To Make You Feel

Baldur's Gate
Гет
В процессе
NC-17
To Make You Feel
MessySorcerer
автор
Описание
Сразу после победы над Старшим мозгом ты должна была отправиться вместе со своим возлюбленным в его башню в Уотердипе. Но когда в твоей жизни что-то шло по плану? Гейл принимает решение, мириться с которым ты не готова, и вы расстаётесь. Он отправляется на поиски короны Карсуса, чтобы впоследствии обрести божественность, в то время как ты пытаешься понять, чем хочешь заниматься, когда дни перестают быть постоянной борьбой за выживание. Возможно, твой друг-вампир сможет помочь с этим.
Примечания
ГГ в этой работе новая, не Велари. Лесная эльфийка, друид с уровнями плута. Возможно, странное сочетание, но на то есть причины)
Поделиться
Содержание Вперед

3. It only makes our friendship stronger (Это только укрепляет нашу дружбу)

Ты никогда не замечала за собой склонности при первой же возможности думать о худшем. Хотя во всём, что касается взаимоотношений, это на самом деле было бы скорее правильной тактикой, которая могла бы избавить от ненужной боли. Возможно, расставание с Гейлом стало последней каплей, заставившей осознать это. Как иначе объяснить панику, охватившую тебя сразу после пробуждения? Глядя на опустевшие смятые простыни рядом с собой, ты всерьёз предполагаешь, что Астарион пожалел о прошлой ночи настолько, что сбежал из собственной комнаты. Поэтому, когда он вскоре возвращается с кувшином воды, к страху перед разрушенной дружбой и чувству вины добавляется ещё и стыд за поспешные выводы. С первого взгляда становится ясно, что переживать не о чем, но столь бурная гамма эмоций на твоём лице не остаётся незамеченной. Тебе приходится неохотно признаться в своих опасениях, что произошедшее могло привести к каким-то переменам между вами. Естественно, ты умалчиваешь о своей реакции на его отсутствие. — Не очень умно с твоей стороны задумываться об этом уже после ночи страсти, — усмехается он, садясь на кровать и продолжая непринуждённым тоном: — Не то чтобы я мог тебя винить, ведь вчера твои мысли, очевидно, были заняты более весомым вопросом. — Ты такой паршивец, — несмотря ни на что, в твоём голосе слышится скорее веселье, чем что-либо ещё. Столь лёгкое переключение на привычный сарказм не может не радовать. — Паршивец, который способен сделать тебе очень, очень хорошо, прошу заметить, — парирует он, кривя рот в откровенно порочной ухмылке. Отказываясь обращать внимание на то, как это на тебя действует, ты закатываешь глаза и натягиваешь одеяло повыше на туловище, чтобы дотянуться до кувшина на тумбочке и наполнить себе стакан. Когда ты поворачиваешься и снова смотришь на эльфа, его брови задумчиво сходятся на переносице. — Для меня всё по-прежнему… — говорит он, небрежно пожимая плечами. — И если честно, я на самом деле не вижу причин отказываться от дальнейшего… исследования наших проблем, — ты подавляешь нервный смешок, подумав, что тебе никогда не предлагали секс с таким серьёзным лицом. — Мы столько раз доверяли друг другу свои жизни и секреты. Что плохого в том, чтобы вверить ещё и удовольствие? Полагаю, немного разврата только укрепит нашу дружбу. Ты ёрзаешь под его пристальным взглядом, не позволяя воспоминаниям о прошлой ночи выйти на первый план, и, сделав глоток воды, осторожно отвечаешь: — Когда ты так об этом говоришь, крайне трудно придумать, что должно нас остановить. — Я и вправду могу быть чрезвычайно убедительным, — он слегка хмурится, — но если тебе нужно время на размышление… Не торопись. Никакого давления. Предложение невероятно привлекательное и в то же время пугающее. Последнее в основном связано с тем, что кажется правильным иметь миллион причин для отказа, но разум, напротив, один за другим услужливо предоставляет положительные аспекты этой затеи. Твои раздумья в течение дня опасно граничат с фантазиями и завершаются в тот же вечер стуком в комнату вампира. Разумеется, он не упускает возможности подразнить за скорость, с которой было принято решение. Ты обнаруживаешь, что тебя это не слишком волнует, тем более что очень скоро получаешь своё мгновение самодовольства. Стоя на коленях перед эльфом и проводя языком по нижней части его члена, ты с торжествующей улыбкой следишь за тем, как вся игривая дерзость исчезает в резком вдохе. Когда твои губы достигают кончика и обхватывают его, наполненные вожделением багровые глаза почти закатываются, а сквозь стиснутые челюсти вырывается сдавленный стон. Вскоре Астарион окончательно теряется в удовольствии, вознаграждая тебя хриплыми звуками наслаждения. Прийти определённо стоило хотя бы ради этого. Не говоря уже обо всём, что последовало дальше.

