The escape of our fate

Они достигли храма, когда наступил вечер, и солнце начало скрываться за облаками на горизонте. Сукуна позволил остальным проклятьям продолжить их развлечения, возвращаясь в тронный зал только с Урауме и мальчиком, продолжающим спать на его руках. ‒ Могу ли я спросить, что вы собираетесь делать с ним? - спросил его верный беловолосый слуга, глядя на ребенка. Сукуна вздохнул, следуя за его взглядом. ‒ Определенно я не хочу оставлять его здесь. Я имею в виду, что мне делать с кричащим ребенком? У меня и так слишком много проблем, чтобы думать еще и об этом. Он даже не может быть полезен в качестве слуги, ‒ пожал он плечами. ‒ Теперь, думая об этом, я даже не знаю, почему оставил его в живых, ‒ сказал он, укладывая маленькое тело на одеяла напротив горящего камина. ‒ Надо сказать, что ваше сходство...поразительно, ‒ предложил Урауме, переводя взгляд с одного на другого. ‒ Возможно ли, что это ваш потомок? ‒ рискнул спросить он. ‒ Невозможно, ‒ отрицательно отрезал Сукуна. ‒ У меня никогда не было семьи или жены, ‒ твердо повторил он. ‒ Что если это сын какой-нибудь куртизанки? ‒ продолжил он, анализируя все гипотезы. Сукуна весело фыркнул. ‒ Не так много женщин, кто спали со мной, имели честь рассказать об этом. И потом, я всегда был осторожен, мне не хотелось иметь потомков, которые могли бы претендовать на мое место, ‒ закончил свою речь Сукуна. Он не был его родственником, ни близким ни дальним. Он был уверен в этом. Оставалось понять, почему он так похож на него. Может быть, это превратность судьбы. ‒ Урауме, узнай, почему этот мальчик был с теми мужчинами, постарайся узнать его происхождение, ‒ приказал он. ‒ Конечно, мой Господин. Хотите я заберу ребенка? ‒ спросил он. ‒ Нет, оставим его здесь на ночь. Я пришлю служанку, чтобы присмотреть за ним. Увидимся завтра, ‒ уверенно заявил он. ‒ Хорошо, желаю доброго вечера, Господин, ‒ он удалился. Сукуна смотрел ему вслед, пока тот не скрылся в темном саду у входа в храм, затем его внимание привлек звук зевка. ‒ Ты наконец проснулся, да? Ты спал несколько часов, ‒ сказал он, обращаясь к маленькому Юджи, потиравшему глаза. Вскоре он привлек внимание Юджи и тот удивленно уставился на него. ‒ У тебя...четыре! ‒ сказал он, смеясь. ‒ Мм? ‒ спросил Сукуна, смущенный его внезапной радостью. ‒ У тебя четыре! Четыре руки! ‒ радостно воскликнул ребенок, указывая на них. ‒ А ты находишь меня забавным, да? Тебе следует знать, что я с легкостью могу прикончить тебя этими четырьмя руками, ‒ пригрозил он, находясь в замешательстве от того, что его не боятся. Юджи встал, перелез через одеяло и направился к нему. Он слегка запнулся, прежде чем оказался перед ним, потянув одной рукой за край его кимоно. ‒ Что? ‒ спросил его Сукуна, оглядывая с ног до головы. На его фоне он казался еще меньше, чем был. Ребенок рассматривал, разинув рот и продолжая тянуть ткань вниз, будто пытаясь до нее дотянуться. Король опустился на колени, пытаясь ближе рассмотреть его. Маленький Юджи с любопытством посмотрел на него и снова улыбнулся. Он вытянул руку и коснулся уголка глаза. Сукуна наблюдал за ним, не в силах поверить, что в нем не было ни капли страха, находясь перед самым могущественным из проклятий. ‒ Четыре! Их тоже четыре! ‒ сказал он, указывая на красные глаза. ‒ Ты боишься? ‒ спросил он его, придавая своему глубокому голосу каплю угрозы. ‒ Нет...