Love Sea

— Попробуй попросить меня. Тонграк сам не понял, почему произнёс эту фразу. Не смог удержаться, когда услышал «вы можете остаться ещё немного». Сердце билось так сильно, что он испугался, как бы парень не услышал. Писатель сомневался, хотя не должен был. Он чувствовал то, что не должен чувствовать.  Пришло время вернуться домой. К друзьям, к огням и краскам большого города. Зачем ему оставаться на острове, где есть только море и этот парень? Почему, когда он смотрел на лицо этого парня, в душе возникала странная надежда?  Писатель плотно сжал губы. Побеждённый Махасамут ему не нравился. Не то чтобы он его хорошо знал, всего-то пару недель прошло. Но всегда уверенный, дерзкий и проницательный взгляд, который не боялся последствий, вдруг стал отстранённым. Словно это, и правда, была всего лишь шутка, над которой нужно посмеяться.  Давай же, попроси меня остаться... Хотя бы спроси, могу ли... — Разве я могу такое сказать?  Почему нет?  Тонграку хотелось кричать. У этого придурка хватило смелости ворваться к нему в номер, отобрать ключ-карту, бросить в лодку и на грузовой мотоцикл, да даже заставить плакать. Он пригласил на общественное мероприятие, утащил на дайвинг и наблюдать за звёздами... Да много чего заставил сделать! Тогда почему сейчас он не может просто попросить остаться?  — Попробуй спросить меня... другим тоном. Этот парень всё время был таким дерзким и дразнящим, так почему сейчас не мог воспользоваться своей дерзостью и молодостью как предлогом, чтобы заставить его, рассудительного взрослого, остаться?  Тонграк чувствовал раздражение, глядя на замолчавшего Махасамута. Терпение заканчивалось. — Если ты попросишь, может я и уступлю, — Тонграк поймал себя на том, что подталкивает Махасамута заговорить. Ведь у него нет ни одного оправдания, чтобы остаться на острове. Мысли двух мужчин устремились в противоположных направлениях, а тишина снова заполнила старый дом. Тонграк смотрел в глубокие тёмные глаза нерешительно. Ты... Не собираешься спрашивать, да? Неужели момент, с которым он никогда раньше не сталкивался, вот-вот ускользнёт?  Тонграк поджал губы. Внезапно он вспомнил о своём расписании.  Если он откажется выйти на сцену на ближайшем книжном мероприятии, ведь текущая рукопись не имеет сроков сдачи. Если он скажет Кхаймук сообщить издательствам, что у него нет свободного времени. Если ему не нужно будет лично присутствовать на кастинге и съёмках, чтобы повысить рейтинг своей славы.... Смог бы он найти предлог остаться или снова посетить этот остров?  Или нужно будет дождаться возвращения Кхома из Канады и сказать, что он хочет побывать на море рядом с его домом? Молодой писатель прокручивал в голове все варианты, не понимая, почему он чувствует такую срочность. Но прежде, чем он успел что-то решить, тёплая рука коснулась его шеи, нежно скользнув к плечу. — Вы предлагаете мне попробовать вас попросить, не так ли? — Да... Давай, спрашивай... Тонграк смотрел в глаза игривого парня, который сейчас казался серьёзным. — Я знаю, что обычно просьба сопровождается обменом. И я уже давно никого ни о чём не просил... Бесплатно. Мне нечего предложить вам в обмен. — Мне ничего и не нужно, — тут же сказал Тонграк и замолчал, когда длинные пальцы коснулись его распухших от укусов губ. — Я даже не осмеливался просить о чём-то своих родителей, — продолжил Махасамут серьёзно. — Поэтому я хочу, чтобы вы знали. Я не хочу, чтобы вы чувствовали себя виноватым, но если я попрошу, а вы откажете, то возможно я никогда больше не осмелюсь кого-то о чём-то просить. Парень взял