Просто скоротать время

Йокогама с каждым днём все сильнее становится похожей на руины. Сильнейшая группировка эсперов из Соединенных штатов, с которыми тягаться не имеют сил даже самые лучшие эсперы Йокогамы, терроризируют город уже неделю. Во главе — Некий Рэй Дуглас Брэдбери, молодой человек, о котором мало что известно. Его способность — «451 градус по Фаренгейту», — превращает материю в кучи пепла, эспер способен сжигать до тла все, что ему заблагорассудится. На самой высокой башне Йокогамы разместили таймер, отсчитывающий время до полного сожжения города. Он показывает ужасающие цифры: 54 часа до сожжения. Жителей ещё не полностью эвакуировали, так что демографических потерь тоже не избежать, что нагоняет ужас на местных эсперов, ведь именно по их душу враг пришел на эти земли. Три сильнейших дуо приняли решение собраться вместе, чтобы нанести ответный удар. В бункере под штаб-квартирой портовой мафии и было принято собраться. Дазай держит Чую, взяв его под руку, и они наконец прибывают в условленное место: это довольно большой бункер на самом нижнем этаже, если бы не железобетонные двери с причудливой системой безопасности и куча холодильников с запасами, Осаму подумал бы, что это довольно уютная комната, а судя по размерам даже квартира отдыха. В его мафиозное время этот этаж был в процессе стройки, и лицезреть результат работы он мог только сейчас. Помогая своему низкорослому парню усесться на диван, он тяжело вздыхает. — Ты как? — Он берет руку Чуи и осторожно целует тыльную сторону ладони, вглядываясь в лицо партнера. — Я уже говорил, что и сам мог бы дойти, всего-то ушиб, и то, только потому, что это ты меня рывком потащил за собой, не дав закончить с тем типом. Он, в отличие от тебя, не оставил на мне и ссадинки. — Извини, Чу. Я думал, нам стоило поторопиться. Честно говоря, я рассчитывал, что мы придём позднее остальных, а мы тут первые. — Вторые. — Вышел из комнаты Мори, выглядевший совсем по-домашнему, с чашкой кофе в руках. До полноты образа ему не хватало халата и тапочек. Чуя одёрнул руку Дазая. «Двойной черный» скрывали свои отношения в целях безопасности и в силу их работ, ведь было запрещено иметь отношения с кем-то из вражеских организаций. Конечно, скрывать что-то от хитрых глаз босса не было никакого смысла, он и сам все понимал, но ради приличия Чуя все же выпрямился и сделал непричастное лицо. — Выглядите старше, чем вы были на нашей прошлой встрече. — Дазай улыбнулся бессовестно, но и не злобно от слова совсем. — Рад тебя видеть, Осаму. Как тебе наши нововведения? — Недурно. Если бы такое было при мне, я бы вообще не выходил из этого бункера днями. Чуя почувствовал себя проигнорированным. Ну конечно, тот, кто предал мафию, явно более желанный гость, чем преданный член исполнительного комитета. Хотя, вообще-то, он и не был в гостях. Фукудзава, в привычной для него статности, вышел из той же комнаты в гордом молчании, приветственно кивнув. Запыхавшийся Ацуши только справился с дверью и вошёл внутрь. — От кого бежал, тигр? — Чуя прислонился к спинке дивана, откинув голову. — Здравствуйте! Да… я не бежал, там… сейчас Акутагава подойдет. — Он не соврал, вслед за ним в комнату шагнул Акутагава, и бетонная дверь захлопнулась. Тот поправил растрепанные волосы и уважительно поприветствовал остальных, окинув звериным взглядом Ацуши. Остальные лишь усмехнулись, им оставалось только гадать, что же произошло между самыми молодыми из их импровизированной команды. Фукудзава прочистил горло тихим кашлем: — Наконец все в сборе. Я думаю, мы можем начинать. Пройдемте. Мори усмехнулся тому, как его супруг хозяйничал, хотя, вообще-то, это была его