Сильнейший

Его принципы надломились не от одной утерянной жизни, то повлекло трещину, разрастающуюся, и в какой-то момент не осталось ни одного целого куска. Разломились под ногами, никогда вовсе не быв твёрдой почвой, лишь болотом. Гето Сугуру утонул в них. Его смерть произошла летом, когда дни длиннее, ночи короче, футболка липнет к телу от жары, а звуки кондиционера не прекращаются. Погиб, не оставляя могилы для живых. Съеден собственным проклятьем. Какая глупость. Высокоуровневого мага сгубило отражение в зеркале. Ему было известно об утопичности собственных взглядов, казалось, предвидя, можно избежать жестокой реальности. Обмануться и прожить жизнь достойным человеком. Да, и замок «неправильных» суждений ревностно охраняет белый дракон. Но как быть, когда в час нужды и сам дракон теряет прежний блеск чешуи. Такие случаи не описаны в методички для магов. Он мог бы справиться, но не был готов справляться в одиночку. Кажется, на этот случай у него нет нужной таблетки, а все пластыри оказались малы. Он и Сатору переживали смерть Рики Аманай разными способами. Скрылись от пристального внимания за работой и дома. Будет ложью сказать, что смерть девочки стала неожиданностью. Он знал, куда приведёт задание с самого начала. Только причина смерти должна была стать иной. Наверное, проблема заключалась в цели, обретающей имя, мечты пойти в колледж, провести лето с друзьями, ощутить первую любовь. Рика обрастала человечностью, не просто сосуд. Гето поверил, будто мог исправить это. За невозможностью исправить весь мир хотел помочь одной жизни. – Мы же сильнейшие. Неважно, что ты решишь, обещаем защитить твоё будущее. – В тот день Гето дал обещание, подарив надежду. У неё появился выбор, впервые за жизнь кто-то спросил о желаниях Рики Аманай. – Я хочу жить. – Она смотрела на него с недоверием. Ища подвоха, словно сейчас Сугуру назовёт это шуткой. Поэтому говорит шёпотом, чтоб не спугнуть волшебство. Вдруг, произнеся громче, то можно спугнуть. Развеять, как проклятье. – Рика, давай пойдём домой. – Гето протягивает руку, она не уверена в ответе. Быть может, покинув это место, происходящее перестанет походить на сон. – Да. – Один щелчок пистолета становится уроком. Не давать обещаний, не способных удержать. Девочке с застывшей улыбкой никогда не узнать о нарушенных клятвах. Ей запомнится момент освобождения от оков. Это могло послужить спасением. Оставалось уверовать самому, что всё сложится к лучшему. Рика заполучила освобождения в последние минуты жизни, что стали вечностью. Он смог помочь хотя бы одной жизни. Обрасти броней благих намерений не представится возможности. Слабых добивают из милосердия, чтоб не мучились в агонии перед неотвратимой смертью. Гето не помнит, как оказался в той комнате. Яркий свет слепит, заставляя полагаться на другие чувства. Он слышал радостные возгласы, аплодисменты, от которых сводило руки. Силуэты приобретали лица, обезображенные улыбками. Сатору стоял в центре, казалось, не замечая происходящего. Крепче прижимая тело от прожорливых глаз. К нему тянули руки, закидывали цветами. – Стоит ли мне их всех убить, Гето? – Рику скрывала белая ткань, но проступающие красные пятна служили напоминанием о произошедшем. Люди в этой комнате не заслуживали право на жизнь. Аманай стоила каждой прогнившей жизни, которая находилась здесь. Их жалкое существование продлится долгое время, сомнений не было. Никто не озаботится, чтоб умертвить животных, смотрящих на них. Они доживут своё, пока она сгниёт в земле. – Нет. – Гето сдерживает молчаливое согласие, произнося громко, чтоб самому поверить в сказанное. Пара слов могла изменить несправедливость. Но он не смог воспользоваться уязвимостью Сатору. – В этом нет смысла. Их пути разошлись из-за недосказанности, растянувшейся на год. Стараясь не возвращаться к тому дню, продолжали поддерживать видимость, что в порядке. Годжо становился, сильнее чаще уходя на задания в одиночку, Сёко пропадала в морге. А он не смог найти выход оттуда, погружаясь в мысли, утягивающие вниз. Гето порывался рассказать Сатору, но за какую нитку потянуть, с чего начать? Кажется запутаться было слишком легко. Попытки поговорить замерли, когда Годжо показал усовершенствованную технику. В том нет ничего удивительного, ему нравилось бахвалиться перед остальными. Только раньше Гето не был из числа остальных. Он был первым, к кому приходили. – Знаю, вы восхищены моей гениальностью. – Сатору вращал между пальцами ручку. Его глаза скрыли тёмные очки, оставляя надменную улыбку. С каких пор он стал прятать глаза? – Твои мозги поджарятся, гений. – Сёко закатила глаза. Её совершенно не впечатлило увиденное. Сильнейший маг современности, обладатель шести глаз – Сатору Годжо. Это начинало приедаться. – Одновременно используя самовосстанавливающуюся обратную технику. – Годжо кинул ручку Секо. – Ну, конечно. – Девушка поймала её. – Куда же без нарушения парочки устоявшихся правил. – волнение, замаскированное под недовольство. Гето раньше не замечал за ней этого. Годжо продолжал рассказывать о новых гранях своих возможностей. C каждым словом Секо сильнее закатывала глаза. – Ты в порядке? – Годжо взглянул на Гето. Кажется, он стал худее или они давно не виделись. – Да. – Сугуру остался таким же. Проклятье разъедали его душу, и технике бесконечности с тем не справиться. Семена проросли в сердце. Не отмыться от их запаха, какой бы красной кожей ни становилась.

