Мириады чувств

             Киллиан проснулся резко и моментально почувствовал досаду на себя за то, что вообще уснул. На ум сразу пришло, что обещание Михаэля больше не исчезать заставило слишком расслабиться. Тот никогда не лгал ему напрямую, и, очевидно, сознание, отметив факт, что для страха нет оснований, сдалось накопившейся усталости. Киллиан провел рукой по лицу, отгоняя остатки сна, и повернул голову. Михаэля рядом не было. В груди похолодело.       В голове закрутились мысли, что тот мог проснуться и просто пойти в ванную или на кухню, но настойчивое ощущение дежавю уже будило негативные эмоции и заставляло игнорировать разумные предположения. Киллиан сел, спустив ноги на пол, и вдруг осознал, что отсутствие Михаэля — не единственное отличие в картине, которую он запомнил, когда засыпал. Новый страх не заставил себя ждать, когда Киллиан сообразил, что комната абсолютно другая.       За окном явно было утро или и вовсе день, а учитывая, что засыпали они тоже где-то в разгар дня, вряд ли бы он проспал столько. Приятная, хотя и довольно скудная обстановка, не имела ничего общего со спальней в доме Михаэля. Какие-то непонятные кусты, виднеющиеся за окном, от вида из окна квартиры тоже отличались разительно. Киллиан моргнул, когда показалось, что это пальмы. Какого черта?..       Вскочив на ноги, Киллиан осмотрелся внимательнее. Кровать была шире, чем та, на которой они уснули, и навскидку ниже. Два удобных с виду кресла, компактный, но явно вместительный шкаф у дальней стены, небольшой комод неподалеку от него, тумбочки с двух сторон от кровати, низкий стеклянный столик, — это все он точно видел впервые. Страх усилился и превратился почти в ужас, когда пронзила холодная мысль, что главное не то, что он видит, а то, кого он не видит. Михаэля нигде не было.       Взгляд зацепился за небольшой клочок бумаги на одной из тумб, который он не заметил сразу. Слишком живое порой воображение не поскупилось на то, чтобы нарисовать сцену, в которой Михаэль переносит его в какое-то место, где он не будет путаться под ногами, и улетает, как и до этого. На этот раз — навсегда. Боль прошла в груди странно: наискось, словно кто-то наотмашь провел острейшим клинком. Два шага. Непослушные пальцы, которые, тем не менее, быстро и уверено схватили записку.       Налево по коридору, через две двери.       Киллиан стиснул зубы, не понимая, что это еще за бред. Чья-то дурная шутка? Похищение? Ловушка? Или Михаэль все-таки тронулся рассудком и затеял какую-то непонятную игру? Последняя идея яро отторгалась интуицией, которая, проснувшись, похоже, больше не собиралась засыпать обратно. Думать было некогда. Нужно было разобраться, что происходит, и самый простой способ был очевиден — последовать странной инструкции.       Коридор оказался широким, светлым и уютным. Тут и там стояли цветы в вазонах, похоже, живые, висели приятные глазу пейзажи на стенах и стояли небольшие статуи, кажется, и богов в том числе, которые даже на беглый взгляд выглядели произведением искусства. Киллиан нахмурился, понимая все меньше, но пошел налево, как предлагала записка. Нужная ему дверь была слегка приоткрыта.       Даже допуская где-то на периферии сознания, что это действительно может быть чьей-то хитрой ловушкой, Киллиан без раздумий проскользнул в комнату. На кровати, стоящей прямо по центру, мирно спал Михаэль, и от сердца разом отлегло. Киллиан ощутил такое облегчение, что сдержал шумный выдох только потому, что побоялся нарушить чужой сон. Взгляд бегло оценил обстановку.       Спальни — а все говорило именно о таком назначении и той комнаты, в которой он проснулся, и той, в которой находился — были похожи. Но имелись и минимальные различия. В этой комнате обнаружилось несколько небольших пуфиков, идентичных обивке кресел, и, похоже, старинное зеркало в интересной раме над комодом. Остальная обстановка совпадала. Включая клочок бумаги на одной из тумб. Киллиан ощутил, как накатывает злость, но быстро пошел к источнику хоть какой-то информации.       Не советую его будить, ему необходим отдых. Лестница вниз в конце коридора, сразу слева найдешь кухню. Там есть достаточный запас продуктов, сладостей, алкоголя и кофе.       Киллиан не сдержался и скомкал аккуратный клочок бумаги в руке. На чью-то дурную шутку это походило все меньше, но и опасностью не веяло, как Киллиан ни пытался ее почуять. Михаэль продолжал крепко спать, и даже печать горечи на его лице уже не была видна так явно. Пожалуй, только за это можно было бы и поблагодарить неизвестного благодетеля, если тот таковым являлся на самом деле, но для этого его надо было найти.       Короткое размышление привело к выводу, что осмотреться более масштабно, чем обзор двух комнат и части коридора, в любом случае нужно. Киллиан пару секунд смотрел на Михаэля. Того не хотелось оставлять и вообще выпускать из поля зрения, но разобраться хотя бы в том, где они находятся и как здесь оказались, являлось необходимостью. Киллиан неохотно развернулся к двери и едва не вздрогнул, заметив очередную записку, прикрепленную к ней.       Ах да, выбраться с острова вы не сможете никаким способом, можешь не тратить время на попытки. Лучше позаботься о Михаэле и используй время, чтобы отдохнуть самому. За детей не беспокойся, обещаю, что они не останутся без присмотра ни на секунду, а ты будешь периодически получать информацию о них.       В голове что-то щелкнуло. Киллиан не мог поручиться наверняка за то, что стиль принадлежал Габриэль, но он ей подходил, а короткий отрывок разговора, который он слышал перед тем, как уснуть, ярко всплыл в голове. Не было ни единой здравой идеи, зачем бы Фениксу и Габриэль запирать их двоих на каком-то острове (острове?!), но Киллиан почему-то не сомневался, что те могли. Особенно если действовали сообща, пусть и непонятно, когда и как этот альянс вообще образовался. Голова снова пухла от мыслей.       Бросив еще один короткий взгляд на Михаэля, Киллиан содрал записку с двери, не желая, чтобы она стала первым, что увидит друг, если проснется, смял в руке и ее и вновь вышел в коридор. Спокойствие обстановки вокруг странно заражало. Даже понимая, что нет никаких оснований доверять странным запискам, Киллиан не мог заставить себя сохранять настороженность на должном уровне, хотя и очень пытался.       Коридор оказался длинным. Взгляд то и дело цеплялся за картины или статуи, что незначительно, но замедляло продвижение вперед. Киллиан зло одергивал себя, хотя бы потому, что любоваться предметами искусства сейчас точно было не время, но получалось так себе. Творения безупречной красоты из мрамора, красного дерева и, похоже, бронзы не могли оставить равнодушным.       