The escape of our fate

Голова Юджи так и осталась лежать на теплой груди другого, даже когда он уже перестал плакать. Было весьма приятно иметь возможность выпустить пар, после всего, через что ему пришлось пройти за эти несколько минут. Он сам был в шаге от смерти, и в то же время, убедился как легко оборвать жизнь. Большая, теперь уже знакомая дверь, тихо открылась и, пройдя несколько шагов, он ожидал, что его опустят, но этого не произошло. Он слышал отзвук голоса Сукуны, раздававшийся в комнате, вероятно, он разговаривал с кем-то из слуг, но Юджи не проследил за нитью разговора. Когда большой ковер посередине комнаты оказался позади, он слегка пошевелился, открывая глаза, которым было больно от света. Первое, на чем ему удалось сконцентрироваться — черные татуировки, проступающие из-под кимоно короля, после взгляд пролетел над выраженной линией челюсти и напряженным лицом. Тот не оглядывался на него, смотря прямо перед собой. Повернув голову на сто восемьдесят градусов, он увидел приближающуюся дверь, по бокам которой находились две статуи, которых он никогда еще не пересекал. Одна из свободных рук Сукуны двинулась, схватила ручку и потянула вниз. Безо всякого сопротивления дверь открылась. Юджи заметил, что здесь освещение, вероятно, даже тусклее, чем в других частях храма, поскольку его окутала пелена полумрака, заставив на несколько секунд утратить осознание того, что находится перед ним. Единственными источниками света были два факела по бокам правой и левой стен, создающие расслабленную атмосферу. Прежде чем он успел осознать, что еще здесь находится, руки Сукуны разомкнулись, позволяя ему вернуться на ноги. Юноша не возражал, он просто позволил себе непринужденно маневрировать, немного пошатываясь, пока полностью не выпрямился. Он все еще немного дрожал, а его лицо было красное и мокрое от слез. Его внимание привлек звук текущей воды. Тут же он заметил небольшой водопад, который выходил из специального отверстия в стене и лился в огромный резервуар, где вода пенилась мириадами пузырьков. Вокруг стояли корзины с восхитительно свежими фруктами и пьяняще ароматные свечи. Он с легкостью различил нотки корицы и сандалового дерева, но было и еще что-то, от чего щипало в носу, и что он не мог распознать. Он чувствовал присутствие проклятия прямо позади себя, так близко, что ему достаточно было сделать шаг назад, чтобы его тело прижалось к телу другого. — Что все это значит? — спросил он хриплым от плача голосом. — Скажем так, моя ванна, — ответил Сукуна, окинув скучающим взглядом то, что предстало перед ним. Он — привыкший к роскоши, с трудом мог понять как кто-то всегда оставался бедным на фоне всего этого. — Оу, — это было все, что мог сформулировать Юджи, заключив тысячу мыслей, пронесшихся в голове, в один короткий возглас удивления. И это при том, что до того, как он поселился здесь, у него даже не было ванны. Дверь за ними вновь открылась и молча вошла служанка, склонив голову. Она оставила на одной из полок что-то напоминавшее чистую одежду, поклонившись затем так сильно, что чуть не потеряла равновесие. Юджи машинально подставил свои руки, предотвращая ее падение, но она тут же опомнилась и убежала, закрыв за собой дверь. Сукуна лишь наблюдал за его действиями, задумчиво глядя себе под ноги. Поразительно насколько они похожи, но в то же время разные во всем. Сопляк всегда был готов помочь всем, довериться каждому, даже зачастую обжигаясь на этом. В то время как он был враждебен, решительно не желал доверять и был полон решимости подчинить всех и каждого своей власти. Он заставил пальцы обеих рук прижаться к этим маленьким, прямым плечам, слегка сдавливая ткань. Он усмехнулся, почувствовав толчок. Несмотря ни на что, он все еще боялся его, и так и должно было быть. — Прими ванну, ты весь в крови. Я буду ждать снаружи, — сказал он ему, глядя на его розовые волосы, как обычно, в беспорядке. Разумеется, это был приказ. Юджи сразу это понял. Тон его голос не допускал