Мелькало много раз

      — Я умею с ним управляться, нахуй! — в шутку передразнивал Ваня. — Кто же, блять, в открытую магаз скидывает?       Уже будучи в Самаре, ребята шли за Фёдором Андреевичем через город, так и оставаясь со всем надетым снаряжением, ведь, вернувшись под утро, от усталости свалились отсыпаться прямо так. Вся сложность травмы глаз Вани исправилась простой водой, бутылку с которой он попросил первым же делом, как их вышедших из леса подняли в кузов ЗИЛа.       — Да я думал, что ты за угол ещё не забежал! — пытался защититься Макс, шагая рядом с другом.       — Думал он, блять, — отругал он. — Надо же слушать вокруг, а не упарываться в прицел, ну! А ещё провод. Ой, блять! — посмеялся Ваня. — Я думал, что руку сломал.       — Да он гладкий был, говорю же! Хуй его такой толстенный завяжешь нормально. Сам бы этим занялся, хотя… очки же ты не носишь, — сказал брюнет, презренно глянув на друга.       — Я б носил, если бы не они не запотевали, — уже в свою защиту выступил он.       Дорохов привёл их на станцию, где из наполнения были только знакомые деревянные ящики, бочки с топливом, пару укладок ракет различных типов, половину которых солдаты спешно выносили отсюда во время подготовки к штурму.       — Ребят, — заговорил мужчина.       Как и многие офицеры, с которыми бесчисленно долго разговаривали парни по прибытии в город, он был не весел, хотя и не находил повода прямо убиваться от горя.       — Я… — вздохнул он. — В общем, Кузьмич вам только руки пожал, но слова оставил при себе. Короче, слушайте. Раненных у нас много, потери есть… — трагично обозначил Фёдор. — Но если бы не вы, то никто вообще бы не вышел. Что уж говорить о взятии точки? Вы со своими позывными точно попадёте в наши учебники истории, ведь сделали что-то невероятное: без единого выстрела отрубили связь, выкосили сотню вражин. Вы могли умереть буквально от чего-угодно там. И ведь знали это, но все равно пошли. Моё вам человеческое спасибо.       Парни были готовы к крепкому рукопожатию, вытягивая руки и показывая этим, что подобные слова сочли за честь, ведь так отчасти и было, пускай ринулись они в бой по своим мотивам.       — Вот смотрю на вас… — недолго помолчав и чуть улыбнувшись, мужчина продолжил: — и чётко понимаю, кто такой «солдат», а кто — «воин». Да, всем своим опытом и навыками вы те же солдаты. Сильные бойцы. Даже очень, учитывая то, что вернуть тебя в строй можно одним пастырем, — указав на щеку Вани, усмехнулся Фёдор. — Но души у вас, как бы не перехвалить, действительно воинственные. Сейчас прозвучит очевидная вещь, но… эх… фракция чёрных — воплощение зла. Сколько не брали в плен их бойцов, но действительно последователей такой идеологии там куда больше, чем тех, кого запугали и заставили воевать. И пускай убивая, но вы делаете добрые вещи, очищая мир от этой нечисти.       Ваня невольно сглотнул приступившую к горлу горечь, отвернув голову в сторону. До глубины души его тронуло высказывание про добрые вещи, пускай эти эмоции показаны не вовсю текущими слезами, а едва заметным намоканием глаз. Сам исходя из чёрной фракции он всё время только и слышал «иди туда, делай то». Лишённая дома после апокалипсиса его потерявшаяся побитая душа была заточена там в буквально эмоциональном рабстве, когда сейчас в попытках вернуть себе доброе имя простого человека он понял, что это вышло.       — А чего глаза красные, а? — ловя отведённый взгляд друга, улыбаясь спросил Макс.       — Пыль, брат… — со всей воображаемой важностью подняв брови, ответил он.       — О, ребят! — вновь заговорил Фёдор Андреевич. — Может, триста восьмые заберёте? Все. Хотя даже не так, — опомнился он, — мы их хотим отдать, потому что нам они не упали, а вы за свою работу заслужили большего.       — У вас… кхм… — стесняясь попросить, заговорил Ваня, — есть мёд? А то мы уже нигде не находим.       — Есть, — заулыбавшись ответил мужчина.       — Ты же на сладкое никогда особо не налегал, — Макс вопросительно глянул на друга.       — Ну… Настя любит, — пожал плечами он. — Чай — с мёдом, хлеб — с мёдом, творог — с мёдом, — перечислял Ваня, сам удивляясь этому. — Она его и так ложками ест.       — Походу, только в секс не добавляла, — пошутил брюнет, от чего Ваня вскинул брови, через пару секунд посмотрев в потолок и покачав головой, ибо Макс непроизвольно подкинул идею. — Боже, бля… — трагично выдохнул Макс, поняв мысли друга.       Настроение поболтать по душам было у всех, когда после напряжённой операции как-то нужно было выпарить эту дозу лучей негативного настроения, потому что, как бы хорошо дальше красным не оборонялось на вновь занятой им точке, потеря даже одного человека — провал, когда таких было не один и не десять. Но Макс просто не мог забыть то, зачем попёрся помогать.       — Кхм… так что там с моими? — аккуратно спросил он.       — А, я же не сказал, чё мы пришли сюда, — Фёдор Андреевич нисколько не напрягся, спокойно став смотреть на часы. — Мы их нашли. Вот через минуты две ребята подойдут…       Парень не успел что-либо подумать, как, завидев движение глаз Дорохова куда-то в сторону, вместе с Ваней обернулся к дальней арке пути, из темноты которой показались несколько бойцов, что забирались на перрон и подавали руку тем трём персонам, которых привели с собой.       — Или вот уже, — встав в ряд с парнями, проговорил мужчина.       Во всю ширь глаз Макс смотрел на ведомую бойцами робко шагающую девушку, что в непонятках высматривала склад, явно задаваясь вопросом, зачем её с позади идущими двумя братьями привели сюда, не давая каких-либо объяснений.       — Спасибо… — пожав руку Фёдору, прошептал он, уже протягивая руку другу. — Спа…       — Беги уже! — с улыбкой, перебил его Ваня, звонким шлепком отбив ладонь Макса, не желая задерживать его на какую-то необязательную фигню.       Улыбнувшись брюнет двинулся сразу, под жёлтым светом ламп радостными глазами рассматривая лицо сестры, которая, вообще ещё не сообразив, крутила головой во все стороны.       — Даша… — позвал он, остановившись по середине перрона.       Не останавливая свою медленную походку, она дёрнулась головой к звуку, щурясь на показавшееся знакомым лицо, которое видела не таким возмужавшим десять лет назад. Вздрогнув девушка не поверила своим глазам, от чего сначала остановилась, а затем сорвалась с места, проронив моментально выступившие слёзы.       — Макс! — на бегу всхлипнула она.       — Даша! — двинувшись навстречу и потянув кольцо быстросброса, брюнет швырнул бронежилет в сторону, сразу широко расправляя руки и ловя сестру в объятия.       — Макс… Макс! — уже во всю ревела девушка, целуя щёки, нос и лоб родного старшего брата, который от эмоций кружил её, подняв высоко-высоко.       — Сестрёнка… — дрогнувшим голосом проговорил он, поставив девушку, но сжав в объятиях ещё крепче, как и она его.       Подбородком ложась на её голову, брюнет поглаживал Дашины волосы, заплывшими от слёз глазами цепляясь за медленно подходящих Юру и Витю. Младшие братья не спешили лишать сестру возможности наплакаться в плечо Максу, пускай обнять старшего хотели не меньше.       — Эх, думаю, это стоило бессонных ночей в дороге и риска умереть, — проговорил Ваня, безумно радуясь за друга.       — Определённо стоило… — рвано продохнул стоящий рядом Фёдор, что даже при своих годах и пережитых за них событиях не чурался всплакнуть.       Макс перешёл все пределы счастья, думая о том, что больше никогда не оставит родных, ведь они есть всё что формирует у него чувство пребывания дома, в какой точке планеты бы он не находился, но главное — с ними рядом.       — А мама… батя… — спросил парень, отведя лицо сестры от себя и большими пальцами поглаживая её мокрые от слёз щёки.       Сейчас он не мог налюбоваться, ведь она выросла такой красавицей, стала в разы красивее, чем в школьном возрасте, когда он почти что палками отгонял пристающих к ней парней, ибо понимал помыслы каждого по одному лишь взгляду.       — Давно в Екатеринбурге… — Даша вновь уткнулась лицом в его грудь, дёргано всхлипывая и не имея сил сказать, как погибли родители. — Если бы не они, мы бы с Юрой и Витей…       — Я понял, — перебил Макс, заминая дрожащие губы.       — Но я заботилась… о мелких… слышишь? — чуть отпрянув головой, через всхлипы проговорила сестра.       — Умница, — дёргано выдохнув, он прижался сам, рукой приобняв голову сестры и поцеловав в макушку. — Умница…       — О, Макс! Где же ты был всё это время? — громче взревев, спросила Даша, тонкими пальцами зарываясь в ткань его куртки.       — Это уже неважно… — дрожащим шепотом ответил парень, чуть разводя руки, чтобы обнять и подошедших в слезах младших братьев.