***

У вас весьма неплохо получается разделять дружеские моменты и ваше новое времяпрепровождение. Ну, насколько это возможно, когда вы с завидной регулярностью дарите друг другу умопомрачительные оргазмы. Конечно, тут и там мелькают жаркие взгляды, на которые твоё тело не может не реагировать соответствующим образом. Некоторые вскользь брошенные фразы приобретают совершенно иной смысл, заставляя кровь приливать к щекам… и не только к ним. Но в целом, всё действительно складывается как нельзя лучше. Довольно сложно найти повод для жалоб, когда твой друг оказывается превосходным партнёром, о котором прежде приходилось только мечтать. Тем, с кем можно научиться беззастенчиво говорить о своих желаниях, откровенно обсуждать пикантные детали, смеяться в процессе, а затем с лёгкостью возвращаться к привычному общению. Словно следуя некой негласной договорённости, вы больше не остаётесь ночевать вместе. Обычно тот, кому нужно уходить, быстро приводит себя в порядок, добиваясь более-менее приемлемого внешнего вида, достаточного для того, чтобы выглянуть в коридор. Близость комнат очень выручает, не позволяя вам нечаянно превратить совершенно безобидное, взаимовыгодное соглашение в нечто запутанное. В свободное от «исследования ваших проблем» время вы делитесь последними новостями. Эльф продолжает решать вопросы, связанные с имуществом Касадора, а также поддерживает связь со своими братьями и сёстрами, несколько раз даже посещая их новое жилище в Подземье. Пусть он и не выказывает никакой радости по поводу этих встреч, но тебе думается, что в некоторых вопросах никто не способен понять его лучше, чем другие вампиры. Кроме того, греет мысль, что он может стать хорошим примером для сотен отчаявшихся порождений, ещё не научившихся сдерживать свой голод. Что касается тебя, то, обзаведясь превосходной репутацией и связями, не составило труда найти себе применение. Твои навыки в выслеживании, сборе сведений и убийствах как никогда полезны во Вратах Балдура, страдающих от засилья преступности после пережитого кризиса. Раньше ты была вынуждена браться даже за те задачи, которые, мягко говоря, не соответствовали твоим представлениям о справедливости. Теперь, когда есть выбор, а задания подразумевают устранение исключительно «правильных» людей, выполнять работу намного приятнее. По вечерам вы можете расположиться за столиком на первом этаже или отправиться в другую таверну, чтобы провести время за выпивкой и разговорами. Когда Астариона утомляет долгое пребывание на публике или пение бардов — настолько, что становится заметно, но ещё недостаточно, чтобы признаться в этом, — ты всегда хватаешь недопитую бутылку вина и находишь какой-нибудь нелепый предлог для прогулки. Нет особой необходимости придумывать что-то правдоподобное, так же как ему незачем облекать свою благодарность в слова. Удивительно, но как бы вам ни нравилось иногда без умолку болтать, вы всё чаще обнаруживаете, что для многих вещей слова совершенно не нужны.

