To Make You Feel

Первые несколько дней ты проводишь с Шэдоухарт. Вы много гуляете по городу и его окрестностям, заглядываете в таверны и магазины, стараясь наговориться наперёд, не зная, когда увидитесь в следующий раз. После её отъезда ты невольно задумываешься о том, что в обычных обстоятельствах Астарион уже был бы рядом. Он никогда не задерживался в Подземье надолго. Ожидание стало бы легче, если бы ты точно знала, что он собирается вернуться… Не желая предаваться мрачным мыслям, ты наблюдаешь за выступлениями бардов и уличными театральными постановками, посещаешь ярмарки, навещаешь Альфиру с Лакриссой и даже впервые за много лет снова берёшь в руки лютню, вспоминая, чему учил в детстве отец. Ты хорошо проводишь время, действительно хорошо, но постоянные попытки погрузиться в атмосферу праздника довольно быстро начинают утомлять. Ты разбавляешь активный досуг работой, принимаясь практически за любой заказ. Тем не менее в сутках остаётся слишком много часов, чтобы ужасно тосковать. Тебе так хочется поделиться с ним всеми впечатлениями, услышать его голос, увидеть дразнящую ухмылку… но пока можешь искать утешения только в запахе, сохранившемся на его рубашке. Найдя её в своей комнате, ты очарована восхитительной мягкостью — почти такой же восхитительной, как пребывание в его объятиях. Проходит всего неделя, какой бы долгой она ни казалась, когда хозяйка таверны передаёт тебе письмо. С удивлением обнаружив, что оно от одной из сестёр Астариона, ты немедленно разворачиваешь пергамент. В нём Аурелия рассказывает, что на них готовится нападение дроу, и просит тебя о помощи, особенно рассчитывая на твою исцеляющую магию. Её пронизанные тревогой слова не оставляют сомнений в серьёзности ситуации. Согласно информации, добытой их разведчиками, ты должна успеть, если отправишься в Подземье в тот же день, как получишь это послание. К нему прилагается нарисованная от руки карта. Аурелия также обещает предупредить дозорных и встретить тебя по их сигналу, чтобы ты не шла в поселение вампиров в одиночку. Астариону не понравится твоё появление, причём, возможно, по нескольким причинам сразу, но сейчас это не имеет значения. Ты уже спешно собираешься, не представляя, как оставаться в стороне, когда ему и его собратьям грозит опасность.

***

На подходе к обозначенному на карте месту тебя действительно встречает Аурелия. — Я знала, что ты придёшь, — вместо приветствия говорит она с лёгкой улыбкой. — Пойдём, думаю, я даже успею показать тебе наше скромное жилище. Оно оказывается не таким уж и скромным. То, что совсем недавно, судя по всем признакам, представляло собой обширные заброшенные руины вокруг полуразрушенного замка, теперь стало пристанищем сотен вампирских отродий. Ты с интересом осматриваешься, отмечая детали того, как они обустраивают пространство, создавая уединённые зоны для проживания и хранения, когда рядом с вами бесшумно появляется Астарион. — Эмили? Что за… — он переводит ошеломлённый взгляд на Аурелию, прищуриваясь и обвиняюще тыча в неё пальцем. — Ты всё-таки позвала её. За моей спиной. — И ничуть не жалею, — отрезает девушка. — Как бы ты ни злился. С ней у нас хотя бы появился шанс не потерять всех лучших бойцов. — Она не обязана снова рисковать своей жизнью ради нас, — возражает эльф с зарождающимся в груди рычанием. — И всё же я здесь, — вмешиваешься ты в разгорающуюся ссору. — Потому что хочу помочь. — То, что ты здесь, — это отдельный вопрос. Серьёзно, дорогая? Отправиться в логово тех, кто видит в тебе лакомую закуску, по просьбе кого-то, с кем едва знакома? Что, если это оказалось бы ловушкой? Не собираясь терять больше времени, Аурелия указывает жестом в направлении, где её можно будет найти, и уходит, оставляя вас наедине. Астарион провожает её взглядом, в котором ясно читается: «Я с тобой ещё не закончил». — Тебе действительно нужно напоминать, что я могу за себя постоять? — в твоём тоне проскальзывает нотка раздражения, несмотря на то, что упрёк и стоящая за ним тревога более чем обоснованы. Ты непрерывно ощущаешь на себе десятки голодных взглядов, но отступать не в твоём стиле, поэтому остаётся только игнорировать пробегающий по коже холодок. — Нет, полагаю, мне это довольно хорошо известно. Я всего лишь… — он обрывает себя усталым вздохом, отмахиваясь. — Переживаешь? — заканчиваешь ты за него, приподнимая бровь. — Я тоже. Именно поэтому пришла не раздумывая. — Да, я… я понимаю, — тихо произносит вампир, проводя рукой по волосам. — Просто… будь осторожна. Не каждый может так хорошо выглядеть мёртвым. — У меня та же просьба, — говоришь ты, отвечая на его лёгкую ухмылку своей.

