The escape of our fate

Первым дело, прибыв на место, Сукуна разорвал в клочья кофту Юджи и пронзил острыми ногтями собственную грудь. Он крепко обхватил пальцами сердце, колотящееся в груди, и потянул, разрывая вены и артерии, мышцы и сухожилия. Он сжал его в руке на несколько секунд, чувствуя, как пульс угасает в его хватке, а затем швырнул в траву рядом с собой, словно мусор. В его голове уже был совершенно определенный план. Юджи оказался человеком с суицидальными наклонностями. Что ж, он должен был понять это сразу, учитывая его рассеянность и беспечность, которые были присущи ему всегда, даже тысячу лет назад. Он бы ни за что не позволил его бессознательности причинить вред им обоим. Он взял бы на себя контроль над этим телом на некоторое время, по крайней мере до тех пор, пока не восстановил большинство своих пальцев, запечатанных и разбросанных повсюду, а затем заново вырастил бы в этой пустой груди новое сердце. Сердце, приобретенное только благодаря ему. К тому времени он будет достаточно силен, чтобы защитить их обоих, нужно было только держаться как можно дальше от Годжо, единственного, кто мог представлять угрозу. Оставив эти мысли, он приступил к бою. Маленький мальчик с черными волосами и вечно угрюмым видом оказался интереснее, чем ожидалось. Его техники были еще довольно незрелыми и неполными в силу возраста, но, похоже, у него был определенный потенциал. Он использовал технику, основанную на создании шикигами, что позволяло ему сражаться, не прибегая к прямому физическому вмешательству, за исключением самых сложных ситуаций, как это случилось сейчас, когда ему пришлось столкнуться с ним. Некоторое время он игрался с ним, наслаждаясь тем, что тот использует самые разнообразные техники, чтобы хоть немного поцарапать его, но ничего этим не добился. Его таскали из одного конца пространства в другое, испытывая на прочность и ловкость, превосходящие его собственные. В основном он намеревался убить его после того, как проглотит полученный из Особого Уровня палец, но в конце концов мальчик привлек его внимание. У него возникло ощущение, что он делает все, чтобы не проявить себя с лучшей стороны, скрывая исключительные способности. Решив разузнать о нем побольше, он увидел, как его проклятая энергия вдруг пугающе возросла, окружая его синим ореолом и угрожающе нависая над ними двумя. Что он собирался делать? Что это за великая сила? Глаза Сукуны сверкнули от восторга. Сражения с сильными людьми всегда возбуждали его, но сейчас его внимание привлекло нечто другое. Мальчишка мог бы стать его новым сосудом, когда полностью раскроет свой потенциал. Со всей своей силой и таким крепким телом он мог бы стать поистине непобедимым, даже перед Годжо. Эта мысль вызвала у него дрожь предвкушения. Если бы ему удалось осторожно перебраться в Фушигуро, он мог бы легко отказаться от тела Юджи. Он не позволил бы его сознанию исчезнуть, уступив место только одной душе в теле. Он хотел, чтобы Юджи оставался рядом с ним, чего бы это ни стоило. Но сейчас ему нужно было узнать, каковы реальные способности того, кто оказался перед ним. По мере приближения к этому моменту его ухмылка становилась все шире. Затем он остановился, заметив внезапную перемену в глазах другого, его руки опустились на бедра, а милая улыбка окрасила его бледное израненное лицо. Не успел он сообразить, что происходит, как его начало затягивать вниз. Юджи бунтовал, пытаясь перехватить контроль, и добился бы этого любой ценой. «Непослушный мальчик» Сукуна фыркнул и снова оказался с ногами, погруженными в красноватую жидкость его врожденного домена, а образ Фушигуро сменился видением черепов, нагроможденных друг на друга. Перед Мегуми вновь оказался Юджи с очень милой улыбкой и слегка смущенным взглядом. Его кожа снова была чистой и бледной, но дыра в центре груди, похоже, не хотела затягиваться, и кровь начала быстрее сочиться из раны. Он смотрел прямо в эти прекрасные темно-синие глаза Фушигуро, и сильное ощущение человеческого тепла согревало его. Он надеялся, что такой исключительный человек проживет долгую и очень счастливую жизнь. Это было последнее, о чем он успел