***

Со временем границы начинают размываться. Всё начинается примерно через пару недель с нескольких невинных проявлений слабости, когда один из вас поддаётся искушению задержаться на ночь. — Это было… слишком хорошо, — выдыхаешь ты, чувствуя, как растворяешься в прохладе простыней. — Ещё пару минут, и начну собираться. — Тебе не обязательно уходить, — беспечно говорит Астарион, протягивая полотенце. — Ты ведь знаешь это, не так ли? Твои глаза настороженно всматриваются в его лицо, в то время как он сосредоточенно вытирается, приподнявшись на локте. — Знаю… — наконец отвечаешь ты с интонацией, близкой к вопросительной. — Просто довольно странно беспокоить тебя, когда моя комната в двух шагах. Отложив своё полотенце, эльф бросает неодобрительный взгляд в твою сторону, прежде чем опустить голову на подушки. — Разумеется, ты не помешаешь мне, дорогая, — произносит он почти с упрёком. — Если это единственное, что смущает, тогда тебе действительно стоит остаться. Я имею в виду… ты, очевидно, слишком наслаждаешься моментом, чтобы куда-то идти. Перспектива невероятно заманчивая. Наверное, нет никакого вреда в том, чтобы один раз забыть обо всех причинах, по которым тебе не следует этого делать. Что может пойти не так? Не проходит и пятнадцати минут, как ты уже спишь рядом с ним, определённо соблазнившись уютностью постели, а не его присутствием в ней. В следующий раз, когда вы встречаетесь в твоём номере и наступает время Астариону возвращаться к себе, ответное предложение переночевать кажется более чем справедливым. Зная, что он всегда разрывается между желанием избавиться от беспорядка и подольше поваляться в кровати, ты приносишь чистую мягкую тряпочку и подползаешь обратно к вампиру. Он поворачивает к тебе голову, явно не планируя пока двигаться больше, чем необходимо. — Оставайся сегодня со мной, — говоришь ты, восхищаясь тем, каким умиротворённым выглядит эльф, и по наитию вытирая капли пота с его виска. — Что насчёт беспокойства и комнаты в двух шагах отсюда? — дразняще улыбается он, припоминая твои слова. Ты лишь раздражённо фыркаешь, давая понять, что в данный момент тебя не удастся втянуть в эту бессмысленную дискуссию. Затем слегка перемещаешься, внезапно задумавшись о том, чтобы привести Астариона в порядок. Твоя ладонь, сжимающая ткань, замирает чуть ниже его живота. — Можно мне? Расслабленные черты лица заостряются от вспышки удивления и чего-то ещё, что совсем не похоже на недовольство или дискомфорт, но тем не менее заставляет съёжиться, усомнившись в уместности предложения. — Ты не обязана… — твоё волнение рассеивается одним движением руки, заправляющей прядь волос тебе за ухо. Теперь намерение позаботиться о нём не выглядит пересечением какой-то запретной черты, скорее тем, что приводит мужчину в замешательство. — Да… но всё же хочу помочь, если не возражаешь. Он едва заметно кивает, закрывая глаза, будто смотреть на тебя в этот момент для него уже слишком. Чуть позже ты необычайно быстро погружаешься в транс, тесно прижимаясь к телу своего друга, поражаясь тому, насколько успокаивающе действует его присутствие. Тебе не хочется задумываться о том, как это продолжает происходить и к чему может привести, потому что засыпать вместе чрезвычайно приятно. Встречать новый день сонным интимным сексом ещё лучше. К этому чересчур легко привыкнуть. Как и ко многим другим вещам, связанным с Астарионом. Не то чтобы ты готова признать что-либо из этого… Но тебе, пожалуй, даже слишком нравится ощущать его обнажённую грудь на своей спине, когда он ложится на бок и притягивает тебя к себе, просовывая свою ногу между твоими. Прильнуть щекой к его коже, улавливая отголоски запаха, доносящегося сквозь одеколон. Чувствовать, как его дыхание овевает ложбинку у твоей ключицы, а мягкие серебристые локоны щекочут лицо. Видеть его растрёпанным и заспанным, с очаровательной ленивой полуулыбкой. Когда ты приносишь чистую одежду в комнату эльфа на случай, если понадобится быстро собраться и уйти после следующей непредвиденной ночёвки, он окидывает содержимое твоих рук беглым взглядом и говорит: — Осторожнее, а не то я могу неправильно понять и подумать, что тебе на самом деле нравится делить со мной постель. Драматично вздохнув, ты прячешь свою неловкость за игриво-высокомерным тоном: — Никто не запрещает мечтать. — Действительно. Вот что ты делаешь, когда меня нет рядом, — в его глазах искрится сдерживаемый смех, заставляющий легонько толкнуть вампира в грудь. Пару дней спустя ты никак не комментируешь появление аккуратной стопки его вещей в самом дальнем углу твоего шкафа. Совместными эльфийскими медитациями всё не ограничивается. Вы проводите много времени вдвоём, занимаясь совершенно обыденными делами, гуляя, играя в кости или карты. Часто лежите, погружённые в свои книги, делясь друг с другом забавными