Они нравятся Юджи! Они такие красивые! ‒ неожиданно произнес он, намекая на новую улыбку. Каждый раз, когда его губы поднимались вверх, глаза повторяли это движение. ‒ Твои волосы мне тоже нравятся...они как у меня! ‒ сказал он, приподнимаясь на носочки, чтобы прикоснуться к ним. ‒ Ты знаешь кто я, Юджи? ‒ спросил Сукуна, позволяя ему это сделать. Мальчик отрицательно покачал головой. ‒ Я ‒ твой король, ‒ произнес старший серьезным тоном. ‒ Мой король? Папа всегда говорил, что все короли плохие! ‒ ответил Юджи, постепенно отодвигаясь от него. ‒ А где мой папа? - спросил он, вспомнив о нем. Сукуна вздохнул, вновь поднимаясь на ноги. ‒ Твой отец далеко отсюда, - солгал он, смахивая пыль со своего кимоно, а затем подозвал одного из слуг. ‒ Да, Господин? - немедленно спросила женщина, оказавшаяся перед ним, и склонилась в глубоком поклоне. Глаза Юджи наполнились слезами. Внезапно фигура перед ним стала угрожающей, а отбрасываемая им тень заключала в тюрьму. ‒ Я хочу к папе! ‒ закричал он, топнув ногой по полу. Проклятье бросило на него угрожающий взгляд, заставивший немедленно замолчать. ‒ Отведите сопляка в комнату и накормите, затем уложите спать. Утром я решу, что делать с ним, ‒ приказал он, видя, как служанка кивнула и взяла мальчика за руку, пытаясь увести за собой. ‒ Иди с ней. Слушайся, ‒ сказал ему Сукуна, начиная уходить. ‒ Мой папа прав! Ты плохой! ‒ услышал он голос Юджи, доносящийся до него сзади. На его лице появилась насмешливая улыбка. ‒ Да, твой отец был прав, ‒ злобно прошептал он, демонстрируя черные и острые ногти. ‒ Всегда помни об этом Юджи. Никогда никого не бойся так, как меня, содрогайся от страха, оказавшись передо мной. Помни, кто ты и кто я, ‒ продолжил он, окончательно уходя и оставляя с женщиной, тянувшей его за руки. Следующим утром король был не просто раздражен. Он был по меньшей мере в ярости. Он бросал гневный взгляд на каждого, посмевшего сделать лишний вздох. Всю ночь его преследовали мысли о проклятом мальчишке и его открыто брошенном вызове со смехом в глазах и ошеломляющей радостью. Как он мог позволить смертному даже на несколько минут подумать, что с ним можно играть и устраивать истерики? Наверно, следовало убить его в тот день в снегу. По крайне мере это не доставляло бы такой головной боли. ‒ Где он? ‒ спросил он запыхавшуюся служанку, как только она престала перед ним. ‒ Господин, он спит...мне потребовалась вся ночь, чтобы остановить его рыдания, ‒ сказала она, слегка поднимая глаза, окруженные глубокими фиолетовыми кругами. ‒ Он ел? ‒ спросил он ее, проклиная себя за это. Но разве ему было дело до того, поел он или нет? Если это было так, он мог бы умереть прямо сейчас. Женщина в ужасе покачала головой. ‒ Нет...он не захотел. Все это время он повторял, что хочет вернуться к отцу и что...что Вы... ‒ она замешкалась, прикусив язык, чтобы не продолжать. ‒ Что я? ‒ спросил Сукуна, прищуривая глаза. ‒ Н...ничего важного, мой Господин! ‒ попыталась она отвлечь его, глядя в пол. Она подскочила, почувствовав, как огромная и очень сильная рука угрожающе сжала ее горло. ‒ Не смей ничего скрывать от меня. Сегодня я просто не в настроении терпеть неповиновение, ‒ прошипел он, видя ее нарастающую бледность. ‒ Он...он сказал, что...что Вы...вы...