Interceptor. After

О том, что самый большой его страх — это гроза, Роджер Вашингтон не скажет никому. Двадцать лет назад, ещё будучи не самым умным шестилеткой, он гулял по лесу — гулял недалеко от их с мамой, отцом и тремя старшими братьями дома в Луизиане. Климат в этом Богом забытом штате бывает мерзотно-дождливый: чёртовы субтропические ливни до сих пор вызывают наводнения. От одного из таких ливней много лет назад в тот злополучный вечер Роджер и прятался под огромным — воистину по-луизиански огромным — тополем Фремонта. Ему, тупоголовому шкету, повезло, что шальная молния попала в соседний, ещё более огромный тополь, но адская — словно разверзлись врата Преисподней — огненная вспышка, грохот, треск и падение огромных обломков до сих пор заставляют содрогнуться, стоит о них только вспомнить. Сегодня Роджер невольно возвращается в тот вечер, потому что за окном бушует лютая гроза, каких не было очень давно. На ум некстати приходят рассказы о разбуженном зле. Сказки, конечно, но всё равно неуютно. Роджер ёжится. Он понимает, что не должен находиться там, где находится. Однако блядская ставка на бейсбол опять не выстрелила, и теперь он торчит круглую сумму серьёзным ребятам. Очень серьёзным — и слава Господу, они позволили отработать долг... вот так вот. Выкрав карточку старшего брата, проникнуть в тюремный госпиталь и вырубить дежурившего у одной палаты охранника. Затем, напялив его форму, самому занять его место. Почему оператор за пультом этого не замечает, Роджер понятия не имеет, хоть и догадывается. То и дело косясь на часы, он ждёт, когда, наконец, вернётся из палаты медсестра. Собственно, впустить её туда и является основной задачей Роджера: впустить, выпустить и свалить в новую жизнь — без долгов и кретинских ставок. Однако покидать палату девушка не спешит. «Трахается с ним, что ли?» — Роджер прислушивается, но характерных женских стонов не слышит. Мужских он и не ждёт, потому что находящийся за дверью Александр Кессель, этот террорюга, едва не отправивший на Небеса половину Штатов, так и не пришёл в сознание, хотя и доставили его сюда неделю назад. Или чуть меньше. Или чуть больше. Роджер задумчиво, но аккуратно почёсывает крупную родинку на шее и смотрит на фитнес-браслет. Он едва сдерживает крик, когда внезапно за окном сверкает молния — слишком близко к зданию, слишком жутко. А медсестры всё нет и нет. Роджер уже не может думать ни о чём: он то смотрит на браслет, то чешет родинку, то переминается с ноги на ногу, будто хочет отлить — хотя тоже бы не помешало, кстати. Через десять минут он не выдерживает и воровато стучится в белую деревянную дверь под номером пятьсот одиннадцать. А в ответ никакой реакции. «Сукасукасука!» Роджер стучит снова, и вновь тишина: только злобно сверкают смертоносные молнии. «Чего эта гнида там копается?!» Роджер знает, зачем медсестра вошла в палату, однако он не понимает, что может пойти не так. Но он выяснит! И вставит этой медлячке по первое число, ведь им давно пора валить отсюда. Старательно наращивая в себе злость, за которой можно спрятать страх, Роджер медленно поворачивает круглую ручку, одновременно с ударом сердца толкает дверь. И хватается за служебный пистолет, так как постель больного напротив входа пуста, а из-под кровати виднеется тонкая женская рук... Когда неведомая сила затягивает внутрь, Роджер сдавленно мычит, чувствуя, как рот наполняется кровью из прокушенного языка, и тут же ему наносят удар головой в нос. Мир взрывается болью, и вдруг Роджер чувствует укол. — Что эт... Парализованный страхом, он косит глаза, наблюдая, как в шею входит тонкая игла, как двигается поршень, проталкивая через неё прозрачную жидкость... Вновь сверкает молния. Роджер поднимает голову и окончательно цепенеет, ибо видит пред собой чудовище. Настоящее чудовище, которое пробудила гроза, ибо настолько пустого, безжизненного и лишённого всякой осмысленности взгляда Роджер не встречал ещё никогда. Он вскидывает пистолет, но Александр Кессель вцепляется свободной рукой в запястье, нажимая на какую-то точку. Тут же ошпаривает болью. Оружие падает на пол. И внезапно Роджер осознаёт, что всё это время не мог пошевелиться не из-за страха: от того, что вколол Кессель, у него отказали ноги. И руки. И лёг... Последнее, что Роджер видит — возвышающийся над ним зловещий чёрный силуэт. И сразу две молнии, сверкнувшие за окном одновременно.