никаких возражений. Это было естественно — удовлетворить его, пока он механическими движениями снимал ботинки, аккуратно оставляя их в углу на полу. Он чувствовал как эти четыре глаза прожигают его кожу, когда он потянул за края рубашки, пропуская ее вдоль поднятых рук. Мягкий свет создавал на его коже игру света и тени, подчеркивая каждый пучок мышц, начиная с тонких рук, треугольных лопаток спины, и заканчивая животом, который сходился в виде буквы V к тазу. Сукуна заставил себя открыть дверь и выйти, пока самообладание не покинуло его. Не то чтобы его что-то смущало, он всегда получал все, что хотел, и никогда не было никаких угрызений совести, которые могли бы его за это мучить. И все же потрясенный взгляд убедил его, что можно еще немного подождать. С другой стороны, лучшая добыча всегда та, которая заставляет ждать, прежде чем ее схватят, а он еще никогда не ждал так долго. И все же тень воодушевления закралась в нем, когда он разглядывал свой профиль в боковом зеркале. Глаза темные и голодные, лицо и кимоно запятнаны кровью. Все в нем кричало о том, каким могущественным он был, как все обязано достаться ему безоговорочно. Власть была лучшим чувством, которое он когда-либо мог испытать, и никто никогда не смог бы его переубедить. Быть настолько выше других, что они даже не смотрят тебе в глаза, пока ты видишь их на коленях на земле, пока сгибаются их спины и с их уст слетают слабые слова мольбы в надежде, что ты не оборвешь их жизни простым щелчком пальцев. Только ради этого чувства он усердно работал над собой все эти годы, продолжающие неумолимо течь, а он все еще был здесь, сильнее времени. — Сукуна? — слабый голос, доносящейся из другой комнаты, отвлек его от размышлений, вынуждая вернуть свое внимание к нему. — Что тебе нужно, сопляк, — спросил он, закатывая глаза. Всякий раз, когда он возвращался к своим планам мирового господства, эта мелкая фигура мешала ему, будто делая это нарочно. Он никогда бы не признался в этом, но он почувствовал сильнейший защитный инстинкт, направленный на него, увидев в лапах военного генерала. Тот был настолько хрупок, что мог сломаться с обезоруживающей легкостью, чего он никак не мог допустить. Это будет его сосуд, он не может потерять его, он защитит его от всего. Всего, кроме себя. — Ты можешь... ты можешь войти, пожалуйста? — услышал он вопрос, донесшийся до него, и это прозвучало сладкой музыкой для его ушей. Все зависело от него, и мальчишка тоже начал это понимать. Юджи только что закончил раздеваться, оставив одежду разбросанной по полу. Он медленно подошел к небольшой лестнице, ведущей прямо в большую ванну, ставя одну ногу перед другой. Он чувствовал себя немного неуверенно, погружая туда свое тело, в действительности, он чувствовал себя неуверенным во всем, что касалось Сукуны. И то, что он оказался голым и беспомощным в его комнате, безусловно, не способствовало расслаблению. Он решил набраться смелости, в основном потому, что холодный воздух пробивал на дрожь, и кровь начала засыхать на коже, вызывая еще большее отвращение. Осторожно, стараясь не поскользнуться, он погрузил одну ногу в воду, опираясь на первую ступеньку. Его поразило то, насколько идеальной температуры была вода, не слишком горячая, чтобы обжечь кожу, и не слишком холодная, чтобы замерзнуть. Хотя бы отчасти успокоившись, он продолжил спуск, на этот раз более уверенно. Он продолжал идти, пока не добрался до противоположного края ванны, а вода, лизавшая его, осталась позади. Как только он соприкоснулся с пузырьками на поверхности, он почувствовал странное покалывание, но почти сразу же привык к нему, ощутив, как с мышц сходит напряжение. Он опустил голову, с удовольствием наблюдая, как кровь начинает исчезать с мокрых прядей. Вынырнув, он получше осмотрелся, заметив новые мелкие детали, в том числе золотой кран. Он полагал, что нальет в ванну только новую воду, но когда открыл его, движимый обычным любопытством, из драгоценного металла показалась густая