Let there be light

—Миссис Уинтер вновь жалуется на своего мужа,—дама в желтом пончо завистливо посмотрела в сторону окна, где мирно заходило солнце, а ее зловредное личико вновь покрылось морщинками, свойственные женщинам преклонного возраста— Ставлю машину своего сына на то, что их брак распадется через пару месяцев. Женщина, что сидела рядом, вульгарно цокнула, громко поставив чашку с чаем на блюдце. Ее сухонькие ручки аккуратно держали его на весу—Поверить не могу, что ей хватает наглости обвинять Уилла в подобном ухищрении!—она пытливо взглянула на Петунью— Милая, ты могла в это поверить? Петуния вежливо улыбнулась своим гостям. Даже спустя два года жизни в Литтл Уингинге, она все никак могла привыкнуть к их "женским посиделкам" за чашкой чая каждую среду у нее, и соответственно, каждую субботу в доме недавно упомянутой Миссис Уинтер. Эти женщины не обладали ни каплей тактичности, перемалывали косточки каждого кого видели рядом с собой, и по правде сказать Миссис Дурсль сама потихоньку становилась обыденной английской домохозяйкой. Она тоже поставила чашку—Нет, Мисс Корнер, я поверить в это не могу, вы абсолютно правы, дорогая, поведение Мистера Уинтера просто невыносимо. Дама в желтом не удержалась от смешка, а собеседница Петунии, некая Мисс Корнер от возмущения нахмурила излишне толстые брови— Да нет же, Туни, я говорила о том, что Мистер Уинтер не совершал того, в чем его обвиняет дражайшая супруга. —Это называется язвительность, Виолетта,—любезно подсказала пожилая дама и вновь вернулась к созерцанию мирной Тисовой улицы за окном-Хочу сказать, Петуния, этот милый палисадник, что ты посадила перед лужайкой, очень красиво смотрится на фоне дома Миссис Фигг. —Рада, что вы оценили, Шарлотта—без капли энтузиазма отозвалась Миссис Дурсль, впрочем вполне довольная тем, что с темой сплетен наконец было покончено, а затем скромно поднялась из-за стола— Прошу простить, кажется я видела машину своего мужа во дворе. —Ничего страшного,Туни,— улыбнулась Мисс Виолетта Корнер— Мы, конечно же, все прекрасно понимаем,—она тяжело вздохнула, театрально отведя взор. Петуния была готова поклясться на библии своей покойной бабушки, еще пара месяцев этих разговоров и она самостоятельно выпустит пулю себе в лоб. К счастью для нее, Вернон действительно вернулся с работы. Петуния встретила его в прихожей, и как было принято в их семье, помогла мужу повесить пальто после чего поцеловала его в обе щеки. Вернон выглядел измученным. —Как там Дадли?— спросил супруг, проходя в гостиную и кивком приветствуя соседок. Ради всего святого, Петуния уже знала, что они скажут о Верноне стоит им уйти из ее дома, ведь он не поприветствовал их каждую по имени. Этим милым женщинам было вероятно невдомёк как сильно уставал мистер Дурсль, желая обеспечить свою семью. И все же, невеселые мысли ушли на задний план, ведь и Мисс Корнер, и госпожа Шарлотта, кажется сами поняли намек. Поднявшись из-за стола, они кротко отблагодарили Петунию за вкусный пирог—Спасибо за угощение, дорогая, мы тебе позвоним. Пара извилин в головах этих отъявленных сплетниц кажется были. Петуния проводила соседок и распрощавшись вернулась к супругу. Муж читал газету. —Дадли сегодня наотрез отказался оставаться с няней, Вернон— Петуния открыла холодильник, ища заготовленный ужин для Мистера Дурсля-Он плохо спит последнее время днем, я даже не знаю, что и делать. Вернон тихо усмехнулся— Оно и к лучшему, значит ночью мы тоже сможем поспать. Петуния на это только улыбнулась— Звонила еще твоя сестра, спрашивала не хочешь ли ты посетить выставку в Хестоне на следующие выходные. Вернон отвлекся от газеты— Мардж?