Лето

       Пока собирались на торжественную линейку в честь начала олимпийской смены, суетились знатно. Сначала пацаны не могли найти свои вещи и выложить их заранее на койках, чтобы после умывания спокойно прийти и одеться, потом в спешке мыли лица и чистили зубы, да так, что заляпали пастой чуть ли не всё вокруг (и умывальники, и одежду, и соседей), ещё позже кое-как надевали брюки с рубашками, застёгивая непослушными пальцами пуговицы и «на отвали» завязывая красные галстуки. А какой шум при этом стоял, сколько криков было, словами не передать.        Валерка в этой гурьбе и толкотне принимать участие не хотел, однако будто свихнувшиеся спросонья пацаны могли его банально задавить, даже если бы он отошёл от них на несколько метров. Лагунов был вынужден стоять среди них и терпеть всё это безобразие в виде пиханий и зубной пасты на майке для сна. И всё же, ему досталось не так сильно, как могло. Поблизости всегда находился Лёва, который в любой момент был готов остановить перед Валеркиным носом чей-нибудь локоть или чуть повысить голос, призывая хоть к какому-нибудь порядку, когда назревал очередной маленький конфликт (из-за той же толкотни).        На поляну бежали всем четвёртым отрядом в разнобой и как можно быстрее. И так опаздывали. Все уже собрались.        Игорь Александрович сопровождал ребят сзади и следил, чтобы никто не отставал. Выстроив своих пионеров в ряд и пересчитав, он с довольным видом направился к другим вожатым, которые смотрели на него с тенью неодобрения. «Задерживаешь», — говорили их взгляды.        — Здравствуйте, ребята, и добро пожаловать! — У микрофона встала старшая вожатая Наталья Борисовна Свистунова. Все поприветствовали её дружными аплодисментами. — Мы очень рады приветствовать вас на лучшей смене этого года, на олимпийской смене! — Пионеры снова захлопали в ладоши. — Хочу представить вам нашу дружину. Это директор нашего лагеря — Колыбанов Николай Петрович! — Свистунова указала рукой на полноватого мужчину в белом костюме и светлой шляпе. — За Колыбановым стоит наша заведующая пищеблоком — Леонтьева Анна Сергевна. Капитана нашего корабля вы уже знаете — Капустин Иван Палыч. Физрук и по совместительству завхоз — Захваткин Руслан Максимыч. Ну и наконец доктор Айболит нашего лагеря — Носатов Валентин Сергеевич, — эти слова Наталья Борисовна произнесла как-то по-особому мягко, нежно улыбнувшись.        Каждого члена дружины приветствовали громкими аплодисментами. Вернее, только сливаясь в один дружный хлопот, они становились громкими. Пацаны из Валеркиного отряда вообще особо не старались, были какими-то вялыми и частенько переговаривались между собой во время поднимавшегося шума. Только Лёва ответственно относился к этому делу, внимательно слушая каждое слово Свистуновой, а когда та упомянула Валентина Сергеевича, то широко заулыбался и захлопал изо всех сил. Валере даже показалось, что у Хлопова ладони покраснели — так старался.        «Знакомый, что ли?» — Подумал Лагунов и вдруг вспомнил, что Лёва ещё на водяном трамвайчике рассказывал о дяде, работающем в лагере. Это заставило Валерку присмотреться к доктору — довольно угрюмому и, на первый взгляд, неприятному человеку в идеально выглаженных рубашке и брюках. Слабо верилось, что он приходится дядей лучезарному и добродушному Лёвке.        — Самый главный человек в нашем лагере, — продолжила Свистунова, — это Серп Иванович Иеронов. Будьте любезны, — снова аплодисменты. — Это ветеран Гражданской войны, пенсионер союзного значения. И вот над таким человеком с большой буквы наша дружина взяла своё шефство, — она выдержала небольшую паузу. — Чтобы великим делам быть подстать, горячим чтоб сердце было всегда, равнение твёрдо будем держать на ветеранов войны и труда, — ребята дружно захлопали. Честно, у Валерки уже ладони болели, однако он старался и бил ими друг о друга из последних сил. — Пожалуйста, Серп Иванович. Вам слово, — Свистунова отошла в сторону, и к микрофону, опираясь на трость, подошёл седой старик.        — Здравствуйте, ребятки, — улыбнулся он. — Я надеюсь, что мы с вами будем жить дружно и весело. Имейте в виду, — тут его голос стал чуть строже, однако свою мягкость не потерял, — для меня очень важна дисциплина. Я здесь живу неподалёку, — продолжил он прежним весёлым тоном, — вы наверняка видели домик. Милости прошу в гости. С удовольствием угощу вас чаем с конфетами и печеньем.        Пионеры благодарно кивнули. Наталья Борисовна подошла к Серпу Ивановичу и, извинившись, встала у микрофона, взяв за стенд.        — Хочу добавить, что Серп Иваныч — участник революции. Он освобождал наш город.        — Да они этого не знают, — засмеялся Серп Иванович под громкие аплодисменты.        — Знаем! — Хором ответили ребята.        — А вы знаете, кто освобождал наш город? — Спросила Свистунова.        — Серп Иванович! — Дружно крикнули пионеры.        — А от кого? — Поинтересовался Иеронов, хитро прищурив глаза.        — От белых!        — А поточнее?        Тут все притихли, начали растерянно переглядываться. По полю заходили шепотки. Валера вздохнул и поправил очки. Ответ вертелся на языке, а слова из рассказа Дениса крутились в голове безостановочной каруселью.        — Интервентов прогнали, — всё же вырвалось у него, и ребята тут же повернулись к нему. Валерка, почувствовав на себе множество чужих взглядов, поднял голову, перестав разглядывать траву под ногами, и непонимающе осмотрелся. Стоявшие рядом с ним Лёва и Лена Романова (девочка с двумя длинными светлыми хвостиками) таращились на него круглыми, как блюдца, глазами.        — Кто сказал «интервенты»? — Голос Серпа Ивановича был слегка напряженным, охрип сильнее, из-за чего казалось, что он недоволен. — Два шага вперёд.        Валера шумно втянул носом воздух. «Сказал на свою голову», — с досадой подумал он и вышел вперёд, испуганно и смотря на медленно приближавшегося Серпа Ивановича. Старик встал напротив пионера, внимательно оглядел, и тот затаил дыхание. На поле воцарилась тишина. Все молча и с волнением ждали, что же будет дальше. Валерке это не очень нравилось. Он чувствовал себя уткой под сотней прицелов — настолько некомфортно.        — Молодец. Как зовут? — Спросил Серп Иванович. Лагунов вздрогнул и поправил очки.        — Валера, — всё ещё не слишком уверенно произнёс он.        — Умный ты парень, Валера, — с уважением протянул Иеронов, улыбнувшись. — А поподробнее можешь рассказать, что происходило практически здесь, — он постучал тростью по земле, — в те года?        — Если не ошибаюсь, в восемнадцатом сюда белые пришли, — спокойно и монотонно проговорил Валера, косясь куда-то в сторону. — Они артиллерию привезли, чтобы красноармейские пароходы с берега расстреливать. Вместе с ними прибыли и интервенты, иностранные «помощники» их. Пытались сделать всё, чтобы нашего государства не возникло. Однако им помешали местные крестьяне, объединившиеся с красными.        — Верно, — кивнул Серп Иванович. — Раньше здесь располагались дачи, в которых жили и отдыхали господа, на которых мы с моим братом Матвеем батрачили. Когда сюда белые пришли, мы помочь нашим решили. Ох и жестокая битва тогда была, крови много пролилось, наших погибло… считать страшно. Но светлое будущее своё мы отстояли, — он снова оглядел Валерку с головы до ног внимательным взором и вдруг хмыкнул. — Молодец, Валера, молодец, — и крепко пожал ему руку. — Слушай, а фамилия у тебя какая?        — Лагунов, — Валерка теперь почему-то чувствовал себя ещё более неловко.        — Лагунов, значит, — с понимаем протянул Серп и хитро подмигнул ему. Валера не понял, к чему это было.        — Серпу Ивановичу, — вновь заговорила в микрофон Наталья Борисовна, — мы предоставляем почетное право поднятия флага олимпийской смены.        — Пойдёшь со мной? — Спросил Иеронов. Валера метнул взволнованный взгляд назад. Лёва подбодрил его одобрительным кивком, и Лагунов, уже более уверенный в том, что согласен, повернулся обратно к Серпу Ивановичу. — Пойдём, не бойся, — тот ласково похлопал его по плечу и, чуть подталкивая, повёл к флагштоку. Заиграли барабаны.        — Флаг поднять! — Раздался командный голос Свистуновой. Пионеры подравнялись и вскинули руки в салюте. Серп Иванович и Валерка принялись поднимать влаг, по очереди перебирая руками леску.        Вскоре красное знамя во всю развевалось высоко над поляной.        — Блин. Я олимпиаду очень хочу посмотреть, прям кровь из носу, — чуть ли не ныл Лёва, пока они шли по цветущей аллее в направлении пищеблока. — Я без олимпиады просто не выживу. Вы не знаете, в лагере есть телевизор?        — В прошлом году «Штирлица» крутили, и мы ходили смотреть его к Серпу Ивановичу, — ответил ему Веня Гельбич. Хлопов просиял.        — А он всех желающих пускал?        — Да. У него гостиная от ребят просто ломилась.        Завтрак, на удивление, прошёл без происшествий и довольно тихо. Всё-таки ещё не все успели адаптироваться к лагерю, да и грозный вид бабы Нюры, главной поварихи, которая пристально наблюдала за всеми, пугал.        Вернувшись в палату, пацаны начали быстро переодеваться. В этот момент к ним зашёл Игорь Александрович и оповестил о том, что ему удалось договориться с Русланом Максимычем и организовать футбольный кружок. Лёва, услышав новость, аж запрыгал от радости, позабыв о футболке и кинув её куда-то в сторону. Глаза его так и загорелись восторгом и неким азартом. Валерка с улыбкой наблюдал за скакавшим по всему помещению Хлоповым, и это страстное желание поиграть тоже передалось ему. Он не особо любил футбол (нет, он нередко играл во дворе с другими ребятами, просто это был не совсем его вид спорта), однако теперь, казалось, готов был заобожать.

***

       Руслан Максимыч громко дунул в свисток.        — Короче, пионэры, — перекидывая из руки в руку мяч, он важно вышагивал перед выстроившимися ребятами и внимательно осматривал каждого. — На час в день поле ваше. Под личную ответственность Игоря Александровича. За разбитые коленки головы сверну. Поняли?        — Да. Да… — вяло протянули пацаны.        — Поняли?! — Крикнул Руслан Максимыч, очевидно недовольный таким ленивым ответом.        — Да! — Чётко и громко прокричали мальчишки, и физрук кинул им мяч.        — Руководи, усатый, — бросил он напоследок перед тем, как уйти.        — Спасибо! Ну что встали, спортсмены? — Улыбнулся Игорь Саныч. — Вперёд!        Валерка не успел толком ничего сообразить (хотя обычно он соображал довольно быстро, но тут просто ситуация была такая), как толпа пацанов, точно свора голодных собак, кинулась на мяч, толкаясь и пихая друг друга. Потом ребята разделились, хаотично бегая по полю в одиночку, а иногда парами. Никто не хотел передавать пасы и лишь целеустремленно бежал к воротам, около которых вставали те или иные, кому не очень хотелось отдавать победу в своеобразной дуэли.        Лёва, всё это время старавшийся отдавать команды и хоть как-то привести всех в чувства, вдруг остановился и, улучив удачный момент, перехватил мяч, подняв на руки. На поле поднялся крик, и пацаны окружили его, негодующе расспрашивая, в чём дело.        — Вы чего всем стадом атакуете? Футбол — игра командная. К тому же, поделённая на два, — он поморщился, задумчиво посмотрел на небо, подбирая нужные слова. — То есть, там две команды должно быть.        — Да знаем мы! — Воскликнул Титяпкин.        — Знали бы — не носились так бездумно. Короче. Делимся на две команды.        — Чур я капитан! — Поднял руку Веня Гельбич.        — Э! А чё ты? Почему? — Загалдели другие. — А я тоже хочу!        — Тихо! — Прикрикнул Лёва, и все тут же замолчали, обратив на него внимание. — У первой команды капитан я, у второй — Гельбич. И без лишних споров.        Кое-как они поделились. Капитаны набирали себе людей. Разумеется, без «Я не хочу к нему!» и «Ну почему именно сюда?» не обошлось. Когда очередь дошла до Валерки и Юры Тонких, появилось довольно неприятное чувство, явно ощущаемое в тот момент всеми. Никто не хотел брать себе «слабаков». Коме Лёвы, который без лишних раздумий взял под своё крыло Валеру под неодобрительные взгляды товарищей. Гельбичам (как назвалась команда Вени) лишь оставалось принять Юрку. Однако они настолько были уверены в своих силах и в способности выиграть в меньшинстве, что перед игрой мягко отправили его на трибуны.        Второй раунд начался примерно так же, как и первый. Несмотря на деление, ребята всё равно носились по полю сломя голову и без каких-либо рамок.        — Пас давай! Пас! — Кричал Лёва своим. Его никто не слушал и даже не слышал. Ребята продолжали играть настолько хаотично и без правил, насколько это было возможно.        Валерка в этом бедламе терялся и как никогда ощущал себя по-настоящему лишним. Он тупо стоял посреди поля, иногда медленно отбегая в другую сторону, и просто не знал, куда податься. И свои, и чужие — все смешались в один единый ком. Только донельзя рассерженный Лёва, пытавшийся сгруппировать игроков, выделялся во всей этой вакханалии.        Валера и дальше бы наблюдал за игрой, не зная, что делать, если бы на него не налетел со всей дури Титяпкин, повалив на землю и еще приземлившись сверху. Валерке показалось, что его расплющило. Живот теперь адски болел, а все внутренности будто превратили в один большой блин.        — Если не хочешь играть, то вали с поля! — Рявкнул Андрей, даже не извинившись. Он быстро встал и побежал дальше, пока Валерка с трудом поднимался на ноги, пошатываясь и кашляя. Кислорода не хватало.        «Придурок», — подумал он, зло посмотрев вслед Титяпкину, и направился к трибунам.        Валерка забрался повыше, чтобы быть как можно дальше от игры и недоделанных футболистов. Те, к слову, так и продолжали с бешеными криками носиться по полю, сбивая друг друга с ног. Да, определенно в конце всем им влетит от Руслана Максимыча.        — Не любишь футбол, Лагунов? — Поинтересовались рядом, и Валерка повернул голову. Рядом с ним сидел Игорь Александрович.        — Люблю, — вздохнул мальчик.        — Разочаровался в коллективизме? — Понимающе протянул Корзухин.        — Вам нельзя такое говорить, — тихо заметил Валерка, повернувшись обратно к полю. — Вы же учитель.        — Учитель. Но далеко не дурак, — усмехнулся Игорь. Валера вдохнул, с тоской наблюдая за разбушевавшимися пацанами, превратившими футбол в какой-то недобокс, и особенно за Лёвой, всё ещё не оставлявшем попытки восстановить порядок.        — Разве это коллектив?        — Да, не похоже на него, — согласился вожатый. — Кстати, не сильно ушибся?        — Да не…        — Per aspera ad astra, — проговорил подошедший к трибунам лагерный врач Валентин Сергеевич. Он возвращался от Серпа Ивановича, за здоровьем которого особо тщательно следил (всё-таки старый человек), и решил задержаться у футбольного поля, чтобы посмотреть на будущее советского спорта.        — Что? — Не понял Игорь.        — «Через тернии к звёздам», — пояснил Валерка.        — Молодец, — кивнул доктор. Он стоял совсем рядом с тем местом, где сидели Инорь с Валерой, а потому слышали они друг друга прекрасно. — Да, удручающее зрелище, — протянул он, наблюдая за безобразием, которое творилось на поле. — Корзухин, после игры всех ко мне.        — Так точно, — отчеканил Горь-Саныч.        Валентин Сергеевич прищурился, нахмурился, а затем, сложив руки на манер рупора, громко крикнул:        — Давай, Лёва! Волю в кулак взял и побежал!        Хлопов, услышав его слова, обернулся, помахал доктору рукой, после чего с новыми силами кинулся в атаку. Валентин Сергеевич, удовлетворённый увиденным, поправил свой белый халат и развернулся.        — Ну, удачи вам.        — Спасибо, — хором ответили Игорь с Валеркой.        Доктор ушёл, и они вернулись к своим делам. Валера продолжил наблюдать за игрой, а Корзухин — читать книгу.        Лёва после слов Валентина Сергеевича заметно приободрился. Теперь он смело бросался в самое пекло, ловко обходил других пацанов, с лёгкостью отбирал у них мяч, однако без задней мысли пасовал своим. Надеялся, что хотя бы они сообразят, сгруппируются, станут единым живым организмом, но ничего такого не происходило, и они получали гол за голом. Изредка в ворота другой команды без проблем забивал Лёва, устававший от безрассудства пацанов, которым, казалось, вообще ничего не нужно было, кроме бесполезной беготни.        — Да ты издеваешься! — Кричал Хлопов кому-то из игроков. — Да нельзя же так! А ты что творишь?!        Он был уже настолько уставшим и взбешенным, что оставалось только обогнать товарища, перехватить мяч и снова поднять на руки, тем самым остановив игру. Пацаны тут же встали, как вкопанные, и загалдели. Все единой недовольной стаей надвигались на Лёву, который, по сравнению с этой массой, казался каким-то до жути одиноким и маленьким.        — Ты зачем забрал?! — Орали ребята.        — А вы чего в разброс бегаете? — Парировал Хлопов. — Условились вроде: две команды, а в команде у каждого своя роль и позиция. Это же основа футбола!        — А я, может, не хочу на воротах! Я голы забивать хочу! — Нахмурился Мухин.        — И я тоже! — Подхватили другие.        — Все по-очереди будут, — поспешил успокоить всех Лёва. — Ребят, нам нужно стать единой командой, чтобы в конце смены сыграть с «Белазами». Так что давайте проведём нормальную тренировку и грамотно расставим приоритеты.        — А ты чего это раскомандовался? — Веня Гельбич выступил вперёд, сложив руки на груди.        — Потому что я знаю, как лучше, — отрезал Лёва. — И я капитан.        Гельбич, который был немного выше, подошёл вплотную к нему, чуть нависая, чтобы выглядеть устрашающе. Но Хлопов совсем не испугался, продолжив смотреть строго и с каким-то вызовом.        — Иди в жопу, капитан, — Веня забрал мяч и толкнул Лёву. Тот пошатнулся, отступил, но не упал.        — Долой самопровозглашенных Лёв! — Радостно закричали пацаны и, когда мяч вернулся в игру, снова понеслись одной безумной стаей по полю.        Лёва остался стоять в стороне, молча наблюдая за беспределом. Но ему это уже изрядно надоело, и он, развернувшись, медленно зашагал прочь.        — Да уж. Устроили революцию, — покачал головой Игорь Саныч. — Скажи? — Повернулся он к Валерке, который провожал Хлопова печальным взглядом.        — Ага, — рассеяно отозвался мальчик, встав. — Извините. Я отойду.        Он спешно спустился с трибун и побежал в сторону кустов, за которыми скрылся Лёва. Валерка тоже пролез через них, шурша листвой и царапаясь о ветки. Выйдя за территорию спортивной площадки, он оказался на небольшой полянке, со всех сторон окруженной деревьями и кустарниками.        Хлопов не успел уйти далеко. Он сидел на старой и покосившейся лавочке, всеми забытой в этих зарослях, и с угрюмым видом кидал мелкие камешки.        — Лёв, — тихо позвал Валера, осторожно подойдя к нему.        — А? — Футболист поднял голову и непонимающе посмотрел на Лагунова. Затем двинулся, сев подальше к другому краю. Уступил место. Валерка устроился рядом с ним.        