и ароматная пена, оседающая на поверхности жидкости, в которой плавала. — Ну, конечно, эти богачи все выдумывают что-то новое, чтобы жить в самой безграничной роскоши, — вслух произнес он, тут же закрывая рот. Если бы Сукуна услышал, как он говорит о нем в таком тоне, он бы его запытал. Он ждал в тишине еще несколько секунд, стараясь угадать движения другого, но открывания двери не последовало, он вздохнул с облегчением. Юджи положил голову на край, упираясь ею в чистый бортик, и закрыл глаза. Никогда еще он не чувствовал себя таким изнеженным, он даже не предполагал, что простая вода и немного мыла могут дарить такие ощущения. Однако странное ощущение быстро овладело его нутром, а сердце заколотилось в грудной клетке. Тень. Он был уверен, что видел странную тень, пронессушуюся по комнате, скрывшись за другими шторами, спрятавшись от глаз. Он вертел головой во все стороны, пытаясь понять, где она может быть. Но ничего не увидел. Все было нормально, все было на своих местах. Он покачал головой, проклиная себя. Его воображение играло с ним злую шутку. Он даже не успел снова опустить веки, как его охватило ощущение холодного лезвия у горла. Он снова в панике распахнул глаза. И вновь, ничего не изменилось. И все же он не мог перестать задыхаться от каждого движения, от тени деревьев, отражаемой лунным светом из окна, от шума воды вокруг него. Он снова задрожал, обхватив себя руками. Он был напуган. Напуган тем, что кто-то может вернуться и закончить дело, которое пыталось выполнить проклятие. Его жизнь могла оборваться в одно мгновение. Его губы сами собой зашевелились, произнося слова, о которых никогда бы не подумал. — Сукуна? — позвал он достаточно громко, чтобы его услышали. — Что тебе нужно, сопляк? — услышал он с другой стороны. Тот казался раздраженным, но он попытался не обращать на это внимания. — Можешь… можешь войти, пожалуйста? — попросил он, в моменте пожалев о произнесенном. Не услышав ответа, он взмолился хоть какому-нибудь богу, чтобы настроение короля не переменилось от его безрассудной просьбы. Внутри него все неожиданно перевернулось, когда он услышал звук опускаемой ручки и перед ним появилось слишком знакомое лицо. Сукуна вошел, двигаясь с кошачьим изяществом и прислоняясь спиной к закрытой двери. Две его руки лежали на бедрах в позе ожидания, а две другие были заняты тем, что приглаживали волосы назад. Юджи наблюдал за ним из ванны, на мгновение потеряв дар речи. Даже самое незначительное действие, совершаемое им, полностью овладевало его вниманием, приковывая золотые глаза к каждому движению. — Ну и? Юноша заметил, что тот заговорил только по шевелению его губ, произносящих слова, которые не доносились до его ушей, пока он был погружен в созерцание. — Мм? — полувопросительно протянул он, слегка тряхнув головой, чтобы прийти в себя. — Сопляк, что ты творишь? Ты издеваешься надо мной? — прошипел он, ставя одну ногу на деревянную поверхность позади себя и сгибая одно колено. Его настроение начало колебаться, поскольку он не привык мириться с желаниями людей. — А… агх…я, — заикаясь пролепетал Юджи, краснея. Он не знал, почему так себя вел, но эта самоуверенное присутствие заполняло собой все пространство, пока не пропитало своим запахом все вокруг. Король оторвался от стены и, поставив обе ноги на пол, направился в сторону ванны. Он проследовал по периметру большого прямоугольника, остановившись ровно в нескольких дюймах от того места, куда был погружен юноша, тело которого частично было скрыто пеной. Он смотрел на него сверху, с удовольствием отмечая, как тот обхватил себя руками, пока взгляд был обращен к ласкавшим его пузырькам. — Ты заставляешь меня ждать слишком долго, — сказал он хриплым голосом, вкладывая в это предложение тысячи разных смыслов. Он слишком долго ждал от него ответа, слишком долго пытался понять, кто он такой, слишком долго ждал, пока тот полностью согнется в его хватке, слишком долго хотел, чтобы он был только его. Плохо сдерживаемый