— Петуния могла проследить за изменением цвета лица супруга буквально посекундно. Он слегка покраснел, наморщив лоб—Еще чего, она гордится своими собаками так, словно это ее собственное достижение, но для дрессировки она прибегает к помощи Уолта. Мистер Уолт, как могла судить Петуния Дурсль, неоднократно изводил ее супруга в юности. Потому она прощала Вернону эти детские обиды, что он перекладывал на сестру. Поставив еду на стол, Туни аккуратно возразила— Я не согласна с тобой, Вернон, Мардж прикладывает уйму усилий, она так это любит, ей было бы очень приятно видеть тебя рядом. Они оба знали, что эти препирания были выстроены максимально театрально, Вернон все равно пойдет. Петуния лишь соблюдала их маленькую традицию. Так что грозно постреляв серыми глазами, выражая свой тихий протест, Вернон в конечном итоге, практически не сопротивляясь задумчиво кивает— Тебя устроит если я подумаю об этом позже? Миссис Дурсль в такт отвечает— Более чем, любимый. … Жить в таком уединенном месте и не иметь никаких привычек? Полно, даже собаки на их улице просыпаются словно по будильнику в 5:40, а к 6, родовитые англичане, пунктуально выходят на свежий воздух, волоча за собой горе хозяев, причем вид собак настолько самоуверенный, будто именно они контролируют процесс. Они так и говорят, перебирая лапками: "Господа, будьте уверены, сегодня после прочтения газеты, вам безусловно захочется чашечки кофе, утренняя прогулка скажется на вашем самочувствие самым наилучшим образом". Правда сонные хозяева едва ли замечают как ими помыкают. Вот она, Англия— свободная страна. Так что да, у Петунии Дурсль также были собственные привычки. Нет, она не тащила за собой Вернона и сына в шесть утра на прогулку, однако мысли довольно часто приводила в порядок именно на свежем воздухе. Короче говоря, каждый божий вечер Петуния выходит из дома дабы пройтись по Тисовой улице вдоль домов. Это неплохо спасает ее от обыденной серости, ведь как бы сильно она не радовалась своему материнству, а все таки быть мамой довольно сложно, особенно для такого мальчика как Дадли. Тем более сегодня и правда был хороший день. Но кое-что не давало ей покоя уже несколько долгих часов. Критически обернувшись на палисадник, Туни забавно морщится, вспоминая слова Шарлотты. Миссис Фигг была наверное самой странной соседкой из всех на этой улице, однако Петуния не хотела прибегать к тем эпитетам, которыми ее наградили местные жители. Дети наивно считали ее ведьмой, а то количество кошек на ее участке только способствовали этим слухам. Сама Петуния считала ее не более чем одинокой женщиной, но персона Миссис Фигг никогда не была для нее интересна настолько чтобы думать о том, где ее дети, или хотя бы супруг. В целом, наверное стоило немного извиниться за резкость, чего-чего, а оказаться невежливой для Петунии было страшнее смертной казни, пусть это и была вынужденная мера, ведь по правде сказать, ставить на место подобных особ было особым видом удовольствия для Миссис Дурсль. Женщина глубоко вздыхает, на мгновение прикрывая глаза и останавливаясь на месте. Вернон лишь недавно открыл свое дело, им пока не очень-то легко обеспечивать себя, но Туни знала, что супруг со всем справится, для этого у него было достаточно упорства. "Но он слишком вспыльчив", подсказала ей голова. Да, это правда. Вернон склонен реагировать на все чуточку резче, чем стоило бы. Тут и вступает в игру сама Петуния, с ее тихим нравом им удается достигать некоего равновесия в семье. Пусть для этого и приходится иногда манипулировать, то есть, настраивать мужа на нужный лад. Именно Петуния уговорила Вернона на покупку этого домика. А он, вообще-то достался им тяжелым трудом, хотя справедливости ради, стоит отметить, что после свадьбы отец Вернона очень сильно им помог, но это не отменяло того факта, что большую часть забот они все равно взяли на себя. Домик был небольшим, типично английским, Литтл Уингинг не славился разнообразием, изобилием цвета и фантазии, однако Петуния тогда была готова закрыть глаза даже на странных соседей и на то, что дому явно был нужен косметический