территория. Шестеро прошли в одну из семи комнат бункера: небольшой кабинет с овальным столом, предназначенный для совещаний. Пока все рассаживались, Юкичи включил проектор и направил его на маркерную доску на стене. Загрузился слайд с картой города. Они обсудили насущную проблему, известные способности главных эсперов вражеской организации, и, наконец, план действий. Все были обеспокоены ситуацией, и даже Дазай, обычно на таких собраниях делающий незаинтересованный вид, хмурился и предлагал свои идеи. Было принято следующее: Никаких разделений на пары. Все держатся вместе и не играют в героев. Было выяснено местоположение укрытия Брэдбери и его ближних, и они собирались напасть этой же ночью, ведь времени было мало. Хоть враг и был по-настоящему страшен, все шестеро понимали: страшнее, чем эти три двойки, а уж тем более все они вместе, не существовало ничего в этом мире. Сейчас они дали себе два часа на то, чтобы отдохнуть и подготовиться. Фукудзава, кажется, вообще всегда готов, поэтому сейчас сидел в своем кресле и читал что-то, вероятно, очень ему несвойственное, ведь старательно прикрывал руками название на обложке книги. Мори скрылся в одной из комнат, Ацуши и Рюноске оживленно спорили о чем-то ерундовом, Чуя ушёл принимать душ, а Дазаю приспичило проверить главные двери и разобраться в их механизме. Только Дазай подошел к двери, приложив палец к губам в любопытстве, большая бетонная плита сдвинулась автоматически. Он вышел наружу и начал рассматривать механизмы. Вдруг он заметил, что в темном коридоре он ощущал какую-то слишком сильную влажность в воздухе, и это не было сыростью подземного помещения, казалось, что он совсем рядом с морем. Тонким слоем вода полилась по полу, без того слабая лампочка на стене тоннеля перегорела, а откуда-то из-за поворота послышался нарастающий шум воды. Потребовалось полторы секунды, чтобы зрачки Дазая округлились, а из-за крутого поворота в коридоре показался огромный поток воды, летящий на него с высокой скоростью и понемногу проникающий в бункер. Дазай молниеносно юркнул внутрь, забив по двери в поисках кнопки её закрытия. Когда волна уже норовилась затопить их, дверь наконец захлопнулась. Всё помещение было в воде, слава богу, совсем тоненьким слоем, и больше она, казалось, не текла. Все в панике вышли в зал. — Это не я! — Чуя только вышел из душа и вытирал голову полотенцем, ещё раз осмотрев ванную комнату: вода шла не оттуда, и его это немного успокоило. — Какого черта? Что там произошло? — Фукудзава строго посмотрел на Дазая. — Я просто вышел на порог, и весь коридор, ведущий сюда, заполнился водой. — Дазай осмотрел свои промокшие ноги. Мори нахмурился, задумавшись. Дверь в комнату совещаний была открыта, из зала с их ракурса хорошо было видно проектор, который начал собирать пиксели в отчетливое изображение: Перед ними на экране сидел мужчина с голубыми волосами и слабо, но мерзко улыбался. — Добрый вечер, мои узкоглазые друзья. Называйте меня Стивен Кинг. Моё имя снилось бы вам в кошмарах, если бы у вас осталось время на сон, но когда людям остается жить всего сорок часов, они вряд ли будут нормально спать. — Юноша негромко и коротко посмеялся, глаза уставились прямо в камеру. — Вы очень упростили нам с коллегами задачу, собравшись все вместе, да еще и в столь очевидном месте, окружив себя стольким количеством света! — Он снова засмеялся, теперь намного громче, сильно напомнив Дазаю Гоголя. Только вот за безумием Гоголя было наблюдать интересно и порой даже весело, а этот заливался мерзким, злостным смехом и сочился угрожающей энергией. — Не бойтесь, мы дадим вам шанс выйти на сцену, даже дадим вам таймер, чтобы вы точно успели