всхлип разорвал наступившую тишину, привлекая его внимание. Срывающимся от слез голосом Юджи наконец смог произнести осмысленную фразу. — Прошу… останься здесь… останься со мной, — слабо проговорил мальчик, продолжая смотреть вниз, обнимая себя с еще большей силой. Именно поэтому он не заметил удивленного выражения, озарившее на мгновение лицо Сукуны, прежде чем оно было скрыто под обычным скучающим взглядом, отрешенным от всего. Он уловил его движение в тени, отбрасываемой мягким светом факела позади них, замечая, как тот склонился над каменным полом. Два пальца схватили его за подбородок, и Юджи не смог удержаться, и повинуясь негласному приказу, поднял голову. Их глаза тут же встретились. Кто бы знал, каким жалким он выглядел в тот момент, такой маленький и слабый, его лицо раскраснелось от слез, а глаза были яркими и большими. Маленькое ничтожное существо перед богом, который в любой момент мог вырвать его сердце из груди и оборвать дыхание. В его глазах отражались уверенные, пытливые глаза, глаза, способные подавить малейший намек на протест, способные убить одним взглядом. И все же, несмотря ни на что, он сумел найти в них невидимый отблеск понимания. Они были настолько близко к его лицу, что он мог пересчитать каждую темную венку, терявшуюся в цвете крови, которая окрашивала часть его лица, превращая его красоту в яростную, захватывающую дух. — Думаешь, что можно вот так просто попросить меня о чем-то? — дразнил он его, понизив голос, будто рассказывал тайну, которую никогда не следует раскрывать. Глаза человека слегка расширились, но он не пытался вырваться. Он стоял там со всей решимостью мира, заключенной в двух прозрачных радужках. — Мне все равно, что ты мне скажешь... Я лишь хочу, чтобы ты остался здесь со мной, — выдыхая, сказал он то, что пришло в голову, не заботясь о том, что мог выпустить на волю подобной дерзостью. Сигнал об опасности исходил из сузившихся глаз Сукуны, а левая сторона лица исказилась жестоким выражением. — Будь ты кем-то другим, уже сейчас бы умер за то, что только что произнес, — выругался он, еще крепче сжав подбородок. — Будь я кем-то другим, — немного более самоуверенно повторил юноша. На лице Сукуны появилась ухмылка, когда он приблизил свой рот к его уху. Сопляк мог притворяться, что чувствует себя в безопасности, но он убедился в своей правоте, когда почувствовал как тот вздрогнул, подойдя он ближе. — И почему же мне нужно оставаться здесь с тобой? — спросил он его, касаясь раковины уха острыми зубами. — По… потому что без тебя мне страшно, — признался Юджи, и замок, который он построил, чтобы защититься от проклятия, опасно покачнулся. — Мммм… — размышлял Сукуна, проводя пальцем по щеке юноши перед ним, пока не коснулся полуоткрытых розовых губ. Затем, ничего не говоря, он встал, отпуская лицо мальчика. Юджи видел, как он уходит, шаг за шагом отдаляясь от него. Он покидал его. Он уходил. Он оставлял его одного. Его рот открылся, чтобы произнести сбивчивые слова, слова извинения, слова мольбы. Умоляю тебя. Прошу, не уходи. Но они застряли у него в горле. Только когда он увидел, как тот прервал свой путь, повернувшись к нему спиной. Несколько секунд он стоял неподвижно, после чего Юджи увидел, как распахнулось его белое кимоно, начав неумолимо сползать по плечам и спине, обнажая бледные участки кожи. Он стоял там, не говоря ни слова, в замешательстве рассматривая четкие черные линии, начинавшиеся у основания шеи и переплетаясь образующие две параллельные полосы, пересекающие лопатки и покрывающие больше половины спины. Он также смог различить концентрические круги, украшавшие плечо, и те, что шли вокруг запястий, словно браслеты, отпечатавшиеся на коже. Его четыре руки вытянулись в воздухе, наконец-то освободившись от тесноты рукавов, которые, хотя и были довольно широкими, ограничивали движения. Он продолжал любоваться им как самым великолепным из произведений искусства, отводя взгляд, только когда ткань полностью пересекла спину. Он