a future untold / Нерассказанное будущее

Зимой в Арракине становится прохладнее. Совсем немного, но этого достаточно, чтобы Фейд вспомнил Гьеди Прайм: запах озона, которым пропитывалась одежда, небо с черным солнцем, поднимающимся над Ареной, и влажный разреженный воздух, окутывавший город. Это воспоминание становится всё более далеким, пока он стоит на открытой террасе дворца, наблюдая за столицей, и за тем, как красное солнце делится пополам за далёкими дюнами. Арракис жаркий во все сезоны, и даже в холодные месяцы Фейд удивляется, как он вообще смог к этому привыкнуть. Здесь ветер приносит запах специи, солнечные лучи опаляют кожу, а пустыня поглощает практически всё, что в неё попадает. Он чувствует на языке песчинку и глотает ее. Ещё один резкий порыв ветра обжигает лицо, заставляя прищуриться. — Барон Харконнен, — Императрица Ирулан Коррино подходит к Фейду, её шёлковые туфельки тихо шуршат по каменному полу. — Мне сообщили о смерти федайкина. — Одного из моих, я полагаю? — Фейд-Раута не сводит взгляда с линии горизонта. Ирулан склоняет голову к плечу. — В отчёте говорится, что этот воин пал от вашей руки. — Любой, кто выступает против императора, представляет угрозу общей безопасности. — Каким образом федайкин это сделал? Фейд бросает на нее быстрый взгляд. — Намерения Муад’Диба подвергли сомнению. Сомнение — это паразит. Если позволить ему расти и размножаться, вскоре у нас появится армия сопротивления в пустыне, свергающая вашего мужа с трона. — И вы решили взять на себя… — Вас прислал Махди? — он поворачивается к ней лицом. — Или вы пришли погрозить мне пальчиком, чтобы почувствовать собственную важность? — Я пришла, чтобы соблюсти правила приличия. Мне пришлось лично отправить сообщение Полу о возврате воды тела погибшего. Уверена, у него найдётся, что вам сказать. — Жду с нетерпением, — хрипло отвечает Фейд-Раута, закатывая глаза. Принцесса Коррино прекрасно осведомлена о плане Пола уложить ее в одну постель с Фейдом-Раутой. Император полагал, что Харконнен, зачатый в её утробе, стал бы его бастардом, успокоил Бене Гессерит, и дал Ирулан кого-то, о ком она могла бы заботиться. Это был бы красивый ребёнок, думает Фейд, скользя взглядом по ее фигуре в блестящем платье и аккуратно заплетённым светлым волосам. Только вот в упрямстве Ирулан была достойным соперником Фейду-Рауте — сговорчивости между ними не было и в помине. Законная жена и любимый мужчина — стоят бок о бок, наблюдая за империей, с таким трудом завоёванной Полом и кишащей пустынными червями. — Чани очень расстроена, — вдруг произносит Ирулан. Фейд вздыхает. — Так вот почему ты пришла. — Он увлечен тобой, но Чани — на первом месте. Мы оба это знаем. Увлечен тобой. — Я разберусь с ним. — Это он разберётся с тобой, — огрызается Ирулан с нехарактерной язвительностью. — Тебе нужно выпустить пар, принцесса? Я с удовольствием помогу. — Ты животное. — Мы все животные, — мурлычет Фейд, гортанно смеясь. — Ступай и переоденься, уверен, от этой маленькой игры во власть ты вся взмокла. — Ты мне отвратителен. — С этим я бы поспорил, — говорит Фейд-Раута, хитро оскалившись. — Беги, спрячься в своей спальне, потрись о подушку, представляя нас вместе. Ирулан фыркает, расправляя плечи. — Я пришла, чтобы просто соблюсти приличия. — Ты пришла, чтобы поныть мне. Они наблюдают, как далеко в небе блеснул под солнцем орнитоптер, а затем заскользил над дюнами, все быстрее приближаясь к столице. Ирулан фыркает — неприятный звук из уст такой красавицы. — Ну, желаю удачи. Я