вовремя! — На экран вывелись часы, идентичные тем, что вели отсчет до испепеления города. — Наслаждайтесь последними часами! Пока-пока! Связь прервалась, а на экране продолжил идти таймер. Все шестеро переглянулись. — Я уже сталкивался с ним. Его способность «Сияние», позволяет взаимодействовать и управлять чем угодно, источающим свет, но только искуственный. — Акутагава опустил взгляд. — Молодец, Акутагава. Ты выдал наше местоположение с потрохами, и, скорее всего, наши планы он тоже прослушивал. Действительно, зачем же нам сообщать о том, что любой свет — наш враг? Лучше посидим полностью окруженные техникой, чтобы нас скорее вычислили. — Дазай скрестил руки на груди, с укором смотря на бывшего ученика. Тот лишь виновато отвернулся. — Вдобавок бункер запечатан сильным эспером, чтобы никто не мог к нам проникнуть. — Мори потер переносицу. — И что нам теперь делать? — Ацуши сел на пол и начал в панике качаться из стороны в сторону, обняв рукой свои колени. — Моей силы не хватит, даже с порчей, чтобы сломать печать, а затем железобетонные стены и слой земли в пятьдесят с лишним метров, не убив вас всех.— Чуя задумчиво провел по собственному подбородку. — Они сказали, что дадут нам шанс выйти, когда таймер будет на нуле. — Акутагава справлялся с приступом паники и старался мыслить рационально. — Это будет значить, что город уже будет обращён в пепел, и спасать нам будет некого. — Фукудзава с закрытыми глазами выглядел спокойнее всех присутствующих. — Нет. — Дазай смотрел на таймер на экране, а затем на свои часы, на которых был таймер, идентичный часам, транслируемым по всему городу, обратив на себя пять пар глаз, ожидающих объяснения, — Таймер, который они дали нам, закончится на два часа раньше. У нас будет время.

***

Всего в бункере было четыре спальных комнаты: первая — комната Мори и Фукудзавы, в которой стояла двухспальная кровать, и ещё три комнаты с двумя односпальными. Чуя и Дазай спали в одной комнате на разных кроватях, Акутагава и Ацуши в двух разных комнатах. Прошло двадцать пять часов их заточения: они отключили электричество и зажгли свечи, занимались обыденными делами и готовили себя к истечению таймера. Обычно, в такие моменты, когда ты не хочешь, чтобы время шло, оно идет быстрее. На удивление, сейчас оно шло очень медленно, и все немало заскучали, сидя в гостиной и занимаясь своими делами. Мори и Чуя пили припасенное вино, Фукудзава привычно читал, Ацуши и Акутагава играли в шахматы от скуки, и первый проигрывал уже третий раз. Дазай, пилящий взглядом потолок, резко прервал тишину: — Давайте сыграем во что-нибудь? — Все посмотрели на него, как на последнего идиота. — Может, устроить голодные игры, и тот, кто сможет тебя убить, наконец поест свежего мяса, а не тушонки? — Чуя отпил из бокала, невозмутимо отвернувшись. Ацуши и Мори усмехнулись. — Я не против поиграть. Во что например? — Ацуши уже изрядно надоели шахматы, и он был заинтересован в предложении Дазая. — Ну, настолок у нас нет, так что подойдут устные игры. Как насчет «Правда или действие»? — Ты пизданулся? — Чуя поржал над ним. — А что, идея неплохая. Я поддерживаю. — Мори коварно улыбнулся, загоревшись какими-то своими планами на такое мероприятие. — Я тоже за. — Ацуши убрал ненавистные шахматы, переведя взгляд на Акутагаву. — А что ты на меня смотришь? Я похож на человека, который согласится? — Акутагава поймал на себе угрожающий взгляд Дазая, тяжело вздохнув. — Ладно, мне слишком скучно, чтобы отказываться. Но у нас всего четверо желающих. Чуя-сан и Фукудзава-сан ни за что не согласятся. Видимо, вино дало Чуе в голову. — А знаете, я за. Но если эта скумбрия будет задавать мне