Воцарилась неловкая тишина. Только со стороны поля доносились крики пацанов и удары мяча о штангу.        Лагунов особо не умел успокаивать других, однако в данной ситуации молчать было нельзя. Лёве нужны слова поддержки. Хоть какие-нибудь. И Валерка это прекрасно понимал.        — Лёв, — наконец подал голос он, повернувшись к Хлопову. — Ты не расстраивайся так. Они просто дураки конченые, — ругаться Валерка умел, но не очень любил. Он был приличным мальчиком. — Ты в футбол всего себя вкладываешь, поделиться опытом хочешь, а они не оценили. Ну и поделом!        — Не поделом, Валер… — тихо ответил Лёва. — Я очень хочу сыграть в конце смены против «Белазов». Мы с Горь-Санычем обсуждали это. Он сказал, что идея отличная. Но с такой командой… — он тяжело вздохнул.        — Да, команда не ахти, — согласился Валерка.        — Знаешь, — подал голос Хлопов после недолгого молчания, — у нас на тренировках тренера слушаются все. Даже самые тупые.        — Надо, значит, просто продемонстрировать свой авторитет, — задумчиво произнёс Валерка. — Стать именно не просто капитаном, а настоящим лидером. Тренером, который всему обучит. Вспомни, как это у вас происходит.        Лёва откинулся на спинку лавочки и задрал голову, смотря на небо. Думал он не особо долго, и по мере этих раздумий улыбка на его губах становилась всё шире.        В один прекрасный момент Хлопов вдруг подскочил с места, хрустнул пальцами, улыбнулся чуть ли не до ушей и горячо пожал руку Валере.        — Спасибо! — Он крепко обнял Лагунова. Так сильно, что у того аж рёбра затрещали и дыхание спёрло.        — Лев… задушишь… — просипел Валерка.        — Ой. Извини, — Лёва сразу отпустил его.        Отдышавшись, Валера поправил очки и встал с лавочки.        — Ну что? Снова в бой? — Неуверенно спросил он.        — Ну конечно! — Лёва выпрямился, гордо расправил плечи, и глаза его засверкали.        Он целеустремлённо направился в сторону зарослей. Валерка пошёл за ним.        — Лёв… — через какое-то время подал голос он. Молчать был не в силах, потому что чувство вины гложило. Лёве так дорога эта игра, а он взял и ушёл из команды, толком ничего не сказав.        — А? — Хлопов тут же остановился и развернулся, вопросительно посмотрев на Лагунова.        — А ты не очень обидишься, если я больше не стану играть?.. Футбол — немного не моё…        — Ой, да не переживай ты так, — махнул рукой Лёва, улыбнувшись. — Это твой выбор, и я его уважаю. Только хотя бы иногда поболеть приходи. Обещаю тебе, что ты больше разочаровываться не будешь.        Валерка засмеялся.        — Приду. Обязательно приду.        — Отлично! А заглянешь со мной к Руслану Максимычу?        — Да, — пожал плечами Валера и пошёл следом за Лёвой. Делать ему всё равно было нечего, а просто так сидеть и ждать скучно. К тому же, любопытство взяло вверх, и ему не терпелось узнать, что же задумал его друг.        Физрука мальчишки нашли быстро. Тот тренировал девочек на соседней поляне. Те дружно, в отличие от игры пацанов, прыгали через скакалки. Все уже были красные, уставшие, однако не прекращали свою тренировку. Очевидно, соревновались, кто больше напрыгает.        Переговорив с Русланом Максимовичем и получив несколько советов по поводу «ежовых рукавиц», Лёва выпросил свисток. Захваткин одолжил запасной без каких-либо вопросов, только удачи пожелал. Жутко довольный футболист направился обратно к футбольному полю. Валера всю дорогу молчал и лишь с интересом наблюдал.        — Закрой уши, — посоветовал Хлопов, когда они вернулись. Валерка послушался и плотно прижал к голове ладони.        Лёва набрал в лёгкие побольше воздуха и как следует дунул. Громкий и пронзительный свист разнёсся по всей округе. Даже Игорь Александрович испугался, выронив книгу из рук.        