Interceptor. After

Кабинет встречает роскошью дорогого дерева и ласкает уши тишиной. Небольшой системный блок пока что спит под монитором, и Джей Джей не спешит его запускать: отодвинув кресло, она включает кондиционер, под тихий мерный гул которого усаживается за стол и просто пьёт кофе из стаканчика, глядя в темноту экрана. Никто не стучится. Сотовый и стационарный тоже молчат. У неё есть несколько минут на отдых после бессонной ночи: Джей Джей это понимает, но всё равно, больше не в силах предаваться безделью, тянется к лежащей на краю стола кожаной папке с бумагами. И вздрагивает, ибо из сумочки слышна гулкая вибрация, а её собственный смартфон лежит на столе. Телефон убитой медсестры продолжает звонить. И если ухищрений Кесселя недостаточно для обхода пеленгации, скоро начнутся крупные проблемы. Застыв и не моргая, Джей Джей таращится на застёгнутую молнию. Нет. Неприятности не начнутся: они уже начались хотя бы потому, что сейчас Джей Джей — здесь, в то время как в подвале её нового дома укрыт один из самых мерзких преступников, каких только носила американская земля. Он ранен, связан, заперт и лишён средств связи, но только дьяволу известно, что может натворить Кессель, находясь без какого-либо надзора. Чужой телефон не затыкается, требуя внимания. Словно под гипнозом Джей Джей тянется к сумочке и, оглушённая неожиданностью, вздрагивает, когда раздаётся стук в дверь. Получив разрешение войти, молодой человек в идеально сидящем костюме сообщает, что директор агентства национальной безопасности ждёт у себя. Рабочий день начинается. Делаются одни дела и тут же сыплются другие. Будничная суета захватывает, новая должность кажется слишком шершавой из-за множества всплывающих один за другим нюансов, и к концу дня голова гудит как трансформаторная будка. Рабочие часы проносятся один за другим, и в идеале надо задержаться, но Джей Джей не может: сдавленная секретом, она прощается с коллегами и спешит домой. Но не суетится, иначе — подозрительно. А погода хороша: в отличие от покрытой вездесущими горячими песками Аризоны, Вашингтон радует глаз обилием зелени, ставшей ярче после проливных дождей. Золотистое вечернее солнце не жарит, и приятный ветерок врывается в приоткрытое окно автомобиля. Свободные дороги сменяются небольшими пробками, по радио чередуются новости, реклама и музыка, и в целом жизнь хороша. Если не вспоминать о чёртовом подвале с чёртовым ядерным террористом внутри. Когда чёрные металлические ворота дома открываются, Джей Джей с трудом преодолевает соблазн бросить автомобиль прямо на дорожке и рвануть к двери. Побыстрее загнав его в гараж, она роется в недрах сумочки, выуживая всю бесполезную мелочь — но только не ключи, которые, разумеется, лежат на самом дне. Джей Джей отпирает три массивных замка и оказывается в просторной гостиной с голубыми стенами, украшенными полками и картинами в виде городских пейзажей и натюрмортов. Тишина. Всё как и должно быть. Но... Убрав ключи в карман, Джей Джей полубегом пересекает гостиную и почти влетает в кухню. И застывает, не в силах пошевелиться и отвести взгляд от открытого люка, ведущего в подвал. Выбрался. Освободился. «Но я подвёл Америку к краю. И сделаю это ещё раз...» Он — сделает, Джей Джей не сомневается. Кессель, должно быть, уже в сотнях километров отсюда вынашивает новый план: обязан вынести, иначе свои же его прикончат. Спустившись в подвал, Джей Джей щёлкает выключателем. Ну да. Разбитая стеклянная банка из-под вишнёвого сока, разрезанные верёвки поверх осколков, развороченные полки с хламом: засранец искал, чем вскрыть простенький замок и, очевидно, нашёл. А ещё теперь в нос бьёт не только запах пыли и старья, но и вишни. «Я сделаю это ещё раз», — о да, он сделает, ведь сейчас от этого зависит его жизнь. Раскалённые потоки ярости накрывают с головой, по подвалу разносится свой же пронзительный крик... И звучит удар, от которого в ушах звенит от боли. Тщетно. Всё тщетно: Кесселя теперь не найти. Нужно сообщить в Пентагон и продолжить изучение телефона погибшей. А ещё вытереть долбаный сок. Она поднимается. Пропавшая внизу связь кухне уже ловится, и прямо на ходу Джей Джей листает список контактов — новых, связи с переездом, непривычных — и выбирает подходящий, но застывает каменным изваянием, так и не успев его набрать. Нахмурившись, вглядывается в крупную бордовую