слишком стремные задания, я клянусь, убью его прямо здесь и мы будем еще пятнадцать часов наслаждаться запахом трупа. Фукудзаве предлагать побоялись все, кроме Мори, но и на последнего Юкичи лишь косо посмотрел исподлобья и проигнорировал, вернувшись к книге. Пятеро расположились в кругу, кто-то на полу, кто-то на диване. — Я предложил, я задаю первый. Будем загадывать по кругу. Ацуши, правда или действие? — Дазай выглядел угрожающе, улыбаясь бедному тигру. — Ээ… наверное, правда? Или лучше… — Он действительно задумался. Его перебил Дазай резким вопросом: — Ты девственник? Накаджима моментально покраснел. — Я не думал, что вопросы будут такими… — Он отвел взгляд, — Д-да, я девственник. Я еще очень молод, и не тороплюсь с этим… Акутагава смотрел на Ацуши, стараясь сохранить спокойное выражение лица. По воле случая следующим сидел Мори, что заставило бедного Ацуши задуматься секунд на десять, ведь задать боссу мафии неудобный вопрос было преступлением против самого себя. — М-мори сан, правда или действие? — Действие. — Хм-м… — Он осмотрелся. — Подкрадитесь к Фукудзаве-сану и напугайте его. — полушепотом сказал Ацуши. Мори поднялся с дивана, совершенно бесшумно подойдя к мирно читающему Фукудзаве со спины, и, оказавшись совсем близко, резко крикнул ему на ухо и одновременно схватил за бока. Каково было удивление всех наблюдающих и самого Мори, когда Фукудзава с каменным лицом схватил Мори за руку и кинул через себя на пол. Поверженный болезненно простонал. — Извини. Я так пугаюсь. — Так же безэмоционально пробубнил он, оценив мужа взглядом, и, убедившись, что сильно его не покалечил, вернулся к своей книге. Мори поднялся и поверженно вернулся на диван. — Лучше с Фукудзавой никаких действий не загадывать. — Мори слабо улыбнулся, потерев ушибленное место на спине, а затем подлив себе вина, — Акутагава, правда или действие? — Правда. — Ты влюблен? — Мори ехидно улыбнулся, начав с козырей. Кажется, у него и Дазая в этой игре цель одна: смутить младших и наконец свести их. Акутагава невозмутимо ответил: — Да. Чуя-сан, правда или действие? — Он покраснел, сразу задав вопрос Чуе. Соврать было бы неинтересно, игра теряла бы весь смысл, но Акутагава искренне пожалел, что сказал это, боковым зрением видя, как за спиной задумавшегося Ацуши Дазай и Мори смеются и переглядываются. — Мне лень что-то делать. Пусть будет правда. — Ради чего вы готовы были бы пожертвовать своей жизнью? — Рюноске, хоть и старался показать всем свое недовольство и безразличие, относился к игре, кажется, серьёзнее всех. Чуя задумался, очень быстрым и коротким взглядом одарив по-дурацки улыбающегося Дазая, словно показав ему какой то знак. — Наверное, ради чего-то, без чего в моей жизни нет смысла. — Не-не-не, Чуя, вопрос был конкретным. — Мори, видимо, захотел поставить в неловкое положение абсолютно всех присутствующих. Сам-то он и Фукудзава ничего не скрывали, ведь были уверены в своей силе и том, что им не страшны опасности рассекречивания. Чуя и Дазай же тщательно скрывали свои отношения, а Ацуши и Рюноске вовсе ещё не начали встречаться, но испытывали друг к другу сильную симпатию, которую безуспешно пытались отрицать. Накахара недовольно нахмурился. — У меня нет ничего, без чего бы я не смог бы жить. Если появится, дам знать. — А как же твой заклятый напарник? — Мори бессовестно улыбнулся, а Дазай теперь наоборот, сложил руки на груди. Ацуши и Акутагава переглянулись в смятении. Похоже, их догадки подтвердились. Чуя застыл, покрывшись краской. — Мори-сан, я не понимаю, о чем вы… — Не о чем, а о ком. Я о Дазае. Вы же очень близки с ним, разве не так? — Закройте рот, Огай. — Дазай смотрел строго и был