услышал шорох, с которым кимоно упало на пол, и всем своим существом сосредоточился на том, чтобы хоть на мгновение не смотреть на происходящее перед ним. Не успев перевести дыхание, до него донесся всплеск воды, принимающей новое тело, больших размеров, чем его. Сукуна окунул голову под воду и после появился прямо перед ним, все следы крови исчезли с его лица. Он посмотрел на него, забавляясь его смущением, затем встал перед ним, чтобы запереть своими руками, опираясь на камень позади юноши. Юджи стоял неподвижно, испытывая абсолютное неудобство. В общем-то, он попросил его остаться, но не думал, что таким образом! Он просто хотел, чтобы присутствие другого успокоило его на время необходимое для нормального принятия ванны без опасений быть убитым в любой момент. — Ну что, теперь ты чувствуешь себя под достаточной защитой? Или мне подойти поближе? — с полуулыбкой спросило проклятие, делая еще один шаг к нему. Они были так близко, что юноша мог ощутить тепло, которое исходило от его покрытой татуировками кожи. Он попытался отступить как можно дальше, но вынужден был сдаться, когда почувствовал, как холодная поверхность коснулась его спины, оставив мало шансов на спасение. — Так… так нормально даже… можно меньше, — заикаясь, пробормотал он, сосредоточенно удерживая взгляд на неопределенной точке потолка, чтобы не смотреть перед собой. — Больше, меньше… тебе не угодишь, да? — Сукуна продолжал издеваться над ним, тихонько посмеиваясь над его смущенным выражением лица. В этот момент человек понял, что на самом деле немного преувеличивает. То что король потакал ему, оставшись здесь с ним, уже было чудом, равным размеру Вселенной. Следовало прекратить свои придирки, прежде чем изменится его кажущимся хорошим настроение. Сукуна мог быть весьма непредсказуемым и злым, когда шли против его воли. В этот момент он вспомнил, как его спасли от верной и мучительной смерти. Он вспомнил, насколько безопасно чувствовал себя с ним. Впервые ему показалось, что что под этой броней ненависти и силы скрывается нечто большее, нечто, не желающее ему вреда. Он не мог не улыбнуться, глядя вниз, под любопытный взгляд Сукуны. — Чему ты улыбаешься? — спросил он его, скрещивая руки на груди. При каждом его движение вода под ним колыхалась, и Юджи благодарил всех богов, наблюдавшихся за его причудливой жизнью, что пена достаточно все скрывает. — Спасибо, — едва слышно прошептал он слабым голосом, хотя тишина вокруг заставляла это слово отдаваться эхом в комнате, как будто он выкрикнул его во весь голос. Лицо проклятия приняло выражение нетерпеливости, ожидая когда из этого прекрасного рта вылетят еще какие-нибудь слова. Но он не заставлял его торопиться или волноваться, а просто ждал. — Спасибо… спасибо за то, что спас меня. Я не думал, что он сможет причинить мне вред и… и вместо этого… — Юджи замолчал, задрожав от страха при воспоминании о событии. — А вместо этого мог стать чьим-то ужином, — закончил за него другой, замечая, как из его глаз начали катиться сладкие слезы. — Если бы тебя там не оказалось, я… я мог бы уже быть мертвым, — согласился он, всхлипывая и давая волю слезам, которые бежали по его щекам, пока не упали в воду, окружавшую их, смешивавшись с ней. Сукуна ничего не сказал, и, легко схватив, заставил его развернуться. — Что ты делаешь? — испугался Юджи, чувствуя, как упирается спиной в развитую мускулатуру. — Сколько раз мне еще придется повторять тебе, не разговорить со мной в подобном тоне? Я говорю тебе об этом еще с пяти лет, — фыркнул Сукуна. У этого мальчишки и в самом деле была самая тугая голова, которую он когда-либо видел, и он по сей день не мог объяснить себе, почему не убил его за наглую дерзость. В этот момент юноша зашил себе рот, заставив губы остаться сомкнутыми. Краем глаза он наблюдал, как Сукуна берет бутылку с одной из ближайших полок, а затем его внимание привлек щелчок открываемой крышки. Раздался характерный звук льющейся жидкости, затем что-то холодное и ароматное