***

Приготовления к вторжению идут полным ходом. Все, кто способен сражаться, подбирают для себя подходящее оружие и доспехи. В воздухе витает напряжение, но на лицах большинства отражается решимость, а не страх. Они потеряли слишком много, чтобы теперь отступить. Немного осмотревшись, ты забираешься в ту часть руин, где Астарион рассредоточил лучников и магов по укромным местам на возвышениях, прежде чем отправиться отдавать дальнейшие распоряжения. Нельзя не отметить, что он довольно неплохо справляется с ролью негласного лидера в сложившейся ситуации. Выглядит уверенно, спокойно… и очень привлекательно (как будто бывает иначе). Конечно, всячески выражает недовольство, но, вероятно, втайне наслаждается. Это не то место, где ты будешь наиболее полезна в разгар битвы, но у тебя есть идея, как применить свою магию помимо исцеления раненых. Вскоре на горизонте появляется многочисленный отряд дроу, подтверждая твоё предположение. Благородный дом отправил своих солдат в лобовую атаку, наивно полагая, что превосходное снаряжение и боевой опыт обеспечат им быструю победу. Когда они приближаются, ты создаёшь на их пути терновую стену. Острые как иглы шипы вместе с выпущенными вслед замедляющими стрелами и огненными заклинаниями волшебников дают необходимое преимущество, чтобы начать противостояние на своих условиях, окружая нападающих. Спустившись, ты присоединяешься к сражению, методично подкрадываясь к вражеским магам со спины и ликвидируя их одного за другим точными, смертоносными ударами своих кинжалов. В какой-то момент большая группа дроу прорывается к скале, где находится Астарион, уничтожающий расположившихся там лучников. Твоя краткая потеря бдительности позволяет одному из противников подобраться к тебе слишком близко. Лезвие меча вскользь задевает твоё плечо, оставляя жгучий, но неглубокий порез. Уклонившись от следующего, более опасного выпада, ты резко бьёшь мужчину локтём по рёбрам, заставляя его пошатнуться. Когда твой клинок вонзается ему в горло, с той самой возвышенности раздаётся мощный взрыв. Астарион, как никто другой, умеет выпутываться из передряг, чувствуя себя в бою как рыба в воде. После всего, через что вы прошли, ты нисколько не сомневаешься в его исключительных навыках выживания, но всё равно без промедления бросаешься в направлении утёса. Приняв облик медвесыча, ты несёшься вперёд, мощными лапами поднимая клубы пыли. Когти безжалостно разрывают броню и плоть, отбрасывая в стороны тех, кто оказывается у тебя на пути. Добравшись до вершины, ты морщишься от едкого запаха гари. С облегчением убедившись, что эльфа здесь нет, ты приближаешься к краю скалы, где тебя останавливает внезапное осознание. Превращение в свирепого хищника впервые за очень-очень долгое время произошло по твоей воле. Ты годами избегала этого. Злилась на себя, когда не могла совладать с собой под влиянием сильных эмоций. Ненавидела, что в такие моменты приходилось пользоваться клювом и когтями вместо кинжалов. Тебе всегда казалось, что на твоих руках и без того слишком много крови, чтобы перевоплощаться в дикое, своенравное чудовище. Но сейчас тобой руководили не инстинкты, а твоя собственная ярость, продиктованная страхом потерять самое дорогое. Ты ощущаешь себя такой огромной и сильной, свободной и невероятно могущественной. Похоже, ты всё же можешь контролировать себя, не отвергая свою природу, и это потрясающее чувство. Ты прыгаешь вниз, обрушиваясь прямо на одного из противников, вероятно, ломая ему немало костей. После этого поворачиваешься и замираешь, увидев, как Астарион с завораживающей лёгкостью передвигается по боковой части отвесной скалы. Его руки и ноги находят точки опоры на почти гладкой поверхности, что выходит далеко за пределы его привычной ловкости и грациозности. Поймав твой изумлённый взгляд, он с самодовольной улыбкой продолжает спуск, а затем исчезает из виду, возобновляя свой смертоносный танец клинков. В следующий раз вы встречаетесь чуть поодаль от места кровопролития, когда все враги уже повержены. — Ну разве ты не очаровательный монстр? — ухмыляется он, взъерошивая перья у тебя между ушами. Из твоего клюва вырывается несколько отрывистых звуков, прежде чем ты возвращаешься к эльфийскому облику, чтобы подразнить вампира в ответ: — Конечно. Совсем как ты. Какое-то мгновение он смотрит на тебя с разгорающимся весельем в глазах, затем, запрокинув голову, разражается заливистым смехом, будто высвобождая всё напряжение, накопившееся за прошедшую неделю в столь мрачном месте. Боги, как же тебе этого не хватало. — Ты оценила тот маленький трюк, которым я овладел? — спрашивает он, сопровождая слова лёгким движением руки и очередным смешком. — Адское пламя, Астарион, — дурацкая улыбка не сходит с твоего лица, — я так перепугалась за тебя, столько всего успела вообразить… а ты как ни в чём не бывало лазал там, словно какой-нибудь паук. Что это было? — Давай просто скажем, что без контроля своего хозяина у порождений постепенно проявляются забавные и временами весьма полезные способности. И это, возможно, ещё не самое занятное, чем я смогу