отрывками и любопытными фактами. Когда ты приходишь особенно уставшей после очередного поручения, он балует тебя, читая что-нибудь вслух и рассеянно перебирая пальцами твои волосы. У него до смешного легко получается убаюкать тебя своим голосом. Вероятно, не следует получать от этого такого удовольствия, но, если не лукавить, ты не прочь слушать Астариона часами. Иногда он присоединяется к тебе, что, непременно, привносит хаос и хорошее настроение в любую миссию. Однажды, коротая время в засаде, вы немного увлекаетесь и едва не выдаёте своё присутствие. Честно говоря, у тебя нет достойного объяснения тому, как полушутливые препирания перерастают в обмен непристойными неряшливыми поцелуями. Вы никогда прежде не вели себя так за пределами гостиницы. Обратный путь в «Эльфийскую песнь» — это сплошные остановки, неудержимые руки, сталкивающиеся губы и грязные обещания, к осуществлению которых вампир приступает, как только переступаете порог номера. Ваши первоначальные планы проколоть Астариону ухо, очевидно, откладываются на неопределённый срок. Как бы ты ни мечтала увидеть его с пирсингом, безупречные пальцы и рот, к настоящему моменту в совершенстве знающие все твои уязвимые места, быстро убеждают, что это может подождать. Его ощутимое нетерпение полностью контрастирует с тщательными, продуманными ласками, несомненно, призванными свести тебя с ума наилучшим из возможных способов. Он будто бы ставит своей целью заново исследовать каждый дюйм твоей кожи и насладиться всем многообразием звуков, которые может извлечь из тебя. Ты не знаешь, что на него нашло, но определённо не настроена жаловаться. Только не тогда, когда тебе ещё не удалось сделать почти ничего из того, что приводит эльфа в восторг, а из его горла уже вырываются упоительные стоны, словно одного твоего нуждающегося вида достаточно, чтобы довести до крайности. Под конец у вас обоих нет если не сил, то желания предпринимать что-либо серьёзное по поводу липкости ваших тел. Слегка очистив друг друга, вы спешите устроиться поудобнее, обнимаясь и переплетая ноги. Последнее, что запоминается, — довольный, мурлыкающий вздох Астариона, когда ты, не удержавшись, целуешь его в шею, с наслаждением слизывая соль с бледной кожи. Кажется, именно на следующий день на тебя впервые обрушивается осознание того, насколько вы сблизились, незаметно уничтожив едва ли не все границы. Ты недоверчиво поглядываешь на обилие своих вещей в его комнате, включая вчерашнюю одежду, которая больше не разбросана по полу, а вместо этого аккуратно сложена на стуле. На губах невольно появляется улыбка. Она мгновенно гаснет, когда в голове вдруг всплывает вопрос, чем отношения, основанные на понимании, доверии и уважении, отличаются от дружбы (всё с теми же составляющими), помимо интимной близости. Это вызывает нешуточную тревогу. Вы же не могли нечаянно забрести на эту опасную территорию? Все отношения рано или поздно заканчиваются, причём чаще всего отнюдь не лучшим образом. Так уж сложилась твоя жизнь. Ты ругаешь себя за такое предположение, убеждая в том, что беспокоиться не о чем. Никто из вас не хочет связывать себя обязательствами. Тебе жутко надоело оказываться единственной, для кого они не являются пустым звуком. Астарион же и вовсе ценит свободу превыше всего, учитывая его прошлое. По сути, это делает то, что сложилось между вами, идеальным вариантом. По крайней мере, до тех пор, пока кому-то не захочется большего. Но ведь это не обязательно должно произойти, не так ли? Вы же не испытываете романтических чувств. Физическое влечение, какая-то непостижимая химия, обеспечивающая комфорт в обществе друг друга и потрясающий секс, но ничего сверх этого. Никакие слова, произносимые в порыве экстаза, не считаются. Равно как и взгляды, наполненные, безусловно, множеством эмоций — вы далеко не посторонние люди, — но не таящие в себе чего-то слишком глубокого и значительного. Верно? В остальное время между вами… нечто странное. Язык уже не поворачивается назвать это дружеским общением, хотя некие рамки по-прежнему сохраняются. Например, ваши поцелуи неизменно являются исключительно частью полового акта или прелюдией к нему, всего лишь одним из способов выражения похоти, а никак не привязанности. Но способна ли ты утверждать, не обманывая себя, что никогда не хотела прижаться к его мягким губам безо всякого повода? Что ж, ладно. Возможно, только возможно, за эти полтора месяца взаимопомощь слегка вышла из-под контроля. Может быть, вы стали чем-то большим, нежели просто друзьями, которые регулярно предаются плотским утехам. В любом случае, это не значит, что тебе нужно затевать разговор, в лучшем случае сулящий неимоверное количество неловкости, а в худшем грозящий разрушением беззаботного блаженства. Зачем рисковать и усложнять всё, если вам и без того очень хорошо?