руку Тонграка и притянул к своей щеке. Тот, кто заставил Тонграка думать, что он способен на всё, тёрся щекой о его руку. Вместо дразнящих, на него смотрели умоляющие глаза. — Не мог бы ты пока не возвращаться в Бангкок? Пожалуйста. — ... — Я не буду тебя дразнить. — ... — Я не буду беспокоить тебя, пока ты работаешь. — ... — Я не буду будить тебя по утрам и раздражать. — ... — Я сделаю всё, что ты скажешь... — Махасамут поднял руку Тонграка, чтобы поцеловать ладонь. — Останься со мной. Тук-тук, тук-тук, тук-тук. Тонграк не был уверен, чьё сердце так громко стучало, так как они были слишком близко друг к другу. Рукой, касающейся щеки, он чувствовал бешеный пульс, в то время как собственное сердце трепетало, словно маленькая лодка во время шторма. Тело дрожало от этих слов, и невозможно было отвести взгляд. — Нет.  Писатель смотрел в потускневшие глаза и чувствовал, как слабеет хватка на его руке. — Если ты не будешь дразнить меня, то это не ты. И как бы я вставал на работу, если бы ты меня не будил? Ты ничем бы не отличался от комнатной собачки, если бы слушался меня. Но поскольку ты, Махасамут, достаточно смелый, чтобы иметь дело со мной, и достаточно дерзкий, чтобы привести меня в этот старый дом с узким матрасом, я сдаюсь. Я никогда не говорил, что ты должен быть хорошим. Писатель наблюдал как улыбка возвращается на лицо Махасамута. Ему нравилось, как широко может улыбаться этот сумасшедший парень. Но вздёрнув подбородок, он поспешил высокомерно заявить: — Только потому, что ты умолял. Вот почему я остался. Тонграк чуть не вскрикнул, когда его внезапно заключили в крепкие объятия. Ему хотелось выругаться, что и так душно, и зачем вообще сейчас обниматься. Но сердцебиение рядом с его ухом заставило его замереть и сглотнуть. Почему я должен уступать этому придурку? Чёрт возьми. Тонграк надулся, слушая радостный низкий голос. — И кто из нас настоящий псих? Вам нравится, когда вас дразнят, но вы в этом не сознаетесь. — Ты кого психом назвал? — писатель отстранился, чтобы посмотреть на парня, и его глаза широко распахнулись, когда Махасамут его поцеловал.  — После такого, если я буду обращаться с вами грубее, не вините меня. Тонграк хотел возразить, но если он это сделает, и парень его послушает, то... но он был в растерянности. Поэтому продолжал молчать, позволяя уложить себя на узкую кровать и обнять.  Несмотря на жару и пот, и то, что они промокли насквозь при единственном еле работающем вентиляторе, Тонграк и не думал вставать. Только потому что устал, конечно. — Эй, Махасамут, — внезапно Тонграк нарушил молчание. — Да? — Продолжишь рассказ? — когда южанин вопросительно поднял бровь, Тонграк пояснил. — О своём отце. Он просто чувствовал, что Махасамут не закончил свой рассказ, вот и всё. Вопрос заставил парня замереть. Он поднял руку, чтобы подложить её под голову. Другую руку, на которую опирался Тонграк, он тоже поднял, чтобы обнять писателя за плечо. — Как я уже говорил, я слишком сильно люблю море и слишком расходился во мнении со своим отцом, — Махасамут смотрел на старый деревянный потолок. — С тех пор, как я был ребенком, отец брал меня с собой рыбачить. Мне это нравилось, и я не придавал этому большого значения, ведь это профессия отца, которая кормит всю нашу семью. Но чем больше времени я проводил на яхте, тем больше видел то, что вы могли бы назвать... Беспечностью. Его глубокий голос на мгновение прервался, прежде чем продолжить: — Моему отцу всё равно, если кто-то умрёт. Ему всё равно, что будет с морем. Когда рыба не имела цены, он просто выбрасывал её обратно в воду, позволяя гнить на поверхности. Я терпеть не мог, когда он бросал черепах, запутавшихся в рыболовных сетях, обратно, не помогая им и не вынимая крючки изо рта. Я просил отца им помочь, потому что леска врезалась в ласты, не позволяя свободно плавать. Но отец всегда отвечал, что это пустая трата времени. Махасамут рассмеялся, хотя его взгляд оставался серьёзным, и это пугало.  — Мы поругались. И он отругал меня, сказав «ты думаешь, самый умный? Именно потому, что я делаю, у вас с братом есть еда. Если тебя так волнуют эти твари, то позаботься о себе сам. Не смей возвращаться и садиться за мой стол». Вот так. Махасамут сжал руку в кулак, вспомнив, что отец сделал потом... Он бросил его в море.  Вероятно, отец думал, что он будет умолять о помощи, но его команда не смогла проигнорировать ситуацию и помогла тощему мальчишке вернуться на борт. Когда они вернулись домой, отец продолжал орать. — Если ты так сильно хочешь помогать всяким тварям, то постарайся прокормить себя сам!  — Хорошо!  На этом их общение прекратилось. Отец был так зол, что прогнал его, как бездомную собаку. И с того дня Махасамут больше не возвращался домой. Те, кто знал эту историю, говорили, что он слишком гордый. Но он просто хотел завоевать уважение отца и услышать извинение от него. Он не вернулся бы, если бы не смог доказать этому человеку, что способен на большее, чем просто заботиться о себе. Он заботился и о окружающих. — Моя мать никогда не имела права голоса, и в конце концов я оказался бездомным в возрасте пятнадцати лет. Моего младшего брата, всегда послушного отцу, теперь отправили в университет. Думаю, отец хотел, чтобы я увидел, насколько разные у нас судьбы. Вот и вся моя история, — заключил Махасамут и повернулся, чтобы встретиться взглядом с Тонграком. Его пальцы коснулись уголка глаза Тонграка.  — Вам жаль меня?  — Что если я скажу, что да? — тихо спросил Тонграк, совершенно не зная, что ответить. Да и что лучше, иметь отца, с которым можно разругаться, или отца, который только и делает, что вымогает деньги?  Какая-то часть мужчины боялась расстроить южанина.  В любом случае, почему меня это должно волновать?  — Это хорошо, пожалейте меня и тогда влюбитесь сильнее, — весело ответил парень, заставив Тонграка усмехнуться. — Разве ты настолько милый?  Он часто забывал, что этот парень намного моложе его. Когда Тонграк закончил говорить, кончики пальцев Махасамута, касавшиеся уголка глаза, спустились по щеке к губам. Тёмные глаза пристально смотрели на него, словно завораживая. — Спасибо, — вдруг сказал Махасамут, заставив Тонграка нахмуриться. — За что? Что я сделал, чтобы заслужить твою благодарность?  — За то, что выслушали мою историю. Тонграк замер. Если бы это была история кого-то другого, то он бы отмахнулся и сказал, что ему неинтересно. Но сейчас он здесь, слушает внимательно, глядя в глубокие темные глаза и чувствуя внезапно возникшее желание утешить. — Тогда поменяемся?  — Обмен? На что?  — Ты рассказал мне свою историю, а я расскажу тебе свою. Повернувшись, Тонграк лег на грудь Махасамута, позволив обхватить себя за талию и ласково провести по спине рукой. — Продолжайте. — У меня есть секрет. Хочешь узнать, какой? — писатель с озорной улыбкой смотрел на кивнувшего парня. Его пальцы игриво коснулись широкой груди, а затем Тонграк приблизился к уху, чтобы прошептать: — Я не могу писать, пока не займусь сексом. Молодой писатель посмотрел в эти внимательные глаза, которые стали больше, и рассмеялся. Недоверие на лице этого сумасшедшего парня было очень забавным, и теперь он понял, почему Махасамуту так нравилось дразнить его. Увидев такой взгляд, Тонграк не мог удержаться от смеха, заставив парня нахмуриться и ткнуться в изгиб его шеи. Писатель даже слегка отпрянул, почувствовав щекотку. — Вы меня разыгрываете. — Хах, я серьёзно. Подожди, щекотно же!  