однажды похвастаться. Одарив тебя загадочной ухмылкой, он уходит, чтобы решить кое-какие вопросы, оставшиеся после битвы. Несмотря на разыгравшееся любопытство, это возвращает тебя к действительности. Далирия вместе с несколькими незнакомыми отродьями уже осматривает раненых. Повреждения у большинства из них несерьёзные, но некоторые всё же нуждаются в твоей исцеляющей магии. Значительная часть вампиров по-прежнему относится к тебе с крайней настороженностью. Их трудно в этом винить, учитывая все обстоятельства. Однако после сражения тех, кто открыто засматривается на твою шею, определённо становится гораздо меньше. Тебе думается, что немногие готовы рисковать, увидев грозное существо, которое при самом благоприятном раскладе просто раздавит их. Но есть и порождения, проникшиеся некой симпатией и уважением. Они подходят к тебе с искренними благодарностями за помощь, тем самым разбавляя довольно напряжённую атмосферу. Когда вы заканчиваете, Дал заметно расслабляется, неожиданно оказываясь на порядок разговорчивее, чем представлялось на первый взгляд. Она предлагает тебе еду, объясняя наличие скромных запасов тем, что некоторые дроу, отрёкшиеся от поклонения Ллос, находят здесь временное пристанище. Являясь, по сути, такими же изгнанниками, повсюду чужими и нежеланными, тёмные эльфы легко находят общий язык с отродьями, делясь с ними ценными сведениями о Подземье в обмен на кров. Твоя трапеза, разумеется, лишена каких-либо изысков, но это намного больше, чем можно было ожидать в поселении вампиров. За едой и непринуждённой беседой ты почти забываешь обо всех заботах, постепенно погружаясь в умиротворение и комфорт. В какой-то момент кто-то окликает Далирию, и она уходит. Ты размышляешь, чем можно заняться, как вдруг замечаешь вдалеке знакомую серебристую шевелюру. Астарион о чём-то разговаривает с весьма миловидной дроу. Он строит ей глазки и расплывается в обаятельной улыбке, способной заставить устыдиться самые яркие звёзды. Неудивительно, что девушка выглядит совершенно очарованной своим собеседником. Пытается ли он соблазнить её? Или, может, они уже переспали? От таких предположений всё внутри переворачивается, а горькое напоминание о том, что на самом деле тебя это не касается, лишь усиливает чувство тошноты. Где-то в глубине души ты понимаешь, что это ещё ничего не значит. Именно так иногда ведёт себя твой друг — флиртует и привлекает внимание окружающих. Причин для этого множество: желание потешить самолюбие, возможность извлечь какую-то выгоду, старые привычки… Но даже если сейчас ты наблюдаешь лишь притворство, представить, как это перерастёт в нечто большее, слишком легко. Если не с ней, то с кем-нибудь другим. Кто-то узнает его так, как повезло тебе, без фальши и масок. Будет ощущать прикосновения его губ, срывать с них блаженные стоны, засыпать в его объятиях, безрассудно дурачиться с ним, наслаждаясь задорным смехом и озорными искорками в глазах. Оценит его своеобразное чувство юмора, разносторонние интересы, идеальные руки, сонную улыбку. Узнает его ещё лучше, чем ты. Кто-то, с кем он захочет разделить не только постель и ряд радостных моментов, но и свою жизнь. Когда ты отворачиваешься, чей-то туманный образ рядом с ним продолжает преследовать тебя, отзываясь щемящей болью в груди. Это опустошает, постепенно выжигает всё светлое и хорошее, пробуждая взамен нечто крайне неприятное. Нечто жгучее и неистовое, превращающее бабочек в твоём животе в разъярённый рой ос, зловеще жужжащих и жалящих тебя изнутри. Как бороться с этим? Как не позволить омерзительному чувству разрастись и поглотить тебя? Во всех сценариях, захватывающих твой разум, он не с тобой, но по-настоящему счастлив. Разве не этого больше всего желаешь для того, кто так дорог тебе? Ты вздрагиваешь от неожиданности, когда Астарион переступает через импровизированную каменную скамью и садится рядом с тобой. — Подозреваю, что предложение отвести тебя туда, где это можно исправить, — он подцепляет пальцем прядь твоих волос, покрытую в нескольких местах засохшей кровью, — должно тебя заинтересовать. — Было бы здорово. Если, конечно, у тебя нет других планов, — выпаливаешь ты, не придумав лучшего способа убедиться, что его привело сюда нечто большее, чем нежелание оставлять тебя одну в незнакомом и, по общему признанию, не самом гостеприимном месте. — Каких, например? — Да ладно, — игриво говоришь ты, растягивая губы в улыбке, а не в гримасе, как хотелось бы надеяться. — У тебя была такая приятная компания, и ты определённо не выглядел скучающим, — твой голос звучит напряжённо из-за попытки изобразить беспечность. — Ах, вот оно что, — усмехается он. — Похоже, кое-кто ревнует. — Я не… — слова застревают у тебя в горле. Потому что, конечно, так и есть. Ты чудовищно ревнуешь. Есть ли смысл отрицать это? Астарион просто дразнит тебя, вероятно, даже не подозревая, насколько на самом деле прав. Ты могла бы поддаться своим эгоистичным порывам, отшутиться и пойти с ним. Или же поступить правильно и честно по отношению к нему… — Немного, — произносишь ты, сглатывая и отводя взгляд. — Но это не