***

Несколькими днями позже Астарион стучит в твою комнату и отдаёт лежавшее под дверью письмо. Развернув пергамент, ты с первого слова узнаёшь почерк, чувствуя, как пальцы начинают подрагивать от напряжения, и быстро пробегаешь глазами по строчкам. Гейл собирается прийти на званый ужин, который состоится в конце недели в Хай-холле, и выражает надежду, что вы сможете там поговорить. Обычно ты стараешься избегать подобных мероприятий, но в этот раз сложились особые обстоятельства. Торжество организовано Уиллом после упорной работы по укреплению связей со знатью других городов Побережья Мечей, и лорды желают познакомиться с героями Врат Балдура. Ты уже пообещала присутствовать, понимая, что далеко не все смогут прийти, и не собираешься менять своё решение. У тебя нет ни убедительного оправдания, чтобы отказаться, ни желания подводить друга. Если честно, ты надеялась, что Гейл будет слишком увлечён короной, чтобы посетить приём. И уж точно не ожидала, что он захочет поговорить спустя столько времени. Прошлое должно быть оставлено там, где ему самое место. К твоему огромному огорчению, волшебник, очевидно, с этим не согласен. Всё это время вампир стоит, прислонившись спиной к дверному косяку, скрестив руки на груди. — Гейл, — отрывисто произносишь ты в ответ на его настороженный взгляд. — Собирается обсудить со мной что-то. На ужине во дворце. Не двигаясь с места, он наблюдает, как ты относишь письмо, кладя его в ящик стола, и неуверенно нарушает молчание, только когда снова поворачиваешься лицом: — Хочешь поговорить об этом? Тяжело вздохнув, ты качаешь головой. О чём тут говорить? Беседы с бывшими никогда не приносили ничего хорошего, но ещё одной, похоже, никак не избежать. — Тогда, возможно, у меня найдётся парочка заманчивых идей, как сделать этот вечер менее драматичным… — ему даже не требуется прилагать усилий, чтобы намёк звучал привлекательно для твоего тела. — Или могу уйти, если тебе нужно побыть одной. — Я определённо не в том настроении, чтобы предаваться разврату, — ты не столько не хочешь этого, сколько подозреваешь, что мысли будут витать где-то далеко за пределами постели, чего никак не можешь допустить по отношению к Астариону. — Но не против компании, — с трудом сглотнув, добавляешь ты, понимая, что нуждаешься в его присутствии больше, чем готова признать вслух. Видя, что он колеблется, ты игнорируешь укол разочарования где-то под рёбрами. Впрочем, как и всплеск радости в той же области, когда вампир всё-таки снимает обувь и пересекает комнату. — Всегда есть «потом», — взмахивая рукой, произносит он, как будто ему внезапно понадобился предлог, чтобы находиться здесь. Устроившись на кровати среди подушек, Астарион дожидается, когда ты последуешь за ним, и жестом приглашает положить голову ему на грудь. Его пальцы начинают выводить неразличимые узоры на твоём плече, периодически играя с рассыпанными по спине волосами. Пока вы тихо обсуждаете прошедший день, ты забываешь о предстоящей встрече, расслабляясь настолько, что чуть не засыпаешь. В какой-то момент смущающе громкое урчание в твоём животе обрывает речь эльфа на полуслове. — Ты что-нибудь ела? — его ладонь замирает, слегка надавливая на твою руку. — У меня был поздний завтрак, — отвечаешь ты с такой интонацией, словно этого правда может хватить до вечера. — Ты абсолютная катастрофа, — с раздражённым вздохом он бесцеремонно сбрасывает тебя с себя, поднимаясь на ноги, и направляется к двери. — Собирайся, Тав. Мы идём гулять, а заодно поищем что-нибудь съедобное для тебя. Несмотря на не терпящий возражений тон, вампир оборачивается, и этот взгляд… Ты знаешь, что он означает. В алых глазах читается необходимость убедиться, что ты не чувствуешь давления и на самом деле не против. Временами Астарион может быть довольно грубым, выбирать худшие из возможных слов или пытаться разрядить ситуацию какой-нибудь совершенно неуместной шуткой. Честно говоря, в большинстве случаев всё это немного очаровательно, а в остальные моменты не имеет особого значения или просто терпимо. Для