подумать, прежде чем потерял сознание и, убаюканный дыханием смерти, рухнул на каменный пол с улыбкой, все еще остававшейся на лице. Мегуми беспомощно смотрел, как тот падает, и слезы, покрывающие его лицо, смешивались с первыми каплями дождя. Почему? Почему у него украли единственного настоящего друга, какого бы у него не было за целую вечность? Почему мир был настолько жесток, чтобы украсть у него всех тех, кто мог бы стать для него семьей? Отец, бросивший его в самом детстве, мать, о которой у него остались лишь размытые воспоминания, проклятие сестры, а теперь еще и Юджи. Возможно, ему просто было суждено ни к кому не привязываться, никогда не быть окруженным тем, что могло хотя бы напомнить тепло любви. Ноги подкосились при виде безжизненного тела перед ним, и он вынужден был прислониться спиной к стене, медленно сползая на пол, обнимая колени и пряча потрясенное лицо. Он просто стоял и смотрел на него, ожидая, пока к ним прибудут остальные маги. Они наверняка знают, что делать, а ему сейчас хотелось просто закрыться в себе и дать волю слезам. Мозг Юджи действительно отключился на долгое время. В тот самый момент, когда сердце было вырвано из груди, он уже знал, что так или иначе умрет. Единственной гарантией безопасности его жизни было бы позволить Сукуне окончательно завладеть его телом и навсегда остаться в нем, скорчившись в бессознательном состоянии. Но кроме пустых мыслей и постоянного присутствия всепоглощающей души Сукуны, что тогда у него останется? Он не хотел тратить остаток жизни на то, чтобы просто наблюдать за тем, что делает другой, бессильный перед лицом этого зла. Если это была та жизнь, которую он должен был прожить, то тем лучше покончить с ней сейчас. По крайней мере, Сукуна не причинит никому вреда на его глазах, а в данный момент этим кем-то был Фушигуро. Он не знал, о чем они говорят, во внутреннем мире все казалось приглушенным и вечно затуманенным, словно толстое стекло отделяло его от реальности. Но что он ясно ощущал, так это болезненное возбуждение Сукуны, желание узнать, что скрывается за пределами образа простого черноволосого мальчика. И он не мог допустить, чтобы Мегуми причинили вред, это было в его характере - вмешиваться, чтобы защитить тех, кого он любит. А он, несмотря на свою сварливость, быстро стал неотъемлемой частью его жизни. Задвигать Сукуну назад всегда было чертовски трудно, поскольку его сила росла, несмотря на то что на данный момент он поглотил всего три двадцатых своей силы. Иногда он задавался вопросом, как ему хватит сил и решимости, чтобы сдерживать его, когда эти три пальца станут шестью, десятью или даже двадцатью. Сама мысль о том, что ему придется сдерживать внутри себя настоящую бомбу замедленного действия, заставляла его проводить бессонные ночи, ворочаясь в постели и постоянно думая о том, какой вред он может причинить, если просто даст слабину. Он приложил все возможные усилия, чтобы вновь выйти наружу и перефокусировать мир перед собой. Что ты делаешь?! Он услышал гневный вопрос другого, донесшийся до него, и на какое-то безумное мгновение ему показалось, что это не гневный, а встревоженный голос. Но он позволил вопросу пройти мимо него, наконец-то вернув контроль над своим телом. Сначала все было неясно и непонятно: глаза под ним медленно закрывались, татуировки исчезали, потом он смог пошевелить руками и ногами, боль от ран пронзала нервные окончания. Все казалось таким же, как и прежде. Но он не мог не опустить взгляд и не заметить дыру в центре груди. Кровь яростно хлынула из него, окрашивая кожу и одежду густой темно-красной жидкостью. Вскоре уличные фонари снова исчезли, сменившись темнотой, которая на этот раз показалась ему вечной. Уткнувшись лицом в холодный камень двора, он подумал, что в конце концов, возможно, его дед будет хоть немного доволен тем глупым и импульсивным внуком, которым он оказался. Неизвестно, скольких людей он еще не спас, но увидев Фушигуро целым и невредимым, с широко раскрытыми глазами и приоткрытым ртом, он поверил, что, по крайней мере, спас его и Нобару. И этого ему было достаточно. Открыв глаза, Юджи был в замешательстве. Его