Одна статуя — многокрылого ангела с копьем в руке и в доспехах — заставила даже остановиться. На Михаэля скульптура не походила нисколько, да и вообще была далека от истинного облика Детей Света, который Киллиан четко запомнил еще в бытность Мельхиором после прогулки в Звездный Дворец, но почему-то разворошила старые воспоминания. Киллиан замер, прокручивая в голове сцену из пустыни, в которой он помогал тогда еще Бештару с очисткой крыльев.       Чтобы стряхнуть внезапное наваждение, понадобилось усилие воли. Киллиан отметил в памяти, что статуя действительно великолепна при близком рассмотрении, и решительно двинулся по коридору, больше не глядя по сторонам вообще. Он помнил себя Мельхиором, но совсем не чувствовал им, а лезть в глубокое прошлое, когда проблем с головой хватало в настоящем, ни разу не было хорошей идеей. Нужно было сосредоточиться на том, что есть сейчас.       Кухня нашлась ровно там, где обещал кто-то в записке. Киллиан присвистнул, едва преступив порог. Довольно обычно обставленные спальни, относительно небольшие, кстати, настроили на схожие ожидания и в отношении других помещений. Но кухня перечеркнула их на корню: огромная, залитая светом, роскошно оборудованная. Киллиан сглотнул, глядя на массивный, длинный, похоже, дубовый стол. День гибели Атлантиды вдруг увиделся словно наяву.       С призраками прошлого нужно было завязывать. Холодная мысль привела в чувство. Киллиан тряхнул головой и обвел помещение уже более осмысленным и расчетливым взглядом. Множество полезной техники, часть которой, впрочем, даже у него вызывала вопросы о том, для чего она нужна, изобилие коробок и пакетов с едой, казалось, на всех свободных поверхностях, и наполненный доверху кофейник, который издавал дразняще приятный аромат.       В ближайшем навесном шкафу нашлась не просто какая-нибудь кружка, но несколько сервизов, украшенных искусной причудливой росписью. Киллиан осторожно взял небольшую чашку из тончайшего фарфора, не узнал пейзаж, который был на ней изображен, но признал, что тот воистину красив, и налил себе кофе. С чего-то все равно нужно было начинать. Добавив сахар, он бросил взгляд на холодильник. Почему-то казалось, что в том найдутся не только сливки и молоко, но и множество продуктов. Так и оказалось.       Достав лимонный чизкейк и отказавшись от идеи разбавить черный как ночь кофе сливками, как собирался изначально, Киллиан захлопнул дверцу и зло уставился на очередной кусок пергамента, прикрепленный небольшим магнитом.       Дела на ближайшее время тоже не твоя забота, как и Михаэля. Считайте, что у вас отпуск, который вам обоим давным-давно необходим. Если что-то понадобится, оставь записку на видном месте, и оно будет у вас в течение суток.       Сомнения в том, что за непонятной затеей стоит Габриэль, практически отпали. Киллиан несколько долгих секунд смотрел на ровные строчки, а потом машинально сорвал записку и выбросил ее в мусорное ведро вместе с предшественницами, которые так и комкал в руке. Он закинул в рот пару кусочков порционно нарезанного лимонного чизкейка и двинулся к выходу, попутно прихлебывая кофе, который как раз остыл достаточно, чтобы не обжечься.       Из кухни он попал сразу в гостиную, которую абсолютно обделил вниманием, когда спускался. Хотя скорее это была большая зала, оформленная с претензией не только на неброскую, но тем и настоящую роскошь, но и безупречный вкус оформителя, и усладу любому, даже самому капризному взгляду. Киллиан остановился, рассматривая искусную лепнину и потрясающей красоты роспись на высоком потолке. Безупречно.       На самом деле, если им предстояло здесь жить даже какое-то время, Киллиан бы предпочел обстановку в разы проще, но выбирать не приходилось. Впрочем, с мыслью о проживании он еще и близко не смирился. Заверения анонима, о личности, а скорее личностях, которого он догадывался, что с детьми все будет в порядке, совсем не внушали доверия и не давали спокойствия. Да и просто понимание, что кто-то распорядился его и Михаэля свободой по собственному усмотрению, бесило до чертиков.       Кофе закончился быстро. Киллиан серьезно подумывал о второй порции, но необходимость продолжить осмотр дома, а желательно бы и местности в целом, не располагала удовлетворять свои капризы. Киллиан отставил опустевшую кружку на ближайший столик и двинулся к примеченной ранее двери. Он был уверен, что за ней скрывается выход из дома. Но, не пройдя и пары шагов, Киллиан остановился.       Несложно было представить, что подумает Михаэль, если проснется в незнакомом месте и не найдет ни его, ни вообще кого-либо. Хотя представить вообще-то было сложно. Киллиан подавил вздох, признавая, что мысли Михаэля всегда были для него тайной. Но в конкретной ситуации это меняло мало. И без того было непонятно, в каком состоянии Михаэль будет после сна. Добавлять ему переживаний не хотелось совершенно. Киллиан крепко задумался.       Опыт подсказывал, что спать Михаэль может и сутками напролет. Тратить столько времени, просто сидя в доме и карауля пробуждение, не казалось привлекательным вариантом, и уж точно шло в разрез с рациональностью. Очевидное решение осенило яркой вспышкой: он мог оставить другу записку.       Киллиан едва нервно не расхохотался. Записки он успел возненавидеть всей душой, начиная с момента пробуждения в собственной спальне, видимо, уже вчера. Хотя черт его знает, где они были сейчас и какая разница по времени. Но это действительно был простой и практичный выход. Вздохнув, Киллиан принялся искать что-то, на чем можно писать.       Увесистый блокнот с веселым мультяшным львенком на обложке нашелся на тумбочке в прихожей. Рядом отыскались и ручки. Думая над текстом, который надо было составить так, чтобы максимально пояснить ситуацию, но не добавить беспокойства, Киллиан вдруг сообразил, что телефона у него при себе нет, и в спальне он его не видел тоже. Компьютеров пока тоже нигде не наблюдалось. Похоже, их умышленно оставили без какой-либо связи. Просто отлично.       Кажется, нас заперли на каком-то неизвестном острове. Возможно, это дело рук Феникса и Габриэль. Пошел на разведку, хочу осмотреться и сообразить, что к чему. Если проснешься, дождись меня, пожалуйста, в доме. Киллиан.       Пробежав глазами суховатый текст, который показался глупым, Киллиан решил, что вряд ли он придумает что-то лучше, отложил ручку и быстро пошел обратно на второй этаж. Записка легко легла на тумбочку, где, по идее, Михаэль должен был ее заметить если и не сразу, то быстро. Киллиан постоял немного, наблюдая за спящим другом, а потом тихо покинул спальню.       Пора было, черт возьми, завязывать со странной рефлексией и разобраться наконец, где они оказались, и что делать дальше. Ну, или хотя бы попытаться это сделать. Коридор и лестницу Киллиан на этот раз преодолел почти бегом, больше не обращая никакого внимания на окружающую обстановку. Скорости сильно прибавляло и желание вернуться раньше, чем Михаэль проснется.              