ремонт. Они были молодоженами, они были более чем счастливы с тем, что имеют. Да, так она и думала до поры до времени, но когда через год на свет появился Дадли, жизнь для нее наконец приобрела те краски, которые она потеряла, после смерти родителей. Все встало на свои места. Так много улыбок от мужа она не видела никогда, сына Вернон любил всем сердцем, пускай даже мальчик и был капризным, с тем же непоколебимым нравом отца, но разве это имело значение? В их семье наконец был покой, Петуния впервые ощущала целостность, впервые была "дома". С этим настроем Петуния вновь открывает глаза. Солнце почти полностью скрылось за горизонт. Мысли тут же перестали так упорно доставать ее голову, женщина искренне улыбнулась, чуть выше натягивая шаль на плечи, и уже была готова продолжить свой путь по пустынной улице, как вдруг услышала довольно громкий щелчок где-то позади себя. О, это был знакомый звук. Миссис Дурсль медленно обернулась, желая увидеть одну из кошек старухи Фигг, они довольно часто роняли мусорные баки, а соседи не могли с ними совладать. Такое случалось слишком много раз, дабы Петуния подсознательно вверила вину за нарушенную тишину именно им, но позади ,как в посредственном ужастике, конечно же никого не было. Там стоял лишь одинокий фонарь, который еще не начал свою работу. Еще раз внимательно всмотревшись в темноту перед собой, Миссис Дурсль немного помедлив, все же продолжила свой путь. Литтл Уингинг место безопасное, она гуляла тут уже несколько лет, в одно и тоже время. Ей не следовало предаваться паранойе. И все же липкое ощущение страха почему-то сковало ее сердце, улыбка медленно сошла с лица. Удивительно, как всего один единственный звук нарушил ее душевное равновесие. Это практически невозможно, однако так оно и было. Обыденный вечер переставал быть таким уж обыденным. Возможно, сказывалось ее богатое воображение, оно нередко дарило болезненные ощущение с самого детства. Нелепое мамино пальто в углу комнаты или медленно опускающиеся тени за окном, все это не более чем инстинкт самосохранения, но Туни всегда была немного...впечатлительной, чего стоило только первое день рождение Дадли, когда она чуть дара речи не лишилась, стоило ей увидеть кровь на руке у сына. Эти мысли лишь немного успокоили. Женщина ускорила шаг и напряженно уставилась на фонарный столб впереди. Часы показывали десять, а фонари так и не зажглись. Холодно. Тут всегда было так холодно? Ее туфли были слишком неудобными для бега, но опять же, она до сих пор пыталась убедить себя в паранойе. В глупом разыгравшемся воображение. С чего бы ей бояться? Дом в двух кварталах отсюда, справа от Петунии ворота Миссис Уинтер, а через три сотни метров район закончится и она увидит поле с детской площадкой. Миссис Дурсль водила туда Дадли почти каждый день! Когда она вернется, Вернон обязательно посмеется над ее страхами. Незачем давать ему повод для неуместных шуток. Лишь из-за этого Петуния резко разворачивается и идет в обратном направлении, так будет быстрее добраться до дома. Делать крюк будет глупо, она проторчит на улице лишние пять минут. Однако настолько резкий разворот заставил ее кротко взвизгнуть, едва не попятившись назад. Всего в паре метров от нее стояла никто иная как Лили Поттер. Голова загудела в тот же миг. Женщина клянется, на короткое мгновение она точно потеряла возможность видеть! Не стоило Лили так ее пугать. Петуния даже за сердце схватилась, чувствуя как покрывается холодным потом. Так значит ей не показалось. Она точно знала этот звук. —Господи, боже! Ты же в курсе, что существует мобильная связь?!