тебя предупредила. Затем она уходит в цитадель, ни разу не оглянувшись. Фейд-Раута облизывает губы и скрещивает руки на груди, наблюдая, как орнитоптер приземляется на стартовой площадке. Он не хочет признавать чувство лёгкого холодка, пробежавший по его спине при упоминании имени Чани, но, к сожалению, Ирулан права. В конце концов, Пол любит их обоих, но её он выбрал первой. Сихайя — его настоящая жена. Будущая мать тех самых детей, о которых он плачет во сне. Две падающие луны. Фейд не знает, слышала ли Чани когда-нибудь о ночных кошмарах Пола. Наверняка, слышала. Но он задаётся вопросом, понимает ли она, что её утроба станет началом падения Атрейдеса, или же только ему, Фейду, выпала честь хранить это знание. Стигар выходит из орнитоптера, за ним следуют два федайкина и Муад’Диб. Пол срывает с лица маску и решительно шагает вперёд, быстро поднимается по ступеням дворцовой лестницы. Его длинный чёрный плащ развевается за спиной, накинутый поверх дистикомба, а тёмные волосы лохматит ветром. — Кузен, — приветствует его Фейд-Раута. Пол бросает на него быстрый взгляд искоса. — В тренировочный зал, — приказывает он. Его челюсть сжимается, когда Фейд медлит. — Сейчас же. Прекрасно.Фейд-Раута Харконнен, барон Арракиса, главный человек на планете по сбору драгоценной специи, разворачивается на каблуках и плетётся за Полом, выполняя приказ, словно дрессированный пёс. Он старается не думать об этом. Он отдал бы за Пола собственную жизнь. Выполнил бы любой приказ Атрейдеса. Но осознание, что он несвободен — словно закован в цепи — всё ещё вызывает горечь во рту. В тот момент, когда Пол убил Владимира Харконнена, право собственности на Фейда перешло к нему. Харконнен стал его вещью, инструментом, неосуществлённой судьбой. Это утешает. И вызывает ярость. Пол расстёгивает плащ и отбрасывает его в сторону на землю. — Закрой дверь. Фейд подчиняется, закрывая с грохотом каменную дверь. — Муад’Диб… — Ты убил федайкина. — Он не был верноподданным. — А ты? Фейд прищуривается. Этот вопрос — словно удар ножом в грудь. — Какой ты сегодня дерзкий. — Это я то? — Пол усмехается. В его голосе звенит сталь, когда он продолжает: — Если ты не будешь жить по законам пустыни, она отнимет тебя у меня, — он устало проводит рукой по лицу. — Чани рвалась вызвать тебя на поединок... — Нужно было ей позволить. — О, дать ей возможность тебя убить? Конечно. — Я полагал, ты будешь разумнее. Признаю свою ошибку. — Ты хоть понимаешь, в чем разница между тобой и Чани? — с раздражением говорит Пол. — Я доверяю тебе настолько, что уверен — ты не убьёшь женщину, которую я люблю, но не могу быть уверен, что она не убьёт тебя. Ты любишь так сильно, что пощадишь меня и не допустишь её смерти; Чани превыше всего любит Дюну, и если сочтет твою смерть полезной для своего народа, то заберет тебя у меня. Фейд переваривает эту тираду, обводя языком грубый рубец во рту — след после долгих лет, когда он намеренно причинял себе боль, до крови закусывая щеку. — Этот федайкин осуждал тебя, Муад’Диб. Я прислушался к своим инстинктам. — Причина, по которой федайкины могут так себя вести, — это недоверие к лидеру, которого я назначил, — говорит Пол, стягивая с шеи шарф и бросая его на плащ, покрытый песком. — И я не могу их винить. В бою ты ведешь себя, как Харконнен. — А я и есть Харконнен. — Как и я. Пол обнажает крис-нож и указывает им на Фейда, проводя остриём вдоль его тела. — Я принял правила пустыни, став фременом. И хочу, чтобы ты тоже их понял. Я научу тебя. Фейд