***

             Пробуждение не было мгновенным, как обычно. Михаэль поморщился от яркого света, который заливал комнату, и неохотно открыл глаза. Рука двинулась по кровати, но нащупала только край скомканного легкого покрывала, которым он был частично укрыт. Михаэль сел. Беглый, но внимательный взгляд подтвердил, что Киллиана нигде нет. Первая мысль, что тот опомнился и оставил его в покое, не прижилась. Михаэль слишком хорошо знал друга.       Какое-то несоответствие вызвало вспышку беспокойства. Не понадобилось и пары минут, чтобы понять, в чем оно. Окружающая обстановка казалась смутно-смутно знакомой, но определенно не была обстановкой одной из запасных спален в его квартире. Это не понравилось, и сильно. Все внутри напряглось в ожидании неприятностей, а возможно, и сражения с неизвестным пока врагом.       Внимательно рассматривая каждый предмет в комнате, Михаэль слегка прищурился, заметив записку на тумбочке возле кровати. Странное дежавю наоборот промелькнуло, но не задержалось. События в его долгой жизни повторялись так часто, что само явление давно утратило для него и актуальность, и прелесть ощущения. Взгляд прошелся по кривоватым, но четким строкам.       Первая мысль сильно прибавила спокойствия: где бы они ни оказались, Киллиан был здесь, и он был в порядке. Вторая заставила в полную силу работать мозг, генерируя идеи по ситуации. Обстановка все еще казалась отдаленно знакомой. Михаэль взвесил, стоит ли копаться в памяти на предмет этого. В конце концов, он действительно видел за тысячелетия достаточно похожей мебели и комнат. Интуиция утверждала, что стоит.       Воспоминание, смутное и далекое, нашлось быстрее, чем Михаэль ожидал. Они с Габриэль вырвали тогда буквально пару дней или даже меньше, чтобы пообщаться и хоть чуть-чуть отдохнуть от бесконечной круговерти дел, которая на самом деле являлась безжалостной мясорубкой. Выжить в ней уже было подвигом, а отдохнуть от нее — почти непозволительной роскошью. Но раз в несколько столетий точно было можно.       Необитаемый остров предложила сестра. Михаэль слабо усмехнулся без чувства, вспоминая, насколько скептически отреагировал на предложение сразу и как неподдельно был удивлен, увидев практически в джунглях небольшой, но роскошный особняк. Только Габриэль и могла обзавестись шикарным убежищем на необитаемом острове. А потом еще и не пользоваться им веками.       Что же. Киллиан о тех событиях ничего знать не мог, но пришел к верным предположениям. Это не удивляло. В бытность кем бы то ни было Киллиан сохранял острый ум, любознательность и способность к анализу. Михаэль неспешно встал и нахмурился. То, что он находился в доме, принадлежащем сестре, добавляло ощущения безопасности, но ничего толком не объясняло.       Для начала Габриэль едва ли было по силам провернуть все самостоятельно. Насчет помощника Киллиан тоже с высокой вероятностью был прав — Феникс. Зачем это тому, вот это был вопрос. На него стоило найти ответ, это безоговорочно было важно. Но, пожалуй, могло подождать. Они ведь уже здесь, верно? Михаэль мало сомневался в том, что простого пути на свободу нет.       Попытка воспользоваться крыльями быстро доказала, что все действительно не так просто. Перемещаться по острову он с высокой вероятностью сможет без труда, вопрос в том, есть ли в этом смысл или проще будет просто ходить. Но вот покинуть его — это вряд ли. Если лазейка и осталась, искать ее явно придется долго.       Слабым утешением послужила мысль, что насколько он помнил, Габриэль вложилась в защиту острова по полной программе. И даже он, заглянув сюда единственный раз на редкие выходные, что-то добавил от себя. Если предполагать, что еще что-то добавил и Феникс, то последнее, о чем стоило переживать, так это безопасность. А вот о попранной свободе, наверное, надо бы. Внутри нашлось только безразличие к этому факту.       Михаэль подавил тяжелый вздох и пошел к двери, за которой по всем законам должна была скрываться ванная комната. Таковая нашлась: большая, светлая, буквально сверкающая чистотой. Михаэль оглядел полки, забитые явно новыми многочисленными флакончиками. Казалось, здесь были все средства по уходу за собой, которые он применял хоть раз в жизни.       На губы вернулась усмешка, только чувства в ней так и не появилось. Несмотря на неугомонность и частенько мелькающее легкомыслие, заботливой Габриэль быть тоже умела, а если речь шла о комфорте кого-то важного для нее, то и вовсе превосходила себя. Михаэль не сомневался в том, что на кухне найдется еда не то что на ближайшее время, а на годы вперед.       Сейчас ничего кроме обычного душа, который и то являлся скорее необходимостью, чем желанием, не хотелось. Мысли лениво бродили в голове. Предположения, зачем Габриэль и Фениксу устраивать все это, конечно были. Пытливый, острый ум просто не мог долго бездействовать, даже тогда, когда его хозяин ставил под сомнение его нужность. Михаэль запрокинул голову, позволяя струям воды падать на лицо, и рассеянно подумал, что имеет смысл дождаться Киллиана и обсудить потенциальные объяснения с ним. Или его можно поискать.       То, что в шкафу нашлась одежда, не удивило ни капли. Все было новым, что-то еще даже с бирками, но тому было простое объяснение. На острове царила жара, и ничего из его привычных вещей просто не подошло бы для местного тропического — если он помнил верно — климата. Михаэль начал медленно перебирать многочисленные шорты и футболки. После довольно официального стиля, к которому он прочно привык, надевать что-то настолько обычное и как бы откровенное было как-то неловко.       Длинная светлая туника, скромно висящая в самом дальнем углу шкафа, попалась на глаза почти случайно. Михаэль рассмотрел ее внимательнее и хмыкнул с толикой мимолетного, но все же веселья. Он уже и вспомнить не мог, когда носил что-то подобное, но раз у него со всех сторон оказались вдруг исключительные обстоятельства, то почему бы и нет?       Один взгляд в зеркало после того, как он надел вещь, оказавшуюся, ну, разумеется, точно по размеру, заставил что-то перевернуться в груди. Случайный образ разбудил такое количество давно осевших в глубине памяти воспоминаний, что даже после пары жадных вдохов воздуха, казалось, продолжало не хватать.       Михаэль прикрыл глаза, стараясь взять очнувшиеся после вчерашнего шока эмоции под контроль, и, подумав секунду, отошел от зеркала подальше. В следующий раз определенно стоило остановиться на шортах и футболке.       Рассудив, что нет никакого смысла уделять своему внешнему виду больше внимания, чем необходимо для того, чтобы выглядеть умеренно опрятно, Михаэль вышел из комнаты. Да и никакого желания заниматься собой не было. Коридор показался незнакомым. Либо память, на которую он никогда не жаловался, подводила, либо Габриэль успела здесь все переделать.       Михаэль внимательно осмотрелся, больше из-за необходимости сориентироваться, чем из любопытства. Среди картин, развешанных по стенам гармонично и изумительно уместно, он с легкостью узнал несколько авторства сестры. Губы тронула слабая улыбка. Он почти позабыл те времена, когда все было вроде бы сложнее, но на самом деле намного проще, чем теперь. Впрочем, Михаэль не исключал, что так казалось лишь потому, что прошлое всегда имело преимущество отсутствия остроты восприятия перед настоящим.       Кухня тоже не нашла никаких соответствий в памяти, но одним своим видом побуждала немедленно что-то приготовить. Только браться за это без капли желания не хотелось. Михаэль скользнул равнодушным взглядом по полному кофейнику. Если уж чего-то и выпить, то, пожалуй, какого-нибудь хорошего вина. И плевать на то, что с алкогольных напитков утро никто не начинает. В конце концов, это только человеческие условности.       Скромная в плане ассортимента, но роскошная по включенным винам коллекция отыскалась в одном из многих навесных шкафов. Михаэль машинально отметил, что намного лучше она бы смотрелась в каком-нибудь специально оборудованном мини-баре, но это вообще не имело никакого значения.       Он выбрал вино и нашел в соседнем шкафу бокал. В забитом под завязку холодильнике отыскалась нарезка недурного французского сыра. В совокупности это показалось достаточно неплохим началом странного дня, который для него мог не начаться вовсе.       Мысли кружили вокруг дилеммы: отправиться искать Киллиана, рискуя разминуться, или посидеть в гостиной, наслаждаясь чуть терпким, выдержанным вином с интересным букетом. Праздное ничегонеделание, призванное стать ширмой для пустоты внутри. Мог ли он еще недавно о нем хотя бы мечтать?       Михаэль облюбовал диван в гостиной, мельком отметив, что, на его вкус, с ее оформлением сестра слегка переборщила. Претенциозная роскошь лишала помещение даже намека на уют. Впрочем, лезть с советами он не собирался. Если Габриэль нравился результат — это исключительно ее дело.       Вино в бокале убывало стремительно. Тяжелые мысли просыпались и пытались одолеть с новой силой. Михаэль прикладывал усилие, чтобы их игнорировать, но это было не так просто. Даже резкая смена обстоятельств не давала ничего, что позволило бы крепко зацепиться за жизнь и настоящее. Хотя кое-что упрямо всплывало в мыслях и казалось стимулом куда больше, чем что-либо еще.       Неизвестно с чего вдруг решивший навестить его квартиру так скоро Киллиан, который выглядел сначала как побитый, а оттого озлобленный щенок. Конечно, щадя чужую гордость, Михаэль и не помышлял о том, чтобы когда-либо сказать это другу в лицо, но ярким впечатлением момент запал в память.       Он не слушал, да и не особо слышал Габриэль, отвечал что-то бессмысленное невпопад, игнорировал Феникса, а потом просто увидел Киллиана. Тот походил на комок злости, обиды и противоречий, но при этом настолько несчастный и сам, похоже, непонимающий это, что охватившее апатичное безразличие дало серьезную трещину.       Теперь он определенно был жив и пил вино. Чем бы ни руководствовалась Габриэль, очевидно, при поддержке Феникса, но их стараниями на горизонте твердо маячил отпуск. Радоваться не было сил. Держаться, чтобы не вернуться ко вчерашнему состоянию, тоже получалось так себе. Михаэль не сомневался, что надолго его не хватит.       Но теперь все было в разы сложнее. С ним здесь был заперт и Киллиан, которому он дал очередное обещание. Но даже если бы не давал, закончить все разом при нем — это было исключено. Михаэль по-новому оценил задумку Габриэль. Наверное, стоило хотя бы разозлиться, но ни сил, ни желания не было.       Вино кончилось, словно намекая, что пора бы уже что-то решить. Михаэль отставил бокал, скользнул взглядом по пустой кружке на столике и предположил, что Киллиан благоразумно выбрал после пробуждения кофе.       Оставаться в доме не хотелось. Михаэль все-таки направился к выходу. Исходя из того, что он помнил, остров был не особо большим. Даже если они с Киллианом разминутся, то найдутся легко. А хоть какое-то движение было точно не самым худшим способом отвлечься от размышлений.              

