Interceptor. After

Кессель и сам до конца не верит, что всё получается. Слишком ровно, слишком гладко: так бывает только когда за финальным поворотом ожидает крах. И всё же. Кессель садится на старый деревянный стул возле выходящего на шумный двор окна… и морщится, потому что воняет горелым: за тонкой стеной кто-то криворукий готовит что-то отвратительное. Кессель массирует кончиками пальцев гудящие виски. Он и Джей Джей пересекли русско-американскую границу на грёбаном катере, преодолели расстояние в несколько тысяч миль, затем он снял квартиру в спальном районе по поддельному паспорту, а пожилая хозяйка ничего не подозревает. «Тот фашист, которого показывают по всем каналам, чем-то даже и на тебя похож, Игоряша. Надеюсь, его найдут», — вот и всё. С первых же минут общения Зинаида Степановна перешла на «ты». Она восприняла Кесселя и угрюмую, молчаливую Джей Джей с такой теплотой, будто к ней приехали родные внуки, а не… Зинаида Степановна уходит, так и не бросив ни одного недоверчивого взгляда. Ситуация забавная. Должна быть таковой, наверное: Кессель не знает, ибо не чувствует ничего, кроме пустоты. Разум похож на пустыню, выжженную дотла им самим. План — найти и наказать предателей — идёт слишком ровно, и даже Джей Джей — его личное оружие в этой борьбе — ведёт себя подозрительно спокойно. Разбирает сумку с вещами и язвительно огрызается, злясь на нежелание Кесселя присоединиться. В интонациях — яд, под глазами — тени, а в хрипловатом голосе — усталость и настороженность. Но несмотря на это Джей Джей жаждет уничтожить тех, кто приговорил к гибели её страну. Отмахнувшись короткой саркастичной фразой, Кессель хлебает чересчур солёную местную минералку и морщится. Чего хочет он сам? «Отомстить и защитить себя» — ответ лаконичный, ёмкий… и мерзкий. Кессель кривится. До тошноты доводит не вонь горелой пищи, всё ещё идущая через вентиляцию из соседней квартиры, и не собственные проступки. Отомстить и защитить себя. Первобытная мотивация низших существ, которая не должна стать его приоритетом — и всё же стала. Людям, живущим только примитивными категориями, не выстроить будущее. Пройдя через боль, американцы превратились бы в нечто большее, чем жаждущие лишь жрать, развлекаться и трахаться животные. Александр Кессель-младший должен был стать проводником, но теперь он — один из биомассы. Кесселя тошнит от самого себя. Как он — единственный, кто мог преобразить Америку — уподобился тем, от кого её действительно стоит спасать? Джей Джей постоянно твердит о невиновных, игнорируя тот факт, что произвол властей происходит с их молчаливого согласия: рты забиты бургерами с кукурузным сиропом, глаза всматриваются в цвет кожи, а мозг, подталкиваемый извне, покорно дифференцирует общество на всё более мелкие составляющие — разумеется, враждебные друг другу. Шумит вода: уставшая с дороги Джей Джей принимает душ. Мыслящая шаблонами, но при этом верная себе, она вызывает снисхождение и уважение одновременно, и этот парадокс взрывает мозг, расшевеливая атрофированные эмоции. Она готова лишиться чести, славы и жизни во имя цели — и быть не менее, а более решительным надлежит ему. Но Кессель выбирает жизнь. Воскреснув после выстрела в грудь, сбежав от клинической смерти, он ощущает себя отнюдь не особенным и не победителем. Спасшись от положенной смерти, ставя ногу на горло собственной идее, он растворяется в биомассе и, что хуже всего, не собирается останавливаться. Веки тяжелеют. Кессель закрывает лицо руками, но темнота не избавляет от мыслей и воспоминаний. Кессель презирает Бивера за потакание низменным желаниям и предательство. Но теперь тот мёртв, а его место занимает сам Кессель, падший, мерзкий. И… Запах за стенкой становится невыносимым. Но тошнит Кесселя вовсе не из-за этого.