каплю внизу деревянной лестницы, ведущей на второй этаж. «Он что, обыскивал мой дом?» — а вот это может быть дерьмово, ведь за двумя спальнями находится рабочий кабинет, и пусть в нём не хранится секретной документации, Джей Джей неспокойно хотя бы потому, что там компьютер с личной информацией. Положив на широкие перила руку с саднящими сбитыми костяшками, она поднимается и на ходу прикидывает потенциальные масштабы бардака. Коридор второго этажа встречает тишиной: лишь солнечный свет падает на пол через пластиковые, отделанные под дерево окна. Джей Джей вглядывается в пол, но новых пятен нет, а вот дверь ближайшей к лестнице — гостевой — спальни открыта. «Он что-то искал там?» Потенциальные масштабы уборки разрастаются как сорняки после обильного дождя. И ей всё ещё нужно как можно скорее позвонить в Пента... Джей Джей толкает дверь и от увиденного забывает, о чём она вообще думала. В комнате порядок: Кессель не тронул ничего. Зато сам он лежит в кровати, как ни в чём не бывало обнимая подушку и сонно похрапывая. «Сволочь охуевшая!» Внезапно становится смешно, и Джей Джей зажимает себе рот, чтобы не разбудить так сладко спящего Кесселя. На цыпочках она возвращается обратно в подвал, откуда приносит здоровенный механический будильник, который отец подарил ещё в детстве, чтоб школу не просыпала. И который пальцы очень хорошо помнят, как заводить. Так. Не ржать. Самое сложное — не хихикать, подкрадываясь к безмятежно дрыхнущему Кесселю как можно ближе и вытягивая руку. Подняв вторую, Джей Джей наблюдает за ходом секундной стрелки, провожая ту ультимативным отсчётом. «Пять. Четыре. Три. Две...» Когда Кессель умудряется подскочить из положения лёжа на животе, ещё и орать при этом, неподъёмная плита стресса наконец трескается. Накопившаяся тяжесть переживаний и тревог уходит вместе с искренним — впервые за весь день — смехом. — Ты вообще про Женевскую Конвенцию слышала? Сначала запираешь в подвале, потом пытаешь резким звуком! — На тебя Женевская Конвенция не распространяется. — Джей Джей стирает проступившую слезу, наконец отключает будильник и наслаждается созерцанием ошалевшей рожи Кесселя. — Что, в подвале не сиделось? — Там сыро, холодно, а ещё, кажется, завелись мыши, — Кессель неловко шевелит больной ногой, невольно привлекая внимание к гипсу и напоминая о том, что остаток сегодняшнего утра Джей Джей посвятила изучению роликов на ЮТубе по лечению сломанного колена в домашних условиях. И хотя до здоровья Кесселя ей не то чтобы есть дело, Джей Джей надеется, что всё выполнила правильно. Ну, в противном случае колено ему переломают заново. Она готова даже в этом поучаствовать, если понадобится. Джей Джей зевает до хруста в челюсти, только сейчас осознавая, как же она устала. Поездка в соседний штат, транспортировка и последующее выковыривание одного террориста из тёплого уютного салона своего авто обратно под дождь, переноска его практически на себе до дома, медицинские сайты, визит в соседний район круглосуточную аптеку за необходимым, переодевание, сборы, работа... То ещё утрецо, главное последствие которого сидит на кровати и сонно смотрит на Джей Джей честными глазами. Она хочет спать не меньше раненого, но отдых сейчас — непозволительная роскошь для обоих. Работа. У них... полно... чёртовой... работы... ...Джей Джей теряет ход времени. Час сменяется другим, тело тяжелеет, а под веками жжёт, будто горячие ветра Аризоны швырнули во влажные глаза песка. Мысли становятся тяжёлыми и путанными. Кессель же сидит рядом, куда более бодрый и энергичный, и вдвоём они изучают смартфон «медсестры», а точнее, киллерши, которая приходила затем, чтобы его убить, и которая крайне недальновидно установила вход по отпечатку пальца. Хотя, она ведь не собиралась погибать от того, кто беспомощен и чьи руки обездвижены... так же, как были обездвижены руки самой Джей Джей когда-то... Кессель видел, как она освободилась, и применил тот же приём. Иронично. ...