***

             Остров не казался большим. Киллиан оценил это навскидку, едва отойдя от дома и комкая в руках очередную записку, прикрепленную к входной двери с внешней стороны и замеченную почти случайно. Стоило ее просто выкинуть, но мусорить на природе не поднималась рука. В итоге Киллиан сунул ее в карман, воскрешая в памяти содержание, просто чтобы убедиться, что сохранять нечего.       На острове абсолютно безопасно, Михаэль может подтвердить. Но поосторожнее в океане, к берегу изредка подплывают тигровые акулы. И в местных мини-джунглях тоже, обезьяны здесь бывают агрессивными.       Где-то должна была прийти злость, Киллиан был уверен. В конце концов, их заперли без разрешения, неизвестно с каким целями и насколько. Но пока была только усталость, беспокойство за Михаэля и растерянность, когда он пытался сообразить, как быть дальше.       Встряхнувшись, Киллиан напомнил себе о поставленной сейчас цели: остров надо было обследовать хотя бы поверхностно. Он закатал рукава рубашки и поморщился, понимая, что легче от этого не стало. После холодного декабря родного Питтсбурга жара вокруг казалась воистину африканской. Но другой одежды все равно не было. Хотя, возможно, стоило проверить шкаф. Киллиан оставил себе закладку в памяти, сделать это по возвращении в дом, и пошел вдоль густых зарослей кустарников и каких-то незнакомых вроде бы деревьев.       Лезть вглубь чащи он не собирался, хватало и того, что дом, похоже, стоял прямо в ней, но надеялся, что помимо нее на острове найдется что-то еще. Ожидания оказались оправданы, и даже сверх того. Идущая от самого крыльца тропа резко свернула и вывела к протяженному пляжу. Киллиан остановился, прикрыл глаза ладонью от слепящего света, оценил открывшийся вид и присвистнул в очередной раз.       Берег казался бесконечным. Чистейший песок искрился в лучах беспощадно-яркого солнца и золотом, и белыми искрами. Вдоль пляжа тянулась широкая полоса пальм, щедро увешанных кокосами, и растений, украшенных мощными гроздьями бананов. На некоторых из них Киллиан приметил сразу несколько обезьян. Агрессивными, по крайней мере издали, они совсем не казались и спокойно уплетали фрукты. Идеалистическая, мирная картинка. Земной рай.       Киллиан осмотрелся еще и заметил, что сильно вдали пляж будто поворачивает куда-то. План острова обрел в голове более четкие очертания. По всему выходило, что вся буйная растительность была сосредоточена в центре острова, а пляж окружал ее, очевидно, непрерывным кольцом. В целом, если задуматься, выходило, что дом расположен отлично. И не в самой глубине местных джунглей, но и не на берегу, где наверняка нередко случались мощные шторма.       Обойти остров кругом однозначно стоило. Во-первых, на другой стороне мог быть не пляж, а какие-нибудь скалы или еще растения, и хорошо бы иметь об этом представление. Во-вторых, ну не считать же осмотром то, что он отошел от дома аж на целых ярдов сто пятьдесят-двести, а может, и меньше — на незнакомой местности, тем более, несколько специфической, ориентироваться было немного сложнее обычного.       Только идти не хотелось. Хотелось вернуться в дом, где было ощутимо прохладнее почему-то, и проверить Михаэля. Найти что-нибудь более существенное на завтрак, чем пара кусочков чизкейка, хотелось тоже. Киллиан поморщился, ощущая недовольство самим собой, но развернулся и направился обратно к дому. В конце концов, имеет же он право чуть-чуть передохнуть и проверить, вдруг более подходящая одежда все-таки найдется.       Тропа была ровной, широкой и уже освоенной. Киллиан позволил себе уйти в свои мысли, идя на автопилоте. Шансы упасть были минимальными, а если уж он обо что и споткнется, то пару легких ушибов переживет точно. А подумать было о чем. Даже если взять за данность, что странный внеплановый отпуск им обеспечили Габриэль и Феникс, то возникал вопрос о мотивах обоих. И Киллиан сильно сомневался, что они у них были общие.       Врезавшись в кого-то на полном ходу, Киллиан моментально занес руку для удара. Если на острове был кто-то еще, то стоило сразу продемонстрировать, что он может защитить себя. Под ложечкой засосало, когда Киллиан сообразил, что в открытом доме в одиночестве спал Михаэль. Вернулись немного параноидальные мысли, что все могло быть ловушкой, хоть и того же Феникса, о котором они не знали, по большому счету, ничего, и о еще куче возможных и не особо опасностей.       — Солнце, все в порядке? — голос звучал, казалось, даже обеспокоенно, но намного более неожиданно было то, что он принадлежал Михаэлю.       Киллиан поднял голову, машинально разжал кулак и потер ушибленное при столкновении предплечье другой руки. Перед ним определенно стоял Михаэль. Взгляд подметил мелкие, но важные детали: друг все еще был слишком бледен, но хотя бы выглядел не таким изнуренным, как вчера, в серых глазах будто стало чуть-чуть, но меньше обреченности, а еще от него исходил легкий запах вина.       — Да, все нормально, — отозвался Киллиан, сообразив, что хорошо бы что-то ответить. — Я оставлял тебе записку…       — И просил дождаться тебя в доме, я читал, — во фразе тенью даже послышалась легкая насмешка. Киллиан чертовски хотел поверить, что она действительно была, а Михаэлю хоть немного лучше, но не спешил строить радужные замки. — Это не настолько большой остров, чтобы мы здесь потерялись.       — Ты бывал тут раньше? — сразу же ухватил суть Киллиан, вспомнив и последнюю записку, в которой говорилось, что Михаэль может подтвердить безопасность места.       — Однажды. Габриэль несколько столетий назад озаботилась необходимостью обзавестись убежищем. Не то чтобы были какие-то причины… Во всяком случае, насколько я знал, необходимости не было, ее просто захватила идея, — Михаэль пожал плечами, отошел на шаг, давая им обоим личное пространство, и Киллиан только после этого понял, что они стояли почти вплотную друг к другу. — Она выбрала этот остров и устроила на нем пригодное жилище. Изначально дом выглядел сильно иначе, согласно своему времени. Судя по тому, что я увидел сейчас, она успела сделать здесь грандиозный ремонт.       — Ну, зато нам не придется снова оттачивать навыки выживания, — пробормотал Киллиан, почему-то ощутив изрядную неловкость. При чем разобраться, что ее вызвало, не получалось. — И зачем твоей сестре запирать нас здесь? — поинтересовался Киллиан, во-первых, чтобы перейти на актуальную и относительно нейтральную тему, а во-вторых, допуская, что Михаэлю и усилие не понадобится, чтобы понять мотивы Габриэль.       — Это интересный вопрос, — ответ, но скорее уход от такового, не прояснил ничего. — Может, вернемся в дом? — предложил Михаэль вместо того, чтобы продолжить рассуждения. — Там намного прохладнее и есть еда. Если ты не успел осмотреть остров целиком, то возьму на себя смелость предложить это сделать ближе к закату. Солнце будет не таким жарким, и удовольствия прогулка принесет больше.       Совпали их мысли о прохладе и еде случайно или почему-то еще, но вот спорить Киллиан точно не собирался. Разобраться, что происходит, а точнее — почему оно происходит, они смогут и по ходу, а получить немного комфорта было бы здорово прямо сейчас. Он быстро кивнул.       Михаэль развернулся к нему спиной и первым зашагал к дому. Киллиан сделал пару шагов следом, но остановился, когда заметил, во что одет друг. Во время короткого диалога это ускользнуло. Светлая туника, небрежно подпоясанная золотым шнуром, сидела точно по фигуре, шла Михаэлю, навевала странные мысли и оживляла память. Киллиан перевел дыхание.       Михаэль обернулся и взглядом выразил вопрос. Почему-то к щекам прилил жар. Киллиан от души понадеялся, что внешне этого заметно не будет. Хотя всегда можно было прикрыться жарой. Он заставил себя идти и даже легко пожал плечами, прежде чем нейтрально заметить вслух:       — Тебе очень идет.       — Понятия не имею, чем руководствовалась Габриэль, когда запихнула это в мой гардероб, — вроде легкомысленно, с уловимыми ворчливыми нотками отозвался Михаэль, но будто бы чуть-чуть расправил плечи.       Даже понимая, что это или совпадение, или игра зрения, и ничего больше, в дом Киллиан заходил с легкой улыбкой на губах.              