Бегавшие пацаны тут же замерли. Они закрыли уши и хором закричали:        — Хватит!        Мяч очень удобно прикатился прямо к ногам Лёвы. Тот отнял свисток от губ, поставил ногу на мячик и довольно заулыбался.        — Слышь, капитан! — Завопили пацаны, угрожающе приближаясь к нему.        — Товарищи тунеядцы-алкоголики, — начал Хлопов задорно-насмешливым тоном. — Хотите вы или нет, но футбол — игра серьёзная, командная. И я намерен сыграть в конце смены против «Белазов» и выиграть, чего бы мне это ни стоило — времени или нервов. Помните, мы обсуждали это буквально вчера? Вроде, всем идея понравилась. Это ж круто: разгромить настоящих спортсменов, когда ты простой любитель. Так что взяли себя в руки, наступили своей гордыне на горло и пошли батрачить! — На последнем предложении он так грозно рявкнул, что все невольно сжались. Если предыдущие крики во время игры были немного жалобными и просто разочарованными, то сейчас они вызвали страх и ассоциации с очень злым и строгим учителем. Или тренером. Тут хочешь или нет, а перечить не станешь, ибо ещё не известно, что тебе будет за непослушание. Особенно, когда поведение товарища сменяется, будто по щелчку переключателя.        Лёва нахмурился. Улыбка пропала с его лица. Теперь он говорил спокойно и серьёзно:        — А кто хочет просто гонять мяч, пускай едет домой и хоть убегается с ним по всему двору. Там вас точно никакие правила сдерживать не будут. Настоящий спорт — вещь серьёзная, и ему, как и мне в данный момент, плевать, где, куда, когда и кем вы хотите быть. Это суровая дисциплина. Так что ноги в руки и пошли бегом пять кругов по полю!        — А не охренел ли т… — не успел Титяпкин договорить, как Лёва снова дунул в свисток. Пацаны переглянулись и, выстроившись, неуверенно побежали друг за другом.        — И чтоб без обгона! — Крикнул им вслед Хлопов и перевёл взгляд на недовольного Андрея. Единственного, кто остался стоять. — А тебе, Титька, особое приглашение нужно, что ли? — С каким-то холодным презрением спросил он.        — Ты… Ты… — Титяпкин не мог подобрать слов. В данный момент Хлопов выглядел угрожающе и спорить с ним не хотелось совершенно. Но Андерей не мог засунуть свою гордость куда подальше, как это сделал Гельбич. Лёва вдруг подошёл в нему вплотную и посмотрел в глаза. От его странного взгляда, который нельзя было даже толком описать (настолько жутко), Титяпкина будто током ударило.        — Тебя никто и не заставляет, — процедил сквозь зубы футболист. — Если не хочешь играть, то нехрен стоять и жевать сопли. Мамке своей в платочек сморкаться будешь. А здесь либо ты, либо тебя. Футбол — это постоянные тренировки, кровь, страдания, пот, травмы и боль. Это ежедневная самоотдача и способ доказать самому себе, что ты действительно можешь. Хочешь играть? Хорошим нападающим быть хочешь?        — Х-Хочу… — кивнул Андрей.        — Тогда отмер и побежал. Пять. Кругов. Марш! — И Лёва снова дунул в свисток. Титяпкин, недолго думая, сорвался с места и побежал, а довольный Хлопов сложил руки за спиной, с упоением наблюдая за своими «подопечными».        — Ого… — ахнул Валерка.        — Ой… — Лёва будто очнулся от некого транса. Он повернулся, посмотрел круглыми глазами на шокированного Лагунова, затем устремил взор на трибуны, с которых на него глядели не менее удивлённые Игорь с Юрой. Футболист прокашлялся. — Извиняюсь… — хрипло сказал он.        — Не. Ничего, — Валерка улыбнулся. — Ты молодец.        Лёва чуть смутился этой похвале.        — Кхм. Спасибо, — он почесал затылок. Щёки его едва заметно покраснели. — Так! Не халтурим! — Хлопов тут же сменил и выражение лица, и тон голоса на недовольные, взглянув на пацанов.        Валера чуть вздрогнул, а потом тихо хихикнул. Всё-таки суровый тренер выходил из Лёвки. Он почему-то находил это забавным и совсем не страшным.