***

      — Быстрей-быстрей, народ, загружайтесь! — подгонял Дорохов всю толпу Драгуновых, пока с Ваней укладывал в багажник коробки мёда       — Остальные «калаши» тогда как-нибудь потом, а то с прицепом по зиме неудобно, — сказал парень, окинув взглядом несколько ящиков автоматов на крыше «Субару».       — Фигня вопрос! — отмахнулся мужчина, закрыв багажник. — Фу-у-ух, ну вроде всё… Блять, господи! Я до сих пор с вас в шоке. Как вы умудрились вообще…       — Удача — важная часть навыка, — улыбаясь перебил Ваня. — А артиллеристы у вас что надо.       — Ну ладно, базарить можно долго, так что поезжайте. Ну, а мы… — Фёдор вздохнул, — дальше держаться.       — Знаешь, мой дед, ещё будучи моложе меня, прошёл Афган и Чечню. В общем, пускай в них нет сакрального смысла, но хочу передать его слова, которые он сказал мне перед тем, как уйти в третий раз: «Вернувшихся из ада почитали как святых. Поминая души павших, напивались от своей». Короче, берегите пацанов! Чтоб на тренировках прикуривали хорошенько! — улыбнувшись Ваня протянул руку.       Хорошо запоминая всё сказанное, мужчина недолго глядел на парня, после чего, широко замахнув правую руку, вложил свою ладонь в его.       — Всё, давай! Твоя сладкоежка явно ждёт! — усмехнулся Фёдор, после чего Ваня открыл дверь давно заведённой машины.       — Да прибудет с вами Кипиш! — поднимая ладонь уже из окна, улыбнулся Ваня, после чего плавно тронулся с места.       Мужчина не стал долго провожать их взглядом, ведь дела не ждут, поэтому затягивать с прощанием изначально не планировал, хотя изо всех сил боролся с желанием попросить остаться даже ради того, чтобы хотя бы отпраздновать их небольшую, но победу, ибо парни приложили к этому не мало сил. К тому же хотелось поговорить по душам более развёрнуто и в разряжённой обстановке. Но из приличия он даже не думал заикаться о том, что надеется, что это была не последняя их встреча. В непростое время для фракции красных парни сумели поднять боевой дух их бойцов своими голосами, сделали половину работы в условиях суровой зимы, так что вернуться в тёплый дом всей семьёй как можно скорее — их право.       Ваня ехал медленно, ибо полная посадка и автоматы на крыше хорошо добавляли веса. Он мог бы управиться и с прицепом, чтобы забрать сразу весь подгон от Дорохова, но просто не хотел заставлять ждать ещё и так заждавшуюся девушку. Настя часто повторяла, что ей плохо спится одной, при этом постоянно смотрела такими грустными глазами, какими он просил не смотреть. И сейчас радостный от того, что скоро вернётся, он улыбался как дурачок, не выпуская руль из рук битую ночь, когда от предвкушения встречи спать не хотелось вовсе.       — Может, я поведу. Ты хоть отдохнёшь, — предложила Даша, несколько раз до этого упоминая то, что умеет водить.       — Не нужно, — улыбнулся Ваня. — Ты дорогу не знаешь, так что так быстрее будет.       За всё время в машине они перекинулись лишь парой слов, пока Макс с прислонившимися к нему братьями спал по середине заднего сидения. Витя даже выпросил шлем брата, который оказался на удивление удобным, если в нём ложиться головой на плечо. Если старший не мог успокоить свой нервный тик, пока только ехал с другом в Самару, то, наконец дотронувшись до родных, вырубился сразу, сейчас сохраняя на своём лице полное умиротворение, когда Даша от нахлынувших эмоций не спала ровно столько, сколько и сидящий от неё слева Ваня.       — Десять лет… — томно вздохнула девушка, рассматривая брата.       Она могла бы смотреть на него и через зеркало заднего вида, но, приблизившись к нему между сидений, не могла не улыбаться, пока смотрела практически в упор. Даша до сих пор не верила, что он выжил и сумел их найти, однако сама задалась вопросом, кто же такой Ваня, что, с длинного рассказа Макса, сильно в этом помог.       — Вопрос, конечно, может, странный, но кто ты такой? — сев нормально, Даша посмотрела на парня.       В дороге он неоднократно замечал, как девушка зыркала на него таким же вопросительным взглядом, что разом решил дать о себе всю характеристику.       — Командир передового батальона при базе белых Калашников Иван Александрович. Разведчик, участник множественных вооружённых конфликтов между господствующими на континенте фракциями, где успел повоевать за три стороны, включая красных. В прошлом известен под позывным «Вейдер», ныне — Талисман. Двадцать восемь лет. Флегматик.       Девушка захлопала глазами. Такой пафос показался фарсом, а все слова — выдумкой, но Даша, будучи сейчас в еще на несколько лет вперёд приподнятом настроении, решила подыграть и отшутиться.       — Ты типа скитающийся по миру наёмник? — хитрым прищуром смотря, спросила она. — Не, если бы тебя еще звали Хан Соло, то это было бы складно, — Даша захотела поставить парня на место, улыбнувшись уголком губ.       Он выпалил все о себе от того, что его прёт от радости скорейшего возвращения, но реакция девушки напомнила ему о самых первых разговорах с Максом, когда тот таким же образом недоверчиво выслушивал всё, что сам же спрашивал, смотря с неким осуждением и даже пытаясь показаться куда более крутым.       — Я, скорее, потерявшийся мальчик, но вчера нашедший себя, — улыбаясь парировал Ваня. — Думай что хочешь, я не буду ничего доказывать.       — Хм, — невольно удивилась девушка.       Интересный персонаж, ведь жаждущая какого-то диалога Даша хотела зацепить парня на разговор, а он моментально показал свою незаинтересованность в том, что о нём думают.       — Вообще, я хотела услышать не это, — по-другому начала она. — Я буквально утром только преподавала историю детям…       — Историю любишь? — перебил Ваня, зыркнув на девушку.       Он понимал, что если остальных людей фракции передать в членство другой ещё слабо хочется за то, что они — буквально рабочая сила, то учителей не хватает везде, особенно историков, которые, грамотно подавая материал, формируют мировоззрение учеников, от чего зависит мироустройство между населяющими планету людьми. В реалиях их разбитого мира этот вопрос обстоит остро, ибо в хрупком начале жизни каждой фракции многое может перемениться от того, что кто-то мыслит иначе.       — Ну да, — быстро ответила Даша, не став отвлекаться. — Меня выдёргивают с урока военные, я — в непонятках, а тут появляется Макс, с ним ты. Вы только что с боевых. И как бы… — она не знала, что конкретно хочет спросить, безмолвно размахивая руками. — Зачем ты, кто ты? Почему вы пришли вдвоём? Что происходит, вообще? Объясни, — попросила девушка, заглядывая в зеркало и надеясь, что не разбудила родню.       — Макс всё время говорил о том, что хочет найти вас. Про вчерашние события он уже рассказал, — Ваня поглаживал порезанную щеку, — а пошёл я с ним потому, что был ему должен.       — И как же ты был ему должен, что готов был умереть?       — Он спас мне жизнь.       — М! — довольно улыбнулась Даша. — Наверное, надо рассказать, — кокетливо намекнула она.       — Ну, вообще, мы со службы друг друга прикрывали частенько. Этих моментов не сосчитать уже. Но вот один раз мне под ноги что-то прилетает. Меня, как игрушку, отбрасывает в стену. Я сразу отрубился. Макс притащил меня в подвал. Прихожу в себя уже там. Куча осколочных ранений, голова трещит, в ушах ещё стоит звон, сильное тошнотворное чувство, я просто лежу и задыхаюсь. А вокруг темно, вообще не вдупляю. Он мне промедол вкалывает, а я говорю: «Слыш, я, походу… ослеп». Трогаю свои глаза, потому что башка не варит. Веки открыты, но я прям только темноту и наблюдаю. У меня тогда кровоизлияние в мозг было, и отёк, видимо, давил на глазной нерв. А все наши машины уже умчали, Макс по рации дозваться не мог никого. Потом взял и потащил меня до располаги. Не бросил ведь. Я его спрашиваю: «Почему ты помогаешь? Сам уже пару суток на одной воде». А он мне говорит: «Вспомни лёд, который ты таскал, когда мне рёбра сломали». А я же просто зимой срывал сосульки, ломал, заворачивал в пакет и ему давал, потому что он после тренировок с травмой двигаться не мог вообще.       — Ему сломали рёбра?! — Даша понимала, что за всё время с братом могло приключиться немало плохого, до недавнего времени вообще не зная, что он жив, но сейчас её сердце не могло не обливаться кровью.       — Это не самое страшное, что могло произойти, — успокоил Ваня. — Он в принципе всегда потом целеньким выходил… ну я старался для этого, потому что просто обязан был.       — Так вы и скорешились, — улыбнулась девушка, вновь глянув на спящего брата.       — Ага, — кивнул парень.       — Я всё еще не могу поверить, — разведя волосы по сторонам, проговорила Даша. — Он так изменился, стал куда сильнее. Он же был запущенным дистрофиком. Как его могли забрать в армию? Блин, да он только и был хорош в том, что олимпиады по математике брал.       — На службе у нас не было троечников или четвёрочников. Все — отличники. Склад ума и характер — отбирали по этим критериям. Пассивно-агрессивные были там все.       — Там — это…       — Под Архангельском, — моментально пояснил Ваня. — Ну то есть там, где теперь располагается чёрная фракция.       — Вот как… — прошептала девушка. — И вы…       — Мы — не их идеалисты, и оба были там как среди чужих.       — В Максе я не сомневаюсь, — улыбнулась Даша. — Всё-таки сестра. Да и, если честно, я думала о том, что такое возможно. Мы же не знали, куда его забрали. Он прислал всего одно письмо, в котором только и сказал, что всё хорошо.       Ваня понимал, что Макс не сказал бы всей правды, желая, чтобы родные не переживали, но с письмами было проблемно, поэтому только и оставалось написать «я в порядке».       — Хотели посылку отправить, а не знаем куда. Отправителя нет. По почерку только и узнали, а адреса он не писал.       — Нельзя было. Письма проверяли, — вновь быстро пояснил парень. — Я сам когда-то волшебным образом получил письмо, хотя даже представить не могу, через кого оно прошло. И больше никто не мог отправить или получить. Напиши ты что-то неудовлетворяющее офицерам, то письмо сразу рвали, а тебя избивали.       — Ужас. Хуже зоны…       — Да ладно, то позади, — отмахнулся Ваня.       — И то верно, — Даша вновь стала рассматривать брата.       — А знаешь, Макс прямо-таки спать не мог, всё думая о вас. Он меня вот просто заебал разговорами, — дёрнув носом, парень тоном выделил показывающие эмоции слова, — что мне аж самому стало интересно, как вы выглядите.       Повернув голову, Ваня в два глаза посмотрел на девушку. Лишь по одному хищному взгляду её серых глаз с миндалевидной формой разреза можно сказать, что она ему родня, но едва ли смахивает на учителя истории. Ещё раньше выделяются её такие же насыщенные чёрным цветом волосы, как и у сидящих сзади пацанов. Она имеет с Максом схожие черты лица, когда он, только появившись в части, сам имел простую овальную мордашку, пока его челюсть не стала шире от тестостерона и постоянных нагрузок, что вся шея и даже лицевые мышцы пришли в тонус. И от этой общей красоты, которой они оба и их незрелые младшие братья были одарены генетически, так и хочется сказать в слух слово «породистые».       — Но, походу… — пригляделся Ваня, — ничего нового не увидел. Ты — его копия. К слову, этот бойчик, — он снова дёрнул головой в сторону задних сидений, — сразу приковал к себе взгляды наших девушек-парамедиков.       — Серьёзно? — улыбнулась Даша. — Стоп, мы же сейчас едем к белым… — тут же задумалась она. — То есть про три стороны ты не врал?       — Смысл мне врать, если мне всё равно, что ты думаешь? — парень хитро улыбнулся, вспомнив эти слова со времён, когда ими же отвечал Максу.       Даша выгнула бровь, заинтересованно посмотрев в профиль Вани. Если цвет её глаз сливается с темнотой салона в один тусклый тон, то его взгляд был наполнен голубым свечением, пока он восторженно глядел на простую дорогу в снегу. За помощь её брату она была благодарна, от чего с запрятанным за прищур уважением рассматривала точёное и не испорченное, а даже украшенное куском белого пластыря лицо, невольно проглядывая в парне едва заметную схожесть с каким-нибудь горячим итальянцем, ко всему прочему наделённому прекрасным голосом.       — Чего? — спросил он, некоторое время игнорировав то, что, полубоком развернувшись, она смотрела не на своего брата, но сейчас повернув голову и встретившись с девушкой взглядом.       — А у тебя… чисто случайно… — забыв свой вопрос, Даша бегло прошлась взглядом по каждому углу его лица, максимально изображая из себя безразличие, когда сама уже откровенно любовалась.       — Случайно что?       — А… — опомнилась она, едва заметно помотав головой, — это… У тебя не было родственников из Италии там-м-м… нет? — робко зыркнув на дорогу, поинтересовалась девушка, хотя в любом другом случае посмотрела бы налево.       Томно вздохнув, Ваня вновь принялся следить за трассой, прекрасно понимая, что написано на её пускай и каменном выражении лица.       — Прапрадед с севера Италии, а что? — даже усмехнувшись, спросил он.       — Да так, ничего, — улыбнулась Даша, вкладывая весь корпус в спинку сидения, но голову сохраняя неподвижной. — Ну, не подумай там ничего! — смущённо поспешила оправдаться девушка, сейчас смекнув, как выглядела в его глазах, и начав активно жестикулировать кистями. — Я же — недоисторик, профессиональный интерес всё-таки, да и сейчас буду этим же у белых заниматься. А ты — командир и воин, про заслуги которого есть что рассказать. Так что я, считай, уже приступила к работе и всё такое, — неловко улыбнувшись, выкрутилась она.       — Я так и понял, — подыграл Ваня, не подавая виду.       У себя в голове о нём она действительно формировала скрытого под личиной привлекательного парня образ воинственного мужчины, которого не грех вписать в учебник, но это едва ли было связано с упомянутым профессиональным интересом, когда она не имеет никакого образования, кроме большой любви к истории, от чего способна многое пересказать по памяти, называя даты.       — По-итальянски говоришь? Ну так, тоже чисто случайно.       — Ну, мой дед говорил. Когда-то он мне какие-то там основы давал, книги читал, но я уже всё забыл, — не тая ответил Ваня. — Может, из итальянской речи я бы что-то и понял. Но-о-о… не знаю, не могу прям свободно лепетать.       — Это интересно, — Даша вновь села боком, упёршись плечом в спинку.       — Не хвастаюсь, конечно, но зато на уровне носителя владею английским и без проблем понимаю трасянку, хотя у меня бойцы всегда спрашивают, что это такое.       — Да, что это такое? — впервые услышав подобное слово, не постеснялась спросить девушка.       — Это такой диалект белорусского вкупе с русским, ну и примесью польского и украинского. Туда же потом втесались латышский, литовский языки. Короче, это просто смешанная речь, но тебе, как историку, надо же термин дать: белорусско-русская смешанная речь. Вот.       — И как так вышло, что ты всё это знаешь? — уже восхищаясь наличием такого человека в мире, спросила Даша.       — Бабушка из Беларуси.       — Видимо, не сидеть на одном месте — это у тебя от природы.       — Не-а, просто после взрывов у меня не осталось дома, поэтому и оставалось от точки до точки кататься. Так что от природы у меня только голос, — пренебрежительно усмехнулся он, ибо не считал эту свою черту особенной, когда построенное тяжким трудом тело всегда было ему полезнее, чем умение красиво и с чувством навести авиацию.       — Ну это да, — не могла не согласиться Даша.       — Ты, кстати, подозрительно легко согласилась ехать, — Ваня перевёл тему. — У тебя же в Самаре тётя вроде, Макс говорил. Или уже…       — С ней всё хорошо, — отмахнулась девушка. — Макс сказал — мы едем, а тётя переживёт. Предупреждена, значит, вооружена. И я всегда хотела побывать много где, а тут такая возможность. Поэтому, наверное, мировую историю люблю. Как-то погружаюсь в путешествия, что ли. Да и в том единственном письме Макс сказал, что встретил человека, который мне явно подходит. Он же все время каждого моего друга отбивал, аргументируя это тем, что дружбы между парнем и девушкой нет и видит их насквозь, а тут пишет, цитирую, твой типаж, — жестикулируя рукой, Даша медленно проговорила последние два слова, выделяя каждое заметно слышным придыханием. — Интересно на него взглянуть… если он там, куда мы едем, — уже не хитрым, а оценивающим взглядом она оглядела парня.       Лишь глянув в зеркало на друга, парень промолчал, мысленно до сих пор протягивая слово «м-да».       — Тебе, если не секрет… какие девушки нравятся? — она пыталась произнести слова максимально невзначай, убрав прядь волос за ухо с одной лишь левой стороны.       Ваня недолго смотрел в её сторону, понимая, что разговор точно заходит туда, куда не нужно.       — Хм, с большими зелёными глазами и каштановыми волосами, — улыбнувшись ответил он.       — Ну почему?! — тут же чуть громче проговорила девушка, ввысь взмахнув руками. — Я умею готовить просто ахуевшую пиццу, и в семье все всегда хвалили! Если хочешь, то «Карбонару», если того требуют твои итальянские корни!       Его хорошенько позабавил этот её прилив смелости, от чего он наклонился к рулю, стараясь смеяться максимально беззвучно в ткань рукавов куртки, ибо не хотел никого разбудить.       — Чего смеёшься? — сама имея улыбку на фоне некоторой возмущённости, она, не отводя взгляда, смотрела на скрутившегося от смеха парня, даже находя по-своему милым его поведение.       — Прости, просто… — выпрямившись и помассировав заплывшие глаза, выдохнул он, — «Карбонару», блять! — Ваня вновь залился тихим, но заражающим смехом, запрокинув голову и накрыв лицо рукой.       — Да ну хорош! Я же не шутила! — внешней стороной ладони Даша пихнула его в бок. — Это вообще незначимая способность у девушки или для такого альфа-самца я не выгляжу привлекательной?       Улыбаясь парень еще раз посмотрел на демонстрирующую себя девушку, что, повернувшись к нему, убрала волосы назад, дабы показать миниатюрные плечи, вместе с чем изрядно строила глазки и мило улыбалась.       — Вполне себе выглядишь, — спокойно произнёс он, до сих пор сохраняя улыбку. — Эдакая Меган Фокс с Урала. Но… — Ваня прервался на шорох сзади.       — Но он занят, — трагически проговорил Макс, протянув руку вперёд и положив на плечо сестре.       — О, ну конечно! — ввысь махнув руками, Даша захотела громко выругаться, считая, что брат опять начал старую песню.       — Давно ты не спишь? — спросил Ваня.       — Вы если бы ещё громче пиздели, я бы вообще не спал, — ответил друг, осторожно укладывая крепко спящих братьев к окнам. — Короче, не судьба…       — Ты, блять, заебал меня! — тут же шикнула сестра. — Ладно в подростковом возрасте к одноклассникам, но сейчас ты не можешь доверить меня лучшему другу, с которым прошёл огонь и воду?!       — Блять, я тебе сказал… — начал было Макс, тут же оказавшись перебит.       — Мне скоро двадцать семь, так что, может, не будешь доёбывать с этой хуйнёй и позволишь мне закадрить нормального типа, которых по миру осталось меньше, чем у тебя извилин?! Дебил, блять! — она вытаращила глаза на брата, хоть и понимала, что Макс по ходу всего обучения в школе был среди умнейших за её историю, однако же слишком тупо выглядела его, как он говорил, забота.       — Сука, дура ты тупая! — с ответной братской любовью зашипел Макс. — Ты хоть помнишь, кому это говоришь?! Почти сотка по математике! Я призёр русского медвежонка, нахуй! И того медведя выпросила ты, когда я хотел девчонке подарить! — злобно прошипел он, подняв указательный палец перед сестрой. — И вообще, я сказал, что он занят, потому что реально занят, блять! А не потому что он хуёвый, — брюнет прямой ладонью указал на друга. — Тут уже ему не подошла бы такая истеричка, как ты, так что не беси.       Даша лишь судорожно закатила глаза, сдерживая нервную дрожь пальцев в сжатых кулаках.       — Не успели воссоединиться, как тут же понеслась… — тихо усмехнулся Ваня, желавший среди их разговора напомнить, что все ещё с ними в одной машине.       — И где-то там в Архангельске есть чел, который даже не меня, а тебя устраивает? — зыркнув в зеркало, спросила она. — Тогда сворачивай, — уже обратившись к Ване, Даша махнула рукой вправо. — Мне нужно выпустить пар…       — Это и есть он…

***

      — Раз! Два! — громко командовал Саша, из стороны в сторону шагая возле шеренги из отжимающейся пятой роты. — Раз! Два… Закончили! Теперь отжимаемся на кулаках. Постановка рук: прямая, будто держитесь за перекладину. Командует Анисимов. Ничего не меняется: по команде «раз» опускаетесь, «два» — поднимаетесь. Поехали…       — Раз! — тут же начал Игорь, опустившись вместе со всеми. — Два!       Надя сидела на сооружённом из покрышек укрытии, пока наблюдала за тренировочным процессом. Парни отжимались прямо на снегу, будучи раздетыми по пояс. Пускай ярко светило полуденное солнце, но за весь день температура воздуха частенько падала от минус пятнадцати до минус двадцати, из-за чего от тел сейчас разгорячённых пацанов валил пар. Девушка смотрела твёрдым взглядом с присутствующим в нём уважением, понимая, что сейчас воспитывается поколение, которому суждено встать на защиту фракции.       — Бошки не задирайте, блять! — рявкнул Саша, перекрикнув счёт и так тяжело дышащего ротного. — Смотрим все в снег.       — Раз… два… — продолжал считать Игорь на фоне.       — Суть закаливания не в том, чтобы тупо находиться в холоде, а научить свой организм согреваться. Почти полгода мы сюсюкались с вами, дабы подготовить и не убить дальнейшей программой. Теперь для вас настало время тяжёлой подготовки. Как физической, так и ментальной! Чего разлёгся, воин, блять?! — вновь назидал заместитель командира над упавшим парнем. — Не нужно стеснятся, когда на вас смотрит девушка, — рукой указал он на Надю. — Вам нужно стыдиться, блять, потому что, при всей её женственности, она перевыполнит ваши нормативы и скажет, что это была отличная разминка!       Она лишь улыбнулась уголками губ, убрав светлые волосы в сторону, чуть позже уже созерцая постепенно выбывающих из ритма парней, когда некоторые полностью сваливались грудью в холодный снег. Они работали на выносливость, отжимаясь на то количество повторений, которое нужно, чтобы лежали без сил поголовно все.       — Тут-то и проявится ваш характер! — сказал Саша после того, как не справлялась уже половина роты.       Юные бойцы падали один за другим, когда заместитель командира батальона вновь начал считать за Игоря, ибо усталость потихоньку сказывается и на нём, при том что повторения давно перевалили за сотню. Надя то и дело думала, когда же иссякнет его запас сил, явно проглядывая то, что парень работает на энтузиазме. Девушка вспоминала то, как он, стоя рядом с ней, ловко вкладывал патроны в магазин, даже впечатлил её своей стрельбой на вскидку; сейчас же она могла видеть его оголённую рельефную спину, от чего понимала, что подкован технически и сложен физически он довольно хорошо. Конечно, далеко не уровень Макса или Вани, когда они прошли куда более тяжёлый путь с куда более тяжёлыми тренировками, а навыки неоднократно оттачивали что в них, что на поле боля. Однако в своей роте Игорь безоговорочно лучший и пример для подражания.       — Когда вернётся командир, вы должны быть вусмерть заёбаны! Так что работаем, блять! — последний раз рявкнул Саша, обернувшись к Наде. — Иначе что он подумает?

***

      — …так как ПСО разрабатывался под калибр семь шестьдесят два. На других калибрах вы не сможете сделать поправки, так что не вешайте его куда попало, — попросил Слава, уперев руки в парту.       Обычно для своего распорядка дня он вёл лекцию нескольким бойцам из обороны, уже подустав ходить по аудитории и рассказывать то, что из раза в раз повторяет всем тем снайперам, что, жизнь прожив, сидят по постам и наблюдают разбитые дома, так и не постреляв, ибо передовики работают на славу, не подпуская врага не то что в город, а сдерживая нападки вдали от всей области.       — А у меня вопрос, — подняв руку, заговорил один из слушающих, на что Слава кивком показал готовность отвечать. — Вот на прицельной сетке дальномерная шкала имеет значения вплоть до десятки… ну то есть километр. А в реальности возможно вообще с СВД попасть в цель на такое расстояние?       — ПСО был заявлен как приспособление, позволяющее вести прицельную стрельбу и до тысячи трёхсот метров. Но, отвечая на твой вопрос, нет. Конечно, если повезёт, ты попадёшь на километр, но стабильно так делать не будешь. На своей практике я лишь раз уложил пулю на восемьсот пятьдесят метров. Конечно, мог и дальше, но рисковать и промахом выдать себя не хотел. СВД — винтовка пехотная, так что, если был прицельный выстрел на триста-четыреста метров — это уже круто. Стрелять и попадать далеко конечно же можно, но это из разряда высокоточной стрельбы. И не обессудьте, ребят, но в нашей фракции есть только два знающих снайпера-высокоточника. Один из них принимает активное участие в боевых на севере и блестяще владеет различными видами снайперских комплексов, хотя сам не в восторге, ибо у нас есть только махина, которая стреляет пулемётным калибром двенадцать и семь. А у другого персонажа просто нет времени.       В дверь постучали, от чего в её сторону обернулись все десять человек в аудитории.       — Вячеслав Меркуриевич, — проговорил вошедший Игорь, — прошу прощения за беспокойство, но с нами связались с восточных точек.       — Почему меня это должно касаться?       — Какой-то женский голос передал сообщение, добавив, что, цитирую… ВДВ-шник поймёт, — непонятливо проговорил юноша.       — Так, и что за сообщение?       — Эм… Вот и снова день прошёл. Шесть часов — отсчёт пошёл, — стоило только Игорю начать ведать о наполнении сообщения, как Слава усмехнулся.       — Так, бойцы, если ничего не изменится, то практика завтра. А на сегодня всё.       Под просящие покинуть аудиторию взмахи рук Славы бойцы обороны принялись сворачиваться, упаковывая свои винтовки в чехлы и собирая конспекты с различного рода расчётами.       — Ты не в курсе, командир шестого отделения фельдшеров Швецова ещё на базе?       — Так точно, Анастасия Викторовна на базе.       Хоть он нередко просил опускать формальности и общаться по-простому, но Славу всегда привлекал энтузиазм этого ротного.       — Хорошо, а Драницына? — вновь спросил он.       — О, она меня уже просто заебала! — резко выдал Игорь. — С утра была у меня в казарме, теперь где-то ходит. Так что, наверное, тоже на базе.       — Понятно, — усмехнулся Слава, глянув на часы. — Сейчас шесть. Когда было получено сообщение?       — Минут пятнадцать назад. Вот только мне сказали, я сразу и к вам.       — А чё вообще наш ротный у обороны на побегушках? Что-то я не понял, — только сейчас Слава задался этим вопросом, ибо к нему передать сообщение пришёл не кто-то там.       — Да мы с ротой только с марш-броска. Я с Реверчуком поднимаюсь в штаб, чтобы пулемёты сдать, нас типы на «телефоне» останавливают и говорят: «Так и так, сообщение. Не знаем, что делать». Замкомбат всех моих дальше погнал уже налегке, а я, так сказать, отлыниваю, — улыбнулся Игорь, поднеся ладонь ко рту. — Только командиру не говорите…       — Ну почему отлыниваешь… — медленно проговорив, Слава уже насторожил парня. — Теперь у тебя просто другая задача. В общем, иди ищи Мерсу. Через шесть часов берёшь её, Швецову — и обоих на площадь Победы. Ну, чуть раньше, чем шесть. Скажи, что я сказал.       — Есть… — устало выдохнул Игорь.       — И сам подходи, — улыбнулся снайпер.       — А что там будет вообще? — развернулся уже было ступивший на выход парень.       — Дед Мороз с подарками приедет.