тебя нет ничего ценнее таких маленьких деталей, свидетельствующих о непрестанном внимании к твоим чувствам и желаниям, как этот взгляд. Кроме того, с тобой его мягкая сторона проявляется, вероятно, даже чаще, чем ты того заслуживаешь. Волна тепла окутывает твоё тело, а в голове что-то щёлкает, заставляя внезапно сказать: — Ты, возможно, догадывался… но это не моё настоящее имя. Он застывает в недоумении, склонившись над своими ботинками. Затем выпрямляется и, прочистив горло, невозмутимо произносит, продолжая смотреть на тебя с некоторым подозрением: — Да, я предполагал, что это своего рода прозвище… точнее, какое-то сокращение. — Это действительно прозвище, но оно не имеет ничего общего с тем, как меня на самом деле зовут, — с лёгким оттенком вины признаёшься ты. — Эмили, — твой голос чуть громче шёпота, будто делишься страшной тайной. В какой-то степени так и есть. Прошло слишком много лет с тех пор, как кто-либо обращался к тебе, используя не вымышленное имя. Поначалу прозвище помогало отделить себя от всего того, чем приходилось заниматься после смерти родителей. Потом просто становилось всё более привычным, пока, в конце концов, ты не почувствовала себя совершенно другим человеком. Но сейчас что-то изменилось… — Эмили, — медленно повторяет он, словно пробуя на вкус каждую букву, после чего встряхивает головой и сужает глаза. — Если это такой способ отвлечь моё внимание, то ничего не выйдет. Собирайся… Эмили. Последнее слово звучит почти ласково, и несколько долгих мгновений ты не можешь пошевелиться, не зная, что делать с трепетом в груди. Затем всё же совершаешь над собой усилие и встаёшь с кровати. Переодеваясь в удобную для прогулки одежду, ты всё ещё ощущаешь, как сердце учащённо бьётся о грудную клетку, и только оказавшись снаружи, глотнув свежего воздуха, окончательно приходишь в себя. Решив отправиться на площадь, вы некоторое время идёте в тишине. — Оно подходит тебе, — неожиданно говорит Астарион, поворачивая голову и натыкаясь на твой недоумённый взгляд. — Твоё имя. — Приятно знать, — ты улыбаешься уголками губ. — Полагаю, вся эта история с вымышленным именем как-то связана с твоей работой на гильдию? Ты киваешь и рассказываешь ему, как впервые очутилась в стенах гильдии убийц небольшого городка неподалёку от Амна, где у тебя появился псевдоним. Вы не часто углубляетесь в прошлое и сейчас, добравшись до места назначения, не делаете исключения, переключаясь на обсуждение более насущных вопросов. Сидя на ступеньках и доедая кусочек мясного рулета, купленный в одной из лавок, ты размышляешь вслух о приглянувшемся браслете. Астарион предлагает украсть его для тебя, если отвлечёшь торговца. Идея крайне заманчивая, учитывая, что купец занимается настоящим грабежом, сбывая даже самые посредственные украшения втридорога. Передумать заставляет появившийся на площади отряд Пылающих Кулаков. Будет весьма неловко, если двое спасителей города окажутся в тюрьме, попавшись на краже. — Ладно, — немного разочарованно выдыхаешь ты, — похоже, мне остаётся прибегнуть к старому доброму способу. — Интересно, к какому же? — Знаю, для тебя это может показаться удивительным, но я просто пойду и куплю себе это, — похлопав его по ноге, ты встаёшь и направляешься к прилавку, пропуская мимо ушей доносящийся сзади комментарий «Как скучно». Взгляд цепляется за перстень-печатку, выполненный из сплава тёмных металлов. Выгравированные по бокам узоры чем-то напоминают разорванные цепи. В центре изображён волк на фоне звёздного неба с взошедшей полной луной, инкрустированной небольшим драгоценным камнем поразительного кроваво-красного оттенка. В детстве твоя мать часто рассуждала о символизме различных предметов и явлений. Её любовь к поиску потаённых смыслов, вероятно, не передалась тебе в полной мере, но однозначно оставила заметный след. Из рассказов и книг ты знаешь, что волки обычно ассоциируются с преданностью тем, кто дорог, настороженностью по отношению к чужакам, свободой, игривостью, свирепостью и необузданностью. А такое редкое явление, как