love at second sight

Тусклый свет время от времени мигает, создавая на листе бумаги разнообразные тени, путающиеся с лежащими на столе карандашом и ручкой. Теплый плед укрывал горячее спящее тело, сидящее на стуле возле стола, положив под голову свои руки вместо подушки. Возле настольной лампы лежит открытый блокнот, записи в котором слишком аккуратны, чтобы понять, что их написали от руки. В Нью-Йорке давно уже ночь. Теплый ветер наполняет комнату небольшой свежестью, создавая атмосферу уюта и спокойствия. Входная дверь квартиры Моники Геллер медленно распахнулась. Из коридора в квартиру заходит Чендлер, тихо и аккуратно пытаясь пройти на кухню. Джо уже давно спит, поэтому в холодильник их квартиры заглядывать бесполезно. Парень аккуратно вешает свой пиджак, медленно проходя на кухню и открывая холодильник, чтобы как обычно украсть еду у Моники и Рэйчел. Он замечает приоткрытую дверь в комнате Геллер, из которой идёт тусклый свет. Чендлер, жуя батончик, тихо пробирается к комнате девушки, останавливаясь в дверном проёме. Он видит, как Моника заснула прямо за столом, снова записывая что-то в свою записную книжку. Он непроизвольно улыбается этой милой картине. Парень бесшумно подходит к Геллер, аккуратно трогая ее за плече. — Мон, проснись... — тихо шепчет он. Девушка открывает глаза, тихонько поднимаясь. — Кажется, ты снова заснула за оформлением своего нудного блокнота, — слегка улыбаясь, говорит Чендлер. — Боже, я и вправду заснула... — она потирает глаза руками, пытаясь проснуться, — Сколько времени? — Два ночи, — жуя, говорит Бинг. — Два ночи? Ты чего так поздно? — хрипло спрашивает девушка. — Сегодня дали слишком сложный отчёт. Ну, или это только для меня он был сложный, — грустно улыбаясь, говорит парень. — Бедняга, — она встаёт, зевая, — Ты голоден? — Ага. — Я могу тебе чего-нибудь приготовить, — девушка устало улыбается, — У меня тоже был паршивый день. — Ты уверена, что не хочешь прилечь? Выглядишь и правда ужасно, — Бинг как обычно саркастичен. — А ты как обычно очень вежлив. Пошли, — Моника зевает, сильнее укрываясь пледом, и тихо выходя из комнаты. Бинг аккуратно шагает за ней, тихонько доедая свой батончик. — Как прошел твой день? — девушка включает единственную лампу, стоявшую на столе напротив дивана. Она приятно озаряет все жёлтым светом. — Как видишь, не из лучших, — Чендлер грустно усмехается, плюхаясь в кресло. – И у меня, — Геллер возращается с кухни не с пустыми руками. Она садится на диван, протягивая один из бокалов с вином парню. — Спасибо, — Бинг благодарно кивает. — Без проблем, — девушка устало улыбается, всматриваясь в содержимое бокала. — А как насчёт тебя? День был потрясающим? — полуулыбаясь говорит Бинг. — Не совсем. Мы с Фиби сходили по магазинам с утра, а на работе был полный кошмар. Мои повара меня ненавидят, и с этим тяжело жить. Правда, я сама в этом виновата, — отпивая из бокала, говорит Моника. — Эй, не вешай нос. Ты ни в чем ни виновата. Только в том, что ты самая трудолюбивая и успешная девушка на земле, — Чендлер задумчиво улыбается, и через секунду садится теперь уже рядом с Геллер. — Спасибо. Странно, на тебя так вино действует, или ты стал добрее? — усмехаясь, говорит Моника. — Не всегда же я должен быть болваном, — Бинг улыбается, проводя пальцем по краю бокала. В гостиной повисает уютная тишина. Что-то теплое стало разливаться а груди Моники, когда Чендлер положил свою руку ей на плече, как обычно, как бы защищая её от окружающего мира. Они хоть и были лучшими друзьями, но Геллер всегда чувствовала в нем опору, ту силу воли, которую она иногда безумно хотела позаимствовать у парня. Он был ее крепостью. Большой, кирпичной и непробиваемой. Он был ее улыбкой на самом грустном фильме, радугой после дождя, лучиком в кромешной темноте. Он был ее рукой, головой, глазами и сердцем. Он был для нее всем. И как только Моника открыла рот, чтобы нарушить комфортную тишину, Чендлер улыбнулся ей, повернул голову в сторону балкона, и тихо прошептал: — Луна сегодня красивая, правда?