Тонграк продолжал смеяться, сидя верхом на Махасамуте, даже когда почувствовал, как сильные руки сжимают его ягодицы.  — Ха-ха, я действительно не смог бы писать любовные сцены, если бы у меня не было секса. Я просто не могу писать настолько вкусные сцены, если не занимаюсь сексом. Я просто не понимаю, что такое любовь. А ведь секс можно считать за любовь, не так ли? — пояснил Тонграк со смехом, прежде чем его голос превратился в задыхающийся стон, когда длинные пальцы вернулись к дразнящей игре с его дырочкой. Ему так нравилось, когда эти пальцы проникали внутрь и выходили, чтобы снова надавить. — Так значит... Ты любишь меня, верно?  — М-м-м, — Тонграк не подтвердил это словами, но застонал в ответ на безжалостно дразнящие пальцы. — Ты ведь занимаешься со мной любовью. — Я... Не знаю... — Тонграк коснулся щеки Махасамута, прошептав ему в губы.  Он улыбнулся, а затем запечатлел дразнящий поцелуй на этих провокационных губах, прерывисто застонал, когда Махасамут двинул рукой более настойчиво. Влажные звуки заполнили комнату. И да, Тонграк говорил правду. Он раскрыл Махасамуту секрет, который знали лишь самые близкие ему люди. — Я серьёзно... Ах! Воздух наполнился звуками трения скользкой кожи друг о друга, стонами и тяжёлым дыханием со сладкими вскриками. Звуки были настолько громкими, что полностью заглушили старый вентилятор. Их взаимодействие было настолько интенсивным, что слышался скрип дерева, от чего Тонграк даже испугался, что дом может рухнуть. Он никогда никому так не подчинялся.  Неужели это и есть любовь?  Нет, это явно не так, ведь Тонграк просто без ума от нового человека. Вот и всё. Он просто очарован настолько, что хотел остаться здесь подольше, надеясь, что увлечение сойдёт на нет... *** — Ни за что! — Но... — Нет, значит нет! Будет лучше, если ты вернёшься прямо сегодня! — Погоди минутку.... — Рак, послушай меня. У тебя завтра важная встреча!  Тонграку пришлось держать телефон подальше от уха, когда он стоял на пирсе со своими чемоданами. Его красивое лицо омрачилось от раздражения, потому что секретарь не желала слушать то, что он говорил. Каждый раз, когда он пытался, Мук перебивала и настаивала на своём. Он должен вернуться в Бангкок сегодня вечером несмотря ни на что. Он не мог пропустить завтрашнюю встречу. Встреча, о которой он успел позабыть... Тонграк повернулся и посмотрел на парня, стоящего в стороне, рядом с пикапом... Ах да, пикап! Проснувшись утром, Тонграк позвонил своей помощнице, чтобы продлить время выезда и перенести возвращение на частном катере, забронированное ранее. Но вместо того, чтобы встретить это с радостью, девушка чуть ли не со слезами принялась кричать: — Это невозможно! Ни в коем случае! Чёрт возьми, Рак! Ты должен прямо сейчас собрать вещи и вернуться! Сесть на катер и вернуться в Бангкок!  И поэтому у него не было выбора, кроме как проглотить собственную гордость и всё рассказать парню, который умолял его остаться всю ночь. Да, его поняли, но Тонграк нарушал собственное обещание, что ему совсем не нравилось. Мысли писателя путались, когда он судорожно пытался сообразить, что делать. Должен ли он оправдаться по поводу работы и рукописи или заявить, что катер затонул и пропал? Но помощница была непреклонна и настаивала, предупредив, что уже переговорила с владельцем катера. А Махасамут... А Махасамут ничего не сказал, кроме того, что пойдёт за машиной, пока Тонграк будет собирать вещи. Писатель подумал о мотоцикле, но у южанина и вправду был пикап!  — О, я использую его, чтобы буксировать лодку. Поначалу Тонграк чувствовал себя виноватым, но взорвался в раздражении. — Тогда почему ты приехал за мной на мотоцикле? — выпалил он, но заметил лёгкую улыбку этого придурка и не смог продолжить ругаться.  Он просто молча сидел в пикапе, пока они не добрались до пирса. В обозначенное время к пирсу приблизился тот же катер, который привез его сюда, а Тонграк всё ещё слушал нытье секретаря. — Рак, ты вернёшься сегодня, верно? Завтра у тебя встреча с агентством, занимающимся твоими международными правами на книги! Они планировали эту встречу с прошлого месяца. Ты сказал сам, что успеешь вернуться! Ты не можешь просто бросить меня! Надеюсь, ты не забыл, что они собираются продавать права на перевод твоих романов на японский и испанский? Ещё обсуждают условия с Вьетнамом на превращение книги в сериал. Ты просто обязан вернуться, Рак! Умоляю тебя, пожалуйста!  Тонграк слушал рыдания Мук, которая вероятно билась головой о стол, прежде чем сделать глубокий вдох. — Достаточно просто появиться на встрече?  — Ты лучший, Рак! — Да, да, все пока. — Ты уже садишься на катер? Я буду ждать тебя в... Бип!  Тонграк не стал утруждать себя прослушиванием остального нытья и сбросил звонок. Медленно повернувшись лицом к парню, наблюдавшему за ним, писатель не знал, что сказать. — Вы ничего не забыли? — с улыбкой шагнул ближе Махасамут. Почему у него такое лицо?  Какое? Самое обычное. Писатель нахмурился, рассматривая человека, который всего несколько часов назад умолял с ним не расставаться. Но, смотря на него сейчас... Кроме обычной улыбки в нём нет ни намёка на сожаление от складывающихся обстоятельств. Тонграк до боли прикусил губу. Если ему всё равно, то почему меня это должно волновать?  С этой мыслью Тонграк снова посмотрел на свой телефон и, открыв банковское приложение, сделал чертов перевод. Он наблюдал, как Махасамут вздрогнул от поступившего уведомления и взял свой телефон, проверяя. — За твои услуги. Видишь? Я уже раньше говорил об этом. Всё, что было между нами, это просто секс. Получатель перевода широко улыбнулся и склонил голову в знак благодарности. — Спасибо, что воспользовались моими услугами. С такими щедрыми чаевыми за обслуживание не стесняйтесь обращаться ко мне снова. Вот так всё и было... Задумавшись, Тонграк решил, что поступил правильно. Он просто оплатил Махасамуту проданную услугу. Это была честная сделка с самого начала. И не то чтобы ранее Тонграк так не поступал, но он никогда не чувствовал себя так плохо. Нет, пусто... Чёрт возьми!  — Вероятно, я больше никогда не вернусь на этот остров, — сказал писатель, высоко подняв подбородок. — Это верно. Вы вынуждены были приехать сюда. Я помню, как в первый день вы смотрели на меня свысока. Большая рука легла на шею Тонграка, заставив его вздрогнуть и увернуться. Но тёплое прикосновение осталось гореть на коже. Его глаза расширились, когда он посмотрел на парня перед собой. — Не будьте таким напряжённым, — беззаботно рассмеялся Махасамут. — А то у вас шея заболит. Я же беспокоюсь. — Почему? Зачем тебе беспокоиться обо мне? О себе беспокойся. — Не забудьте позавтракать или заработаете язву желудка. — Ты теперь врач? Если будет нужно, я могу сам к врачу сходить. — И не засиживайтесь допоздна, вы старый, и лицо покроется морщинами. — Махасамут!  — Да, мистер Тонграк?  