голова бешено кружилась, от чего размазывалась картина вокруг. Первое, что он опознал, было его тело, лежащее в луже красноватой воды, которая окружала его, оставляя непогруженным в воду только лицо. Пошатываясь, при помощи рук, он встал на ноги. Машинально он потрогал свою грудь. Толстовка была на месте, и, к удивлению, на ней не было никаких повреждений. Неужели все это было ужасным сном? Он огляделся по сторонам, повернувшись на 360 градусов вокруг самого себя. Перед ним было лишь темное пространство, в котором не было видно ни начала, ни конца. Все вокруг было окрашено в странный красный цвет, а потолок, казалось, окаймляли настоящие человеческие, но огромные ребра, образовавшие гигантскую грудную клетку, охватывающую все внутри. Закончив осмотр, Юджи заметил что-то у своих ног. Что-то белое, зловеще поблескивавшее под размытым светом. Он подпрыгнул, когда понял, что это кость, вероятно, череп крупного рогатого скота. Но, судя по всему, не единственный. Он проследил глазами путь, очерченный множеством мелких осколков костей, которые, казалось, сходились в одном направлении, как дорога, ведущая в ад. И, возможно, она вела именно туда, к его личному демону. Все бычьи черепа (а мальчик готов поклясться, что видел и человеческие) стали громоздиться друг на друга, образуя основание и склон, казавшиеся почти непреодолимой горы. Горы, состоящей из смерти и боли. Он медленно поднялся по ней глазами, мысленно прослеживая каждую деталь. Некоторые из черепов все еще сохранили свои рога, которые угрожающе торчали из головы. Если бы кому-нибудь пришла в голову нездоровая мысль забраться туда, он бы оказался на вершине, разорванный на несколько частей. Возможно, это был не тот подвиг, который он хотел бы совершить. Когда его взгляд наконец достиг вершины, он испуганно отступил на шаг назад. Там кто-то сидел спокойно, словно на троне. И этот кто-то был точной его копией: то же лицо, те же глаза, та же улыбка, тот же нос, тот же рот, то же тело и тот же рост, так ему показалось. Но на нем было красивое и драгоценное белое кимоно, которое напомнило Юджи о чем-то, чего он даже не помнил (Боже, как часто это с ним случалось), а его лицо было покрыто татуировками, образующими странные символы. Его двойник просто смотрел на него, подперев голову одной рукой, а на лице его была нарисована ухмылка. Мальчик действительно чувствовал себя бесконечно маленьким под этим взглядом. Кто был этим зеркальным отражением его самого, источавшим силу и злобу? — Не смотри на меня без разрешения, это раздражает, — глубокий голос прокрался прямо в его уши, когда он, как завороженный, смотрел на шевелящиеся губы. Ну конечно, кто бы еще это мог быть. Он бы узнал этот голос, который постоянно бил по мозгам, даже среди миллиона других голосов. Ведь теперь он был мертв, верно? Так что он мог бы немного отомстить за все те случаи, когда молчал, слушая этот тихий шепот, только из страха, что ответ может свести его с ума. — Тогда спускайся оттуда, так я смогу смотреть на тебя сверху вниз, — сказал он, и широкая улыбка озарила его черты. Возмущенному лицу Сукуны в этот момент не было равных. — Вижу, хорошие манеры еще не стали твоей сильной стороной, — устало вздохнуло проклятие, все еще сидя на своем троне. Этот мальчишка, очень мало склонный к выживанию, никогда не изменится. Юджи было открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыл его, ошеломленный таким ответом. Сукуна только что отругал его так, словно всегда знал его, так словно привык к его нраву. — Ты до ужаса враждебен, это твой способ поблагодарить меня за то, что я исцелил твою руку? — снова заговорил он, и мысли мальчика быстро рассеялись, обращая на него внимание. — Что?! Ты вырвал мне сердце! — закричал Юджи, не в силах поверить в только что услышанные слова. Он не знал, шутит ли тот над ним или говорит серьезно. Сукуна снова фыркнул, ужасно утомленный всем этим. Застрять в теле пятнадцатилетнего подростка уже было безумием, а уж выслушивать его жалобы и подавно. Однако наконец-то он снова увидел его. С тех пор как он проник в его тело, словно яд, он еще не вызвал его сюда и просто ждал