***

Художники смешивают краски, ища цвет, подходящий к полотну. В поисках его легко заплутать: композиция, холодный или тёплый оттенок должен выйти. Будет ли сочетаться с другими? Это похоже на одержимость, которая ведёт в уныние. Процесс застывает, быть может, и хорошо отпустить несбыточный перфекционизм. Но незавершённость сковывает руки, оставляя следы. Поэтому творец продолжает изводить себя даже, когда на полотне появилась дыра, а на палитре всё свелось к черному.

***

– Кого ты считаешь сильным, Сугуру Гето? – его взгляд метнулся к Юки. – Мы все признаем силу Годжо. Но не одна она даёт нам узреть сильнейших среди мёртвых и живых. Грубая сила не всегда порождает волевых людей. – Тебе и самой известен ответ. – Сильный человек. Он не считал себя таковым. Ему никогда не достаёт чего-то для защиты близких людей. Жестокому миру нужны такие реалисты, как Годжо, а не мечтатели. – Нас учат бороться с проблемой, но не ведут к уничтожению источника. Для такого потребуется не только жестокость. Внутренняя воля, то, чего никогда не достаёт старейшиам. – Корень проблемы. – задумчиво протянул Сугуру. Самонадеянные слова о спасении всех, то невозможное для них. – Мечтаешь по-крупному, Юки. Мир во всем мире и прочая чушь. – Все жизни? – Девушка наклонила голову в бок. Она никогда не произносила подобного. Кому-то придётся умереть, чтоб другие жили. В таких вопросах Цукумо была прагматична. Пожертвовать меньшим во имя большего. Пожалуй, когда сумасшествие накроет её, то она воспользуется этим по максимуму. – Если всё человечество будет шаманами, на свете не рождались проклятые духи. – Тогда мы должны попросту убить всех не-шаманов. – вот оно решение. До глупости простое, которое всегда было перед ним. Зачем защищать отбросов, чьи души гнилы изначально. Избавившись от них, шаманы прекратят умирать, сосуды для Тенгена перестанут быть нужны. – Безумно, не правда ли? Истребление людей, приводящее к эволюции вида. Для таких решений нужна смелость. По-своему быть сильнейшим. – Юки откинула голову назад. Простое решение, которое вело к замкнутому кругу сомнений. Но круг разорвался. Накрывая тело Хайбары тканью, Гето решает изменить привычный уклад. Тот порыв обусловлен не безумием, когда в сентябре Сугуру вырезает деревню. Отчаяние – причина, пред которой он пал на колени. Изменить пророчество, даже если ценой станут глаза, возненавидевшие его от непонимания. Приговор подписан кровью. Гето Сугуру, третий год обучения в магической школе, особый ранг. Преступник, находящийся в бегах, при встрече ликвидировать на месте.

***

Смерть находит его не так скоро, как думалось. Десять лет одновременно длинным и преступно малым сроком. Её глаза скрыты за плотной маской. Интересно, было ли там осуждение за пройденный путь? Гето хотелось верить, что да. Любовь отравляет, ему-то известно не понаслышке. Она травила его прежде, чем нашёлся выход. Уничтожение не-шаманов. Сожалений нет об уплаченной цене. Сугуру давал клятву быть сильным перед исходом, что оттягивался и так долго. – Что, не проклянёшь меня напоследок? – Гето сплюнул кровь. В их соревнованиях Сатору всегда выходил победителем. Жаль, в этот раз он не успеет поздравить. Придётся Годжо отпраздновать одному. – За последние десять делал это слишком часто. Сугуру Гето умирает в тиши заката. Обычно шаманы погибали в одиночестве на поле битвы. Найдут ли их тело, станут ли оплакивать или посчитают пропавшими без вести. Никто из них не питает надежды очнуться в больничной палате. Сожаления о прожитом накрывают, а жизнь не пролетает перед глазами. Жаль, Гето бы хотел снова прожить дни, проведённые вместе, и увидеть его глаза. Но все же нет причин жаловаться. В свои последние минуты жизни ему удалось разглядеть синеву родного взгляда.