кровавая луна, олицетворяет преображение через изучение своих тёмных сторон, будь то эмоции, внутренние переживания или окружающая действительность. Считается, что в тенях можно обрести огромную силу, если только хватит смелости исследовать их с достаточной проницательностью и непредвзятостью. Картинка складывается сама собой, активно намекая, кому должен принадлежать перстень. Конечно, более чем сомнительно, что Астарион искренне заинтересуется символическим значением изображения, кроме как с целью подразнить тебя. Так или иначе, печатка выглядит завораживающе, и есть надежда, что в этом ваши мнения совпадут. Ни для кого не секрет, что ему нравятся красивые безделушки. Обзаведясь за последнее время несколькими кольцами, он вряд ли испытывает острую потребность в ещё одном, но пройти мимо просто немыслимо. Новый браслет сразу же занимает своё место среди других украшений на твоём запястье, после чего ты возвращаешься к эльфу и протягиваешь подарок: — Вот, держи. Показалось, что тебе это может приглянуться. Он переводит широко распахнутые глаза с тебя на перстень, беря его в руку. Выражение лица становится поразительно непроницаемым, нет буквально ничего, что помогло бы расшифровать эмоции, и ты торопливо добавляешь: — Не страшно, если тебе не нравится. Думаю, он примет его обратно без каких-либо проблем. Или просто оставишь себе. Возвращать такую находку кажется настоящим преступлением. Может быть, когда-нибудь ты даже почувствуешь в себе толику смелости, необходимой для того, чтобы считать себя достойной обладательницей этой вещи. — Нет-нет, оно необыкновенное, — продолжая рассматривать украшение, возражает он. — Кроме того, тебе пришлось бы очень постараться и найти действительно уродливую вещицу… — вампир поднимает взгляд, губы медленно растягиваются в улыбке, — чтобы я посмел отвергнуть кольцо, преподнесённое тобой, — с игривым огоньком в глазах он прикладывая руку к сердцу. Ты вспыхиваешь до кончиков ушей, и начинаешь поправлять браслеты, чтобы не смотреть на него ещё несколько мгновений. — Я… это не… — твой рот резко закрывается. Что ты делаешь?! Почему краснеешь как рак, а твоя речь напоминает невразумительное блеяние? Зачем вообще пытаешься оправдаться? Астарион просто подшучивает над тобой в своей обычной манере. Его глубокий, искренний смех заполняет пространство между вами, впервые не принося почти никакой радости и скручивая желудок от досады. — Пожалуйста, продолжай, — от души забавляясь твоей реакцией, просит он. Слишком раздражённая несуразностью своего поведения, ты даже не можешь как следует разозлиться на эльфа и мрачно бормочешь себе под нос: — Рада, что тебе понравилось. — Очень, — мягко говорит он. — Спасибо, Эмили. Несмотря на все попытки запретить себе это, твоё глупое сердце снова бьётся сильнее. Ты не уверена, из-за чего именно. То ли дело в предыдущем высказывании вампира, то ли в твоём имени, звучащем из его уст подобно музыке, или в том, что он так фантастически выглядит в свете фонарей. Похоже, это всё-таки может стать проблемой. Только вот сейчас не самое подходящее время для паники. С непринуждённым видом и ровным голосом, ты тянешь его за предплечье, побуждая встать: — Пойдём, мы собирались прогуляться, — получается довольно убедительно, за исключением последнего слова, на котором ты немного спотыкаешься, пытаясь подавить улыбку. Вместо его любимого кольца на одном из длинных бледных пальцев красуется подаренный тобой перстень. — Конечно, дорогая. Как я могу сказать «нет»? В конце концов, это было моё предложение. Ты бросаешь на ухмыляющегося мерзавца скептический взгляд, больше не собираясь забавлять своим смущением. Ему, по крайней мере, нужно придумать новую шутку. По-видимому, Астарион воспринимает это как знак того, что перестарался, потому что на какое-то мгновение выглядит немного виноватым, прежде чем спешит переключить твоё внимание на обсуждение маршрута. Остальная часть прогулки проходит в привычной атмосфере, разве что вы оба несколько притихшие и задумчивые. Или всё-таки только ты такая.
Вперед