вторым человеком в этом мире, который смел так разговаривать с боссом мафии. — Ладно-ладно, молчу. Хотя в этом нет никакого смысла, все давно это знают. Ацуши, ты знал? — Хватит! Мы не встречаемся, и мы не близки. — Дазай встал с дивана. Ему было плевать, что кто-то узнает об их отношениях и подумает что-то не то, он совсем не стыдился своего парня, но не было плевать, если это будет угрожать безопасности Чуи. — Все уяснили? Если кто-то начнет распускать про нас лживые слухи, вам не поздоровится. — Да, мы встречаемся. — Чуя безбожно предал Дазая, который сейчас в недоумении развел руками и смотрел на своего партнера. — Но если мы все выживем после схватки и эта информация выйдет за пределы этого бункера, я не посмотрю на то, что вы нам ещё понадобитесь. Ацуши и Рюноске послушно кивнули. — Моя очередь. Дазай, правда или действие? — Действие. — Сделай мне массаж. Скрывать уже нечего, а у меня болит спина. Осаму молча подошел к Чуе, сидящему на полу, и, сев сзади, начал послушно массировать его плечи. — Ацуши, правда или действие? — Правда. — Если бы тебе нужно было прорекламировать Рюноске, как бы ты описал его тремя словами? — Ну, пускай будет агрессивный, недолюбленный и… — Да ты совсем охренел?! — Акутагава подскочил, готовый наброситься на тигра, но Мори усадил его на место одним движением руки. — На такую рекламу никто не купится. Ты должен описать именно его хорошие черты. — Дазай определенно хитрил. — Ты не уточнил! — Ацуши закатил глаза. — Ладно… он… Теперь Ацуши задумался. Акутагава смотрел на него выжидающе. — Честный, сильный и целеустремленный. — Ацуши кивнул самому себе, похвалив за то, что не ляпнул лишнего. Акутагава закатил глаза и, хоть и слабо, самодовольно улыбнулся. — Так, Мори-сан, правда или действие? — Правда. — Расскажите, как вы и Фукудзава-сан признались друг другу в чувствах. — Ацуши решил играть по их правилам. — Мы и не признавались. — Чего? — Ацуши и остальные с интересом уставились на Мори. — Это ты не признавался. Ты что, не помнишь? — Басистый голос из другого конца комнаты заставил Мори вздрогнуть, напомнив о своём присутствии. — Ээ… помню конечно, ты признался, да… — Ну и как это было? — Фукудзава строго посмотрел на мужа, убрав книгу и скрестив руки на груди, в ожидании ответа. — Ну, ты сказал «я тебя люблю», а я такой… М-м… Фукудзава тяжело вздохнул, а Мори виновато смотрел на него по-щенячьи. Юкичи закрыл глаза. — Я пришел к нему после сильной ссоры с коробкой клубники в шоколаде, которую в наше время было очень трудно достать, а он однажды мельком сказал, что хотел бы ее попробовать. Я признался ему в любви, на что он просто обнял меня и сказал «спасибо» за клубнику, а я ушел в непонятках. Потом мы гуляли и он сам меня поцеловал, и тогда нам всё стало понятно без слов, а он все еще не признался, хоть мы и вместе уже как двадцать лет. Про годовщину он, кстати, тоже забыл. — Фукудзава болезненно нахмурился и направился в спальную комнату, даже не смотря на Мори и с силой захлопнул дверь. Все в полном шоке смотрели на Огая, на котором впервые видели грустную гримасу. — Вы обязаны извиниться и признаться ему. — Чуя скрестил руки. — А какой в этом смысл? Он и так знает, что я люблю, и прекрасно знает, что у меня очень плохая память. — Знает или нет, это нужно говорить. Важно напоминать любимому человеку, что ты его любишь. — Акутагава вдруг сделался специалистом в области отношений. — У нас просто это не принято, мы не говорим друг другу каких-то сопливых слов, мы понимаем друг друга и без них… Ладно, я должен сделать это сейчас. Где гарантия, что завтра мы не умрем? — Мори наконец привычно улыбнулся и поковылял в комнату Юкичи. Игроков