подходящего случая, чтобы сделать это. А что может быть лучшим поводом, чем смерть? Юджи ничуть не изменился, ни на йоту. Он всегда был таким же задорным мальчишкой с презрением к опасности, граничащим с идиотизмом. Некоторое время он продолжал смотреть на него, теряясь в этих золотых глазах, которые смогли дать ему так много, наблюдая за нежной красотой его лица, на котором застыла раздраженная гримаса. Возможно, ему было приятно, если бы сейчас он притянул его к себе, заключил в свои надежные и оберегающие объятия, шепча на ухо сладкие речи, обещая ему весь мир. Но он не мог все испортить только ради него. На данный момент вернуть себе силу было важнее всего, и он будет действовать поэтапно. — Что это — ад? — спросил Юджи, возвращая его внимание. — Не думаю, что хотел бы остаться заключенным с тобой даже после смерти, — сердито ответил он. Ему совсем не нужно было хвастливое проклятие, которое и после смерти только и делает, что смеется над ним. Он схватил бычий череп прямо перед собой, в нескольких сантиметрах от того места, где его ботинки погрузились в воду. Он схватил его за единственный оставшийся рог и несколько секунд вертел в руках, принимая решение. Было ли хорошей идей попытаться ударить его? А, к черту! Что он мог сделать, убить его? Они оба уже были мертвы! Он отвел руку и, как когда-то в школе с гирей, бросил ее вперед, прямо в своего двойника. Он увидел, как тот врезался в другие черепа сверху, подняв облако пыли, и на мгновение ликовал. Но понял, что слишком рано, когда он увидел, как его фигура улетела от этой катастрофы, с божественной грацией опираясь на одно из ребер сверху. Но если Юджи и умел что-то делать, так это не сдаваться. Он хотел ударить его, хотел выплеснуть всю свою ярость. Поэтому он с бешеной скоростью побежал в ту сторону, где начиналась большая изогнутая кость, вскарабкался на нее и побежал по ней с бешеной скоростью с единственным намерением добраться до другого. Когда он оказался достаточно близко, чтобы хорошо видеть неподвижную позу, в которой он стоял, с руками, убранными в рукава кимоно, и скучающим выражением лица, он сжал пальцы правой руки, формируя кулак, готовый нанести удар. Он ударил, целясь ему в щеку, но Сукуна тут же увернулся, насмехаясь над тем, как неловко тот себя ведет и не может даже прикоснуться к нему. Но в конце концов, ему тоже хотелось повеселиться, и он совсем не против физического контакта с Юджи. Он разъединил свои переплетенные руки и стал защищаться ими от ударов мальчика. Он парировал первый удар, второй и третий. Все это было слишком легко, но, увидев пыл в его медовых глазах, он почувствовал дрожь в спине. Он едва мог устоять перед желанием схватить один из тех бесполезных ударов, которые тот пытался нанести ему, и зажать его в своей хватке, присвоив себе эти полные и румяные губы, которых он не пробовал уже тысячу лет. Он снова поднял руку, чтобы отразить очередной удар, но она внезапно отклонилась вниз, и в тот же миг он схватил его за лодыжку обеими руками, толкая вверх, чтобы вывести из равновесия. Сукуна был несказанно удивлен. Возможно, он мог бы получить от своего сосуда гораздо больше, чем простое созерцание еще незрелой, но сияющей красоты. — Попался! На этот раз ты упадешь! — ликовал Юджи, чувствуя, как тело противника подскакивает в воздух. Что за адреналин бурлил в его теле? Он отрывался по полной и даже не осознавал этого. Он предвкушал вкус победы на своих губах, с радостью ожидая удара тела об пол, но его так и не последовало. Он растерянно огляделся. Лодыжки в его руках уже не было. Точнее, исчез Сукуна. — Но как..? — недоумевал он, находясь на полпути между отчаянием и недоумением. — Какой же ты скучный, — поддразнило его проклятие, появившись у него за спиной. Он ударил его ногой прямо в задницу, выбив из равновесия и уронив прямо в бассейн с водой под троном. Юджи тут же попытался подняться, опираясь на колени и руки, но что-то ужасно тяжелое ударило его прямо в спину, заставив снова лечь. Он с трудом подавил крик боли. Сукуна сидел на нем, как на самой обычной вещи в мире, упираясь локтями в колени и переплетая пальцы. Конец веселью, время