Interceptor. After

Плохое предчувствие не оставляет Джей Джей с самого утра. Она не может сформулировать причину, и это раздражающее неведение царапает череп изнутри. Но почему она вообще нервничает? Да, случиться может всё что угодно. Да, велик риск смерти или разоблачения, и Джей Джей до сих пор не знает, что из этого хуже. Ещё есть шанс, что капитан ничего не знает, и эта ниточка оборвётся. Тогда не останется вообще никаких вариантов: разве что вылавливать вообще всех российских генералов, одного за другим. И американских тоже, поскольку вряд ли без внутренней помощи русские получили бы доступ к секретной информации о том, что Кессель жив. Но разве это повод сдаваться? Состояние Кесселя удручает ещё сильнее — и в первую очередь его самого. Придурок хромает. Сильно. Джей Джей подозревала — и подозревает — симуляцию, но различимая глазом припухлость вызывает сомнения. — Блядский день!!! — Нервы сдают окончательно, и мозг взрывается острой болью, когда Джей Джей с силой бьёт кулаком по покрытой пёстрыми обоями кухонной стене. — Давай ещё разломай тут всё, — Кессель огрызается, глаза его темны в тусклом свете небольшой люстры, — расстрой милую пожилую женщину, у которой мы снимаем это жильё. — Только не делай вид, будто тебе не плевать, — Джей Джей сжимает зубы, мысленно прося Кесселя дать ей повод сорваться. Не даёт. — Хорошо, не буду. И прекрати уже беситься, это ни к чему не приведёт, — Кессель медленно встаёт и падает обратно на табуретку так стремительно, что Джей Джей удивляется, как он её не сломал своим весом. — Обидно будет облажаться после удачного пересечения границы, тысяч миль пути и возвращения выблядка Дэнни из той задницы, в которой он торчал. Поэтому успокойся, ладно? Не… — Кессель смыкает губы, но стиснутые зубы, сжатые кулаки и полный ярости взгляд продолжают фразу: «...не провоцируй меня». Однако Кессель молчит, и Джей Джей отвечает тем же. В молчании они завтракают, в молчании Джей Джей заваривает чай и ищет в практически пустом буфете остатки конфет. Всё это время она косится на колено Кесселя. В лицо смотреть бесполезно: мудила напялил маску невозмутимости, которую у Джей Джей не получается содрать даже особо едкими провокациями. — Сама будешь вести допрос или мне замарать руки? — Рассевшись на табуретке, прижавшись спиной к стене и вытянув больную ногу, Кессель держит в руках горячую кружку с чаем, при этом в голосе его звучит будничная ленность, словно речь идёт о куске бифштекса. Впрочем, все люди для пограничного психопата лишь мясо, разве нет? — Чтоб ты его грохнул, как тех заключённых в… где ты там служил, напомни? — В Гуантанамо, — Кессель умудряется, отхлёбывая горячий напиток, гордо вздёрнуть нос, — и знала бы ты, какие люди порой переступают грань... Чужая жизнь — слишком привлекательная игрушка, а игрушки имеют свойство иногда ломаться. Но нашу ломать нельзя, я понимаю, поэтому на допросе буду сдержан как никогда. — Если он в этот раз окажется дома, — Джей Джей смотрит на часы. Пять тридцать. На месте она должна быть в полседьмого утра. Вряд ли капитан куда-то сдёрнет к этому часу, если он вообще вернулся. — Рано или поздно окажется. Либо он, либо кто-то из его близких. Кстати, о них: в том, что пытать невинных ты при необходимости сможешь, я не сомневаюсь, но напоминаю: там может быть ребёнок, — Кессель смотрит на Джей Джей с заинтересованностью столь сильной, что не моргает даже когда слезятся глаза. — Обойдёмся без крайностей, — Джей Джей уходит от ответа на незаданный вопрос. Она косится на Кесселя, который блестяще изображает непринуждённую походку, ещё и брелок на указательном пальце крутит… Джей Джей присматривается. Это не подаренный Тополь-М и не ключи от квартиры. Брелок… от автомобиля?! Чушь. У них нет авто. — Это что? — Это? — Кессель смотрит абсолютно обыденно, как будто в руке у него обычная безделушка, но Джей Джей не верит. Она задницей чует: что-то не так. Кессель не такой человек, который будет непонятным брелочком поигрывать. И Джей Джей оказывается права. — Код-граббер. Видишь ли, перед отъездом я решил, что нам может понадобиться транспорт, а добыть его законными методами окажется затруднительно, и пока тебя не было, я кое-что заказал. Если вкратце, эта штука глушит сигнализацию