— как бы ей не хотелось сохранить хладнокровие, однако голос все равно противно повысился, так временами случалось, когда ей приходилось пугаться. Стоит ли говорить о том градусе напряжения, что царил в сердце Петунии Дурсль в тот момент? Она никогда не считала себя малодушным человеком, однако была уверена, что теплых чувств у нее оставалось не так много к своей сестре. Каково было ее стремительное разочарование в собственной стойкости, когда она осознала, что это были лишь ее наивные домыслы. Лили смотрела исподлобья. Эти отчаянные зеленые глаза. От прежнего блеска мало что осталось, они помутнели, стали излишне примитивными. Обыденными. Петуния, не знала... просто не знала женщину стоящую перед ней. Она сделала трусливый шаг назад, едва не подвернув каблук. Обувь неприятно впилась в нежную кожу, Туни поморщилась, но не от тянущей боли в правой ноге. Женщина напротив едва ли напоминала себя прежнюю. Лили была сама не своя. Миссис Дурсль просто не могла подобрать слов, что именно ее так...раздражало. Да, именно раздражало. Какая деталь, где она видела проблему? Каковы были причины поступка Лили. Почему именно она и именно сейчас? Лили испортила и это. То к чему казалось отношения не имеет. Но она вплетала в свою жизнь всех без разбору. Эгоистка. Туни не хотела ее видеть, даже не смотря на свои эмоции. Рыжие волосы сестры были сильно запутаны, словно к расческе женщина не прикасалась уже несколько дней, а сухие тонкие губы сужены в узкую полосочку. Петуния с детства была довольно худой, но и для ее цепкого взгляда, сестра сейчас была чуть ли не в болезненном состояние. Не узнай она эти глаза, решила бы, что к ней подошла очередная грязная оборванка! —Что ты тут делаешь?— Туни не получила ответа на свое первое восклицание, и слегка поборов шоковое состояние, глубоко выдохнула, давая возможность сердцу успокоиться. Фонари так и не зажглись. В левой руке Лили держала неясный еще для Петунии клубок из одеял, однако уже в следующую секунду миссис Дурсль смогла опознать в нем ребенка. Для этого не надо было обладать какими-то особыми способностями, дитя на ее руках дергалось и шевелилось. Почему Петуния не слышала и звука из рта младенца? — Мне больше не к кому обратиться. "Эти чертовы глаза." Петуния сделала еще один шаг от сестры, ее губы все еще кривились в едва видимом отвращении— Что ты имеешь в виду? На плечах у Лили была странная ткань, она переливалась с окружением, признаться честно Петунии по началу казалось будто она и вовсе прозрачная. Но позже, женщина спишет это на собственное нервное истощение, которое она точно заработает этим вечером. — Ты единственный живой человек, кто еще может мне помочь,—раньше сестра владела звонким голосом, эти же слова были сиплыми и уставшими. Миссис Дурсль против воли желала проникнуться горю сестры. Вероятнее всего, она вляпалась в какое-то происшествие, и сейчас желала попросить у нее либо укрытие, либо обычных денег. —Я думала твой муж достаточно богат,— его звали Джеймс. Дурсли виделись лишь раз, и то мельком, однако этого было достаточно чтобы сложить о нем весьма специфическое впечатление. Богатый мальчишка без капли серьезности в голове. Вернон назвал его "увальнем", Петуния же его просто побаивалась. Знавала она таких как Джеймс. Каждый из них плохо кончил. Лили рвано усмехнулась на слова сестры, лицо ее немного посветлело— Я не за деньгами пришла, Петунья. А вот это была проблема. Петуния была готова отдать ей немного своих сбережений, но вот просьбы из разряда "личных" она терпеть не могла. Особенно от Лили. Ей удавалось запросить слишком многое, Петуния больше не намеревалась исполнять ее желания. Еще маленькой девочкой Туни зареклась иметь дело с подобными людьми. С людьми, что обладают такой бешенной силой. Аномальной силой. Слишком свежие это были раны, слишком глубоко они ее ранили. И никакие сестринские чувства тут Лили не помогут. Хотя откуп выглядел вполне приемлемой ценой. Тут они могли договориться, никак иначе. И все же... —Ты выглядишь ужасно уставшей,—если она приведет ее в дом, накормит и оставит на ночь, ничего же не случится? Тем более на руках у нее ребенок. Петуния не помнит, чтобы Лили была беременна—Чей это ребенок?