помешает мне порадоваться за тебя, если… в том случае, если… аргх, — раздражённо выдыхаешь ты, злясь на себя за то, что не хватает духу закончить мысль. — Я пытаюсь сказать, что совсем не возражаю. Не то чтобы меня кто-то спрашивал, — нервный смешок срывается с твоих губ, после чего пальцы впиваются в шершавую каменную поверхность, а речь становится торопливой и сбивчивой: — Со мной всё в порядке. Никто не пытается меня съесть. Напротив, даже накормили. Может, конечно, в этом весь план. В любом случае, если ты здесь потому, что волнуешься, не… — Эмили, — он хватает тебя за плечо, останавливая поток унизительного бессвязного бреда, и продолжает, только когда ты находишь в себе силы поднять глаза: — Мне жаль, если у тебя сложилось неверное впечатление, но я здесь, чтобы провести с тобой время. Его хмурый взгляд сменяется чем-то более задумчивым. — Есть одно место, которое мне бы хотелось тебе показать, — продолжает вампир. — Когда я впервые набрёл на него… сразу подумал, что тебе там очень понравится, — лёгкая улыбка трогает уголки его губ. — Что скажешь? Звучит достаточно заманчиво? Бабочки немедленно возвращаются, вызывая внутри трепетное покалывание. Он думал о тебе. Он хочет, чтобы ты пошла с ним. Он думал о тебе… Ты моргаешь, заставляя себя сосредоточиться, и тихо отвечаешь: — Более чем. — Отлично, — бодро говорит эльф, поднимаясь на ноги. — Куда мы идём? — следуя за ним, спрашиваешь ты, как будто это имеет какое-то значение. — Туда, где можно смыть всю грязь и кровь, как я и обещал. А в остальном… скоро сама всё увидишь.

***

По дороге Астарион рассказывает о назревающем расколе между его братьями и сёстрами. Самые безрассудные и неуравновешенные из них, Вайолет и Петрас, обретя свободу, больше не желают ни в чём себе отказывать. Они считают, что заслужили право питаться без каких-либо ограничений, убивая любого, кого захотят. Разумеется, у них нашлись сторонники, такие же недальновидные отродья, не осознающие, какой опасности подвергают всех, включая себя. Если небольшие вылазки на поверхность пока что в основном заканчивались проблемами отдельных порождений, то засады на обитателей Подземья привели к более жёсткой реакции. Нападение дроу тому подтверждение. В том, что произошло сегодня, есть и хорошая сторона. Даже если это не образумит таких, как Вайолет и Петрас, остальные, вероятно, теперь будут гораздо менее терпимы. В конечном итоге они могут перейти от обсуждений к действиям, изгнав тех, чья жадность и неосмотрительность ставят под угрозу общую безопасность. Конечно, это не решит всех проблем, но странно ожидать отсутствия сложностей, когда речь идёт о сотнях выпущенных на волю вампиров. Этот разговор вновь заставляет тебя задуматься над вопросом, на который так и не нашлось ответа: какова истинная причина того, что эльф решил навестить свою «семью»? Не похоже, чтобы у него имелись шансы как-то повлиять на ситуацию, и всё же он не спешил возвращаться. Если твои подозрения верны, тебе придётся постоянно сдерживаться, смирившись с тем, что ваши отношения никогда не выйдут за рамки этой странной «дружбы». Насколько мучительно будет оставаться с ним наедине, боясь переступить незримую границу и оттолкнуть его? — Ты сегодня необычайно тихая, дорогая. Что-то не так? — Я… нет, прости, — говоришь ты, осознав, что слишком увлеклась своими мыслями и даже не заметила, как он остановился. — Просто задумалась. Астарион подходит к тебе и слегка приподнимает твой подбородок, обхватив его большим и указательным пальцами, пристально изучая твоё лицо. Это вызывает страстное желание узнать, что происходит у него в голове. Возвращение головастиков, способных случайно соединить ваши разумы, передавая особенно яркие мысли и эмоции, сейчас кажется не самой плохой идеей. Хотя, конечно, это нисколько не помогло бы убедить его в том, что всё в порядке. Он перемещает ладонь тебе на затылок, стремительно и настойчиво прижимаясь к твоему рту. Ошеломлённая, ты не можешь пошевелиться. Твои руки неловко опущены по бокам, но губы немедленно раскрываются, впуская его, точно на своё законное место. Этот момент не столько возбуждающий, сколько приносящий облегчение, немного ослабляющий ту мучительную потребность, которая росла в твоём сердце с той секунды, как эльф ушёл. Ощутив его вкус, ты чувствуешь себя так, словно целую вечность провела в безжизненной пустыне и наконец получила первую каплю воды. Он томно обводит твой язык своим, прежде чем оторваться от тебя. Это побуждает прильнуть к нему всем телом, чтобы удержать или, что более правдиво, удержаться, поскольку это слишком напоминает падение в пропасть. Твои пальцы цепляются за воротник его кожаных доспехов, умоляющие губы целуют раз, другой, третий… Кончики ваших носов соприкасаются, и его слегка учащённое дыхание овевает твоё лицо, когда он бормочет: — Пойдём… мы почти пришли. В следующее мгновение вампир снова шагает по тропинке, собранный и невозмутимый, будто ничего не произошло. Будто только что не оживил каждый нерв в твоём теле этой маленькой выходкой. Было ли это способом показать, что он скучал по тебе, или всего