и блокировку дверей практически любого автомобиля… а теперь дай мне пару конфет, пожалуйста. — Сам возьми. Ты хромой, а не безногий. Пожав плечами, Кессель достаёт из буфета хрустящий пакет с надписью «Milkyway», разворачивает… и едва не падает, но в последний момент Джей Джей успевает его подхватить. На пол со стуком летит лишь оброненный мешок конфет. — Бля… — сдавив плечи Джей Джей, Кессель рычит от боли и обиды. — Уверен, что можешь идти? — присмотревшись, Джей Джей замечает, что колено под штаниной немного распухло. — Не сомневайся, — Кессель отстраняется и сам опускается на табуретку. Он скрещивает руки на груди и смотрит с упрямством, на задворках которого сверкает ярость. Уж что-что, а ярость Джей Джей узнает всегда. — Что ты ещё протащил с собой? — она меняет тему. Джей Джей уже не удивляется тому, что несмотря на тщательный осмотр карманов, Кессель всё же провёз в тайне от неё код-граббер. В каком месте он его прятал, Джей Джей не очень-то хочет знать. Разорвав упаковку Milkyway и поделив конфеты поровну, она пьёт свой чай с лимоном, задумчиво дёргая ниточку пакетика и наблюдая за тем, как Кессель пытается встать. Его лицо кривится, а с губ срывается шипящее бранное слово. — Ты не едешь, — Джей Джей говорит нарочито громко и чётко. Разумеется, Кессель не собирается так просто сдаваться. — Нет, еду. Что ж, Джей Джей и не думала, что его можно одолеть только командным голосом, но вдруг? Они схлёстываются взглядами. Джей Джей с силой сжимает кружку, будто готовясь выплеснуть содержимое Кесселю в лицо. Тот скрещивает руки на груди. — Ты еле ходишь. — До квартиры Смирнова доковыляю. Я должен там быть. У меня к нему много вопросов, — Кессель кивком показывает на простреленную грудь. — Нам нужна не месть, а правда. — Так называемая «правда», — Кессель с отвращением выплёвывает последнее слово, — нужна лишь тебе. Это же тебе приспичило сохранить жалкое, едва функционирующее мироустройство вместо того, чтобы дать людям шанс сделать тот мир, который им нужен. Ты сломала мне колено. Обезоружила. Смыла шанс для человечества в унитаз. Второго нет! И теперь единственное, чего мне остаётся желать — так это увидеть, как этот ублюдок захлёбывается кровью. Он ведь не расколется так просто! Тебе придётся замарать руки, и я должен присутствовать. — До метро идти двадцать минут, а ты встать не можешь. Я еду одна. — Нет. Вызовем такси. Джей Джей не тратит время на ответ. Она завязывает шнурки, надевает куртку, застёгивается… — Не глупи. Тебе понадобится переводчик, плюс там может быть засада, да мало ли что! В деле замешаны серьёзные силы, а ты собираешься просто заявиться, не владея языком! — Я позвоню тебе и включу громкую связь… — услышав, как Кессель вдохнул, чтобы перебить, Джей Джей веско добавляет: — Нет, серьёзно? Калека-дознаватель? Стремясь опровергнуть её слова, Кессель встаёт, но тут же падает обратно. В который раз. — Будь на связи. Постоянно. И, раз уж я остаюсь, не поможешь лечь? Плечи Джей Джей расслабляются, становится легче дышать. Упрямец капитулировал. Даже ненависть как будто утихает, и Джей Джей, перекинув руку Кесселя через плечо, помогает ему пересечь узкий коридор с самодельной деревянной антресолью, нависающей над головой. А тем временем за стеной начинают громко сверлить. — Ещё даже семи утра нет, суки! Это незаконно! — Кессель рычит, Джей Джей усмехается: а вот и музыка для него, чтоб не скучал в одиночестве! Она надевает противопростудную маску и солнцезащитные очки. — Капюшон не надо, будет перебор, и ты наоборот привлечёшь внимание, — искривившись как заправский гимнаст, Кессель со своего дивана наблюдает за сборами и опять крутит в руках брелок. Раздражение накатывает стремительной волной, и Джей Джей отнимает у выродка код-граббер, чтоб не бесил с утра пораньше. — Не сдохни. — Взаимно, — буркнув себе под нос ответ, Джей Джей шебуршит замками. Она выходит на лестничную площадку. Двери вокруг — мощные, стальные: русские на этот счёт явно заморачиваться сильнее американцев. «И правильно делают», — Джей Джей вспоминает изрезанные подушки в собственной квартире, ввинчивающиеся прямо в мозг надписи, коими были изуродованы все стены, — и опустошающее желание умереть, пришедшее вместо ярости. Тогда она устала – и сейчас устала тоже. Однако теперь на её плечах лежит долг не только перед Америкой, но и перед всем миром. Найти. Разоблачить. Остановить и, если будет нужно, — ликвидировать. — Твой труп будет бесполезен и мне, и нации, — звучит вслед прежде, чем железная дверь закрывается, оставляя Джей Джей наедине с собой.   