Interceptor. After

С каждым днём возвращение небольшой дом в Вудли Парке на северо-западе Вашингтона становится всё более привычным. Джей Джей больше не смотрит в навигатор, чтобы свернуть в нужном месте, а перед светофором на перекрёстке недовольно вздыхает: стоять придётся долго. Исторические и живописные места, при посещении которых раньше захватывало дух, постепенно блекнут, вливаясь в общую картину однообразных будней. Но равнодушия, граничащего с лёгкой меланхолией, больше нет: только злость, выведенная одним появившимся в её жизни ублюдком из фона на передний план. Ублюдок... Вспоминая о нём, Джей Джей скрипит зубами. С того момента, как она привезла к себе Кесселя, прошло почти двое суток, а его нахождение рядом до сих пор кажется чем-то запредельным. Ненастоящим. Но Кессель в соседней комнате. Буквально за пару дней он как паразит взрызся в её дом, заразив следами своего присутствия. Электрическая бритва — давать лезвия этому человеку Джей Джей не желает — соседствует с пеной для бритья, а на крючке висит тёмная рубашка в клетку — слишком большая для самой Джей Джей. Возле кровати стоят мужские ботинки, а письменные принадлежности на столе лежат не так, как она бы их положила. Самое паршивое, что вгрызается он и в мысли. Кессель может совершить любую мерзость, однако всё чаще Джей Джей задаётся вопросом не что он может сделать, а почему. «Пограничный социопат» — ответ логичный, всеобъемлющий, но слишком обобщённый и безликий. Джей Джей же интересует конкретно этот больной. Чем он сейчас занят? Скорее всего спит, сражённый травмами и добавившейся во время побега простудой. Сломанные рёбра и колено существенно снизили его прыткость. На губах появляется улыбка, стоит лишь вспомнить, как мучительно кривится лицо Кесселя во время кашля или, не дай Боже, чиха. Толка от него в таком состоянии мало: Кессель либо дрыхнет, либо бурчит себе под нос ничем не подкреплённую чушь про то, что в операции может быть замешан Белый Дом. Однако скоро он окрепнет, и у него будет очень, очень много лишнего времени. «А вот свободу передвижения я ограничу комнатой», — Джей Джей не нужно бросать взгляд в зеркало заднего вида: она и так помнит, что на сидении лежит коробка с новеньким замком, который она сегодня же врежет в дверь гостевой спальни. А что? Пусть он и не за решёткой, но свобода передвижения ядерным террористам не положена! Тем временем загорается зелёный, и Джей Джей выжимает педаль газа до предельно допустимой скорости. Несмотря на поздний час, в гостевой спальне не горит свет: Кессель не выдает своего присутствия, как они и договаривались. Убрав ветровку в шкаф-купе, Джей Джей поднимается наверх, довольно отмечая, что лестница не скрипит под её шагами, что обычно присуще старым домам вроде этого. Нужная комната встречает тишиной и аккуратно повешенными на спинку стула вещами. Пахнет недавно сделанным ремонтом и едва различимо — потом. Как Джей Джей и предполагала, Кессель дрыхнет. Прикоснувшись к его лбу, липкому и горячему, она брезгливо отдёргивает руку. Он тихо стонет. Отступив от кровати, Джей Джей едва не сбивает стоящий рядом стакан воды, возле которого лежит обёртка от растворимого аспирина. «Нужно принести ему ещё лекарств. И набрать воды в графин. И термометр найти,» — список дел выстраивается в голове автоматически, пока Джей Джей поправляет спавшее одеяло, накрывая Кесселя. Потом она всё же спускается в подвал за дрелью: беспокойный из-за температуры сон продлится недолго. «Избавлю его от ночных кошмаров», — фыркает Джей Джей, вынимая из железного ящика пластиковый чемоданчик с инструментами. Потревожить соседей она не боится: другие