лишь спонтанным проявлением острого желания прижать тебя к ближайшей скале? Интересно, какой оказалась бы реакция, если бы ты остановила его и поцеловала, выплеснув всё своё обожание, тоску и замешательство. Удалось бы ему сохранить это приводящее в бешенство спокойствие? Вы сворачиваете в неприметный проём в скале и спускаетесь по узкому тёмному туннелю. Как только тьма рассеивается, твоё смятение отступает на второй план, сменяясь изумлением перед завораживающим пространством. Плотные скопления светящихся грибов разбросаны по всему периметру пещеры, обвивая стены и свисая с каменных выступов. Разноцветные шляпки, от ярко-оранжевых до насыщенно-фиолетовых, выглядывают из трещин и углублений, излучая мягкое сияние. Кристаллы лакулита, рассыпанные по берегам озера, сверкают в холодных оттенках голубого и зелёного, дополняя мерцающий узор, отражающийся на неподвижной водной глади. — Тут… сказочно красиво, — затаив дыхание, произносишь ты. — Подземье напоминает мне огромную клетку, если быть честным. Но такие места, как это, действительно впечатляют. Его слова очень точно отражают твои собственные ощущения. Тебе не хватает бескрайнего неба и привычной растительности, но здесь так легко забыть об этом. — Удивительно, что о нём, судя по всему, мало кто знает, — добавляет он. — Хотя, думаю, всё же не помешает расставить ловушки на случай непредвиденных визитов. К этому моменту ты уже сидишь на корточках у края озера, восторженно наблюдая за калейдоскопом цветных бликов, танцующих на поверхности. Можно только порадоваться, что Астарион, в отличие от тебя, остаётся начеку и готов позаботиться обо всём. Ты бродишь по пещере, любуясь причудливой растительностью, затем спускаешься по естественным каменным ступенькам и опускаешь ладонь в воду. Температура оказывается на удивление комфортной, подсказывая, что озеро, вероятно, связано с горячими источниками. — Могу я раздеть тебя? — подходя со спины, спрашивает эльф. Довольно странный вопрос, учитывая, что он проделывал это бесчисленное множество раз. Невыносимо медленно, заставляя тебя сгорать от желания и умолять. С лёгкой дрожью в руках, в которой никогда бы не признался. Совершенно несдержанно, разрывая зубами особенно непокорные элементы одежды. Проворно, деликатно, страстно, торопливо… Есть ли какой-нибудь ещё способ снять с тебя одежду? Когда ты оборачиваешься, что-то хрупкое в его глазах удерживает тебя от поддразнивания, стирая усмешку с твоего лица. Предстоящее совместное купание внезапно создаёт более интимную и уязвимую атмосферу, чем секс. Ты киваешь, ощущая, как жар приливает к щекам и кончикам ушей. На этот раз всё действительно несколько по-другому. Он не шепчет тебе непристойных обещаний, не задерживается на чувствительных местах. Вместо этого его пальцы мягко обводят открывающиеся ему шрамы и родинки, а пронзительный взгляд скользит по тебе, словно стремясь запечатлеть каждую, даже самую незначительную деталь. Разумеется, ты тоже неоднократно раздевала его. Но не при таких обстоятельствах, не с мыслями о том, что жаждешь как можно больше подобных моментов близости между вами. Хочет ли он того же? Ты колеблешься, обнажая небольшой участок бледной кожи. Рука замирает, давая ему возможность возразить. Астарион сразу же берёт тебя за запястье и ведёт твою ладонь дальше по своему телу, убеждая продолжить. Когда вся одежда сложена на берегу и вы заходите в воду, следует ещё один вопрос, удивляющий не меньше предыдущего. — Поцелуешь меня? — спрашивает он почти застенчиво, несмотря на попытку звучать игриво. Ты отвечаешь на его просьбу с нежностью и неспешностью, противоречащими силе твоего желания. Наслаждаешься удовлетворённым вздохом, с которым он встречает твоё прикосновение. Пока твои пальцы осторожно исследуют тонкие линии его лица, ты мягко прижимаешься к манящим губам. Легонько прикусываешь верхнюю, замечая, как сбивается его дыхание. Затем, наконец, позволяешь себе ощутить пьянящую сладость, углубляя поцелуй. Он опускает руки тебе на поясницу, медленно переплетая твой язык со своим. Каждое движение наполняет тебя чем-то светлым и умиротворяющим. Разум окутывают запахи, не имеющие ничего общего с реальностью, переносящие в тихий летний вечер в благоухающем саду. Пышно цветущий жасмин, сочные ароматные ягоды, виноградные лозы, впитавшие солнечное тепло, и что-то ещё, едва уловимая нотка… шалфея? Всё это кажется таким далёким, но в то же время поразительно знакомым, родным… как будто возвращаешься домой. Ты проводишь большим пальцем по его губам, целуя в щёку. Астарион выглядит столь же одурманенным, насколько ты себя чувствуешь. Тебе едва удаётся устоять перед искушением и отступить на шаг. Вам всё ещё нужно искупаться. И заодно было бы неплохо понять, как воспринимать его необычное поведение. Ты распускаешь собранные в хвост волосы и погружаешься с головой под воду, надеясь, что это поможет немного прояснить мысли. Когда выныриваешь, он протягивает к тебе ладонь, следуя за одной из капель, стекающих по лицу, и тихо выдыхает: — Боги, ты прекрасна. Вселенная сужается до его взгляда и слов, затмевающих