— любопытство победило здравый смысл. Глаза Миссис Дурсль уперлись в тихого младенца, чьи ручки виднелись из одеяла, в которое его укутали. Он цеплялся за Лили, тянул ее за волосы. Сестра даже не взглянула на него, а только холодно отчеканила— Мой. Его зовут Гарри Джеймс Поттер. Волшебница подошла к Петунии вплотную, показывая ребенка. Петуния скривилась сильнее— Он явно плачет, но я не слышу ни звука. Что ты с ним сделала? Малыш беспомощно открывал и закрывал рот, лицо его покраснело от слез, что-то внутри Миссис Дурсль болезненно надломилось. Она ненавидела слезы детей. Они напоминали ей о Дадли. О ее маленьком мальчике. Таком же беззащитном. Таком же крохотном. Сейчас он был дома, с Верноном, в безопасности. Туни впилась в Лили вопрошающим взглядом. Вблизи девушка выглядела еще хуже, и Петуния больше не могла бороться со своими чувствами. —Это просто заклинание,—сестра оглянулась через плечо, вслушиваясь в тишину— Если бы не оно, нас бы быстро обнаружили. К счастью для нас, это невозможно в данных обстоятельствах. Лили была немного выше Петунии, и все же в этой ситуации хозяином положения себя считала именно она. Петуния прервала ее презрительным шепотом— Это ужасно, Лили. Ты мне нагло лжешь. Убери это! Ну разве так можно? Что за кошмар? Наложить на младенца заклятие, дабы он не кричал. Какая мать так поступит со своим ребенком? —Та, которая хочет спасти его жизнь,—Петуния вздрогнула, столкнувшись с зеленью напротив. С каких пор Лили читает мысли? Впрочем, за последние несколько минут вопросы лишь множились, да умножались в геометрической прогрессии. Петуния ощущала себя беспомощной перед судьбой в данную секунду. Она даже не знала, точно ли это та Лили которую она знает, она также не знала ребенка на ее руках, не знала почему стоит прямо сейчас здесь, не знала, даже отчего не прогнала ее. Хотя, наверное это было бы правильным решением, ведь Лили слишком сильно ей насолила в далеком прошлом. И тем не менее, Петуния стояла, смотрела прямо в глаза этой волшебницы, в глаза женщины, что просила ее о помощи. —Тебя же ищут,—догадалась она. И сердце вновь болезненно забилось, в этот раз от накатившего ужаса— У вас же, прямо в эту самую секунду, идет война!—Петуния это знала. Петуния слишком хорошо это знала. Но надеялась, просто мечтала о том, что ее это не коснется. Она хотела остаться в стороне. Подальше. Нет, нет, нет! Она просто человек. Эта связь дорого ей обойдется. Нет, как Лили могла? —Петуния, стой. Просто послушай! Подожди!— сестра преградила ей путь, в тот самый миг, когда Туни уже собралась бежать. Холод из зеленых глаз ушел, теперь и она выглядела напугано. Лили правда испугалась, что Петуния могла уйти— Пожалуйста...просто послушай...выслушай меня, только и всего, большего не прошу! —Господи! Почему ты это со мной делаешь? Просто, ну почему? Ты наших родителей убила, тебе этого было мало?— Лили вздрогнула, словно от пощечины и губы ее задрожали. Руки ее были холодными. Петуния опустила взгляд на свое запястье, сестра держала его в мертвой хватке. Костяшки побелели, а у груди с младенцем, в месте где она сжимала его одеяльце, у девушки воинственно лежала между пальцев волшебная палочка. —Не поступай так со мной, Туни! Пожалуйста! Просто не поступай,—она была всего лишь в отчаяние. А, так вот, что Петунию так раздражало. Теперь до нее дошло. Это была не Лили. Действительно не та Лили которую она знала. Лицо, что предстало перед ней, это было лицо старухи. Лицо ребенка. Лицо невиданной красоты и уродства одновременно. Петуния никогда не видела таких лиц раньше. Нет, не в своей пресной жизни. Не в своей обыденности и серости. Не в повседневности. Не в нормальности. Безумство и упрямство. Лицо перед ней принадлежало стойкой личности. Человеку проклятому, на грани. Чему-то извне. И "оно" уже коснулось семьи Дурслей.