осталось четверо. — Продолжим играть? — Ацуши почесал затылок. Осаму наконец закончил делать Чуе массаж и пересел на место Мори. — Давай я отвечу на его вопрос. Мы с Чуей всегда ссоримся, и однажды— — Не надо об этом рассказывать! — Чуя рявкнул, отпив ещё вина. — Все в порядке, расслабься, Чу. Во время одной из ссор, я довёл его до приступа, и он не мог дышать. Я не на шутку испугался, и мне пришлось забить на то, что я пытался ему доказать, и начать его успокаивать. Он никак не мог успокоиться, что бы я не делал и не говорил. У него началась паническая атака. Хоть момент и был абсолютно не романтичным, я сказал ему, что очень его люблю. Чуя замер, после чего расплакался ещё сильнее, но на этот раз уже в моих объятиях. — И паническая атака может случиться с каждым, это не значит, что я какой-нибудь нытик. — Чуя сидел весь красный, надув щеки. — Это очень трогательно… — Ацуши улыбнулся, приложив руку к сердцу. — Никто так и не думает, Чуя-сан. — А по мне ужас какой-то. Признание должно быть запланированным и чётко продуманным. — Акутагава вновь строил из себя эксперта. — Да? И почему тогда ты все еще не признался, раз такой умный? — Дазай состроил хитрую мордашку, вгоняя Акутагаву в краску. — А ты откуда знаешь? Потому и не признался, что еще не готов к этому. Ацуши начал перебирать в голове, в кого же может быть влюблён Акутагава. — Ну-ну. Тогда, правда или действие, Акутагава? — Ой-ой. Если он выберет правду, то Дазай спросит его что-то, что точно рассекретит его перед Ацуши. — Д-действие?.. — Акутагава насторожился. — Покажи нам, как бы ты признался в любви, представив, что Ацуши — это твой объект обожания. Ацуши и Акутагава синхронно покраснели. — Почему именно я? — Тигр начал волноваться. — Потому, что я и Чуя заняты, и потому, что я так сказал. — Блять… Ладно… — Акутагава повернулся к Ацуши, пытаясь взять себя в руки. — Я больше никогда не буду играть с вами в нечто подобное. — Начинай уже. — Дазаю и Чуе не хватало чипсов и пива к такому зрелищу. Тем временем Мори вышел из комнаты и уставился на происходящее. Акутагава не заметил его и начал говорить. Всё как репетировал. Может, это и будет его шансом признаться по-настоящему? В случае чего, у него будет алиби, мол, это просто было заданием. Он закрыл глаза, медленно вдохнув побольше воздуха. — Мне очень тяжело говорить об этом, ведь я боюсь потерять связь с тобой навсегда, но молчать я больше не могу. Ты заставляешь меня чувствовать себя живым, ты приносишь свет в мою темную жизнь, и я становлюсь счастливым каждый день от одной лишь мысли о тебе. Меня легко взбесить, но когда я злюсь на тебя, я на самом деле просто очень переживаю и хочу, чтобы ты был счастлив. Я люблю тебя больше всего на свете, люблю твой голос, твои руки, твои глаза и светлые волосы. Я хочу прожить с тобой всю свою жизнь. Если ты откажешь мне, я пойму, главное не ври о своих чувствах и скажи мне честно, я приму любую правду. Мори застыл в немом шоке, ведь контекста данной ситуации он не слышал. — Как-то так… — Акутагава открыл глаза и на долю секунды посмотрел в глаза тигра, который сидел полностью красный, хоть и думал, что признание было не для него. И не знал, что именно ему на самом деле оно и было адресовано. — Вау… — Дазай без притворства восхитился красотой речи, про себя пожалев, что не признался Чуе в любви так же красиво. — Молодец, Акутагава! Я так счастлив! Мой мальчик наконец нашел в себе силы признаться! — Поддерживающе голосил Мори, — ну же, Ацуши, ответь ему! Акутагава и Ацуши уже не знали, куда им дальше краснеть. — Вообще-то, он просто выполнил задание, это признание не для меня… — Выдавил из себя Накаджима, прикрыв