***

      — Вау! — восторженно произнесла Даша, не отстраняясь от окна которую минуту.       Как историк, она знала, за какие заслуги этому городу было присвоено почётное звание «Город-герой», сейчас иногда довольствуясь видами крепостной стены, которая помогала даже с две тысячи тридцатого года, будучи подавно разбитой, но всё ещё выполняющей основную функцию крепости. На улицах же заметно двигались толпы простых людей, которым было дозволено выйти наружу в честь праздника, ибо с часу на час наступал новый год. Хотя дозволено было выходить теперь всегда, ибо смена командиров оборонного батальона упростила режим.       — Даже ёлку воткнули! — сам удивился Макс, когда они подъехали к площади.       Стройбригада явно постаралась, собрав из веток и саморезов подобие шикарной ели, выкрасив в тёмно-зелёный и украсив её чем только можно было, когда на ней и памятнике, вокруг обелиска которого величаво стояли три воина-защитника, висела гирлянда, мерцающая тёплым жёлтым и холодным белым светом — незаменимая классика вместе с привычными оттенками. И посмотреть на эту красоту вышли практически все люди фракции.       — Как будто и не было апокалипсиса, — проговорил Ваня и вышел из машины.       — А тут теплее, чем в Самаре, — отметила Даша, выходя следом, после чего захлопнулись и задние двери за Максом и братьями.       Околачивающуюся у памятника нетипичную толпу Ваня заприметил сразу, как и она заметила заехавший на площадь через массы народа зелёный внедорожник с коробками на крыше. Слава со Светой, Саша с Леной и Игорь шли нерасторопно, когда впереди широкими шагами шла Настя с Юлей, а ещё раньше уже во всю бежала Надя.       — Ма-а-акс! — она стремительно приближалась, что позади развевались распущенные волосы, а от подошвы ботинок отлетал снег. — Макс… Ой! А это… — остановившись она с улыбкой стала рассматривать все новые лица, что выстроились по сторонам от парня.       — Сеструха моя! — гордо заявил он, приобняв Дашу рукой через плечи, когда она своими ладошками накрыла его предплечье, держась как за воротник.       Ваня спиной облокотился на машину, с улыбкой наблюдая за другом, в одном лишь его взгляде различая, как он по-своему хвалится семьёй, понтуется тем, какие все красавчики.       — Надя, Даша. Даша, Надя, — представил он девушек друг другу. — Ну, а это, — переведя ладонь в сторону Юры и Вити, Макс продолжил: — братья мои младшие: Витя и Юра соответственно.       — И все так похожи с тобой… — не могла насмотреться Надя. — А парни вообще так почти близнецы!       — Это да, сам с утра, пока сонный, их путал частенько. Зато есть способ быстро отличить: если делаешь так… — Макс медленно тыкнул указательным пальцем в щёку Юре.       — Убери руку свою, — моментально буркнул тот, отбив руку брата. — Это не смешно.       — Упирается, значит, Юра, — заулыбался Макс, когда Даша, Надя и Витя дружно посмеялись, как и остальные подошедшие.       Игорь стоял в стороне, когда в большую массовку собрались вообще все, кто пришёл встретить парней после их визита к красным. Больше всех задавала вопросы Надя, а Макс только и был рад отвечать, будто воссоединение с семьёй было той недостающей в нём частички, чтобы снова стать вполне себе разговорчивым парнем.       — А это и есть та девушка… — тихо проговорила Даша, томно вздохнув, пока взглядом оценивала медленно идущую к Ване высокую персону, — с каштановыми волосами и зелёными глазами, — почти прошипела она, сжав руку брата чуть сильнее.       — Ты у меня красивая, но, без обид, конечно, ей не ровня, — шепотом на ухо подстебнул Макс, чем спровоцировал моментальный и довольно жёсткий удар сестринского локтя в своё солнечное сплетение.       — Посмотрим на них через пару месяцев… — злобно буркнула Даша, чем вызвала околозлорадную улыбку на лицах всех рядом стоящих.       Губы Вани сами собой складывались в улыбку, пока он был будто зачарован глазами Насти, в необъятной зелёной радужке которых, пускай в сумерках цвет неразличим, отражается каждый видимый ей светодиод гирлянды.       — Ты так… хороша… — он выдал то, что было на уме.       — Говоришь, как Энакин Скайуокер, — улыбнулась Настя, остановившись перед парнем       — Со своим метанием от стороны к стороне я — он и есть, — усмехнулся Ваня.       Улыбка девушки моментально переползла в обычную прямую линию губ, когда уже забеспокоившимся взглядом она зацепилась за белую полосу на его щеке, к которой тут же потянулась рукой.       — Прости… — сказал он, схватив её ладонь и не дав прикоснуться. — Меня кое-что тревожит…       Не желая отпускать её чуть холодную, но нежную ладошку, он накрыл её и второй рукой.       — Я не понимаю… — встревоженно прошептала девушка.       — Последнее дело, — проговорил он, поцеловав кончики её пальцев. — Пять минут — и я вернусь к тебе, — добавил Ваня, разжав руки и двинувшись в сторону от машины.       Настя не стала возникать. Она ждала и более длительное время, что заявленные пять минут уже не вызывали угрозы, ведь самое главное, что парень сейчас находится в поле её зрения, а остальное — ерунда.       — Игорь! Подойди, пожалуйста, — подняв руку, попросил Ваня, на что парнишка тут же подбежал.       — Иван Александрович, я, честное слово, пытался убедить её, пытался донести, что это ваш приказ, но она просто приходит ночью, утром уматывает. И я вообще не знаю, что с такими людьми делать! — стал жаловаться он, жестикулируя в сторону хохочущей среди толпы Нади.       Командир не стал перебивать, всё больше улыбаясь по ходу речи ротного.       — Я, ей богу, просто… ну не могу! — Игорь старался сдерживаться в том, чтобы употреблять мат, от чего его речь складывалась так себе. — Она кантуется у меня в казарме. В моей комнате. В моей кровати! Причём внаглую в три ночи там… в четыре утра приходит, будит роту своей постоянной ходьбой по кафелю. Потом утром я её обнаруживаю у себя. Блять, я просто не могу! — взорвался парень. — Я как бы пытаюсь намекнуть, что я — подросток. У меня типа гормоны бушуют. Мне, может, некомфортно. Или ей может быть некомфортно. Но это, как минимум, аморально! Я уже и на пол перекладывался, но почему-то я постоянно выступаю в роли её дакимакуры, блять! И я не могу уснуть уже три тысячи лет! Я с сестрой в метро и то «вальтами» спал!       Ваня залился звонким смехом, сильно прогнувшись и запрокинув голову. Если бы Надя не была увлечена смехом от разговоров среди остальных, то тоже бы посмеялась с таких широких и нервных жестов Игоря.       — Она просто стебётся, забей, — успокоил командир. — Всё-таки беспокоилась за Макса, вот и бродила ночами.       — А со мной спать и так в неширокой кровати зачем? — руками показав размеры своей койки, спросил парень.       — На это просто закрой глаза. Для неё вы все — младшие братья по оружию. Будешь в блиндажах или окопах на плече товарища дрыхнуть, потом ещё с улыбкой вспомнишь. Пойдём в сторонку, мне надо с тобой поговорить, — по-отцовски обняв парня через плечи, Ваня потащил его подальше от лишних ушей.       — Что-то серьёзное?.. Вы просто так сказали… — ничего не понимая, Игорь податливо зашевелил ногами.       — Знаешь, ещё когда мы с Саней учили вас пристреливать оружие, ты показался мне довольно знакомым.       — Допустим… — парень всё ещё ничего не понимал, когда зашедшая о лицах речь невольно нагнетала некий безмолвный ужас, хоть командир и говорил своим обычным дружелюбным тоном.       — Ты наверняка уже знаешь, откуда я взялся и прочее.       — Поэтому я и не спал. Надя просто не умолкала.       — Ясно… — усмехнулся Ваня. — И что ты думаешь обо мне? Не брезгуешь ли ты тем, что тебя учит и наставляет тот, кто, прямо скажем… убил немало людей этой фракции, причём не с артиллерии, а со стрелкового оружия, то есть видя брызги крови и грязи на лицах тех, кого застрелил. Сейчас не употребляем слово «ликвидировал» или «уничтожил».       — Иван Саныч, я не пойму, к чему вы клоните, — высунув голову из обхватывавшей его шею руки, проговорил Игорь.       — Просто я брезгую… Ну, не пойми неправильно. Я брезгую не тем, что обучаю вас. Нет… — усмешкой отмахнулся он. — Я брезгую собою. Это же всё чистая правда, что я делал. Я даже сам могу не вспомнить некоторых моментов, а потом удивляться, выслушивая это от Макса. И я возник тут на такой должности, учу уму-разуму всех, кто держит оружие, когда сам справедливости ради должен был застрелиться, что ли. Конечно, тебе шестнадцать, а я, как какой-то сорокалетний девственник, тебе душу изливаю, а ты, может, и не понимаешь. Но ты парень, скажем, патриотичный. И если тебя гложет неудовлетворённое чувство справедливости или отмщения… — на последнем слове он заставил Игоря зыркнуть на себя, — то я не буду сопротивляться или отвечать — можешь ударить меня. Сколько захочешь раз.       Смотря на прямо вставшего командира, парень мог выдать только одно — пару движений головы в отрицательной манере. Из ночных бесед с Надей он действительно знал достаточно о человеке перед собой, но усомниться в том, что Иван Александрович на стороне добра, Игорь не мог, сейчас ещё раз прокручивая в голове некоторые диалоги.