***

             Михаэль методично разбивал в миску, где уже был натертый сыр, одно яйцо за другим. На двенадцатом он решил остановиться и задумчиво огляделся. Будущей яичнице-болтунье чего-то не хватало, но ингредиент так просто приходить в голову не желал. Михаэль слегка нахмурился.       Они заключили простой договор с Киллианом. Тот шел освежиться в душе и найти подходящую одежду, а спускался к готовящемуся или уже готовому завтраку. Хотя, если судить по времени, то скорее обеду, но Михаэль счел это непринципиальной мелочью, которой можно пренебречь. Глоток вина из вновь и уже не впервые наполненного бокала навел на мысль.       Понадобилось обследовать три ящика кухонного стола, прежде чем нашлись упаковки с различными приправами. Михаэль был действительно удивлен, когда среди них отыскались эстрагон и трюфельная соль. Они дополнили ингредиенты в миске, которые оставалось только взбить.       Сливочное масло бодро таяло на сковороде. Новый глоток вина скрасил время ожидания, а в голове промелькнула мысль, что Киллиана слишком долго нет. Михаэль вылил смесь на сковороду, принялся неотрывно ее помешивать, отставив бокал в сторону, и прикинул время.       Французскую кухню на завтрак он предпочел спонтанно, когда мысль о круассанах вызвала неподдельное оживление. Теперь будущие круассаны расстаивались, крок-месье в большом количестве дожидались своего часа, чтобы быть съеденными, а болтунья была на подходе. Суммарно приготовление заняло больше часа, и Киллиан определенно не мог столько времени принимать душ.       От того, чтобы подняться на второй этаж без промедления, остановила только необходимость непрерывно помешивать яичницу, которую портить не хотелось. Киллиан, возможно, просто занялся чем-то своим. Это не было поводом испортить завтрак, приготовить который он вызвался добровольно. И даже пусть и слабое, но желание на это неожиданно нашлось.       Быстрые шаги на лестнице раздались в тот момент, когда Михаэль выключил плиту и накрыл сковороду крышкой, давая болтунье чуть-чуть настояться. Михаэль дотянулся до бокала, пригубил вино и окинул взглядом Киллиана, который вошел на кухню. В обычной футболке и шортах веселой расцветки, с еще влажными волосами, тот выглядел значительно бодрее и свежее, чем на улице, и точно был в порядке. Странная паранойя успокоилась.       — Тебе помочь? — быстро предложил Киллиан.       Что-то зацепило в простом вопросе, возможно, заданном исключительно из вежливости: то ли скрытая неловкость, то ли странная поспешность речи, то ли неуверенность, которой Киллиан обычно не отличался. Михаэль качнул бокал в руке. Возможно, стоило сменить напиток на кофе. Слишком странно и тягуче текли мысли в голове, да и реакции срабатывали странновато. Впрочем, волевой контроль никто не отменял.       — Можешь поискать посуду, — предложил Михаэль, не желая обижать и отвергать предложение помощи. — Понятия не имею, где здесь тарелки.       Капля лукавства в этом, конечно, была. Наборы тарелок попадались ему на глаза, когда он искал миски и сковороду. Но шкафы были выдержаны в одном стиле, и легко было позволить себе не помнить, в каком именно из них он видел то, что сейчас нужно. Киллиан, казалось, с облегчением рьяно взялся за поиски. Что-то было не так.       — Значит, ты тоже не знаешь, с чего Габриэль пришло в голову запереть нас здесь? — неожиданно вернулся к уже поднятой теме Киллиан, когда с видом победителя достал из шкафа сразу стопку тарелок.       Михаэль машинально насчитал шесть, залпом допил вино и поставил бокал в мойку. Рано или поздно они бы все равно вернулись к этому разговору, но он бы предпочел как можно позже. Киллиан не заслуживал лжи, но несложно было догадаться, что правда ему не понравится. Михаэль дал себе еще пару несколько секунд, сделав вид, что увлечен поисков столовых приборов.       — Думаю, в первую очередь она хотела запереть меня, — ровно начал Михаэль, когда тишина затянулась. Взгляд Киллиана буравил спину. — Вчера… Она нашла меня, когда я собирался шагнуть с одной высокой скалы. Это совсем не вызвало у нее восторга и, возможно, дальнейшие решения она принимала под воздействием эмоций. Не удивлюсь, если ты здесь только потому, что она сочла тебя хорошей гарантией того, что я не сделаю чего-то… непоправимого.       — Ты собирался шагнуть… Что? — Киллиан замер с тарелками в руках, которые так и не донес до стола.       — Я… Это был просто момент, — полуправда звучала не так плохо, как мог бы подробный рассказ, но Михаэль сильно сомневался, что Киллиан ей удовлетворится. — Яичницу лучше есть, пока она не остыла, — попытка перевести тему выглядела жалко даже в собственных глазах, но попытаться стоило. Последнее, чего сейчас хотелось, это ссор в любых проявлениях или чужого осуждения. — Это французский вариант, а…       — Да какая к черту яичница? — перебил Киллиан, но даже не повысил голос. И только тарелки зазвенели, когда он с силой опустил всю стопку на стол. — И почему же ты решил, что это выход?       Вопрос прозвучал почти спокойно. Киллиан явно старался держать себя в руках или, по крайней мере, сохранять напускное спокойствие. Но Михаэль видел все, что друг так пытался скрыть: злость, обиду, непонимание. Оно нашло странный отклик внутри. Захотелось не просто улететь из кухни, а убраться с острова, даже если придется расшибиться в лепешку, чтобы преодолеть, похоже, барьер, который этому препятствовал. Наверное, он мог бы. Останавливала только мысль, что второго его ухода Киллиан не заслужил. Особенно после вчерашнего разговора.       — Я не решал, — глухо отозвался Михаэль. — Это уже неважно. Я здесь, этого что, недостаточно? — эмоции вырвались из-под хоть какого-то контроля неожиданно, и вопрос прозвучал агрессивно.       — Ты здесь, — странным эхом повторил Киллиан, отвел взгляд и зачем-то поправил тарелки. — Да. Так что там с завтраком?       Переход оказался настолько резким, что Михаэль едва удержался от того, чтобы также эхом бессмысленно переспросить. Злость накрыла внезапно и затмила все остальные эмоции, которые и без того не были особо радостными. Какая-то часть сознания помнила, что ссора — совсем не то, чего он хочет, но было уже наплевать.       Разговор абсолютно не складывался, но больно било не это, а ощущение, что они вдруг абсолютно перестали понимать друг друга. Било очень больно, учитывая, что Киллиан был одним из очень и очень немногих, с кем он мог говорить и кому доверял.       — На хуй завтрак. Может, объяснишь, что не так сейчас? Я здесь, жив, в порядке, готовлю долбанные круассаны.       — Что не так? — на удивление не зло, но как-то опасно начал Киллиан. — В порядке? То есть… ладно. Я могу выложить яичницу.       — Или говори, что думаешь, или уже просто молчи, — огрызнулся Михаэль, смутно понимая, что его несет и точно куда-то не туда.       Но Киллиан был сам на себя не похож, себя он тоже не слишком узнавал, а неуютно-грозовая атмосфера, которая повисла вокруг них, выводила из себя, как и попытки держаться фальшивой вежливости. В глубине разума он знал, что заслужил обвинения, но их так сильно не хотелось принимать, что это выливалось в какую-то чушь: он пытался спровоцировать Киллиана на откровенность, а через миг — замять тему. С вином все-таки вышел перебор.       — Отлично, — терпение у Киллиана явно кончилось. — Если потерял ты, значит, плевать, кто потеряет тебя?       