самые красноречивые комплименты. То, как он это произносит, как смотрит на тебя, заставляет почувствовать себя по-настоящему особенной и значимой. Подумать, что за неделю разлуки для него что-то изменилось. На миг представить, что фантазии могут стать явью. Поддавшись импульсу, ты устремляешься к эльфу, чтобы украсть ещё один поцелуй. Его зрачки расширяются от неожиданности, но уже через мгновение он ясно даёт понять, что нельзя похитить то, что отдаётся так охотно. Поглощённые друг другом, вы делаете несколько шагов к мелководью и, поскользнувшись, теряете равновесие. Всё оставшееся напряжение вытесняется глупым смехом, когда вы безо всякого изящества приземляетесь на покрытые водорослями камни. Он с лёгкостью пресекает твою попытку подняться, опрокидывая обратно. Хихикая, ты принимаешь вызов, отправляя поток брызг в хитро ухмыляющееся лицо. После краткого приступа игривого безумства вы наконец приступаете к мытью, взяв с берега кусочек мыла и мочалку. Страх всё испортить отступает, переставая сковывать тебя. Астарион не произносит этого вслух, но язык его тела, буквально каждый взгляд и жест словно шепчут: Посмотри на меня. Прикоснись ко мне. Почувствуй меня. Ты бережно втираешь мыло в его кожу и полностью расслабляешься под нежными прикосновениями, когда он делает то же самое для тебя. То, насколько комфортно вам друг с другом, уже не должно удивлять, но этот момент уязвимости всё равно вызывает в груди лёгкий, незнакомый восторг. Закончив, вы замираете среди тишины озера, встречаясь взглядами. Насыщенный красный цвет напоминает багряный закат, медленно растворяющийся в сумраке. Из глубины этих пленительных глаз тебя способны вырвать только его губы, с жаром накрывающие твои. Вы продолжаете обмениваться затяжными поцелуями, в то время как он подхватывает тебя на руки, словно образуя из них трон, и выводит вас из воды, увлекая вниз. Ты останавливаешь эльфа до того, как его спина касается шероховатого холодного пола пещеры. Изумрудное сияние твоей магии озаряет пространство, создавая на месте грубого камня уютную лесную подстилку. Очарованный, он с любопытством рассматривает покрывало из густой травы, усыпанной белоснежными цветами и тонкими листьями, а затем ловко переворачивает вас обоих, опрокидывая тебя на эту шелковистую зелень. Ты устраиваешься под ним, любуясь рельефными мышцами и плавными изгибами его тела — идеальным сочетанием твёрдости и мягкости, силы и грации. Твои пальцы пробегают по его предплечьям, ключицам, спускаются к животу и возвращаются обратно в отчаянном стремлении ощутить сразу всё, до чего можешь дотянуться. В ответ на такое внимание он начинает прихорашиваться, склоняя голову так, будто выбирает наиболее эффектную реплику, но ты опережаешь его: — Не открою секрета, если скажу, что на тебя очень приятно смотреть. Но дело не только в том, что ты невозможно красив, — твой озорной тон едва скрывает восхищение. — Просто это ты… И всё же я бы предпочла чувствовать тебя поближе, а не продолжать пялиться. Из его груди исходит тихое мурлыканье, а в уголках глаз появляются морщинки от мягкой улыбки. — Это можно устроить, — говорит он, наклоняясь и слегка потираясь носом о твою щёку. Ты обнимаешь его за плечи, поражаясь тому, сколько тепла может дарить прохладное прикосновение. Кончики пальцев блуждают по его шее и затылку, вжимаясь в кожу, как только Астарион с прерывистым вздохом скользит членом между твоих складочек. Он покачивает бёдрами, постепенно покрывая себя твоим возбуждением и вырывая из тебя несколько приглушённых стонов. Когда ты опускаешь руку, нежно проводя ладонью по всей длине, его рот приоткрывается с хриплым «ах», а глаза закатываются от удовольствия, прежде чем сфокусироваться на твоём раскрасневшемся лице. В едином порыве вы подаётесь навстречу друг другу, сливаясь в страстном, ненасытном танце языков и зубов. В одно мгновение поцелуй становится гораздо сдержаннее, словно вы оба внезапно понимаете, что рискуете упустить этот момент, если поторопитесь. Немного замедляя свои движения, ты поглаживаешь его член от кончика до основания, с благоговением прослеживая изящные вены, пульсирующие желанием к тебе. Каждый раз, когда набухшая головка возвращается к твоему клитору, тебя пронизывает раскалённое наслаждение. Его губы ласкают твоё ушко, и слетающие с них греховные звуки только усиливают дрожь. Ты стараешься сохранить хоть какое-то подобие ясности ума, чтобы касаться всех чувствительных точек именно так, как больше всего нравится эльфу. — Боги, Эмили, — стонет он, окончательно убеждая, что эта сладостная пытка неумолимо доводит до исступления вас обоих. — Просто скажи, если, а-ах… если потребность в приглашении вдруг стала распроняться на моё тело, — поддразниваешь ты, не без труда выговаривая слова. — Серьёзно?.. — фыркает вампир, выглядя в равной степени готовым возмутиться и рассмеяться. Прежде чем он успевает что-либо добавить, ты проводишь рукой вдоль его брови к виску и вниз по щеке, шепча: — Займись со мной любовью, Астарион. Вот во что превратилась ваша взаимопомощь, не так ли? Больше нет необходимости