потекло по его голове, капая на розовые волосы. Прежде чем он успел понять, что это, между его прядями протиснулась довольно большая рука, поглаживая их с почти маниакальной нежностью и втирая шампунь, покрывший его волосы пеной. — Ты все еще весь в крови, — выругался король, продолжая касаться кожи головы. Юджи громко вздохнул, частично от неожиданности и немного от мурашек, возникших внизу живота. Он просто позволил этому чувству защищенности окутать себя, полностью отдавшись на милость каждого мало-мальски приятного ощущения, и закрыл глаза. С этого момента, он больше не боялся. Он не боялся, что что-то может причинить ему боль, но что важнее всего — он не боялся Сукуны. В голову закралась мысль, странная, мимолетная. Он просто хотел быть с ним, навсегда, пока мир не распадется на множество мелких кусочков. Сукуна аккуратно разделил его волосы, следя за тем, чтобы пена покрывала каждую прядь, смывая грязь и напряжение. После чего потрудился ополоснуть их, сделав чистыми и свободными от всего. — Думаю, теперь ты чист, — сказал он, позволив себе спонтанный поцелуй в правое плечо. Такого у него еще не было, никто и никогда не оказывался хоть сколько-нибудь достойным его интереса или внимания. По крайней мере, до этого момента. Юджи вздрогнул от холода, когда тело другого отодвинулось, выходя из ванны и накидывая полотенце на талию. Ничего не сказав, он поспешил сделать то же самое, следуя его примеру. Ему не хотелось разочаровывать его. Он вышел, стараясь по возможности, как можно лучше скрыться от посторонних глаз, замечая, что тот, к счастью, стоит спиной к нему. Он осмотрелся в поисках полотенца, но его нигде не было. Его охватила паника. — Эммм, — сказал он, становясь пунцовым. — Да что с тобой не так? — Сукуна снова фыркнул. Ему казалось, что он имеет дело с ребенком. — Мне нужно полотенце, — он чуть не рассмеялся от стыда. Сукуна перевел взгляд на груду принесенной одежды и заметил отсутствие второго полотенца. Верно, в конце концов, только сопляк должен был принимать ванну, но ситуация немного изменилась. Он оставил его посреди комнаты, чтобы пройти в свою огромную комнату, а затем вернулся с кимоно в одной руке. — Вот, это единственная чистая вещь, которую я нашел, — он бросил вещь к нему. Юджи схватил ее, поспешно надевая. Конечно, это был не его размер. Рукава были слишком широкими и длинными для его рук, а ткань касалась пола под ногами. Но, по крайней мере, он не был голым, как червяк. Он чувствовал себя невероятно комфортно, устраиваясь в одном из кресел в покоях, подтянув ноги к груди. Красное кимоно с золотыми украшениями слегка сползло, обнажив часть подтянутых бедер и рук, поднятых вверх, чтобы взять виноградную гроздь. Он отламывал виноградины одну за другой, поднося их к губам. — Не знал, что вы тоже едите…такое, — с любопытством сказал он, указывая на сладости и фрукты, которые лежали перед ним, аккуратно разложенные на деревянном столе. — Вы, люди, думаете думаете, что проклятия - это просто чудовища, которые пожирают вас и пьют вашу кровь, — пожал плечами король, теперь снова великолепный, облаченный в ослепительно белое кимоно. — Конечно, мы любим человеческую плоть. Она восхитительна на вкус, особенно когда наполнена страхом, — он дунул ему в лицо, опираясь руками на подлокотники кресла, на котором сидел. Юджи громко сглотнул, уверенный, что тот скоро прокусит ему кожу, учитывая то, как хищно он на него смотрел. — Но мы также ценим и остальное, — заключил он, снова поднимаясь, чтобы закрыть окно, через которое проникал холодный вечерний воздух. Юджи некоторое время молчал, затем вспомнил, зачем его сюда привели. Он проглотил последнюю виноградину, положив веточку на фарфоровую тарелку, и заговорил. — О чем ты хотел со мной поговорить? — спокойно спросил он, вспомнив, что сказал ему Урауме тем утром. Сукуна вопросительно посмотрел на него, потом понял. Он почти забыл о том, что должен был сделать сегодня вечером. Внезапно выражение его лица стало