В какой-то момент Джей Джей снова оказывается на базе. Связанная, беспомощная и вынужденная наблюдать за тем, как мир стоит на пороге гибели. А рядом звучит пугающе-спокойный голос психопата... Джей Джей вздрагивает и распахивает глаза. Неудачно дёрнувшись, чуть не падает с кровати, но в последний момент ей удаётся удержать равновесие. — Иди спать. Уже полтретьего ночи, и ты почти сутки не смыкала глаз. — Бывало хуже. — Боишься, убегу? Джей Джей мычит в ответ нечто неопределённое, понимая, что не знает ответ. Кессель давно мог уйти, но он — здесь, скурпулёзно выписывает на листок все попадающиеся в диалогах имена. Через Даркнет закажет взлом их аккаунтов — не факт, что это к чему-то приведёт, поскольку анонимные собеседники, скорее всего, так же отдают приказы с «пустых» телефонов, но чем чёрт не шутит? А ещё у Кесселя есть свой смартфон со всеми контактами и заметками. Спрятан в тайнике в его квартире, возле которой как пить дать собрались все официальные и не очень лица, жаждущие добраться до самого известного ядерного террориста современности. И вряд ли в ближайшие годы кто-нибудь прославится сильнее. Шестнадцать ядерных ракет, направленные на шестнадцать мегаполисов США. Джей Джей видела, как они пролетают над головой, неся смерть и боль. Перед глазами до сих пор стоят страшные цифры: 0,03 минуты. Она успела в самый последний момент. Справится ли сейчас, когда не видно ни рассекающих воздух ракет, ни того, кто отдаёт приказ на убийство? Встрепенувшись, Джей Джей таращится на Кесселя непонимающим взглядом. — Иди спать. Я буду здесь. Очевидно, на лице возражение появляется быстрее, нежели Джей Джей успевает его озвучить, потому как Кессель продолжает говорить: — За мной охотятся полиция, спецслужбы и бывшие наниматели, моё лицо видела вся страна, у меня сломано колено, а в груди только-только начинает заживать сквозная дырка. Да я дорогу перейти не успею, как буду подстрелен. А тебя обменять на жизнь не получится: ты им не нужна, иначе бы тоже с дыркой в груди валялась. — Кессель разводит руками, взгляд его скользит по Джей Джей, смартфону, тёмно-зелёному покрывалу. — Ложись спокойно, я не убегу. По дому-то с трудом хожу: думал, по лестнице всю жизнь ползти на брюхе буду. Кессель кивает на гипс и зачем-то улыбается, абсолютно беззлобно и искренне, вот только Джей Джей не верит: в глубине светлых глаз она видит хитрость, граничащую с угрозой. — Верно, не убежишь, — Джей Джей кивает, невольно отмечая, что собственный голос становится вкрадчивым, а уголки губ едва заметно приподнимаются. Но, чёрт возьми, она ничего не может сейчас с этим поделать! — Потому что я тебя привяжу к изголовью кровати. Готовь руки. Джей Джей не выдерживает и улыбается от уха до уха: слишком уж забавно вытягивается физиономия Кесселя в изумлении и недовольстве. — Послушай, это ведь ни к чему... — На спину ляжешь или на живот? Кессель нервно смеётся. Затем возражает. Несмотря на всё сильнее сковывающую сонливость, Джей Джей не торопит: наблюдать за обречённой жертвой, барахтающейся в непринятии, но постепенно сдающей позиции — зрелище занимательное. — Я же не проведу в таком положении весь завтрашний день? — осторожно, чтобы не потревожить раны, Кессель укладывается на бок и, прижавшись щекой к подушке, вытягивает руки. — Зависит от того, насколько злой я проснусь, — равнодушно отвечает Джей Джей. — Побудь пока так, я скоро. Спуститься в подвал за верёвками и обмотать как следует запястья, привязав их к железной узорчатой спинке. Что ж, теперь они с Кесселем знают, зачем доставшейся вместе с домом в подарок от правительства кровати такой уродский безвкусный дизайн. И судя по тому, как недовольно ворчит Кессель, привязан он действительно добротно. Сопит, зараза, недовольно. Ёрзает. Но в конце концов затихает. Джей Джей прислоняется — почти падает — к стене напротив. Скрещенные на груди руки расслабляются и повисают вдоль тела. Она как будто вдыхает спокойствие Кесселя вместе с воздухом, чувствуя, как кровь наполняется умиротворением и разносится по всему телу, до самых кончиков пальцев. — Завтра развяжу, — собственный голос звучит тихо и чуть более хрипло, чем обычно. Кессель не отвечает: лишь сонно кивает и закрывает глаза. День закончился. Враг всё ещё действует — прямо сейчас, однако пока что он далеко. Гады будут пойманы, непременно, но только не сегодня: для Джей Джей этот день окончен. И если какой-нибудь мудак опять позвонит посреди ночи, Кессель огребёт. Просто так, для профилактики: слишком уж сладко спит. Джей Джей смотрит вверху вниз на дрыхнущего террориста и скрипит зубами, представив, сколько впереди мороки, сколько опасений и лжи ей предстоит пройти, но всё — завтра. А сейчас — наконец-то спать. Без дурацких поездок на дурацкие автостоянки.