оправдывать всё странным переплетением похоти и дружеской заботы. Ты наблюдаешь, как мягкие отблески окружающего вас свечения исчезают в чернильной глубине его зрачков, когда он издаёт низкий стон, переходящий в рычание. — Я бы ничего так не хотел, как этого, — произносит эльф грубоватым от эмоций голосом. Не теряя больше ни секунды, он с нежной настойчивостью погружается в тебя на всю длину. Звук, вырывающийся из твоего горла, мог бы смутить, если бы тебя это хоть немного волновало. Мысли занимает лишь то, как идеально он вписывается в твоё тело. Всего нескольких томных движений бёдрами оказывается достаточно, чтобы отправить тебя за грань. Это далеко не самый интенсивный оргазм в твоей жизни, но невероятная скорость, с которой нарастает напряжение, внезапно взрываясь ослепительной вспышкой, исторгает из тебя чувственный крик. Для твоих собственных ушей он звучит скорее как дикий, почти первобытный вопль. Абсолютно честное, откровенное и неудержимое проявление несравненного наслаждения, испытываемого с ним. В отличие от слов, что рискуют в последний момент замереть на кончике языка. — Чёрт… Эми, — крепко зажмурившись, шипит Астарион. Пока ты пульсируешь и сжимаешься вокруг него, он бормочет бессвязные похвалы вперемешку с ругательствами, продлевая твой экстаз глубокими толчками. Выражение исключительного удовольствия на его лице соперничает с недоумением. — Не смотри на меня так, — говоришь ты, выдыхая дрожащий смешок. — Это всё твоя вина. — О дорогая… так сильно соскучилась по мне? — лукаво ухмыляется он. — Это был безусловный рекорд и, надо признать, весьма лестный комплимент. Удивительно, что ты не набросилась на меня, как только… — Замолчи, — улыбаешься ты, обхватывая его лицо ладонями и пылко прижимаясь губами к дерзкому изгибу рта, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. — Ты великолепен. И да, я скучала по тебе… Очень. За этим следует ещё один поцелуй, более продолжительный и проникновенный. Твои тихие стоны тают на его языке, пальцы запутываются в мокрых кудрях эльфа, а ноги обвиваются вокруг спины, притягивая его ближе. Ваши тела двигаются в тандеме, плавно выгибаясь навстречу друг другу. Размеренный темп, который вы задаёте, позволяет ощущать всё так остро, улавливать каждое легчайшее прикосновение, каждый непроизвольный вздох и трепет. Когда ты отстраняешься, чтобы перевести дыхание, Астарион удерживает зубами твою нижнюю губу, как будто потребность в воздухе — возмутительное преступление. Затем одной рукой берёт тебя за подбородок, опираясь на предплечья, и прижимается лбом к твоему. — Я тоже скучал, salen solicallor, — шепчет он, очерчивая большим пальцем контур твоей улыбки. — Salen saloh, — произносишь ты, испытывая прилив безграничной привязанности. В начале ваших приключений, которые теперь кажутся такими невероятно далёкими, Астарион впервые попробовал кровь мыслящего существа. Твою кровь. Ты никогда не забудешь ту ночь и то, как он назвал это даром. Кто бы мог тогда предположить, насколько его появление изменит твою жизнь? Узнать его, увидеть в самых разных проявлениях, быть рядом с ним… Поистине драгоценный дар. — Salen saloh, — выдыхает он в крошечное пространство между вами, заставляя твоё сердце пропустить удар и забиться с ещё большей силой. Вы нашёптываете ласковые слова на эльфийском, пока разгорающееся между вами пламя не обращает их в безудержные, невнятные стоны. Медленный, обдуманный ритм вашего единения уступает место всё более стремительному и неистовому, насыщенному необузданной страстью. Долгие, пронзительные взгляды; жаркие поцелуи; любовные укусы; ногти, оставляющие на коже следы в форме полумесяцев… Всё воспринимается как прежде и в то же время по-другому. С новой интенсивностью и глубиной. Мир вокруг вас исчезает: нет ни каменных сводов пещеры, ни биолюминесцентной флоры, ни травинок, щекочущих кожу. Вы отдаёте себя друг другу целиком и без остатка. Неважно, что будет дальше, сейчас у тебя есть он, а у него — ты. Больше ничего не имеет значения. Ты кончаешь, теряясь в пьянящих ощущениях остроты клыков, впивающихся в твою шею, ладоней, крепче обхватывающих твою грудь, и его жадно ускоряющихся движений, приближающих собственную кульминацию. Разум так невероятно, блаженно свободен от всего, кроме того, как приятно, как горячо, как ярко… Как восхитительно чувствовать себя такой живой и цельной. Он отрывается от колотых ранок, чтобы пророкотать твоё имя, и с глубокими стонами изливается в тебя беспорядочными, содрогающимися толчками. Волны наслаждения продолжают прокатываться по вам обоим, когда он опускается на тебя, утыкаясь носом в твою ключицу, и слизывает кровь, стекающую по горлу двумя тонкими струйками. Ты наслаждаешься тяжестью его тела, проводя плавные линии вдоль покрытой шрамами спины, желая пребывать в этом надёжном, совершенном плену как можно дольше. Другая рука находит его ладонь в том месте, где он цепляется за твоё бедро. От прикосновения Астарион ослабляет хватку, позволяя переплести ваши пальцы. Судя по тому, как порывисто он сжимает их в ответ, ему тоже хочется задержаться в этом моменте.