***

      Надя тоскливо брела по ночному городу, четвёртые сутки ожидая заветный свет фар въезжающей машины, в которой убывшие парни просто обязаны были находиться в целости и сохранности. Гонимые ветром снежинки налипали одна за другой на её светлые волосы, которые она взъерошивала каждый раз, когда думала о том, что Макса с Ваней могут ожидать любого рода трудности, пускай они уехали, чтобы забрать родных первого и всего-то… Девушке было совершенно одиноко. Разум можно растратить тогда, когда тело ещё молодо и крепко, но к своим двадцати пяти годам она хорошо хранила воспоминания о том, как успела растратить многих друзей, ибо война забирала нещадно.       — Здравия желаю! — поднеся прямую ладонь к голове, отчеканил вскочивший с тумбочки шестнадцатилетний парень, как девушка затворила за собою дверь.       За первых пару дней она успела навести тут порядки, не зная, чем занять себя от скуки и одиночества. И сейчас пропускать мимо взгляда пару косяков не намеревалась: медленной цокающей о плитку поступью она подошла к бойцу, сверху вниз оглядев недобрым взглядом.       — Воин, без головного убора не салютуют, — легонько прихлопнув парня по лбу, начала Надя, от чего дневальный принял ещё более строгую стойку «смирно», расположив обе руки по швам прижатыми ладонями к бёдрам. — Ремень на поясе, а не на яйцах, — добавила она, указательным пальцем приподняв бляху до нужного уровня. — Штаны в берцы не заправляют, это не «кирзачи». Их укладывают сверху, для этого у тебя на каждой штанине есть тесёмки, боец. На что наши швеи силы тратят? Почему не интересуетесь нихуя?       Девушка присела на корточки и сама уложила штанины парня, распушив их над берцами, чтобы выглядело достойно и лаконично-красиво.       — Вольно, боец… — мрачно скомандовала она. — Устава нет. Это всё — необязательные вещи, но будь тут мой брат, он бы тебе подзатыльника въебал — ты бы улетел просто, — проговорила она, на секунду вытаращив глаза на парня, шокированного произошедшим и услышанным. — Честь имею… — договорила девушка, поворачиваясь к лестнице.       Частенько зависающий в штабе Слава хвастался по связи, что стройбригада с Ваней и Максом, всеми спящими в казарме парнями и немалым количеством бойцов из обороны за две недели смогли застроить это помещение, чуть погодя поставив пластиковые окна, ближе к холодам сделав отопление из труб ПВХ и наполнив просторные комнаты всем, что необходимо для здравого отдыха уставшего с тренировок бойца. Девушка, соглашаясь со всеми эмоциями Меркуриевича, сама гордо кивала, рассматривая каждый угол и стыки подоконников, идеально ровно заштукатуренные стены и потолки, что даже не проглядываются швы в плитах перекрытия. Конечно, работать над казармой ещё можно, но это уже дело энтузиазма самих пацанов, в пользование которых сия постройка и отдана. Надя долго ходила мимо дверных проёмов, заглядывая в каждый и убеждаясь, что все спят. Она старалась ходить бесшумно, но жёсткая подошва ботинок цокала, как ни старайся переступать аккуратно. Хотя такой неблагоприятный фактор не должен мешать бойцам отдыхать в запредельно идеальных условиях, когда на фронте тебя будит не дневальный, а артобстрел. Но как бы хорошо строители ни старались, при перепадах температур тонкие деревянные перегородки с гипсокартоном перекашивает, от чего с нереально раздражающим скрипом, когда Надя потянула за ручку, открылась дверь отдельной комнаты, где спал сам командир роты в полном одиночестве. Девушка, стараясь не шуметь, неторопливо сняла свою обувь и одежду, хотя Игоря не проняли долгие звуки трения и переминания ткани на её куртке и штанах, ибо выкладывался он всегда больше всех, от чего мало что берёт его сон.       — А! — всё же проснувшись, он дёрнулся, как почувствовал, что кто-то перелазит через него. — Бля… это ты… — сначала перепугавшись, но затем расслабившись, прошептал парень, пока Надя копошилась в узкой кровати, чтобы забраться под тёплое одеяло.       Помассировав сонные глаза, он посмотрел на наручные часы, для самого себя удручающе простонав:       — Четыре, блять, утра… — парень сглотнул накопившуюся во рту сухость. — Ты бы хоть разбудила спокойно, я бы переполз…       Полуповоротом туловища он хотел слезть с кровати, дабы лечь на заготовленный на такие случаи матрас на полу.       — Спи… — потянув за плечо, Надя вернула его обратно, когда Игорь уже высунул одну ногу из-под ткани.       — И чё это ты у стены? — смирившись спросил он, хотя пытался отодвинуться как можно дальше к краю, пускай длинная ключица мешала нормально расположить себя на боку.       — Я ворочаюсь во сне. Могу упасть, — прошептала девушка, следом двигаясь за его отдаляющейся спиной, когда до сих пор перекинутой через его плечо рукой подтягивала своё тело.       Игорь напоминал ей домашнего кота, который домашним особо и не казался, всё время фыркая и пытаясь вырваться из объятий.       — Ну ты же грудью… — противился он, свисая с койки почти половиной тела.       Надя просунула руку под его шеей, соединив в замок с той, что всё ещё была поверх плеча, от чего парень окончательно принял учесть подушки для объятий и устроился так, как ему удобно.       — А ты знаешь, почему Ване дали позывной «Талисман»? — заговорила Надя, когда уже Игорю казалось, что всё близится к тому, чтобы доспать свой сон.       — Мне всё ра…       — Потому что все группы, что уходили с ним, — своевольно начала она, — всегда возвращались абсолютно целыми. Те же ребята, что ходили без него, сразу цепляли ранения. Под ноги не смотрели, залпы прослушивали. Даже, блин, частенько забывали, какие квадраты прочесали. Он же всегда носил снарягу за троих и по нескольку карт, по нескольку полных боекомплектов.       — Ты это уже рассказывала… — напомнил парень.       — А говорила про яму?       — Какую яму?       — Первое, что он стал делать, когда прибыл на север, так это копать яму. Ему задачу поставили, а найти не могли. Куда-то пропал в тот момент. Я нахожу этого чудика в лесу, а он с одной сапёрной лопатой копает яму.       — М… — устало промычал Игорь, хотя действительно заинтересовался.       — Я спрашиваю, что это за херобора, а он говорит, что это — для него… для его тела. Я ему говорю: «Ты что, совсем больной?», — усмешкой вспомнила блондинка. — А он сказал, что не хочет доставлять проблем после своей смерти, мол, киньте тут… да и хуй с ним, — движением пальцев Надя продемонстрировала ту усталую отмашку Вани. — Я у него силой лопату вырвала, а он, прикинь, продолжил руками рыть эту глину.       — Видимо, он был совсем отчаянный…       — Конечно, на него же глядели злобно, как на врага народа, а он через всю свою боль давил лыбу. Как дурак, в бинтах сидел и всегда улыбался.       — Но такой человек не может быть плохим…

***

      — Командир… эх… — устало выдохнул Игорь, вернувшись на землю. — Ты — хороший человек. Я не обращаю на это внимания, но думаю, что не нужно смотреть на меня, как на додика. Я все понимаю… книжки же читаю, — усмехнулся он. — Мне с шести лет в метро делать особо нечего было, кроме этого.       — Прости, если показалось, но я и не думал о тебе в таком духе, — тепло улыбнулся Ваня. — Только вот, тоже пойми меня правильно, я сам — далеко не идиот. Я всё понимаю и людей вижу насквозь, потому что это всё-таки профессиональное. Знаешь, когда шестнадцатилетний парень резко рисуется и выкладывается там, где мы вас, если исходить из фактов, мешаем с грязью, чтобы выветрить сидящих внутри вас всяких неженок, чтобы к тяжёлым стрессовым условиям вы были готовы, то невольно задаёшься вопросом: а почему он так старается? В твоей роте пулемётчики не в такой форме, как ты. Наверное, у тебя есть какой-то свой мотив… и он начинается на букву «М», да? — приблизившись в упор, Ваня стал смотреть прямо в глаза. — Блюдо, которое подают холодным, да? И не думай, твоя сестра тут ни при чём. Да и явно ты сам ей не говорил, изначально убеждая, что будешь себе тихо сидеть где-то на востоке, где наши уже красные друзья и бла-бла-бла… Но романтика войны — это всё хуйня. Если у тебя и об этом были мысли.       Сам для себя Игорь не мог найти объяснения, почему это так его пристыдило. Может, как видно из рассказов Нади, командир и запутался в себе, но прекрасно видел то, что на душе у остальных, поэтому парень не старался ничего скрыть, виновато отводя взгляд и сжимая и разжимая кулаки.       — Я очень рад, что у меня в подчинении такой боец, как ты. И я не против того, что ты отправишься на север… но и не за, — обозначил Ваня, подняв указательный палец. — Мне довелось честью повоевать некоторое время рядом с твоим батей. Пускай по понятным причинам я не был близок с ним, но я хорошо помню его. Высоченный, даже выше меня. Этот с большой буквы Мужик жизнь готов был положить, чтобы вы с сестрой росли дальше в мире. Говоря словами какого-нибудь автора, — улыбнулся командир, — пусть вышло не так, но он стал ступенькой на пути к тому, чтобы воздвигнуть мирный небосвод над головами таких же молодых пацанов и девчонок, как ты. Я понимаю, что такой вопрос не решается за пару лет. Да за десять лет он не решился. Но я не думаю, что твой отец хотел, чтобы ты тратил себя на какую-то ёбаную месть. Я сам вот на этой неделе положил полтинник боевиков из чёрных, но не потому, что ненавижу их, а потому, что хотел помочь в добром деле, чем смог «выкупить» выживших родных своего лучшего друга. И теперь он счастлив, от чего рад и я. Я не раздаю мозги. По крайней мере, у тебя на верхнем этаже всё хорошо, и лишнего не нужно, а то будет перегруз или, по-литературному говоря, «горе от ума». И я тебе не батя, но скажу правду: твой отец вполне мог быть не против того, чтобы ты встал в строй. Но не из-за долга отомстить за него же, а из какого-то вот такого духа защитить, понимаешь? Защитить своих…       Только сейчас Ваня смог заметить выступившие слёзы парня, от чего прервал свой длинный монолог.       — По крайней мере он так ушёл, — командир развёл руки. — Так ушёл мой дед. Хорошие люди…       — Всегда уходят раньше… — всхлипом договорил парень.       — Угу… — тихо промычав, кивнул Ваня.       Ротный тот миг кинулся в объятия, еле слышно плача в куртку командира.       — Я вижу, ты всё понял, но смотри мне! — усмехнулся Ваня, прихлопнув парнишку по плечам. — Если твои показатели упадут, то ты нихуя не понял. Оставайся лучшим, старайся ещё больше, а мы с Саней проследим, чтобы ты не убился. Для этого и нужны инструктора.       — Есть! — с чувством произнёс Игорь, отпрянув и рукавами вытерев замерзающее на холоде мокрое от слёз лицо.       — И мы, кстати, не с пустыми руками, — улыбнулся командир, после чего развернулся. — Макс!.. Макс, воу! — подняв руку, позвал Ваня, на пару шагов двинувшись в сторону машины. — Кинь автомат мой… на заднем там будет лежать…       Брюнет сразу сообразил достать АК, не снимая с предохранителя, проверил патронник, после чего с двух рук забросил оружие другу и вернулся к активной беседе. Одной рукой поймав «калаш» за цевьё, Ваня подошёл к Игорю и гордо вручил автомат.       — Увесистый, — улыбнулся парень, вкладывая оружие в плечо и рассматривая снег через выключенный коллиматорный прицел.       — Калибр: семь шестьдесят два на пятьдесят один. Винтовочный патрон. Магазин на двадцатку. Вся механика, УСМ — всё от РПК, то есть автомат более износостойкий. На его счету вот где-то пятьдесят… ну плюс-минус там… — Ваня повертел ладонью, — уже имеется. Но ты не вздумай считать. Это аморально. Как подрастёшь, то к красным сам за патронами поедешь. Там ещё коробок с такими же, только без прицела и ПБС. А этот дарю…       — А пользоваться… — начал было Игорь в спину уходящему командиру.       — Научу, — через плечо ответил тот.       — Нет, в смысле… можно?..       — Да, он твой! — громко усмехнулся Ваня.       — И не нужно сдавать его там…       — Ты же не додик — в потолок не выстрелишь, — напоследок улыбнулся командир, отдаляясь почти в припрыжку. — Так, стоп! — он стремительно вернулся, посмеиваясь с того, что хочет сказать напоследок. — Кхм… важное напутствие. Любой батя бы одобрил. Может, лучше поймёшь, чего ты хочешь от жизни, — вновь приобняв повесившего на ремень автомат ротного за плечи, Ваня стал говорить в полтона, рукой жестикулируя перед его лицом. — Одна девчонка подсказала мне тринадцать лет назад. Цитирую её: «Если дама просит тебя словами «да, вот так», не нужно ускоряться, нужно продолжать делать так, как делал, ибо нравилось так, как было». Ну ты понял! — Ваня в унисон посмеялся с ротным. — Всё, отсыпайся. Первого и второго числа никто не пашет, но вот третьего, смотри, — он пригрозил пальцем, — чтобы как штык. Чтобы сам меня разбудил… хотя… не… не нужно, — он зыркнул в сторону Насти. — Всё, давай на боковую, боец! Завтра ещё напьёмся! — прихлопнув меж лопаток, командир отправил Игоря в казарму.       Парнишка ступил пару шагов, остановился и, развернувшись через левое плечо, накинул капюшон, сразу отдавая честь, когда Ваня, в свою очередь, встал по идеально выправленной стойке «смирно», потому что на его элементе одежды не было капюшона. Недолго глядя вслед, он сам по выучке плавно развернулся через то же левое плечо и двинулся к до сих пор ждущей у машины Насте.       — Вышло немного дольше, прости.       — Это ладно, но вот что это было? — девушка носом указала на уходящего Игоря.       — Психологом подрабатываю, — усмехнулся Ваня, даже не посмотрев через плечо.       Теперь он был полностью сосредоточен на её глазах. Сколько раз в них смотрел, торкает всегда одинаково сильно, слаще любого наркотика, если она смотрит с улыбкой или, как ему нравится, с возмущением. Но сейчас она вновь глядела с лёгкой тревогой, наконец прикоснувшись к задетой осколком щеке.       — Сильно? — поглаживая пластырь большим пальцем, спросила она.       — Царапина, — не моргая ответил Ваня, чтобы точно не соврать в её глазах.       — И всё же не стоило, — чуть помотав головой, почти прошептала она, так и не убирая руку.       — И всё же глянь на Макса — он теперь дома, — и опять парень не отвёл взгляд и не моргнул, пока следил за её медленным поворотом головы. — И всё же… и всё же… — повторял он, устало выдыхая. — Теперь я никому ничего не должен. Я многое для себя осознал в этом приключении. Я достаточно искупил грехи и… — Ваня ещё раз томно вздохнул, после мило улыбнувшись, — теперь хочу пожить нормально.       Медленно приближаясь лицом, Настя влюблённо бегала взглядом от одного его глаза к другому, со слышным придыханием зависая на губах и поднимаясь обратно, совершая несколько таких циклов за пару секунд. Но целоваться сейчас было бы какой-то банальщиной, пускай она не постеснялась бы делать это максимально развратно на глазах у всех, ведь так истосковалась по его контакту. Ваня сам всё понял, коснувшись своим кончиком носа её и став робко тереться, но уверенно притянув девушку за талию. Как и он, она наслаждалась каждым мигом таких ласк, понимая, что один-два шрама приукрасят его личико, но лучше бы их было поменьше.       — Эн-дорфины пошли… — видя их нежности, в шутку запел Макс, пока в ритм щёлкал пальцами, — фантазия пошлит. Я, что ли, чувствами залит, что глаза мозолю?       Все вокруг обратили на него неловкие взгляды, когда лишь Слава чуть улыбнулся уголком губ, в такт закачав головой.       — Эн-дорфины пошли, фан-тазия пошлит…       — Эй, ты, что ли, золотом лита? — шепотом непонятливо Меркуриевич подыграл ему, сомневаясь в том, что верно вспомнил строки.       — Что глаза мозолю?! У-у-у! — чуть согнув одно колено и подключив всё своё чувство в голос и даже в тело, Макс дал понять, что со словами снайпер попал прямо в десятку. — Оказалось, вокруг тебя весь мир кружит! — перестав щёлкать, парень перешёл к припеву на слащавом тоне, но припевая всё ещё так, что хотелось слушать.       — Вокруг тебя весь мир кру-у-жи-ит! — уже синхронно запели они, улыбая всех остальных. — Вокруг тебя весь мир кружит!       — Кружит, кру-у-у… о-у, как жить?! — прорычав с лёгким драйвом, в одного продолжал Макс.       Пускай его голос и не вписывался под такие тональности, но после долгого разговора он довольно неплохо вытягивал ноты хорошо разогретыми голосовыми связками, что звучало годно, особенно тогда, когда своим мычанием Слава, не вспомнив дальше строк, исполнял подобие тромбона, заставляя восхищаться всех слушателей этого мини-концерта.       — Кружит голову, ай до упаду! Голову, да, до упаду! Э-а! — звонким почти что свистковым регистром он заставил всех невольно усмехнуться, когда Слава, войдя во вкус, продолжал оформлять инструментал усилием того же голоса, подключив такие же щелчки пальцами, как начал брюнет, только на обеих руках. — Кружит голову, ай до упаду! Голову, да! Ха-ха! — ритмично посмеявшись, с разворота парень отвесил звонкую пятюню его партнёру и заодно подтанцовщику, хотя и сам двигался, как подсказывал стиль.       С восхищением слушали отрывок не только те, кто находился возле машины, но и пара десятков жителей фракции, хотя отпевших парней это вообще не смущало.       — Ебать вы спелись! — почти захлопал Саша.       — Ну, не ругайся, — с улыбкой, попросила Лена, на секунду зыркнув прищуром.       — На вокал ходил? — справедливо поинтересовался Слава.       — Да не, — тут же отмахнулся Макс. — Просто воюя годами, становишься животным. Понимаешь же? А музыка как-то очеловечивает, что ли. Ну, это мы так думали, больше никто. Слушали то, что находили, пели для себя, — усмехнулся брюнет. — Вот оно так и вышло, как ты мог слышать. А ты сам, я смотрю, к музыке неравнодушен.       — Да в музыкалку ходил на…       — На гитару, я полагаю? — перебил Макс, сразу получая кивок в ответ. — Просто глянул на твои пальцы: под винтовку — это ладно, но вот на гитариста точно смахиваешь. Я сам как-то пробовал в Архангельске, но не знаю. Я — левша, может, мне неудобно, — с таким приливом эмоций он готов был говорить о чём угодно, даже не дожидаясь вопроса. — Бросил сразу. Может, научишь?       — Базару нет! — зарубился Слава, пожав с парнем руки, но не спеша разжимать. — Только пятую роту ты будешь стрельбе из винтовки учить, а то мелких я не вывожу.       — Базару ноль! — на сленге ответил Макс, ибо их мнения сошлись, как прицельная линия с точкой попадания.       Ещё в середине пения Настя невольно опустила голову от вырвавшегося смешка, с улыбкой смотрев на Ваню, но молча и неподвижно дослушав песню.       — Неплохо исполнили, — признала девушка. — Я летом думала, они вообще поцапаются, как только взглянут друг на друга.       — Снайперская солидарность, — проговорил Ваня.       — Знаешь, а ведь как будем жить нормально, я же совершенно тебя испорчу… — еле успела договорить девушка, не сдержавшись на долгожданный поцелуй.       — В каком плане? — отпрянув спросил парень, как и прежде, не моргая смотря прямо в глаза.       — В самом грязном и развратном… — выдохнула она, тот миг поцеловав его в шею.       — А может, меня это устраивает… — его улыбнуло это заявление, однако последующего жеста он не понял. — Что ты делаешь?       — Тихо… — на миг оторвавшись, проговорила Настя, притягиваясь за его шею и ощущая себя тем ещё вампиром, когда ей только не хватало укусить парня. — Всё… — отстранилась она, облизывая улыбающиеся губы.       Чисто физически Ваня не мог посмотреть, но на коже очевидно остался хороший засос, ибо Настя так старалась, что его там не быть просто не могло.       — Я, конечно, сам любитель, но это было прям профессионально… — усмехнулся он, отвлёкшись на то, как из кармана девушка достала старый телефон, на котором, к удивлению, хоть и в трещинах, но ещё было защитное стекло. — Серьёзно?       — А что? На память же! — собираясь сделать снимок, она вытянула руку и приподняла чуть над собой. — Да и та девчонка… — Настя не по-доброму зыркнула в сторону Даши, что нервно курила воображаемую сигарету и смотрела в ответ, — явно клеилась к тебе. Не буду же я писать «тут была Настя».       — А-а-а, ревнуешь? — прищурился Ваня.       — Нет, блять, мне норм!       Оба посмеялись, вспомнив зеркальным этот диалог ещё с лета, когда катались в Карелию.       — Так, всё. Улыбайся, — попросила она, настроившись на фото.       — Да не, я с щекой своей… — хотел было отмахнуться он.       — Ну я специально слева тебе сделала, чтобы видно не было! — немного обиженно воскликнула Настя.       — Да я не фотогеничный совсем, — скривив лицо, проговорил Ваня.       — Короче, меченый! — грозным и насколько могла низким тоном сказала она. — Голову поверни чуть вправо, смотри в камеру и улыбайся, — договорила Настя, сама повернувшись лицом к фронталке. — И не маши… — нервным шиком добавила девушка, заметив на экране его поднимающуюся руку. — Просто стой.       Он улыбался искренне, пока глядел на неё через экран, во время нажатия её тонкого пальца переведя взгляд в объектив, когда она, за пару мгновений до снимка придав волосам объём нехитрыми движениями руки, которой сразу обняла парня через плечи, чуть щурилась и вытягивала губы, запечатлевая момент во встроенной памяти сенсорного телефона.       — Ну и чего ты возникал? — разглядывая получившееся фото, спросила Настя. — Красавчик же! Я, блин, плохо получилась, так что переделываем.       — Мне вообще всё равно… — проговорил Ваня, убрав её вновь тянущуюся ввысь руку. — Я же могу смотреть и вживую, — уже в её губы прошептал он перед тем, как поцеловать.       Девушка и не стала отпираться, схватив телефон в две ладони за головой у парня, локтями чуть надавив поверх его плеч, чем дала понять, что хочет на руки, ибо задирать голову вверх было некомфортно. Просунув руки подмышки, Ваня, будто невесомую, поднял её, перехватив под ягодицами, когда Настя тут же скрестила ноги у него за спиной. Теперь оба находились в супер-позиции, просто наслаждаясь поцелуем в зимнюю ночь посреди площади и бредущих вокруг масс народа, не смущаясь целовать друг друга как можно более жадно, закрыв при этом глаза. Даже ставшими более громкие и эмоциональные разговоры Макса не отвлекали или смешили, как это было ещё во время пения.       — …и на втором этаже замечаю в окне, — активно жестикулируя, рассказывал брюнет, — оптика у типа бликует. Все сразу в рацию: «Отбой…». А я вижу, дорожный знак так еле стоит, ну почти параллельно дороге лежит. Мы в четыре рыла в тихую обходим, легонечко знак вынимаем, значит, проходим под окнами. Все встали, я в окно очередь даю, чтобы стекло разбить, Ваня гранату забрасывает. Все резко хватаем столб, я на край, так как самый лёгкий был. К с тараном, разбегаемся со знаком в руках, — уже усмешками договаривал он. — Взрыв! Я взбегаю по стене, меня Ваня и два таких же на столбе туда почти что закидывают. В окно только наступил — магазин веером высаживаю! Кричу: «Всё! Чисто!». А сердце-то колотится! Ноги дрожат: одной за другую зацепился и, короче, вывалился обратно! Только автомат в руке и остался.       Который раз все дружно посмеялись.       — А это где было? — удручающе спросил Слава, сложив руки на груди.       — А это возле Москвы. Там, кстати, как мы из перехваченных сигналов поняли, формировался такой же режим, как у чёрных. Так что уж обстановка могла быть и куда хуже. Две чёрные фракции — это был бы пиздец, конечно! — усмехнулся Макс, показав два пальца.       — О, сейчас же салют будет! — вспомнил Саша, глянув на часы.       — Так-так-так! — ворочая головой, брюнет не знал, куда посмотреть. — Надо это… зафотать. Вон, на фоне ёлки, — радостный рукой указал он.       — У Насти телефон есть, — Света с улыбкой посмотрела в сторону подруги, что одной рукой держала свой телефон, а пальцами другой зарывалась в волосы Вани.       И на взгляд со стороны сейчас их страстные лобзания мало чем отличимы от самого настоящего секса.       — Насть! — позвал Макс, лёгким бегом двинувшись в сторону держащего её на руках друга. — Дай телефон…       Все стоящие, вместе с роднёй Макса, вновь посмеялись от того, что парень не постеснялся попросить что-то даже в таком моменте, когда сама Настя не отвлекаясь протянула руку куда-то себе за спину, уже освободившуюся её прикладывая к лицу Вани, где пальцами уходила за ухо.       — Вы только языками на морозе не склейтесь, — проговорил Макс, махом руки подзывая всех к дереву.       Стоящий на фоне нарядной ёлки и памятника народ чувствовал атмосферу, где каждый договорился по-своему улыбнуться тогда, когда будет запущен первый салют. Зимний вечер и красочные огни в ночном небе остались не только в виде пикселей, но и в сердце каждого, где Макс и подошедший Ваня с не отлипающей от него Настей показывали свою самую искреннюю улыбку, нежели это было тогда, когда в Архангельске их просили скорчить что-то похожее на это для снимка в отчёт.