хмыкает. — Пол... — Ты всегда будешь моим гладиатором, но я могу показать тебе, как завоевать их уважение. Ты смертоносен. Ты беспощаден и сражаешься с честью. Я это знаю. Позволь мне научить тебя, как сражаются фремены, — он делает паузу, поманив Фейда жестом. — Позволь показать тебе путь. Фейд-Раута раздувает ноздри. Сама мысль о том, что его нужно учить, наставлять в умении, которое он оттачивал всю жизнь, оскорбляет, но он выхватывает клинок из ножен на поясе и проворачивает рукоять в руке, делая лезвием круг. Мой гладиатор. То, как Пол назвал его, вызывает горячую волну в груди. — Здесь ты ведешь себя, как Атрейдес, — говорит Фейд, приподняв безволосую бровь. — Если бы тебя воспитывали на нашей арене, ты бы двигался иначе. — Возможно, ты прав. И Каладан дал мне навыки, из-за которых фремены сомневались во мне. Они не приняли меня, пока я не начал двигаться, как они. Фейд-Раута бросается вперёд, размахивая клинком. Пол уворачивается и блокирует удар. — Твоя сила очевидна. Покажи мне легкость. Ещё несколько движений: Фейд бьёт локтем Пола в грудь, рычит, пытается сбить его с ног. Вкладывает весь вес в каждый удар, каждый выпад и пинок. Пол принимает удар в грудь, пригибается, перепрыгивает через ноги Фейда и нападает. Фейд не успевает заметить захват — ноги Пола обхватывают его бедро, опрокидывая на землю, — не успевает осознать, что его запястье прижато ботинком Пола, пока не пытается снова направить клинок. Пол приседает над ним, тяжело дыша, крыс-нож касается щеки Фейда. — Лёгкость — это навык, который нужно освоить. Фремены тихие. Смертоносные. Они тратят минимум энергии, чтобы достичь нужного результата. Фейд бьёт Пола коленом в живот и перекатывает их, оказываясь сверху, и затем направляет острие клинка к шее Пола. — Я со смертью на ты. И знаю, как быть смертоносным. — Не сомневаюсь, — в ответ Пол прижимает свой крыс-нож к нижнему краю его ребра, напротив шрама, который оставил во время поединка. — Но ярость ослепляет тебя. Тот бой навеки отпечатан в памяти Фейда-Рауты. Расплата. Его перерождение. Он сглатывает и с досадой выдыхает: — И что теперь? Скажи, что мне делать. — Наблюдать, как двигаются фремены. Ты сражался бок о бок с федайкинами почти год. Что ты заметил? — Пол расслабляется под ним, позволяя своему телу опуститься на пол. Фейд тоже опускается, кладёт клинок на пол, плавно переплетая свои ноги с ногами Пола. — Упорство, — говорит он, подумав какое-то время. — Они искусны в обращении с оружием, но стремительны и точны. — Они знают своё тело, — говорит Пол. — Я тоже знаю своё тело. — Это я знаю твоё тело. А вот ты — не уверен, — синие глаза Пола вспыхивают. — Знаю достаточно, — огрызается Фейд. — Давай, вставай. Когда они оба поднимаются на ноги, Пол указывает на клинок Фейда. — Вкладывай лишь половину силы, пока не будешь уверен, что нанесёшь смертельный удар. Следи за движениями. Представь, что танцуешь. — А мы танцуем, Муад’Диб? — Фейд чувствует, как в животе поднимается желание. Ему хочется поскорее покончить с этим и заняться сексом. Но Пол делает шаг вперёд, и Фейд пытается повторить его движение. Лисан аль-Гаиб, великий Муад’Диб, становится Полом Атрейдесом в этот момент. Принцем с Каладана. Его печальная улыбка и лёгкий наклон головы, полуприкрытые глаза разрушают броню, в которую заковано почерневшее сердце Фейда-Рауты. Пол делает прыжок вперёд, и они снова дерутся, размахивая оружием, уворачиваясь, пинаясь, катаясь по земле. Фейд-Раута внимательно наблюдает. Подстраивается под энергию Пола, копирует