***

Чуть позже ты сидишь позади эльфа на одной из каменных ступенек, ведущих к воде, и разминаешь его плечи. Он медленно выдыхает, расслабленно склоняя голову вперёд, когда твои большие пальцы уверенно надавливают на мышцы шеи, продвигаясь к затылку. Какое-то время слышны только его тихие, довольные звуки и отдалённое эхо капель, падающих с потолка пещеры. Продолжая массаж, ты постепенно спускаешься вдоль позвоночника и нарушаешь тишину, рассказывая легенду о могущественном элементале, охраняющем подземное озеро и указывающем путь к сокровищам тем, кто приходит с чистыми намерениями. История умалчивает о том, что происходит в других случаях, оставляя простор для воображения. Вы обсуждаете всевозможные нелепые варианты, прерываясь, когда Астарион оборачивается, чтобы запечатлеть на твоих губах краткий поцелуй. Это мило. Это похоже на сон. Это целый мир и даже больше. Придя к выводу, что разозлив духа, можно пополнить его коллекцию светящихся грибов, вы смеётесь всё громче, представляя себя в таком виде. Когда хриплый, дружный хохот наконец стихает, ты приобнимаешь вампира, свободно обвивая руками его талию, и кладёшь подбородок ему на плечо. Прильнув ухом к твоему, он на мгновение напрягается, но затем, прижимаясь чуть сильнее, начинает осторожно тереться. У тебя перехватывает дыхание от необычного, невероятно приятного ощущения. Для эльфов тактильный контакт имеет особое значение, и этот жест считается одним из самых личных — проявлением близости, символизирующим глубокую эмоциональную связь и доверие. Ты не уверена, помнит ли Астарион хоть что-то из культурных особенностей и традиций, когда так много всего забыто. Но мимолётная мысль о том, что это подсознательный порыв, трогает тебя ещё сильнее. Ты слегка двигаешь головой, чтобы ваши уши продолжали мягко соприкасаться. По всему телу словно зажигаются тысячи крошечных искр, окутывающих тебя ласковым теплом. Ты почти готова расплакаться от нахлынувших чувств. Боги, что он с тобой делает?

***

Вам с трудом удаётся оторваться друг от друга, чтобы ненадолго вернуться в поселение вампиров, а ваш путь на поверхность проходит в довольно сдержанной атмосфере только из-за опасностей, подстерегающих в Подземье на каждом шагу. Едва оказавшись наедине в твоей комнате в «Эльфийской песни», вы снова растворяетесь в трепетных поцелуях, потрудившись лишь переодеться. На нём только штаны, а на тебе нижнее бельё и рубашка. Его рубашка. Та самая, что служила единственным утешением всю последнюю неделю и была легкомысленно оставлена на кровати перед уходом. Астарион, заметив её среди простыней, подразнил тебя за то, что крадёшь его вещи, но забирать обратно отказался. Ты сразу же надела её, не упустив, как загорелись рубиновые глаза. В его объятиях ткань кажется ещё мягче. Ты убеждаешься в этом, когда эльф откидывается на подушки, притягивая тебя к себе на колени. Прикасаться к нему, прижиматься так близко, тонуть в его аромате — всё это одновременно успокаивает и будоражит, вызывая лёгкое головокружение, словно ты нечаянно выпила два зелья с противоположными эффектами. Он наклоняется к тебе, целуя нежно, пожалуй, даже нежнее, чем когда-либо. Затем ещё раз — так страстно, что за твоими веками вспыхивают звёзды. Его пальцы скользят по твоим обнажённым бёдрам, поднимаются выше, играя со шнуровкой на груди. Ты чувствуешь его возбуждение, видишь безошибочный жар в глазах, когда вы отстраняетесь друг от друга, чтобы глотнуть воздуха. Твоё тело жаждет его не меньше, но разум полон невысказанных слов, пробивающихся сквозь туман вожделения. Вероятно, момент не самый подходящий, но держать это в себе просто невозможно. Правда о том, почему твоя кровь поёт для него, а сердце так отчаянно колотится о рёбра, слишком долго оставалась для тебя под запретом и теперь неумолимо рвётся наружу. — Астарион… — услышав себя, ты резко замолкаешь, не желая звучать так слабо и неуверенно, будто ищешь подтверждения, что он не исчезнет в любую секунду. — Боги, я… Увидев, как его уши настороженно вздрагивают, а взгляд становится напряжённым и устремляется к двери, ты растерянно моргаешь. Мгновение спустя раздаётся стук, за которым следует голос Гейла: — Тав, открой, пожалуйста. Я пришёл извиниться. Чёрт. Вот кто действительно выбрал самое неудачное время.