ужасно серьезным и гордым, даже больше, чем обычно. Он встал перед ним, скрестив четыре руки под рукавами кимоно в торжественной позе. — Ты ведь помнишь, что я рассказывал тебе о колдунах? — спросил он, поднимая эту тему. — Эм, да… Думаю так, — поспешил ответить Юджи, хотя и не понимал, зачем ему понадобилось снова возвращаться к этой истории. Каждый раз при разговоре об этом в его голове проносился образ пальцев Сукуны, яростно снимавшихся на его шее, перекрывая дыхание. — Не знаю когда, но скоро они придут, чтобы заявить о своем господстве над миром. Они хотят меня остановить, — объяснил он, глядя прямо в золотые глаза собеседника. — Но ведь… они не смогут, верно? В общем, ты… ты не можешь умереть, — юноша пытался привести в движение свои мысли. Если все боялись и поклонялись ему как богу, кто сможет победить его? — Верно, но у меня такое впечатление, что они ищут способ заключить меня в тюрьму. И мне кажется, что момент их удара уже ближе, чем я думал. Так подсказывают мне инстинкты, а мои инстинкты никогда не лгут. И вот тут-то ты и пригодишься, — он взял его лицо двумя руками, заставляя встать. — Я? — искренне удивился Юджи. Он не мог понять, как он, простой мальчишка без опыта и навыков, может быть полезен в борьбе с самыми мощными проклятиями, когда-либо существовавшими на Земле. — Мы с тобой связаны. Связаны чем-то гораздо более глубоким, чем то, что связывает тебя с ними, — сказал он, обращаясь к знаку, выгравированному на его груди. Юджи продолжал смотреть на него, подняв глаза, его лицо сжалось в его хватке, а губы приоткрылись, стараясь не пропустить ни одного слова. — Но я… Что я могу сделать? — спросил он, все больше смущаясь. — Если они возьмут надо мной верх, ты станешь ключом к моему возрождению. Мы с тобой будем править миром, Юджи. Сейчас, после, вечно, — прошептал он в дюйме от его губ, склонившись над ними. Юджи никогда не чувствовал чего-то настолько сильного, что могло бы сжечь его под ложечкой, чувство принадлежности настолько мощное, чтобы уничтожить все остальное, все оставшиеся убеждения. — Я и ты? — переспросил он, чтобы убедиться в том, что только что услышал из уст собеседника. — Я и ты, — вновь повторил Сукуна. — Что я должен делать? — снова спросил юноша, не понимая, несмотря ни на что, смысла разговора. — Ты просто должен доверить мне свою жизнь, — сказало ему проклятие глубоким хриплым голосом. — Ты сделаешь это? Вопрос повис между ними, тяжелый, как валун. Сделал бы он это? Доверил бы свою жизнь тому, кто умел только разрушать все, сея вокруг смерть и страх? В тот момент, вспоминая их историю, охваченный эгоистичным чувством благополучия, он не смог сказать "нет". — Сделаю, — наконец выдохнул он, чувствуя, как с груди сваливается тяжелый груз. Возможно, он принял самое худшее решение в своей жизни, но он чувствовал себя счастливым. Сукуна еще некоторое время смотрел ему прямо в глаза, после чего притянул его губы к себе, чтобы соприкоснуться с ними, и, уловив вздох, вырвавшийся изо рта юноши, впился в него своим жадным ртом. Глаза Юджи расширились от удивления, но он тут же осознал насколько чертовски правильно все это было. Просто чтобы скрепить то, что они обещали друг другу почти шепотом, просто чтобы показать всему миру и прежде всего самим себе свои исключительные отношения. Постепенно веки опустились, скрывая глаза от окружающего мира, чтобы сосредоточиться твердых и сладких на вкус губах Сукуны, на том, как он посасывает его нижнюю губу, прикусывая ее крепко, но не больно. Для этой безмолвной команды он открыл рот, уступчивый и довольный. Его опытный язык искал и находил чужой, поглаживая и борясь с ним, завладевая его влажным ртом. Если бы кто-то спросил Юджи, как бы он хотел умереть, ответ был бы таким: прямо сейчас, когда руки Сукуны обхватывают его лицо, а их губы встречаются в томном похотливом поцелуе,когда он сжимал тыльные стороны рук своими нежными пальцами, показывая ему, что, да, он пойдет за ним даже в самые глубины ада.