Мелькало много раз

      Игорь объезжал тающие в вечерней темноте сугробы, уже порядком замотавшись за день, когда еще утром слегка потянул плечо, а вечером, по приказу Ивана Александровича, по всему городу став искать неожиданно пропавшую Надю. По словам Реверчука, последний раз постовые видели эту девушку, уезжающую к стрельбищу вместе с группой бойцов из обороны, поэтому парень вынужден был поехать туда сам, выпросив свободную машину. Также немаловажной частью поставленной задачи было проследить, что она вернётся в расположение сил батальона Ярослава Руслановича, но молодой ротный ещё не беспокоился о том, что просто не знает дороги до севера, сейчас надеясь, что Надя окажется в этом несчастном ангаре, так как он — последнее приходящее в голову место, где она могла бы потеряться.       Остановив старую Ниву возле ЗИЛа, на котором сюда и прибыло отделение, парень пихнул ключи в карман и двинулся к стрельбищу, топча берцами массы мокрого снега. Через дверь в огромных воротах он постарался зайти без особого шума, чтобы не прерывать бойцов в их тренировочном процессе, что даже намеренно было трудно сделать из-за лязгающих затворов автоматов, само собой разумеющихся хлопков при выстреле и дзинькающих об металл мишени пулей, где эти звуки исходили почти что от всех рубежей одновременно, как и разговоры бойцов.       — Наконец-то… — томным выдохом через зубы проговорил Игорь, заприметив в самой дали искомую девушку, пока шагал и осматривался по сторонам потолка, чтобы не встречаться с непонятливыми взглядами, ведь не хотел каких-либо вопросов, а просто скорее вернуть Надю на базу.       Подходя ближе, для себя он отметил, что в своих движениях она казалась какой-то нервной, когда с грохотом бросала пустой магазин на стол, брала новый и дёргано вкладывала приклад автомата в плечо, рывком стаскивая его с трапеции. Хотя последнее было характерно для неё в силу антропометрии, когда она не хотела снизу вытаскивать вес оружия, ибо такой способ изготовки с её малой длинной рук и массой тела гораздо раньше вымотает плечи, чем если бы она снимала приклад с плеча и тут же упирала в него.       — И зачем это? — спросил Игорь, привлекая к себе внимание девушки в паузе между очередями.       Отстранив щеку от приклада, Надя зыркнула на него своими мокрыми красными глазами, после чего вернулась к цели и ритмичными одиночными нажатиями на спуск высадила весь оставшийся магазин. Парень сразу смекнул, что формальное общение военных сыграет злую шутку с таким опечаленным человеком, как она.       — Кхм… для опытного солдата с севера у вас хватает практических навыков стрельбы, — проговорил он ей в спину, пока Надя всё так же нервно запихивала патроны в магазин.       Один пустой цинк уже валялся у ножек стола, давая понять, что девушку что-то очень сильно расстроило.       — Так зачем вам это?       — Выпустить пар… — глубоко вздохнув, ответила она.       Теперь ещё более ясно то, почему она заняла место дальше ото всех — банально для того, чтобы не донимали.       — Что-то случилось? — спросил парень, пытаясь сделать это максимально невзначай.       — Ага, случилось! В тридцатом году! — шмыгнув носом, спаясничала Надя, заряжая автомат и очередью вновь его разряжая. — Тебе, собственно, чего? — пытаясь выдавить из себя всю адекватность сейчас, спросила девушка, понимая, что не стоит выёживаться перед бойцом на вид юного мальчика.       — Автомат же чистить потом… — жалобным тоном начал он, призывая пощадить оружие.       — Тебе чего? — более серьёзно повторила она.       — М-да, — склонив голову, вздохнул он, не предполагав до этого, что придётся возиться с такой своевольной девушкой. — Я тут по приказу Ивана Александровича, чтобы в срочном порядке вернуть вас на базу.       — А… понятно… — брезгливо окинув весь его вытянутый силуэт, Надя развернулась к столу, дав понять тем самым, что не особенно торопится слушаться. — И где сейчас командир?       — Он… — хотел было начать парень, замолчав при нажатии её пальца на спуск, чтобы не перекрикивать гул стрельбы. — В два часа он дал установку всем ротным на время своего отсутствия и вместе с Максимом Николаевичем уехал в сторону…       — Уже уехали… — расстроенно пробубнила себе под нос девушка.       — Угу. В этом есть что-то плохое?       — Да нет. Но ты явно не знаешь, зачем они поехали, — с ним она решилась немного разговориться, ведь он не вставал перед ней, чтобы поймать взгляд, когда она демонстративно отворачивалась, снаряжая поцарапанные временем магазины, чем не казался таким назойливым, нежели все остальные тут мужики, кто из каких-то мнимых высших побуждений пытался её утешить, что выглядело нелепо.       — Нет, — через зевок утвердил Игорь, — не интересовался…       Его сонный пофигистический тон удивительно успокаивал, что она и не заметила, как эти пассивно текущие слёзы прекратились. Однако её гневная дрожь в руках не унималась, растягивая зарядку магазинов на долгие минуты, что Игорь уже решил оставить попытки придумать повод вернуться обратно, молча встав рядом, чтобы помочь с магазинами, лишь бы боеприпасы быстрее кончились и Надя наконец успокоилась.       — Скажи… — тихо начала она, спокойно отреагировав на его приближение, когда любого другого бы сейчас прогнала, — у тебя есть кто-то из родных?       — М-м-м… — штробасом протянул он, слегка затупив на месте от неожиданности вопроса, — старшая сестра.       — У меня тоже только брат и остался.       — Ну, если уж на то пошло, — вздохнул Игорь, так как злополучный цинк не стремился пустеть, — то что случилось? — спросил он, дёрнув носом на её красные глаза.       — А… да просто человек… который мне, так скажем, симпатизирует…       — Любимый, — за неё сказал парень это более смелое слово, набирая в руку новую горсть патронов.       — Ну да, — колыхнув свисающую к рукам прядь, Надя смущённо дёрнула головой и улыбнулась. — Он не внемлет моим переживаниям за него. Постоянно подвергает себя риску… — с каждым новым предложением она старалась подбирать всё более неестественные для себя слова, пытаясь в речи выйти на уровень парня, сначала разговора находя его интеллектуальным собеседником.       — Мама говорила: «Хорошие люди уходят всегда раньше».       — Да, но суть проблемы в том, что он из раза в раз идёт в одиночку, отсылая к чёрту любые жесты помощи. И когда в лоб кричишь ему об этом, он не понимает. Это… довольно сильный для нынешнего времени человек. Серьёзная боевая единица.       — Тогда чего переживать? — безразлично спросил Игорь.       — Глупый ты, как раз такие герои и погибают первыми. И при всём его опыте просто в голове не укладывается, что он не понимает этой простейшей истины, что одному выжить труднее. Ты вот зачем пошёл на службу? Явно же без боевого опыта ещё, — примкнув полный магазин к автомату, она до упора отвела затвор, после отпустив его в крайнее положение.       — К чему вопрос?       — Просто пытаюсь понять, чем такой… — Надя замолкла, лишь для себя отметив его довольно юную внешность, где только рост и венозные кисти придают ему плюс года два-три от предположительных двадцати, — боец мотивирован… чем в принципе вы все мотивированы.       — Обычно я говорю, что… просто стало интересно. Эти бытовые рутинные дни под землёй угнетали, а друзья потянулись следом, что разбавляет всю тяжесть подготовки.       Если немного ранее девушка совершала выстрел из-за своей обиженной демонстративности, тем самым перебивая парня, то сейчас нажимала на спуск только в паузах его речи, увлечённая рассказом и питаемая надеждой понять что-то о Максе, хотя всё это казалось слишком абстрактным.       — Да и, судя по всему, комбат возлагает большие надежды. Ну пускай. Пара лет туда-сюда и сам поеду на север.       — Зачем? — хотевшая уже нажать на спуск девушка замерла.       — Если никто не пойдёт, то что будет? Да и потому что эта «мотивация», — Игорь скривил лицо, пальцами изобразив кавычки, — исходит не от мнимого интереса или желания оправдать чьи-то надежды или просьбы… только месть…       — Месть? — спросила Надя, когда поражённая мишень будто сама дзинькнула этим словом.       — За отца.       — Но убив убийц, порочный круг не разорвёшь…       — Именно поэтому у нас стоит целый батальон опытнейших солдат в шестистах километрах от сюда? — насмешливо спросил он, нагло выдернув автомат из её рук.       Надя встала в ступоре, смотрев, как парень, как ей казалось, принялся вымещать какой-то потаённый в нём гнев тем, что на вскидку с первого раза попал в несчастный кусок металла в пятидесяти метрах от него, для разнообразия резко перевёл прицел на соседнюю мишень, уложив всё без промаха, после чего так же быстро вернулся к первой цели и дожал остаток магазина.       — Подобная философия меня не интересует, — вернув автомат, проговорил он.       — И помимо мести у тебя совершенно нет интересов? Девушки там… — впечатлённая его навыками спросила она.       — Нет. Да и со смерти отца я долго вынашивал мысль о том, чтобы пойти к военным. Я осознаю риск, и вот однажды я подумал, что пусть будет как можно меньше людей страдать из-за моей смерти, ведь понимаю, каково это.       — Так ты уж очень похож на них… — тихим тоном заметила девушка, печальным взглядом не одобряя его стремление податься в пекло.       — Похож на кого?       — Ну… — Надя дёрнула плечами, не ожидав, что он услышит, — на командира своего.       — Звучит как подводка к тому, чтобы начать меня в чём-то переубеждать, — заметив её необычный взгляд, быстро проговорил он. — Я чётко решил: будет восемнадцать — еду. Так что не смотрите так.       — То есть тебе сейчас… шестнадцать? — подняв брови, удивлённо спросила девушка.       — Так точно.       — Не, не. Я всё… — выставив свободную руку вперёд, ошалела Надя. — Я просто всё. Всё. Вообще всё, — заговариваясь, она отстегнула магазин, после взяв в руку другой. — Где вы такие берётесь вообще? — недоумевая его зрелости, говорила девушка, вспоминая свою беззаботность в его возрасте. — Ты очень взрослый для своих лет.       — Да не, — устало отмахнулся Игорь. — Я тот ещё ребёнок, просто пытаюсь казаться взрослее. Наверное, действительно повзрослев, пойму, что хотелось бы всё-таки больше детства.       — Куда рота твоя денется-то без тебя? — так и не перезарядив автомат, спросила Надя.       — Посмотрим. Но всё моё желание заключается в том, чтобы они не шли за мной. Я бы предпочёл работу в малых группах, в идеале один. А если вспомнить, как командир рассказывал, что если многих бойцов и не разносило ракетой, а насмерть заваливало деревьями, то лучше действительно работать одному. Моя месть — моя война.       — М, — соглашаясь с чем-то, задумалась она, пристегнув магазин.       Под случай Макса это, как ни странно, подходило идеальнее всего, теперь заставляя чётко понимать его мотивы, ведь он такой же, мать его, мститель, живший среди тех людей, что, вероятно, убили его родных. Очень странное чувство, но изречения парнишки внезапно заставили её всё осознать и принять. И как ни старайся, уйти в мир иной без сожалений других в этой фракции просто невозможно. Наверное, поэтому Ваня всё же открылся чувствам… потому что просто принял этот факт.       — Командир приказал проследить за вашим возвращением на север, — проговорил парень, чувствуя, что ему удалось чуть-чуть расположить девушку к себе.       — Можно и на «ты»… — всё ещё витая в мыслях, рефлекторно ответила Надя.       — Надя, вы…       — Надя. На. «Ты», — одним долгим морганием вернувшись в сознание, она улыбнулась и посмотрела прямо в его глаза.       — В общем, для таких гостей, как ты, гостиницу фракция не отстроила, — ответной улыбкой проговорил Игорь. — И остановиться тебе по факту негде, а в ночь я не повезу, так как замотался.       — Вот как… — желая ещё немного подумать в одиночестве, она опустила взгляд на автомат.       — Могу попросить сестру или на крайний случай пустить к себе.       — Не нужно, — даже немного тронутая такой заботой отмахнулась она.       — Эх, о-кей, — прикрыв рот рукой, прозевал он, после безразлично развернувшись, так как потратил на эти поиски много сил и решил больше не заниматься фигнёй. — Дважды просить не буду. Удачи, — пожелал он, устало уходя.       — Эти воплощения богов войны, блин… — проговорила девушка себе под нос, в его спине и походке всё больше находя схожесть с Максом или Ваней. — Блин… — с сомнением потянув затвор, Надя только сейчас осознала, что действительно не представляет, где сможет переночевать. — Блин, блять! — уже почти в голос сказав, она кинула всё, как есть, и в быстром темпе зашагала следом. — Слушай, а ты…

***

      Глубокая ночь угнетала мраком, в пути с которым не справился бы ни один дальний свет. От самой дальней восточной точки близлежащие трассы еще немного расчищены, но на остальном маршруте, останавливаясь и сверяясь с ржавыми знаками, по еле тающим дорогам ребята продвигались чертовски медленно и нудно на насквозь пропахшей бензином «Субару». Столь дальняя поездка требует побольше канистр с собой, а в случае Макса — сигарет, чтобы только успокоиться и не трясти ногой.       — Блин, от твоего нервяка мне уже не по себе. Дай… — проговорил рулящий Ваня, внешней стороной ладони прихлопнув Макса по плечу, который вновь полез в карман за пачкой.       Сейчас же брюнету стало чуть легче, будто он смог разделить часть стресса с другом, разделив сигареты.       — Красные готовы отдать моих? — сразу спросил Макс, выдохнув дымом эти слова и затянувшись вновь.       — Смотря как попросим, — ответил Ваня, томным вздохом дав понять, что сам ни в чём не уверен. — Я всё для этого делал. Ресурсы, что им нужны, отдавал практически даром. Я думаю, что они не такие, что зимой снега не допросишься. Мы у них на хорошем счету, так что всё возможно.       — То есть про моих ты не спрашивал? — с некоторым осуждением спросил брюнет, косо зыркая в сторону друга.       — Ну ты же сам понимаешь, что так в лоб нельзя. Им труднее будет отказать, если мы уже за тысячу километров к ним припёрлись, — назидательно говорил Ваня.       — Да, понимаю… Но… но, блять… — сдался Макс, всё-таки смекнув, что, донимая и так всеми силами помогающего друга, лучше не сделает.       — Всё нормально, — успокоил он. — Нас ждут — мы едем. Но… я, конечно, и сам не хочу в это верить… — сделав паузу, Ваня затянулся, — но, учитывая то, сколько людей умерло от голода… что, если никого…       — Не знаю, — опередил парень.       — Конечно, звучит это глупо, но…       — Не… зна… ю… — снова перебив, повторил Макс, еще ниже склонив голову. — Не в обиду тебе, но на родителей ты забил, а остальных родных потерял ещё давным-давно. Ты вряд ли понимаешь. Что ни говори — на мне отразится любая несчастная хрень, что произошла с моими. И если мыслить рационально: хотя бы кто-то останется жив — я просто счастлив.       — Может, и не понимаю, — спокойно сказал Ваня, когда и бровью не повёл на то, что Макс поставил свою печаль поважнее. — Только сейчас ты не знаешь, один ли ты остался. Я же уверен в этом, хотя и согласился уйти с севера, потому что думал, что рано или поздно у чёрных кончатся люди и я встречусь с Ирой, где мы были бы по разные стороны. Я бы не выбрал убить её или обратным пожертвовать людьми, что запали мне в душу… потому что как идиот все ещё любил. Тут я более несчастный человек… дай ещё одну, — усмехнулся он, потянув ладонь к другу.       — Зато теперь как всё сложилось-то, — вручив сигарету Ване, сказал Макс, после чего чиркнул зажигалкой, закуривая новую и сам. — Теперь у тебя девушка, за которой в принципе наблюдается эмоциональная отдача.       — Да и с ней не всё так просто в начале было, — улыбнувшись проговорил Ваня.       — А когда просто-то было? — наконец усмехнулся брюнет первый раз за поездку.       — У тебя с этим что? В Карелии ты прям горел желанием. «Девушку хочу» говорил. Было?       — Та… — улыбчиво отмахнулся Макс, стряхнув пепел в окно, — мои заёбы пока что поважнее будут.       — Ну а если их отодвинуть?       — Ну реально. На фронте только Надя.       — Ну и что с ней? — затянувшись Ваня уселся удобнее.       — Да ты её больше моего знаешь. Надоедливая такая. Конечно, бывало моментами, что прям милашка и за душу берёт, сильно характерная, но в ней нет этой… женской слабости, что ли, а в остальном она какая-то… избалованная.       — Ну это у неё с детства, как Ярик говорил. Но тебе не кажется, что ты как-то сильно загнул критерии?       — Не, я же не говорю, что она прям не по мне. Да и мы тогда… кхм… Патроны не в цинке были — мы их рассыпали, а там и по второму кругу, — до ушей заулыбавшись, быстро говорил он от некого смущения.       — Понял тебя, — посмеялся Ваня, удивляясь, как на друге так часто сменяются эмоции. — Ну ладно. Если с ней непонятки, то как тебе Юля?       — Это, кстати, интересно, — Макс сильно затянулся.       — М?       — Летом… — брюнет выдохнул дым, жестикулируя рукой с тлеющей сигаретой в ней, — когда пьянствовали… ты когда к себе Настю унёс, мы что-то спьяну разговорились немного. Ну как мы… Юля.       — И что, она про себя все рассказала, что теперь тебе не интересно?       — Да нет… про меня.       — Эм-м… — непонятливо протянул Ваня. — You look lonely… i can fix that?       — Ты чё, дебил? — в шутку спросил Макс, синхронно рассмеявшись с другом перед очередной затяжкой. — В общем, она сказала, что понимает эту тему, когда с войны возвращаешься и не вдупляешь ничего, ибо батя у неё воевал. И я даже сам не думал, почему в располаге мне хочется чем-то заняться, но всё тошно, а когда у меня в прицеле движение, то я собран и с холодной головой. И если ему важно, то такого парня она готова была бы ждать… это я цитирую, если что.       — Я понял, — кивнул заслушавшийся Ваня.       — В общем, она понимающая, не лезет в душу, когда не хочешь этого… потому что просто видит насквозь. Она тогда сразу сказала, что если мне где-то и не особо были рады, то тут более или менее дружественная атмосфера… хотя я, сука, даже не упоминал, что я из чёрных или «по легенде» безвылазно находился на севере, воюя за белых, — брюнет помотал головой, удивлённо вспоминающий те длинные пьяные монологи. — И вот когда она меня стригла, казалось, что смотрит ещё глубже в душу. И мне кажется, что ты всё это давно знаешь через Настю свою, поэтому потащил меня причесон делать.       — Это просто совпадение. Я про твою беседу с Юлей только сейчас узнал, — улыбнулся Ваня.       — Как скажешь, — недоверчиво проговорил Макс, закатив глаза и отвернув голову к окну, где сразу зацепился взглядом за пучок мелькающего через деревья белого света. — Походу…       — Да, — перебил Ваня, тоже заметив это мерцание. — Внешний пост…       Парни обязаны были подъехать и доложить о своём прибытии, иначе, пробираясь дальше по территории красной фракции без их ведома, они были бы уничтожены без предупреждения. С самого начала Ваня и держал путь к этому месту, по договорённости почти месячной давности с наместниками самых близко расположенных к ним укрепточек, где между ними и точками белых были добрые километров девятьсот.       Остановившись возле ожидавшего их у ворот отряда, ребята вышли из машины, по просьбе вышедшего вперёд человека заглушив двигатель.       — Здоров, мужики. Я Сёма, — с ходу коротко представился мужчина, протянув правую руку вперёд. — Дорохов с вами плешь проел, но мы тут на особом положении, так что рассусоливать не буду: досмотрим тачку, и если всё нормально, то спокойно поедете, — говорил он, пожимая руки по очереди.       Парни одобрительно кивнули, после чего двое позади Семёна двинулись к машине, с фонариками принявшись переворачивать салон, досконально высматривая всё внутри и под самим транспортом.       — Ну и со штабом свяжусь. Обязательная вещь, сами понимаете, — плечами пожал мужчина, собираясь через рацию обратиться к связному на укрепточке.       Парни стояли в абсолютном спокойствии удава, ведь не брали с собой оружия.       — Первый, я Пятый. Докладываю: у въезда зелёная «Субару Аутбэк», прибыло двое из белых…       — Имена? — механизированным голосом слышно раздалось из рации, что висела у плеча на лямке бронежилета       — Калашников Иван Саныч, — по памяти ответил Семён, забегав глазами между парнями, — и…       — Драгунов Максим Николаевич, — шёпотом подсказал Макс.       — Драгунов… Максим Николаич… — усмехнулся мужчина в рацию.       — Чего, блять? — таким же смешком послышалось в ответ, что стоящие рядом парни сами немного угарнули.       — Кхм… путь открываем? — быстро успокоившись, спросил Семён, став рассматривать свои ботинки в ожидании, пока Первый получит ответ от штаба.       — Зелёный свет, — вскоре раздалось из устройства связи, на что уже нетерпеливый Макс облегчённо выдохнул.       — Вас понял, конец связи…       — С досмотром закончено. Всё чисто, — отчитались вернувшиеся бойцы, встав рядом.       — Ну, вы сами всё слышали, — мужчина развёл руками. — Дорога открыта. До самой Самары встречные караулы можете смело проезжать. Желаю удачи.       — Всего доброго, — счастливый от того, что всё продвигается гладко, Макс первый пожал руку и ушёл к машине.       — И вам удачи, мужики, — так же пожав с Семёном руки, такой же довольный Ваня двинулся следом за другом.       Оставшаяся дорога укладывалась в три-четыре часа времени, где уже постигающий некий позитив Макс докуривал пачку вместе с Ваней.       — А чё за Дорохов?       — Хороший мужик, — с улыбкой выдохнув сизый дым, проговорил Ваня, хотя улыбнулся с того, что вспомнил, как дурачился и целовался с Настей, когда относительно того дня только стал с ней знаком. — Не будь его, мы бы сейчас и с красными могли воевать. Помню даже, что после его визита у нас пропал один лысый гандон…       — Пф-ф, — усмехнулся Макс.       — Ладно, — Ваня помотал головой, не став думать о нечисти, что при виде опасности исчезла сама. — Ты так и не сказал, что про Юлю думаешь.       — Заебёшь ты… — устало выдохнул брюнет.       — Ну а что? Она тебе вон какой hair запилила, — рукой указал друг, снова затягиваясь дымом. — Тебя вообще ничего не тронуло?       — Да тронуло, — тихим тоном признал он. — Интеллект меня привлекает, а она явно умная девушка, раз у неё полки стола все в книгах. Но, боюсь, я для неё сложный чел, а самому постоянно жить под фонк «крошка моя, я по тебе скучаю» в голове — такой детоксицирующий варик, когда я в задачах забываюсь. Может, если и найду своих, то моё отношение и к ней, и к Наде изменится… — парень сильно затянулся, слабо веря в то, что сможет выбрать кого-то. — Пока не могу сказать.       — Ясно, — выдохнул Ваня. — Ясно…       — Ты сам-то по-настоящему счастлив?       — М?       — Называй своё отношение к Ире как хочешь, но мне кажется, что к ней ты был тупо привязан. Раз у тебя никого не было, то ты просто сделал из неё того, без кого жить не можешь…       — Ага, — недолго подумав, Ваня чуть завёлся, что выдал в нём слегка повышенный тон. — Ну, — стал объяснять он, — хватило бы мне духу — давно бы вскрылся. Но я же как-то решился уехать и без неё.       — Просто съебал от херовой жизни. Понял. А теперь что? — с живым интересом стал спрашивать Макс, чуть повернувшись к другу. — Кто для тебя Настя?       — Вопрос, конечно, пиздец неоднозначный.       — Ну да, да, изподвыподверта. Но всё же, — продолжал брюнет, пытаясь в ответе найти и понять что-то для себя.       — Я бы сказал, что… всё.       — Она для тебя — всё? — уточнил Макс, получая в ответ медленный и уверенный кивок.       — Бывает… — Ваня затянулся, шумно выдохнув в сторону, чтобы дымом не усугублять и без того плохую видимость трассы, — накатывает грусть минувших дней. Вот было, что лежу, перед глазами часто мелькают воспоминания, когда на адреналине бегали в окопах и зачищали блиндажи. Я, пускай, и не сомневался, когда стрелял, но по натуре всегда был миролюбив, ты знаешь. Пытаюсь хоть немного расслабиться, отвлечься… не думать об этом, но… нихера не выходит.       — Так, — кивнул внимательно слушающий друг, еле слышно выдыхая в сторону.       — Она же лежит рядом и будто чувствует это. Я вот вообще не шевелюсь, но она просыпается, начинает спрашивать, ну я, ясное дело, отнекиваюсь… Но она прекрасно понимает, что вот, блять, меня что-то беспокоит, — он нервно стряхнул пепел в узкую щель в окне. — Хотя на лицо я совершенно спокоен.       — И что она? — спросил Макс, поднеся сигарету к губам и так с ней ненадолго замерев.       — Она медленно перекидывает ногу через меня и… просто садится и ждёт, пока я что-то расскажу. И так пристально смотрит… трёт сонные глаза и дальше смотрит, — с сигаретой у губ, улыбнулся Ваня. — А картинки, знаешь… просто развеялись по сторонам, — раскрытой ладонью он разрезал и смахнул облако серого дыма перед лобовым стеклом. — И всё…       — М-м, — с интересом промычал брюнет, наконец затянувшись.       — И уже на вопрос «ну ты чего» я говорю: «Ничего», — будто сам этого не понимая, парень помотал головой, вместе с этим пожав плечами. — И ведь реально ничего. Я уже не думаю о плохом, просто смотрю на неё и думаю только… «Богиня моих снов». Так выпрямившись во весь рост, она сидит сверху и одним лишь сонным прищуром будто с корнем выдирает всю херню из моей башки.       — Даже так, — удивлённый монотонно проговорил Макс. Очевидно, что над этим Ваня думал долго, заставляя друга задуматься, почему вопрос «кто для тебя Настя» показался неоднозначным.       — И потом, — вспомнив умилился Ваня, — она ложится сверху, трётся носом о мою шею и так слегка обиженно шепчет: «Ну и спи тогда».       — Одобряем, — улыбнулся брюнет, медленно усевшись прямо.       — Ещё бы! — усмехнулся друг. — Это тебе не дружеское «жить будешь» или «от головы на девяносто девять процентов лечит только топор, а в остальном — ты сам», — между слов прямой ладонью показав рубящий взмах, договорил он.       Остаток дороги парни коротали в несмолкаемой беседе обо всём самом позитивном, докуривая последнюю сигарету на двоих; и остановившись возле очередного поста, в уже заполонившимся сигаретным дымом салоне решили заночевать, так как наведываться в четыре утра было бы довольно неприятной отсылкой, пускай намерения у них исключительно мирные.

***

      Ещё совсем недавно еле слышные шаги расходящихся по утренним делам людей стихли, когда одна лишь Настя никуда не торопилась. Для уставшей с очередной вчерашней тренировки она проснулась относительно легко, хотя её тревожное коматозное состояние в течении всей ночи едва можно назвать сном. Пускай Ваня и выразился, что метнётся туда-обратно за пару дней, ну, может, неделю, но какое-то безмолвное послание между этих слов не покидало её мысли, не давая разуму стихнуть и расслабиться для того, чтобы девушка наконец закрыла глаза не собственным усилием. А может, ей просто не хватает самого его, тепла его тела, чтобы спокойно грезить в царстве Морфея такой мерзлячке, как она. Хотя сейчас она может сидеть в Ваниной просторной и удобной для неё футболке, который раз не выслушивая просьбы оставить его одежду в покое; однако было бы куда лучше, если бы, очередной раз услышав возмущённое «нет», он сам снял её, равно как и ту, что была бы на нём…       Настя свесила ноги с их широкой кровати, где опять, поймав себя на мысли, что находится одна, загрустила.       «Чего же ему так не сидится?» — мысленно спросила себя девушка, присаживаясь за его стол, чтобы попытаться понять мир с его точки зрения.       Настя откинулась на спинку, запавшей головой осмотрев потолок и стены палатки, и вообще всё, что Ваня сам так пристально разглядывал, поздними вечерами устало точно так же заваливаясь на стуле в перерывах от писанины различных планов.       — Хм… — будто усмехнувшись, выдохнула девушка, подняв голову прямо.       Краем глаза она зацепилась за полки старого, с обтёсанными краями, стола, только сейчас взяв во внимание то, что самую нижнюю из них парень, на её глазах, вообще не трогал, когда в поисках чистого листа до дна шмонал все остальные, до верху заполненные бумагой. Настя никогда не позволяла себе копаться в его вещах, ведь для неё среди исписанных отчётов и личных дел нет ничего интересного, однако эта полка совершенно легко поддалась движению руки. Внутри по инерции покатились несколько забытых карандашей, упавших ко дну с пары пыльных стопок листов на скрепках, возле которых лежал потрёпанный, облезлый кожаный блокнот и жетоны: один армейский, с надписью «ВС РОССИИ» и номером под ней, а на другом был выбит череп.       — Интересно… — проговорила она, доставая всё содержимое полки и выкладывая на стол.       Среди листов обнаружив старые фотки, она поняла, что всё это — его прошлое, сосредоточенное в материальных вещах. На местами надорванных снимках среди многих парней она узнавала ещё более молодого его и Макса, где оба так неискренне улыбались. В А4-листах же были записаны события и операции, где вместе с некоторыми ничего не говорящими ей фамилиями упоминалось его лицо, как и даты, места стычек, детали, количество павших, уничтоженных и тому подобное, что невольно приводило в ужас, когда фантазия сама вырисовывала сюжеты битв. Наверное, он зачем-то спёр это из архива чёрных, когда убегал. А на пожелтевших страницах блокнота уже его собственным немного корявым почерком были записаны фамилии очевидно его отделений, уже красиво и старательно нарисованные карточки огня, какие-то заметки с датой и временем, где некоторые страницы украшали кровавые отпечатки пальцев и размазанные или целые багровые капли, впитавшиеся и склеившие собой несколько листов. Девушка надолго зависла, перелистав вообще всё, где встречается фамилия Калашников. Возможно, чёрные фиксировали это для написания дальнейшей мировой истории в учебниках по ней, но зачем самому парню иметь при себе своё прошлое, которое мешает просто быть?       