его движения. Каждый раз, когда Пол выдыхает правильно, вот так — сердце Фейда бьется немного сильнее. Хорошо, да — когда Фейд наносит легкие удары, и от похвалы начинает кружиться голова. — Очень хорошо, барон Харконнен, — говорит Пол с хриплым смешком, и Фейд на мгновение сбивается. Он берёт себя в руки и отбрасывает Пола назад. — Вот что нужно увидеть федайкинам. Отлично… превосходно, Фейд. Наконец, после вечности, проведённой в тренировочном зале, Фейд держит Пола на острие клинка. Пол обезоружен, но улыбается. — Ты в моих руках, Атрейдес. — В твоих, — мягко произносит Пол, одобрительно кивая. Фейд-Раута переводит дыхание, моргая, весь разгоряченный. — Мы закончили? Пол выдыхает через нос. Его грудь поднимается и опускается, лоб мокрый от пота. — На сегодня достаточно. Нам нужно сполоснуться. Фейд коротко кивает. — Могу я рассчитывать на вечер с тобой, император? — Ты хочешь провести его со мной? — Да, — хрипло шепчет Фейд. Голос подводит его, слишком сильнО желание. Кровь пульсирует внизу живота. Из-за спарринга его голова, как в тумане, кожа горит от возбуждения. Он чувствует себя мальчишкой, которого держат взаперти, и он бродит по комнатам, трется о мебель, ласкает себя и матерится в голос, пытаясь избавиться от накопившегося возбуждения. В таком состоянии он находится слишком часто, потому что Пола нет рядом: он постоянно уходит в пустыню, улетает на орбиту планеты или занят политикой империи. А Фейд остается наедине со своими пальцами, ласкает себя и туго кутается в простыни, дрожа от желания, и вскакивает из постели ранним утром, чтобы затащить в свою комнату кого-то из прислуги и трахать до полудня. В такие моменты он становится поистине Харконненом. Укладывает слугу лицом в пол и берет по-собачьи, прислушиваясь к шокированной тишине или плохо сдерживаемым рыданиям, сменяющимся стонами, или стонам, переходящим в рыдания. Пока удовлетворяет свою плоть, Фейд держит перед глазами образ Пола, повторяет его имя, представляет розовый рот своего кузена и его дрожащее от страсти тело. Некоторые прислужники добровольно приходят в покои Харконнена, получая удовольствие, когда он грубо ставит их перед собой на колени или переворачивает на живот, пытаясь утолить свой ненасытный сексуальный голод. Другие сбегают, испуганные его диким поведением и угрозой насилия. Пол знает о голоде Фейда. Знает, что каждый, кого Фейд использует, для него лишь тело — и ничего больше. Фейд с трудом сглатывает и снова кивает: — Если тебе это доставит удовольствие. — Ты доставляешь мне удовольствие, — шепчет Пол. Что происходит? Фейд сверкает на Пола тяжёлым взглядом: ощущения странные, будто внутри всё плавится, тело расслабляется, и ему хочется рухнуть перед Атрейдесом на колени. — Ты сейчас колдуешь. — Нет, просто хвалю тебя. Я кое-что понял сейчас — тебя никогда не хвалили. Уголки губ Пола поднимаются выше. — Скажи мне, что постараешься для меня, Фейд, — его звучание меняется, усиливаясь Голосом. — Я постараюсь для тебя, — выпаливает Фейд, подавляя стон. Его член пульсирует. Как только чары спадают, Фейд хмурится. — Это необязательно. Лёгкий смешок Пола заставляет стыд вспыхнуть жаром в груди Фейда. Он убирает клинок в ножны и сжимает кулаки, не желая поднимать взгляд. Муад’Диб скользит ближе, одной рукой обхватывая его челюсть и притягивая в поцелуй, а другой накрывает его напряжённый член. Фейд чувствует, как у него снова подгибаются ноги. Он закрывает глаза и жадно ласкает рот Пола языком. — Приходи в мою спальню, — шепчет Пол позже.