До метро она добирается в тишине, не считая инцидент, когда слепошарый — не иначе — электросамокатчик едва её не сбивает. Вокруг, несмотря на ранний час, вообще много велокурьеров, электросамокатчиков и других райдеров, но долбящихся в глаза больше не попадается. Джей Джей спускается в метро, где спокойствие заканчивается: не успевает она проехать и пару станций, как сидящая напротив компания подростков, которая до этого момента просто периодически пялилась то на неё, то в телефоны, теперь уже конкретно таращится, и в глазах их Джей Джей видит узнавание. Подняв голову и стараясь не скрипеть зубами, она смотрит в лицо самому говорливому. — Вы капитан Коллинз, — сидящий с ним рядом щуплый очкарик говорит на английском, – круто вы этих мудаков отпиздили! Остальные — три парня, включая болтуна, и две девчонки, — что-то бурно между собой обсуждают. Поезд останавливается, и когда сидевшие рядом с Джей Джей пассажиры выходят, подростки тут же занимают их места. — Вы вообще не боялись? — Очень больно было ломать себе пальцы? — Она их вывихнула, дебил! — Вы мастер единоборств? — А можно с вами сфотографироваться? Пожалуйста!!! — Ну пожалуйста! — Меня так легко узнать? — собственный голос звучит беззлобно, скорее устало, а ещё Джей Джей надеется, что ребята поймут её на английском, и ей везёт. — А мы ваш фан-клуб! Ведём про вас группу, и я её администратор! — девчонка лет четырнадцати с длинной косой и майкой с надписью «Нирвана» гордо поднимает голову, — вы есть во… Окончание фразы Джей Джей не понимает: очевидно, имеется в виду какая-то российская социальная сеть. Взволнованные подростки окончательно переходят на русский язык, но не достают телефоны и не пытаются тайком сфотографировать, даже бандану кого-то из них подарили: всунули в ладонь со словами: ”Это круче, чем маска, вам больше пойдёт!” Джей Джей не спорит: она даже повязывает подарок на лицо вместо опостылевшей маски. Подростки даже закрыли её от остальных пассажиров в момент «переодевания», что стало несомненным плюсом, поскольку всё больше пассажиров косилось в её сторону: кто-то недовольно, кто-то — заинтересованно. «Если б дети ещё не галдели так сильно…» — Послушайте, — Джей Джей понижает голос и говорит так таинственно, как только может, — ребята, я тут на секретном задании. Мне нельзя раскрывать подробности, а тем более светиться, если вы понимаете, о чём я. Поэтому никаких фото. От громового «ну пожалуйста» чудом не вылетают окна поезда, но Джей Джей непреклонна. Однако прежде, чем уйти на пересадку, она переписывает электронный адрес их фанатской группы. И плевать, что из-за этого пропускает свою станцию, и теперь придётся ехать обратно: поезда в России ходят каждые пять минут, и это не проблема. Сейчас пять минут — это не проблема… Ломоносовский проспект встречает солнцем, ветром и свободными, несмотря на утренний час, дорожными полосами. А в голове выстраивается структурированный список вопросов, варианты развития событий и действий, которые надлежит предпринять при том или ином сценарии. И ей не нужен психопат-дознаватель из Гуантанамо, чтобы провести допрос: Джей Джей выбьет из ублюдка Смирнова правду, не оставив на его теле ни следа, если потребуется. Или убьёт Смирнова, если не получится иначе, а его семья… Что ж, капитан российской подводной лодки должен был подумать об этом прежде, чем принимать участие в ёбаном геноциде американского народа. Джей Джей не тронет невинных, но шанса оставления девочки сиротой она не исключает… Впрочем, всё это не имеет смысла. Больше нет. Ведь подойдя к высокому забору из толстых прутьев, окружающему жилой комплекс, Джей Джей видит цель. Видит Смирнова, который выходит из подъезда внутри защищённой территории. Она даже успевает взглянуть в его тёмные глаза прежде, чем тот убирает руку в карман ветровки, готовый достать ключи, сесть за руль припаркованного возле подъезда массивного чёрного Range Rover’а и снова исчезнуть…