Вопрос ударил больно. В голосе Киллиана нашлась только горечь, ни капли обвинения, но оно было заложено в самом смысле. Хотелось извиняться, но намного больше — послать все и вся к чертям собачьим, или куда это все само придумает. Слишком тяжело давила сейчас давно накопившаяся усталость от того, что он бесконечно кому-то что-то должен.       — Даже если и так, не находишь, что это мое решение и я имею на него право? — остатки осторожности смела необходимость выплеснуть и злость, и беснующиеся эмоции. — Или я должен спросить у кого-нибудь разрешения прежде, чем решить, что мне делать с моей жизнью? Может, у тебя?       — Ты не должен, — согласился Киллиан. Горько-злая обида еще скользнула в его голосе, но только эхом. — Боль ведь не желают причинять только тем, кто хоть что-то значит. А если таких людей нет, то нет и проблемы.       Оказалось, что вопрос — это было не больно, так, досадно и неприятно. Больно стало теперь, хотя Киллиан по-прежнему не обвинял. Но в его словах было слишком много смысла и чертовой правды, а он вновь имел вид побитого щенка. Михаэль ненавидел себя в этот миг и отчаянно жалел, что Феникс и Габриэль приперлись на скалу, неизвестно как вообще его отыскав. Без него было бы проще всем.       — Ты не поел, — глухо окликнул Михаэль, даже понимая, что это лишено смысла, когда Киллиан направился к выходу из кухни.       — Аппетит пропал, — предсказуемый ответ окончательно перемешал злость, чувство вины и отчаяние в маловыносимый коктейль.       Шаги на лестнице, легкие настолько, словно Киллиан умышленно ступал как можно тише, послышались уже через несколько секунд. Михаэль задавил на корню порыв пойти следом. Они оба уже наговорили достаточно, да и сказать в целом больше было нечего.       Он не может любить, это не было новостью. А заботы, которой он стабильно пытался компенсировать близким отсутствие настоящих чувств, часто оказывалось недостаточно, когда дело касалось чего-то действительно важного и серьезного. Ее хватало даже не всегда, когда нет.       Пас рукой позволил несостоявшемуся завтраку храниться сколь угодно долго без потери вкусовых качеств. Ноги сами понесли к выходу из дома. Оставаться здесь было невыносимо. Давили стены, давила обстановка, хотя ничего общего с его квартирой она не имела. Давило понимание, что он был прав, думая, что оставаясь рядом, потеряет еще одно по-своему дорогое существо. Ошибка закралась только в том, что потерять можно по-разному. Дверь захлопнулась слишком громко.              Михаэль пошел по тропе, не оглядываясь. Вслед ему смотреть было некому.              

***

             Киллиан измерил небольшую спальню шагами трижды, прежде чем эмоции поутихли хотя бы до того, чтобы пара здравых мыслей пробила себе дорогу: он непозволительно сорвался, а Михаэля надо было найти. Знание, что выбраться они не могут, успело прижиться и немного прибавляло спокойствия. Киллиан никогда не считал, что любое ограничение чужой свободы — это хорошо или хотя бы допустимо не в исключительных обстоятельствах, но ничего не мог поделать с тем, что в данном случае это была еще одна небольшая гарантия, что Михаэль хотя бы не исчезнет.       Руки сжались в кулаки, когда подумалось, что здесь обстоятельства как раз исключительные. Киллиан отказывался понимать и принимать, что Михаэль пытался… пытался… Кулак яростно ударил пустое пространство. Киллиан шумно втянул воздух. Что же, эмоции утихли явно недостаточно. Он возобновил ходьбу по комнате.       Кому-то, наверное, показалось бы смешным, но Михаэль в сознании твердо представлялся кем-то вечным. Это он сам решением Элохима, которое казалось все более и более несправедливым, уходил в перерождение и веками ждал следующего воплощения. А Михаэль просто… был. Советник, Бештар, Хор, Гор, Мечеслав, Майкл, — это только список, кем был Михаэль в его присутствии. Без него личностей наверняка было еще больше. Или, может, друг пользовался одной. Не так важно это, как суть: Михаэль был всегда.       Киллиан был уверен, что и будет. Разумеется, могла случиться какая-то битва или что угодно еще, но от случайностей не застрахован никто. Да и главные сражения вроде бы отгремели в прошлом: Змей, Самаэль. Элохим и Баал были мертвы. В настоящем, казалось, не существовало врагов такого уровня, чтобы Михаэль не мог победить. Киллиан верил в это, даже понимая, что, возможно, он знает не все.       Непредусмотренным оказалось только одно: то, что Михаэль захочет уйти сам. Навсегда. Вслед за Селафиэлем. Киллиан сжал кулаки сильнее, так, что боль отдала даже в плечи. Он помнил все, что вскользь или оговорками знал от самого Михаэля, что рассказывал Селафиэль, что слышал в воспоминании, которое показала им библиотека. Михаэль не умел любить и в принципе чувствовал эмоции урезанно.       Сейчас верить в это было сложно. Киллиан просто не представлял, что может заставить раз и навсегда проститься с жизнью после гибели дорогого существа, если не глубокая любовь к нему, которая делала многократно острее чувства потери и вины. А среди живых у Михаэля явно не было кого-то настолько же значимого для него, чтобы удержать. И черт его знает, почему это отзывалось такой болезненной обидой и заставляло желать выбраться с острова любой ценой.       Киллиан потряс головой, когда сообразил, что недалеко ушел от своего состояния вчерашним утром. Михаэль мог быть нестабилен, у него была веская причина. Что творилось с ним — Киллиан понимал все меньше. Но одно знал точно: это нужно было прекратить. Он хотел помочь Михаэлю, а не добивать друга, которому и так непросто. Но получалось почему-то куда лучше последнее. Стыд и сожаление вспыхнули разом, сильно заглушили злость и затенили обиду.       Нужно было собраться. Киллиан провел рукой по лицу, затем по волосам, которые уже почти высохли, и быстро вышел из комнаты. Он смутно помнил, как громко хлопала входная дверь, а это значило, что искать Михаэля в доме, скорее всего, бесполезно.       Жара показалась как-то выносимее, чем во время утренней прогулки. Киллиан машинально проанализировал, что изменилось, идя по тропе и внимательно оглядываясь. Добавился легкий, приятный ветерок, который, очевидно, дул с океана, и поэтому освежал. Михаэля нигде не было.       Пляж никак не изменился за пару часов, но с непривычки показался другим. Киллиан скользнул взглядом по искрящемуся песку. Память, на которую они никогда не жаловался, не подвела, и два образа сложились в один. Стало проще. Очевидно, привыкать стоило. Если он хоть что-то понимал о Габриэль, она была достаточно упряма, чтобы достигать своих целей. Об этом говорили хотя бы ее успешные изобретения. Вряд ли она выпустит их отсюда, пока не будет уверена, что Михаэлю лучше. И если они так продолжат, отпуск грозит затянуться.       Киллиан с досадой поморщился и прикинул, что стоит для начала обойти остров по берегу, а уже потом, если Михаэль не найдется, углубляться в джунгли. Но друг неожиданно отыскался раньше, чем Киллиан успел пройти даже с десяток ярдов по песку. Он сидел под одной из кокосовых пальм, в тени, прислонившись к стволу спиной, и неотрывно смотрел на океан, который казался бирюзовым и слегка волновался.       Первый порыв — подойти или даже подбежать, Киллиан задавил на корню. Он понятия не имел, что сказать, с чего начать и как извиняться. Нужно было что-то… не предлог, нет, но что-то, что могло бы хоть немного развеять напряжение между ними. Михаэль не замечал его, или успешно делал вид, что не замечал, и Киллиан, неотрывно наблюдающий за ним, пока размышлял, перевел взгляд на пальмы, а следом и на обезьян на банановых растениях. Может даже тех же, которых он уже видел, а может и нет.       