Ещё раз глянув на фотки с любимым лицом, она стянула жетоны со стола и, встав перед прикрученным на внутренней стороне дверцы шкафа зеркалом, решила примерить, медленно просовывая голову в металлическую цепочку.       — Тебе делать нечего? — слегка недружелюбным тоном проговорила Надя, стоя в проходе.       — Ты что тут делаешь? — дёрнулась Настя, удивляясь тому, насколько была увлечена, что даже не услышала шагов.       — Нормальное гнёздышко, — нагло входя без разрешения, проговорила блондинка, взглядом окинувшая помещение и совершенно не обратившая внимание на возмущение Насти. — В его вещах роешься? — недолго глядя на стол, спросила она.       — Ничего я не роюсь, — немного пристыжённая девушка зажалась в голосе.       — Хм, — улыбнулась Надя, глазами заострившись на металлических плашках, висящих у Настиной груди. Чуть лучше рассмотрев эти жетоны, не удержавшись при этом погладить их пальцами, она вспомнила, что видела у Макса точно такие же, когда во время секса, обвивая его шею руками, цеплялась за цепочку. — Спрячь лучше.       — Ты как на станцию зашла вообще? — опомнилась Настя, рукой накрыв жетоны, будто собственную вещь.       — Пф-ф, — усмешкой выдохнула девушка, широкими шагами измеряя просторы интерьера. — Я просто назвала фамилию.       — Но тебе же там обратно нужно… Нет? Почему не уехала?       — Что-то ты не очень гостеприимная. Тебе самой бы делами заняться.       — Храню очаг, — спаясничала Настя. — И у меня заслуженный отгул.       — Ну, а у меня — положенный отпуск, — пожав плечами, выдумала Надя.       — И что, ты просто слоняешься по городу?       — Вообще, я тут жду Макса. А так если, то слоняюсь и… впечатляюсь.       Надя плюхнулась в кровать, непроизвольно обмякнув всем телом; фронтовые раскладушки не идут ни в какое сравнение с этой мягкостью. Настя никак не отреагировала на это, спокойно продолжая разглядывать себя, с жетонами, в зеркале, когда в отражении зыркала на Надю; ей казалось, что пришедшая сюда девушка хочет просто с кем-то поговорить. Оно и понятно, ведь день назад, после несколько громкой беседы с брюнетом, сбежала, явно чтобы что-то хорошенько обдумать.       — Впечатляешься? С чего?       — С молодого поколения. Даже смешно становится, — усмехнулась блондинка. — Ловлю себя на мысли, что воспитанные тяжёлым временем люди сами воспитали пропавшее поколение… ну то есть нас и остальных старше. И сейчас же все подростки сразу получаются какими-то правильными.       — Говори за себя.       — Ну да, по первой встрече я сразу поняла, что ты — девочка воспитанная, — посмеялась Надя.       — Извини за то… — виновато начала Настя, присев рядом.       — И ещё! — пригрозив пальцем, немного громко сказала девушка. — Сейчас, когда ты сама катаешься до точки, чтобы закрыть необходимость в парамедике, понимаешь эту вещь: все мужчины-военные уважают желание девушек воевать рядом и не лезут со всякой хуйнёй. Поэтому не надо думать, что я шлюха какая-то. У тебя, когда ты только в располагу зашла, всё на лице написано было, так что учти: я там ни с кем не спала до Макса, — напоследок усмехнулась она.       — И за это извини…       — Да ладно, я не за извинениями пришла. Да и у тебя явно что-то могло случиться, так что проехали.       — Тогда зачем ты пришла?       — Пытаюсь понять… — протяжно выдохнула Надя, — чего я хочу. До появления Макса для меня только Ваня и был эталоном. Но, видимо, я ему не ровня, так хоть пойму его быт. Эти двое — как две капли, знаешь. Только всё что есть у Макса — это винтовка… Тут всегда было так комфортно?       — Нет, — Настя самодовольно улыбнулась одними уголками губ. — Кровать, стол, стул — всё, что Ване было нужно.       — Понятно, — Надя поднялась, как к её взору сразу упали снимки, так и просящие рассмотреть их пристальнее. — Тридцать третий год… Как же давно это было, — почти шептала она, переворачивая фотки, где синими выцветшими чернилами написана дата и место. — Архангельск…       — Говоришь так, будто была там.       — Да не, только слушала, что Ваня рассказывал. М-м… может… расскажешь… про него?       — На драку нарываешься? — не поняв вопроса, Настя выгнула бровь.       — Что? — рассмеялась Надя. — Да я серьёзно! Пускай я и знаю его дольше, но это только как солдата. А как парень он мне вообще не открывался. Дай хоть за тебя порадоваться.       Надя развернула стул и, присев напротив Насти, стала требовательно смотреть в её глаза.       — Ну, — вздохнула она, думая, с чего бы начать, — из возможно неочевидных вещей… он заботливый, одним взглядом внушает спокойствие, хотя явно сам переживает обо всём на свете. И при своём внушительном виде, он нежный, как… — она замолкла, подбирая подходящие слова, — как большой плюшевый мишка.       — Милота прям зашкаливает, — подперев улыбающееся лицо ладонями, проговорила Надя.       Пускай она и вздохнула с сожалением о том, что сама не обладает подобным счастьем, но искренне порадовалась за девушку напротив, как и вновь удивилась тому, что жизнь в войне не искоренила в ней самой способность быть в эйфории от розовых нежностей, как это было с ней ещё недавно на севере.       — А то! Да и он в целом такой милый и чувственный.       Надя усмехнулась, сейчас разглядев в Насте то, как она подражает своему парню: говорит теми же словами и подобным ему образом жестикулирует руками. Тихий тон и широкие жесты Ваня использовал всегда, когда неформально с кем-то общался.       — Только все его плюсы перечёркивает один большой минус.       — Какой? — Надя тут же чуть прищурилась.       — Его просто мало! — Настя судорожно потрясла руками перед лицом. — Он вечно пропадает! — говорила она на повышенных тонах, будто кто-то с этим мог что-то сделать.       — Всё-таки на благо фракции старается.       — Да нафиг она нужна. Достаточно было бы и того, чтобы он просто под вечер возвращался. А то на любой из точек чуть шорох какой — его первого дёргают, а он и не возникает, сразу едет.       — Знаешь, я на севере изначально. И когда он появился, его сразу невзлюбили. Прям моментально, — Наде удалось её заинтересовать. — Это понятно. Всё-таки он для них — вчерашний враг. Может, и убил чьих-то друзей, братьев, а может, и сыновей. Я-то понимаю, что было с ним там, что он — человек с переломанной психикой, оказавшийся далеко от дома и не знающий, что теперь делать. Но он прямо из кожи вон лез, чтобы в глазах всех выглядеть тем, кто понимает, что натворил, и пытается загладить вину. За его заслуги все довольно быстро свой негатив поубавили, просили поберечь себя, а он никак не успокаивался. Ярик про него сказал как-то, меня аж тронуло: «Он всё время пытается доказать, что не такой уж плохой, что не замечает, как давно стал лучшим из нас.» Поэтому не стоит загоняться, что его долго нет. К тому же… — задумалась блондинка, — когда возвращается, вы, наверняка, трахаетесь о-о-очень жёстко.       — Не без этого, — даже не смутившись, улыбнулась Настя, медленным движением бровей дав понять, что это замечание было прямо в точку.       — Поэтому не думай, что ему какие-то дела интереснее тебя. Не существовал бы он, я бы сама тебя оттрахала.       Девушки одновременно посмеялись, когда Настя думала о том, что хотела бы иметь такой же навык заводить друзей, как у Нади, ведь вторая довольно легко располагала к себе в здравой беседе.       — Если уж в своей занятости Ваня находит время, чтобы ты выглядела в тысячу раз счастливей, чем когда летом приезжала, то тебе, я считаю, повезло. Хотя на то он и Талисман, — улыбаясь проговорила девушка       — А всем на севере, кто позывные выдумывает, присущ подобный символизм? Меня просто ребята на западе называют Хельгой, хотя я, блин, Настя, которая не любит холод.       — А когда тебе позывной дали? — с интересом спросила Надя, сев чуть удобнее.       — Пару месяцев назад, — моментально ответила Настя. — Тогда мимо нас какие-то мародёры пытались проехать, скорее всего, даже не русскоязычные. Я у ворот тогда стояла, парни на вышках сразу огонь открывают, я вместе с ними. А там темень — вообще ничего не видно. Мне с вышек трассерами показывают, куда стрелять. Ну стёкла в их тачках я повыбивала! Все наши только подбегают, а уже всё стихло — те уехали. Короче, я, походу, так и не попала, никого не ранила, поэтому типа «святая». Отсюда и «Хельга».       — Ну, мой позывной — Мёрси, — стала рассказывать блондинка, — хотя иногда называют «Мерса», — с непонятливой ухмылкой добавила девушка, не догоняя этой двоякости. — Это закрепилось за мной ещё с три-и-идцать второго вроде, — вспоминая протянула она, — когда нас только обучали тактической медицине. По словам инструкторов, я была лучшей. А ещё, как ты могла заметить, у меня светлые волосы, из-за чего меня так и назвали. Хотя я не знаю, при чём здесь волосы, вообще.       — Как же у Вани с этим всё просто. Клевер у сердца — вот и позывной, — усмехнулась Настя.       — Да. Стоп… какой клевер? — опомнилась Надя.       — Четырёхлистный… ну… татуировка… — хлопая веками, пояснила девушка.       — У него есть татуировка?! — удивлённым тоном спросила блондинка, подняв брови.       — А ты не знала?! — ещё выше задрав брови, спросила Настя.       — Вау, нет! И ему позывной дали не из-за этого! — всё ещё удивлённая девушка улыбаясь мотала головой.       Сейчас Настя чувствовала себя счастливей некуда, обладая неким его маленьким секретом, если уж до этого сам он никому не говорил про рисунок на коже, что не является вещью, которую во что бы то ни стало нужно скрыть.