After

Киба помнил всё. Бесконечную холодную пустыню, кровь на снегу, запах лунных цветов и первые капли дождя, уносящие боль. Помнил гибель друзей и весь долгий путь, который они прошли. Наверное, кто-то другой подумал бы, что всё это – сон, но только не Киба: он всегда умел отличать фантазии от настоящего голоса интуиции, того самого, что вёл его до Рая, а теперь убеждал, что случившееся не было выдумкой. Киба часто сидел на крыше и смотрел на город: другой, наполненный суетой и жизнью. Здесь люди постоянно куда-то спешат, смеются и злятся, разговаривают на бегу по телефону, пьют кофе, стоят в пробках, гуляют с детьми и собаками… Когда Киба впервые увидел его, то решил, что Рай не открылся, что он всё ещё находится в доживающем последние дни мире, и почти впал в отчаяние. Но потом вгляделся в лица прохожих и понял: у них получилось! Да, обновлённый мир не был бесконечным цветущем полем, в нём снова выросли бетонные джунгли городов, но новая реальность была полна жизни и стремилась в будущее. В городах умирающего мира, через которые прошла стая Кибы, обитали люди с обречёнными глазами: они словно чувствовали, что доживают последние дни, и нет смысла к чему-то стремиться, строить планы, начинать что-то новое. Здесь же он видел увлечённых людей, которые, словно муравьи, сновали туда-сюда. С замиранием сердца слушал, как они зовут детей домой, общаются на ходу по телефону и сигналят на светофорах, наблюдал, как они уплетают в кафе ароматную выпечку, разбрызгивают лужи колёсами велосипедов и любуются закатным солнцем. У этих людей было будущее, и они, не зная, но чувствуя это, могли строить свои пёстрые жизни и стараться наполнить их тем, что им нравится. «Пожалуй, именно таким я и хотел видеть наш мир», – думал Киба, – «Не полным умиротворения, с залитыми солнцем лугами, а местом, где у каждого есть возможность выбирать, мечтать и что-то делать». Вероятно, он один сохранил память обо всём, что случилось. Другие люди будто пробудились с готовыми воспоминаниями и местом в жизни, Киба же начал с нуля. Задержался в городе, где очнулся, и первое время целыми днями бродил по улицам, ловя отличия нового мира от старого и надеясь увидеть знакомые лица. Знакомых не было. Долго. Он почти отчаялся и подумывал о том, не перебраться ли в следующий город, но всё же оставался: вдруг нужно ещё немного подождать. Легко ли среди тысячи жителей найти четверых? …пятерых? …восьмерых? …одну? Киба всматривался в лица прохожих, надеясь, что его друзья окажутся рядом. Его стая, – Тобоэ, Хигге, Цумэ, – прошли долгий тяжёлый путь и должны были попасть в Рай вместе. Он гнал прочь мысли, что они умерли слишком рано, и этот Рай не для них. Ещё страшнее было думать о Чезе, о Блю и о ставших близкими людях: у них шансов на волчий Рай было ещё меньше. Когда становилось совсем плохо, Киба срывался с места и бежал, пока хватало дыхания, не выбирая направления, и попадал в ранее неизведанные уголки города. А иногда он забирался на крыши или целыми днями сидел за столиками уличных кофеен, чтобы смотреть, смотреть, смотреть… Он не терял надежды. Упрямства у избранного хватило на то, чтобы найти место, в которое никто не верил, так неужели теперь он сдастся?