Писатель раздражённо смотрел в тёмные глаза. Несмотря ни на что, этот человек продолжал оставаться мудаком.  — Я возвращаюсь домой, — отвернулся Тонграк. — Хорошо. Я отнесу ваши сумки и буду аккуратен, ведь они стоят сотни тысяч, — шутливо сказал Махасамут, и поднял багаж писателя, направляясь к катеру, чтобы легко перепрыгнуть на мостик и передать сумки экипажу.  Тонграк наблюдал за его движениями, отмахиваясь от тревожного чувства. Почему такое ощущение, что пустота в груди растёт? Нужно возвращать к работе. Глубоко вздохнув, Тонграк прошёл мимо Махасамута к катеру. Точнее, он намеревался пройти мимо, только... Сильная рука схватила его руку, и писатель повернулся, чтобы встретить внимательный взгляд. — Мистер Тонграк.. — Что? — вышло хрипло, но парень словно не заметил и продолжил улыбаться. — Тонграк... Махасамут... Я не забуду о нас, — Махасамут говорил искренне, и их взгляды встретились.  Через мгновение тёплая рука отпустила его, и южанин отступил назад. — Берегите себя.  Тонграк собирался подняться на борт, но его руки слегка дрожали. Воспоминание о проведённом вместе времени промелькнуло перед глазами. — Почему тебя зовут Махасамут? Это странно. — А почему вас Тонграк? Тоже довольно редкое имя. — Я спросил первым. — Может это потому, что наши имена должны быть связаны? — У тебя проблемы с тайским? Или что? Наши имена совершенно не похожи. — Ну... Ваше имя означает "неоспоримую любовь". А моё — "океан". Получается, Тонгракмахасамут... Неоспоримая любовь к океану.  — Чепуха какая, — голос дрогнул. — Тонгракмахасамут означает неоспоримую любовь... Ко мне. Внезапное тепло в области шеи, словно там лежала чужая рука, заставило Тонграка замедлить шаг, как раз когда он собирался уйти. Но прежде, чем кто-либо успел понять, что происходит, писатель бросился к южанину, стоявшему рядом с пикапом. Дёрнув Махасамута за ворот рубашки, он спросил, тяжело дыша:  — Сколько? — Простите?  — Я спросил, сколько? — игнорируя озадаченное выражение лица парня, пояснил Тонграк. — Вы уже в курсе стоимости частного курса дайвинга.  — Я не о том! — голос Тонграка стал серьёзным, и он притянул Махасамута ближе. — Я спросил, сколько тебе нужно, чтобы поехать со мной в Бангкок!  Он увидел как проницательные глаза Махасамута расширились от удивления, которое быстро сменилось серьёзностью. Большие руки крепко схватили Тонграка за ворот рубашки. — Вы уверены в этом?  — Просто скажи мне, сколько? — настаивал Тонграк, и по его взгляду было видно, что он серьёзно. Неожиданно на лице Махасамута возникла широкая улыбка. Та самая, которую Тонграк хотел бы увидеть. — Я не дешёвый, вы же знаете. Слова, понятные только им двоим, заставили Тонграка улыбнуться. — Деньги — это не проблема, — ответил писатель, и Махасамут рассмеялся. — Я думаю, что это не так, — сказал парень, убирая руки с ворота, чтобы в следующий момент крепко поцеловать.  Тонграк широко улыбнулся, уверенный в своём решении. И он готов поспорить, что все в Бангкоке будут удивлены, что в качестве сувенира он привезёт этого крупного южанина. И да, это будет его личный сувенир! В конце концов, Махасамут самое лучшее, что есть на этом острове. Рассмеявшись, Тонграк потянул Махасамута на борт катера. И тот последовал за писателем без каких-либо раздумий, даже не прося времени на сбор вещей.  Тонграк продолжал бы утверждать, что это не любовь. Это просто для удовольствия и только. Если он может себе это позволить, то в чём проблема? Кто может ему что-то предъявить, если он решил привести мужчину домой?  И потом... Парень всё равно продал ему услугу. Верно?