лицо руками. Мори расстроенно ахнул. — Ну как же так… — Он погрустнел, после чего вздохнул, — Ладно, я в душ. — Всем спокойной ночи. — Красный Акутагава стремительно направился в спальню, потирая виски. — Ацуши, чего же ты не ответил? — Дазай расстроенно уставился на своего ученика. — Это ведь было адресовано не мне… — Ацуши обнял себя. — Боже мой, тигр, какой же ты тупой… — Чуя поднялся с дивана, тоже направившись в свою спальню. Остались только Дазай и Ацуши. Через минуту тишины Дазай заговорил первым: — Как думаешь, каковы шансы, что кто-то из нас завтра умрет? — Я думаю, небольшие, мы ведь очень сильны… — Если считать математически, то шанс на это равен восьми процентам. — Кажется, это довольно мало… — Но не равно нулю, верно? Ацуши наклонил голову, словно котёнок. — К чему вы клоните? — К тому, что тебе признались в любви, а ты этого даже не понял. И больше шанса поговорить у вас может и не быть. — Да с чего вы это взяли? — Да с того, что он буквально сказал, что любит твои светлые волосы, и все остальное из его признания применимо только к тебе. А ещё в самом начале он норовился взять тебя за руки, но передумал, постеснявшись. Ацуши, ты веришь в то, что я не идиот и разбираюсь в людях? — Верю… — Тогда сейчас же иди к нему. — Понял… — Ацуши поднялся на ватных ногах и направился в комнату Акутагавы.

***

Огай заходит в комнату, медленно приближаясь к кровати Фукудзавы. — Ну не обижайся на меня, пожалуйста… — Я не обижаюсь на тебя, Огай. — Но мне правда очень стыдно, я помню все очень смутно, но это не значит, что эти воспоминания не важны для меня! — Я все понимаю. Мне просто стало тоскливо, и я ушел. — Он притянул Мори к себе в постель, обняв со спины. Они обнимались молча минут пять, Юкичи прижался к темным волосам губами и прикрыл глаза, погрузившись в раздумия. Мори прервал тишину: — Юкичи. — М-м? — Я очень тебя люблю. —… Фукудзава обнял его сильнее, уткнувшись лбом в его плечо. — А я то тебя как люблю…

***

— Он пошел отвечать на признание Рюноске. — Дазай пододвинул свою кровать к кровати Чуи, ведь теперь они могут спать вместе, не боясь, что их застукают. — Да неужели. — Чуя сидел на своей кровати и расчесывался, смотря на горящую свечу. Когда Дазай поставил кровати вплотную, Чуя убрал расческу и раскинулся на кровати, приглашая Дазая в свои объятия. Тот с радостью принял приглашение. — Чу, если завтра тебе будет грозить опасность, пообещай, что будешь держаться рядом со мной. Не иди на передовую в одиночку. — Он нежно погладил рыжего по спине. — Конечно. А ты не валяй дурака. — Чуя чмокнул Дазая в нос, после чего прижался сильнее. — Мне жаль, что моё признание не было таким красивым, я просто боялся, что не успею сказать тебе вовремя. — Просто ты должен был сказать это намного раньше. — Чуя мягко улыбнулся, зарываясь носом в шею бинтованного. Тут Дазай резко подскочил, сев рядом с Чуей на кровати и взяв его за руки. — Чуя, я хочу каждый день вдыхать твой запах и чувствовать мягкость твоей кожи, чтобы ты дарил мне свои бесконечно глубокие и многозначительные взгляды, хочу целовать тебя каждую секунду, наслаждаться твоим присутствием, твоим смехом, твоей руганью, твоим тихим хныканьем или горячими стонами. Чуя, я люблю тебя всеобъемлюще, не упуская ни миллиметра твоего тела и души. Я сделаю всё, чтобы ты был самым счастливым на свете. Прости меня за всё. Слушая Дазая, Чуя почти сразу начал плакать от того, что его непутёвый парень впервые за долгое время позволил себе говорить что-то подобное, что-то настолько светлое и разрывающее душу, ведь он так в этом нуждался. Чуя чувствовал всё то же самое. — Дазай, обними меня немедленно и никогда не отпускай.