говорить о серьезных вещах. — Мы еще не умерли, — сказал он, и Юджи склонил голову набок, сумев взглянуть на него лишь краем глаза. — Что это значит? — спросил он, на этот раз без всякого боевого настроя. — Это моя врожденная территория, можно сказать, что мы находимся внутри моей головы, — пояснил ему проклятый, убеждаясь, что тот понял. — О, так вот о чем рассказывал Фушигуро? — спросил он, начиная улавливать связь. Если уж Особые уровни могли такое делать, то что уж говорить о нем. Сукуна проигнорировал его вопрос, останавливаясь на основных вопросах, которые привели их сюда. — Давай заключим сделку, — серьезно предложил он. — Сделку? — переспросил Юджи. Он чувствовал себя немного глупо, постоянно повторяя его слова, но все это было для него совершенно новым, и он чувствовал себя так, словно плыл в море неопределенности. — Я восстановлю твое сердце и верну тебя к жизни, но ты будешь предоставлять мне контроль каждый раз, когда я произнесу слово "продление", и ты забудешь об этом договоре, — предложил другой, ожидая ответа. Он почувствовал, как тело мальчика слабо вздрогнуло под ним. — Ты во многом действуешь как придурок, но ты тоже боишься умереть, — попытался задеть он его. Это проклятие оказалось капризнее, чем он думал. — Ситуация изменилась. Скоро мы увидим кое-что интересное, — ответил Сукуна, имея в виду потенциал Фушигуро. Очевидно, мальчик не смог его понять и остался в полном замешательстве. — Ничего не выйдет, за минуту ты сможешь уничтожить полгорода, — решительно произнес он, решив не уступать ему. Если его возвращение к жизни означало смерть для многих других, он бы оставил все как есть. — Тогда я обещаю тебе, что в течение этой минуты никого не убью. И знай, что это договор, я не могу его нарушить, иначе поплачусь за последствия, — король проклятий снова фыркнул от досады. Если этот вариант не сработает, то он поклялся, что задушит другого. — Ладно, но теперь слезай, — сдался Юджи, желая, чтобы тягостный груз исчез с него. Сукуна встал, наконец-то довольный. Подчинить мальчика своей воле всегда было непросто, но в конце концов это приводило к весьма приятным результатам. Он отвернулся от него, пряча от посторонних глаз ухмылку, исказившую его черты. Он получил все, что хотел: он глубже копнет вопрос о черноволосом мальчике, а жизнь Юджи продолжится под его контролем. Лучшего исхода он и желать не мог. — Если ты думаешь, что можешь играть со мной, то сильно ошибаешься, — услышал он молодой голос, снова заставивший его повернуться в сторону. — Возвращай меня к жизни без всяких условий, я мертв по твоей вине! — закричал он, и кулак со всей силы ударил другого по лицу, заставив отшатнуться на несколько шагов назад. Сукуна опустил взгляд, вытирая кровь, сочившуюся из губы. Боже, как же он сейчас злился. Невоспитанность этого мальчишки зашла слишком далеко. Возможно, было бы не так уж плохо, если бы он отрывал ему все конечности по одной, а потом собирал их обратно. Это, несомненно, было бы полезно. Он глубоко вздохнул, останавливая свои мысли о пытках. Он поймет, скоро поймет. — Значит, поступим так, — произнес он со змеиным шипением, отчего весь гнев, словно черная тень, окружил его, вселяя страх. — Мы будем драться насмерть, и если ты победишь, я верну тебя без всяких условий, в противном случае мы сделаем то, что я скажу, — предложил он, уверенный, что тот был довольно глуп и переполнен азартом от веры в то, что сможет победить его. Он не хотел принуждать его, иначе доверие к нему, и без того довольно слабое, исчезнет навсегда. — Согласен! — снова улыбнулся Юджи, наконец довольный. Теперь это будет равный поединок. Если он хотел заключить с ним сделку, то ему придется попотеть. — Тебе конец… — начал говорить Юджи, подняв палец, чтобы придать вес своему заявлению. Но не успел он закончить фразу, как его голова раскололась на две половины, заставив его снова погрузиться во тьму с еще одной улыбкой решимости. Сукуна улыбнулся. Прежде чем вернуть его, было чертовски приятно порезать его на кусочки. Он немного отомстил за все те времена, когда был непочтителен. В тот момент он чувствовал себя чертовски счастливым.