чудовище, ‒ в конце концов шепотом сказала она. Его рука на горле на мгновение напряглась, затем он отпустил ее. ‒ Приведи его сюда ко мне, ‒ приказал он, а затем повернулся к другому слуге. ‒ А ты отправляйся в ближайшую деревню и приведи сюда первого, кого найдешь, ‒ сказал он, сгибая пальцы одной из рук в воздухе. Проклятье молча поклонилось и отправилось к свой цели. Он устало сел на трон, положив голову на ладонь одной из рук. Этот проклятый ребенок не пробыл здесь и дня, а уже вывел его из себя, как никто другой на свете. Может, это колдовские чары. Он оторвался от своих мыслей, когда увидел его, идущего за руку со служанкой, приказавшей ему молчать. ‒ Ты можешь идти, ‒ сказал он ей, отправляя ее движением пальцев. Он заметил, что паршивец смотрит на него испуганно и в то же время враждебно. Сукуна вздохнул. ‒ Никто не учил тебя хорошим манерам? ‒ спросил он его, замечая, как тот стоит перед ним в своей гордой позе. ‒ Разве тебе неизвестно, что перед королем надо кланяться? ‒ продолжал он, не замечая никакой реакции. Он почувствовал, как рука сжалась вокруг рукояти трона, а инстинкт убийцы вновь зашевелился внутри. Тем не менее, перед этим розововолосым и золотоглазым ребенком, он чувствовал, как странная внутренняя сила сдерживает его от убийства или нанесения вреда ему. ‒ На колени, ‒ властно сказал он ему. На этот раз это не было просьбой, это был абсолютный приказ. Мальчишка яростно покачал головой. Сукуна слышал, как слуги вокруг него затаили дыхание, а его глаза засверкали глубоким красным светом. ‒ Да как ты смеешь... - начал говорить он, но был прерван приближающимися стремительными шагами. ‒ Господин, вот вы где, - прибыло посланное в деревню проклятие, сопровождаемое кем-то похожим на старого фермера. У него было суровое, но в то же время мягкое выражение лица, а его тело согнулось под тяжестью работы и старости. Как только он заметил, кто перед ним, то тут же бросился на пол на колени, рискуя сломать свои хрупкие кости. ‒ М...мой Господин! Вы...вы желали меня видеть? ‒ спросил он, не смея поднять глаза. Сукуна удовлетворенно ухмыльнулся. ‒ Ты видишь, Юджи? Вот как ты должен вести себя передо мной, ‒ риторически спросил он ребенка напротив. Старик только в этот момент заметил его присутствие. ‒ Эй, ты...ребенок! Покажи уважение к нашему королю! ‒ отругал он его, похлопав по ноге. Юджи растерянно посмотрел на него. ‒ Старик...скажи мне, сможешь ли ты вырастить ребенка за оставшиеся отведенные тебе годы? Сможешь ли ты сделать это для своего короля? ‒ спросило его проклятье. ‒ Я...ребенка? Но...конечно. Если такова воля его величества. У меня мало что есть, но я поделюсь этим, и к тому же...молодые руки всегда пригодятся в хозяйстве, ‒ охотно согласился он. ‒ Очень хорошо. Юджи, иди с ним. Он будет твоим новым отцом, ‒ сказал он мальчику, теперь смотревшего на него с недоверием. ‒ Это не мой папа! Я хочу к настоящему! Где ты спрятал его? Ненавижу тебя! ‒ закричал он, заставляя побледнеть всех в зале. Фермер чуть не потерял сознание Сукуна поднялся со своего трона, остающимся таким же величественным. Он грациозно спустился со ступеней, отделявших его от остальных, став на один уровень со всеми. Наконец, он остановился напротив Юджи, бесстрастно глядя на него. Он положил на его голову руку, достаточно большую, чтобы полностью обхватить ее, но не сжал. ‒ Вернись ко мне, только когда научишься хорошим манерам, ‒ прошептал он ему на ухо так, чтобы это услышал только он. Мальчик поднял на него голову и на мгновение вся злость в его глазах исчезла. Возможно, он также удивился, когда из его глаз капнула сладкая слеза, прежде чем пожилой мужчина взял его за руку и с особой деликатностью потащил из храма, прочь от двора, прочь от него.