***

— Акутагава, ты спишь? — Накаджима осторожно вошёл, не дождавшись ответа на свой стук в дверь. — Нет. — Оу, эм… я могу войти? — Ты ведь уже вошел. — А, да, извини… Ну, я тогда пойду…— Ацуши не видел Акутагаву в темноте, отчего становилось ещё страшнее разговаривать с ним. — Нет, говори, что хотел. — Акутагава зажег свечу на прикроватной тумбе, давая Ацуши хоть какой-то ориентир. — Да это не так уж и важно, на самом-то деле… — Ацуши стоял в пороге, переминаясь с ноги на ногу. — Говори быстрее, будь так добр. — В общем… я могу присесть рядом с тобой? — Он слегка покраснел, чего при таком освещении не было видно. Акутагава дал добро коротким мычанием. Ацуши сел на его кровать, перебирая пальцы своих рук в волнении. — Твое признание… кому оно адресовано? Акутагава тоже покраснел, не зная, что ответить. Ацуши продолжил: — Просто Дазай уверил меня в том, что… ну… что ты это говорил мне, и я… — Он запинался через каждое слово, его начало трясти. И где он взял смелость вообще прийти сюда? — А тебе понравилось признание? — Ну, оно было очень красивым… и трогательным… — В таком случае, да. Оно принадлежало тебе, Ацуши. — Оба молились, чтобы какой-нибудь идиот не включил свет в комнате и не пролил свет на их краснющие лица. — Правда?.. Акутагава старается дышать ровно. — Да. И ты должен ответить мне максимально честно. — Рюноске, я… — Он сидел в полном шоке, в его груди, казалось, сейчас что-то взорвётся, — Это взаимно… я не умею говорить так же красиво, но я… я тоже люблю тебя. — Он наконец выдохнул. Самое страшное позади. Акутагава нащупал в темноте руку Ацуши, а затем потянул его на себя, в свою постель. Они неловко, но очень крепко обнялись. — Как же это было тяжело и страшно… — Прошептал Ацуши, прикрыв глаза. — Но оно того стоило, да? — Акутагава приподнял его, придвинув поближе к себе и укрыв одеялом. — Определенно… — Он наконец расслабился, растаяв в долгожданных объятиях. — Ацуши. — Что такое? — Завтра мы можем проиграть. Даже если мы победим врага, никто не знает, как именно произойдёт испепеление. Возможно, это наш последний день, и последний шанс на то, чтобы побыть вместе. — Н-не говори так… — Ацуши помрачнел, — Страшно подумать, что мы бы так и не признались друг другу и умерли… — Я могу поцеловать тебя? — Акутагава поражался своей смелости, — Я не хочу с этим торопиться, но мысль о том, что это может быть моим последним шансом, заставляет ныть моё сердце. — Конечно можешь. Я ведь теперь твой парень… — Ацуши приподнялся на локтях, и в тусклом свете мог видеть, как Акутагава расплылся в трогательной улыбке. — Ты мой парень… вау… — Он улыбнулся донельзя счастливо, после чего принял сидячее положение, и, притянув Ацуши за подбородок, осторожно, нежно поцеловал его.

***

Даже шесть сильнейших эсперов имели свои слабости. И этой слабостью были их любимые, ради которых они сражались каждый день. И сегодня, когда они наконец выходят из бункера, тоннели к которому были почти полностью осушены, они знают точно: у них все получится. Потому что рядом с ними их парни, и ради их счастья они готовы на всё.