дома находятся не сильно далеко, но в то же время на достаточном расстоянии, к тому же живущая рядом пожилая чета Джонсонов спит настолько крепко, что даже драка в их собственном доме не способна их разбудить. Вспомнив хруст ломающихся рёбер, Джей Джей отводит взгляд от окна, будто сам Господь смотрит на неё с осуждением. Не за то, что остановила грабящего соседей воришку, а за то, что сорвалась. Джей Джей ускоряет шаг, будто это поможет оторваться от преследующих воспоминаний о собственной несдержанности. «Надо врезать этот чёртов замок и идти спать », - говорит она себе, но, поднявшись и вновь коснувшись Кесселя, Джей Джей откладывает дрель. Выродку хуже. Он вроде спит, но глаза приоткрыты, и зрачки закатились под верхнее веко. Кессель бормочет, но слов не разобрать, ибо язык Джей Джей не знаком: скорее всего, это русский — впрочем, она не уверена. Тело же его словно вынули из кипящего масла. Джей Джей раздражённо смахивает упавшую на глаза прядь. Чудесно. Абсолютно. Из всех мест, где можно сдохнуть, Кессель выбрал именно её дом. «Ну почему ты не мог откинуться в больнице?» — так и не получив ответ на свой вопрос ни от мироздания, ни тем более от самого Кесселя, Джей Джей идёт в ванную: потрошить аптечку и набирать воду для растирания конечностей и головы. Защищённые корсетом сломанные рёбра она трогать не станет. Раскрываться Кессель не хочет: при попытке стащить одеяло он недовольно сопит, тянет его на себя и что-то ворчит — Джей Джей не интересно, что именно, ей главное, чтобы этот паршивец не умудрился окочуриться, потому как зубы сводит при одной мысли о том, сколько возни будет с его трупом. — Ты можешь так, чисто в порядке разнообразия, хотя бы день не портить мне жизнь? — цедит Джей Джей, выжимая смоченную в прохладной воде небольшую тряпку и проводя вдоль руки, которую Кессель сначала пытается отдёрнуть, а затем расслабляет. Кажется, что в какой-то момент уголок его губ едва-едва поднимается. А затем ворчание — и снова на русском, но, наверное, это и к лучшему, потому как если там очередная подколка, Джей Джей забьёт на связанные с утилизацией трупа проблемы и затолкает эту тряпку в его глотку. Словно почувствовав исходящее от Джей Джей напряжение, Кессель смолкает: кажется, он просыпается, во всяком случае, взгляд приобретает осмысленность, и глаза больше не похожи на мутные стеклянные шарики. Джей Джей уже ждёт какую-нибудь мерзость, но Кессель лишь тихо выдыхает: «Спасибо», а затем его веки вновь смыкаются. Он будто нарочно лишает повода ненавидеть себя, но Джей Джей не ведётся на эту херню. Она протирает вторую руку, которая покрывается мурашками. Джей Джей не разглядывает тело мудака: не интересно. Разве что пару раз заострить внимание на идеальном, мать его — без этих фанатичных излишков — рельефе мышц рук и ног. Он вообще весь какой-то пропорционально-идеальный, и это только раздражает: Джей Джей не хочет думать, что этот человек теоретически может быть в её вкусе. К сожалению, внешность никак не коррелируется с поступками. С другой стороны, в противном случае жить было бы слишком просто. Закончив, она перебирает содержимое аптечки: в отличие от той, которая находилась на Платформе, лекарства здесь есть, в том числе жаропонижающие. Ещё бы, Джей Джей сама её собирала. Впрочем, Кесселю и без них лучше: на его груди теперь не получится пожарить гриль, а беспокойные стоны постепенно сменяются тихим размеренным сопением. Теперь можно готовиться к новому рабочему дню, а после — идти спать. Однако прежде, чем покинуть не_свою спальню, Джей Джей задерживается возле кровати, чтобы вложить в руку Кесселя баночку с жаропонижающими.