Идея мелькнула в голове неожиданно. Против нее сразу же нашелся аргумент здравого смысла, что вокруг слишком жарко, но за была интуиция и разгоревшийся мгновенно энтузиазм. Киллиан прикинул, видел ли он на кухне кокосы, и вспомнил, что пальмы с россыпью плодов были и сразу возле дома. Это устраивало, так как тревожить Михаэля раньше времени не хотелось.       Киллиан преодолел тропу почти бегом. Беглый осмотр подсказал, что сорвать кокосы будет намного проще из окна выделенной ему спальни. Высунуться без страховки, конечно, придется слишком сильно, но Киллиан сомневался, что даже падение со второго этажа ему так уж значительно навредит. А если и да, это того стоило.       Наработанная ловкость пригодилась, и без падений обошлось. Забираясь обратно в комнату через окно, с которого свисал, по сути, держась только ногами ниже колена, Киллиан успел оценить с десяток добытых плодов. Они выглядели почти идеальными. Это точно было то, что надо.       Гора горячих бутербродов привлекла внимание, едва он быстрым шагом вошел на кухню. Одно касание подтвердило, что они остались горячими настолько, насколько и должны, и в груди больно кольнуло. Даже в растрепанных чувствах, после ссоры и наверняка в дерьмовом настроение Михаэль продолжал заботиться в мелочах. Стыд усилился.       Осмотр шкафчиков лишь подтвердил, что и алкоголя, и сладостей действительно в достатке. На самом деле и того, и другого было столько, что им могло хватить на пару лет, даже учитывая их повышенный аппетит. Нужная бутылка отыскалась быстро, острый, крепкий нож — еще быстрее, а в холодильнике нашелся и сок. Все шло хорошо, и это добавляло уверенности.       Приготовление заняло от силы пару минут. Киллиан бегло осмотрел результат, бросил нож в мойку, и вновь двинул к выходу из дома, держа в обеих руках по кокосу со срубленной верхушкой. Он шел быстро, но аккуратно, и гнал мысль, что Михаэль его заметил и успел куда-нибудь переместиться, пока он отходил. И даже если не заметил, то все равно мог.       Опасения оказались беспочвенными: Михаэль сидел ровно под той же пальмой и, казалось, даже чуть-чуть не поменял позу. Киллиан сделал глубокий вдох и решительно пошел прямиком к другу. Михаэль не повернул головы и вообще никак не показал, что заметил его, даже тогда, когда Киллиан опустился на песок рядом. Тот показался достаточно горячим, но шорты немного спасали, и привыкнуть было вполне можно.       Слова находиться не спешили. Киллиан неохотно признал свою ошибку: спешно воплощая спонтанную идею, он даже не подумал, что будет говорить. Но что-то делать нужно было. Не придумав ничего лучше для хоть какого-то начала, Киллиан протянул один из кокосов Михаэлю. Тот по-прежнему смотрел исключительно на океан, но Киллиан не сомневался, что движение так близко от себя он не пропустит.       Пару секунд не происходило ничего, и подумать, что он заслужил игнорирование, Киллиан успел. Но Михаэль, так и не глядя ни на него, ни на кокос, все-таки забрал предложенное. Их пальцы явно случайно соприкоснулись. Киллиан слегка растерялся, когда почему-то вздрогнул, хотя прикосновение было самым обычным и частым между ними. Михаэль все-таки скосил на него взгляд, совсем мимолетно, а потом сделал глоток. Кашлянул.       — Здесь алкоголь?       — Всего лишь полрюмки, — Киллиан осторожно усмехнулся, не до конца веря, что Михаэль, осознанно или нет, но выбрал идеальный вариант вопроса. — И ещё вдвое больше ананасового сока, потому что от коктейля «Коко-локо» другого обычно и не ждут. Знаю, на жаре не лучшая идея, но мы можем вернуться в дом, и допить его там.       Михаэль будто замер на секунду, а потом посмотрел на него, повернув голову, и слабо усмехнулся тоже. Да, это было лишь тенью его обычной усмешки, но она точно была искренней. Киллиан готов был ликовать. Может, это было слишком смешным достижением, или вообще им не было, но это точно было лучше ссоры.       — Нормальная идея, — с ноткой веселья отозвался Михаэль, отвел взгляд и сделал приличный глоток. — Если уж так, этот коктейль уместнее пить на берегу океана, чем в стенах квартиры.       — Там он тоже был более чем уместен, — запротестовал Киллиан, мгновенно вспоминая разговор, который у них с Михаэлем случился тогда. Друг был прав, без алкоголя он бы ту беседу не вывез. Михаэль неопределенно пожал плечами и сделал еще глоток. Он все равно казался несчастным, и чувство вины резко обострилось. — Прости меня, — на одном дыхании выдал Киллиан, осознав, что больше не хочет разбираться, кто прав, а кто виноват, и хочет только, чтобы Михаэль был в порядке, а они могли общаться как всегда.       — Самоубиться пытался я, а извиняешься ты? — неожиданно с почти полноценным ехидством осведомился Михаэль, покосился на него и поставил кокос на песок. — Возможно, мне не стоило тебе говорить вообще, но… Это тоже была бы ложь, а я не хочу тебе лгать, не о таком. Раньше, чем ты спросишь, нет, не потому, что я обещал.       — Стоило, — твердо возразил Киллиан, сглотнул и отпил свой коктейль, чтобы выиграть себе так нужную секунду. Терпкий вкус светлого рома обжег рецепторы, и на миг показалось, что пропорции алкоголя и сока он впопыхах все-таки перепутал. — Мне не стоило так реагировать. Я должен был…       — Похвалить меня? — горьковато съязвил Михаэль, пользуясь паузой, которая повисла, когда поиск слов снова стал проблемой. — Злость — нормальная реакция. К тому же ты прав. Я… не подумал ни о ком, кроме себя.       — Ты и не должен был…       — Полчаса назад ты считал иначе.       — Это было эгоистично. Я же сказал, я не должен был…       — Это была правда.       — Неважно. Я не имел права тебя обвинять. Каждый может…       — Важно для тебя. А сейчас ты просто…       — Хватит, — Киллиан чуть повысил голос, но никакой агрессии в нем не было, только отчаянная, почти жалобная просьба.       — Прости, — Михаэль сменил тон мигом, взял свой кокос и сжал его в руке так, что побелели костяшки пальцев.       — Да черт бы его все побрал, — пробормотал Киллиан, не понимая, с каких пор у них даже попытки извиниться — причем взаимные! — выглядят как ссора. — Слушай, я…       — Я очень виноват перед ним, — Михаэль перебил, резко сменил тему и заговорил с надрывом, но все-таки спокойнее, чем в коротком споре.       — Ты не знал, — мгновенно возразил Киллиан, стараясь не думать, что и сам бледно, но ощущал вину, хотя, казалось бы, он уж точно никак знать не мог, и даже будь это иначе, едва ли мог бы что-то сделать.       — А должен был бы знать, — горько бросил Михаэль и уставился на кокос, который так и сжимал в руках. — Но хуже другое. Я не мог дать ему любви. И не потому, что я не способен… Возможность узнать, мог ли я испытать это чувство, я убил для себя сам, когда ограничил себя в эмоциях. Возможно, это не было дано при создании. Есть большая вероятность, что это был мой собственный выбор. Самаэль… Он очень любил Лилит, иногда настолько, что это казалось слегка безумным. Если мог он, значит, наверняка мог бы и я, но… Я выбрал иначе. А расплатился за это Dosig… — голос Михаэля дрогнул и сорвался.       — Но он знал это о тебе, — правильные слова подбираться никак не хотели, и Киллиан решил просто говорить то, что думает. Он и без того чувствовал себя максимально некомфортно не из-за необходимости наступать на горло гордости, что ради Михаэля давалось легко, но из-за неловкого тыканья в попытки утешить и поддержать, которые только и делали, что проваливались. — Он сам рассказывал… немного. С самого начала ты не обещал ему любви и не скрывал, что не способен на нее. Он знал, но сделал свой выбор — быть с тобой.       — Иногда мы выбираем что-то, не оценив возможных последствий. Он… все равно надеялся, что однажды… Его чувства или что-то еще, но… Он надеялся, что я смогу… иначе, — Михаэль говорил со значительными паузами, и было заметно, что даже так откровения даются ему непросто.       — Но то, что это надежда не сбылась, не твоя вина, — Киллиан произнес фразу быстро, не давая себе подумать над тем, что прозвучит она крайне неоднозначно. — Ты дал ему много. Ты дал ему все, что смог.       — Я мог дать ему больше, — покачал головой Михаэль.       — Ты не знаешь этого наверняка, — не сдался Киллиан. — Ты допускаешь, что если бы не ограничил…       — Но теперь мы уже и не узнаем, — прервал Михаэль, похоже, поставивший себе за цель пресекать любые попытки его оправдать.       Киллиан сжал губы, сдерживая резковатую фразу. Возвращаться к ссорам или даже просто спорам сейчас хотелось меньше всего. Но терпение никогда не было его сильной стороной, а невозможность помочь Михаэлю выводила из равновесия. Киллиан и без того не считал, что хоть сколько-то хорош в этом, а явное нежелание Михаэля принимать любую поддержку усугубляло все еще больше.       — Ты не узнаешь с Селафиэлем. И мне жаль, Михаэль, — сдержанно и с осторожностью заговорил Киллиан после недолгой паузы. — Но можешь…       «Узнать с кем-нибудь другим» Киллиан проглотил, опомнившись в последнюю секунду. Это на утешение уже никак не тянуло. Коктейль в руках показался спасением. Киллиан сделал большой глоток. Ярко вспомнилась просьба Селафиэля присмотреть за Михаэлем. Справлялся он явно дерьмово, и от этого стыдно было перед обоими друзьями, и уже ушедшим, и еще живым.       — За что ты держался всякий раз, когда так или иначе терял Астарту? — тихий вопрос Михаэля стал неожиданностью.       Ушедший в нерадостные мысли Киллиан сам не понял, как дал честный ответ раньше, чем успел оценить, насколько уместен он будет:       — За тебя. В этой жизни еще за детей, но это другое.       Михаэль странно дернулся. Не сказать бы, что вздрогнул, но Киллиан в принципе не смог подобрать обозначение жесту. От понимания, что он сказал, накатила неловкость. Только без предварительных размышлений с губ действительно сорвалась правда. Это мешало что-то исправлять какими-то объяснениями. Вздох застрял в груди. Разговоры у них с Михаэлем определенно перестали складываться. Это злило, задевало, печалило, и Киллиан понятия не имел, что из этого ярче.       — За меня? — глухо переспросил Михаэль будто бы действительно с недоумением.       — Да, — подтвердил Киллиан, который размышлял всего несколько секунд, прежде чем признать, что у него не осталось сил анализировать, что будет правильно и уместно, а что — нет. Если Михаэль выбирал говорить правду, даже ту, которая имела последствия, то почему он не может сделать то же самое? Достаточно уже того, что он знал о предложении Феникса Селафиэлю, а Михаэль нет. И оставлять между ними эту ложь, даже если она во благо, Киллиан не хотел, но сейчас момент был однозначно не подходящим для таких откровений. — После… гибели Атлантиды с Мельхиором остался рядом тот, кто позволил называть себя Бештаром и стал его спасением в пустыне. Тот и близко бы не справился без Хора в начале и Гора многим позже. После гибели Габриэлы именно твоими стараниями я оказался в Раю. С момента нашего знакомства сейчас ты перевернул всю мою жизнь, и в лучшую сторону. Нам понадобится еще ведро коктейлей, если я начну перечислять все, что ты для меня сделал. И… косвенно или прямо, но именно все эти перемены помогли мне окончательно отпустить Шелли и… захотеть чего-то для себя. Когда-нибудь. Возможно, — быстро добавил Киллиан, не желая, чтобы это выглядело крайне неуместным сейчас намеком хоть сколько-то. — Я не говорю, что смог полностью перестать винить себя в ее гибели. Вряд ли смогу хоть когда-то, потому что я виноват. Но я принял то, что это мне уже не исправить. И… заново вкус к жизни я во многом ощутил именно благодаря тебе.       Михаэль уставился на него настолько странным взглядом, едва он закончил, что Киллиану стало не по себе. Он не понимал, сделал лучше или хуже, или вообще ничего не сделал, но с трудом удерживал себя от того, чтобы заключить друга в объятия. Слишком уж… беззащитно, что ли, смотрел Михаэль. Но за этим в глубине серых глаз таилось еще множество эмоций, только понять их было не так просто. Киллиан растерянно сжал пальцами кокос, не понимая, отставить его в сторону или держаться за него в качестве условной защиты, которая вроде бы и не нужна. Момент резко стал очень странным.       — Если вернемся в дом прямо сейчас, — неожиданно начал Михаэль и задумался ненадолго, будто что-то подсчитывая в уме, — то скоро получим круассаны, которые как раз готовы к выпеканию.       — Круассаны? — переспросил Киллиан, не припомнив, чтобы видел их на кухне, хотя друг о них уже и упоминал.       Михаэль кивнул и бодро поднялся на ноги, а потом протянул ему руку. Киллиан взялся за нее скорее от неожиданности жеста, чем имея хоть какую-то необходимость. Хотя, когда его слегка повело, он оценил мелкую заботу по-новому. Алкогольный коктейль, выпитый на жаре почти полностью и практически на голодный желудок, явно сказался чуть сильнее, чем обычно, хотя никакого опьянения Киллиан и близко не чувствовал.       — С сыром, лососем, шоколадом, медом и творогом, — невозмутимо перечислил Михаэль в ответ и пошел вперед, так и не выпустив его ладонь.       Киллиан машинально двинулся следом и не стал выдергивать руку, хотя мысль и мелькнула. В конце концов, их никто не видит, а если Михаэлю от этого легче или проще, или что угодно еще, то это мелочь, не стоящая и внимания. Он только рад. К тому же невольно, но жест выглядел как подтверждение окончательного примирения, и от этого на душе становилось легче.       — Надеюсь, ты не выловил лосось только что? — на пробу пошутил Киллиан, хотя особо смешной шутка и не казалась.       — Нашел в холодильнике, — фыркнул Михаэль в ответ. Было не разобрать наверняка, искусно изображает он оживление или чувствует его на самом деле. Киллиан плюнул на попытки, рассудив, что у него еще будет время, чтобы понаблюдать за состоянием друга и определить наверняка. — Но это интересная идея. Ты когда-нибудь пробовал стейк акулы? — задумчиво осведомился Михаэль, и это уже пугало, но не так как то, что он, казалось, действительно загорелся идеей. — Уверен, что смогу поймать парочку-другую.       — Я не большой фанат рыбы, — открестился Киллиан, даже понимая, что поможет это не слишком. Если Михаэль что-то вбивал себе в голову, то переубедить его было крайне непросто. Это о друге Киллиан знал наверняка. Но и просто сдаться он не мог. — Круассаны звучат намного лучше.       — И безопаснее? — с отчетливой усмешкой поинтересовался Михаэль, открывая дверь в дом, до которого они как-то незаметно и быстро дошли.       — И безопаснее, — хмыкнул Киллиан, сообразив, что Михаэль просто дразнился. Ну, во всяком случае, на это было очень похоже, и Киллиан позволил себе поверить в лучший вариант. А потом, не удержавшись, добавил: — Для акулы. Люди ей, может, и по вкусу, но с одним вредным ангелом ее пищеварительная система может и не справиться.       Перехватив возмущенно-обиженный взгляд Михаэля, будто бы даже искренний, Киллиан предусмотрительно не вслух рассмеялся и сам не заметил, как окончательно поверил, что ссора для них осталась позади.