Interceptor. After

Джей Джей настораживается, когда Кессель протягивает к ней ладонь с конфетами. На первый взгляд ничего подозрительного: конфеты как конфеты, но два слова перечёркивают безобидность происходящего: ядерный террорист. Доверия к этому человеку нет и быть не может: особенно в России, где американские спецслужбы не придут на помощь в случае необходимости. Здесь, в чужой стране, говорящей на чужом языке, пишущей незнакомыми буквами, она сама за себя. — Можешь расслабиться: это всего лишь конфеты. Мне нет резона травить тебя или причинять иные виды вреда, так как в одиночку стрелка, а уж тем более тех, кто его на меня натравил, не поймать. А я очень, очень хочу добраться до этих людей, — Кессель зловеще улыбается и касается груди там, где срастаются поломанные пулей рёбра, — ну так что, попробуешь? Джей Джей не верит этой стране и не верит этому прохиндею. С другой стороны, вчера он принёс gla-si-ro-van-niye — блядь, поди ещё выговори — sir-ki и, чёрт возьми, это едва ли не вкуснейший десерт, который Джей Джей когда-либо пробовала! Так, может, и в конфетах нет никакого подвоха? — Ты сам-то их ел? — Джей Джей берёт одну с протянутой ладони. Небольшой прессованный квадратик в красно-белой бумажке с чёрным котёнком и какими-то надписями. — Естественно, меня ими в первую же неделю работы в России угостили, — Кессель кивает, едва заметно улыбаясь каким-то своим воспоминаниям, — вкусная штука. Нет, правда, вкусная. — Ты туда чего-то подмешал? — спрашивает Джей Джей, и в ответ слышит звонкий хохот: — Как бы я это сделал? Ты попробуй их от бумажки отдели: та ещё задачка. Но если не справишься, не переживай: обёртка безвкусная, и её частички легко съедаются вместе с конфетой. — Зачем делать бумажку, которую невозможно снять? — пытаясь развернуть конфету, Джей Джей понимает, что имеет в виду Кессель: лёгкий по идее процесс длится уже больше минуты. Между прочим, за это время можно остановить пятнадцать ядерных ракет и спасти целую страну! — Этого я так и не выведал, — Кессель лишь плечами пожимает, — но да, ядерную атаку организовать проще, чем оторвать эту чёртову обёртку. Ладно, хватит о прошлом: на базе каждый делал то, что должен был. Сейчас у нас общий интерес, а ещё сегодня отличная погода: лучшее время, чтобы устроить день примирения и оставить эти утомляющие, абсолютно контрпродуктивные разборки позади. Что скажешь? Джей Джей не торопится с ответом. Она косится на Кесселя, мирного такого, доброжелательного; и с одной стороны хочется всечь ему так, чтобы понял, гадёныш, что устроенное им не забудется никогда, с другой — ну, врежет она, ну отведёт душу — и что изменится? Ракеты уже были выпущены, сотрудники базы — убиты. Прошлое не переделать, каким бы отвратным оно ни было. И Джей Джей помещает проклятую конфету в рот, а та вдруг оказывается на удивление вкусной. «И всё же, где подво...» Пытаясь озвучить вопрос, она мгновенно получает ответ. Челюсти будто сводит адским цементом, а на языке разбухает незамеченный клочок бумажки. Ебучий сливочный цемент. Долбаный конфетоклей! «День примирения?!» — взгляд Джей Джей красноречивее тысячи слов, Кессель же улыбается тихонечко и бочком, бочком отходит подальше. Ну, ничего, пусть позлорадствует. Главное самой сейчас не улыбаться: ведь этот гадёныш пока не подозревает, что сегодня у них будет вечер индийской кухни. Со всем прилагающимся набором специй, обжигающих как пламя из жопы дракона.