Я буду носить твой хвост в зубах

      Ван Ибо, пришедший в школу на следующий день, поймал себя на том, что высматривает в толпе омегу-барса. Но вот уже звонок, преподаватель начинает урок, а Сяо Чжаня все нет.       Бросив взгляд в сторону Юй Биня, альфа замечает, что тот тоже поглядывает на пустующее место омеги и нервно сжимает ручку в ладони.       За первым уроком следует второй, потом третий. Вот уже наступает обеденный перерыв, а омеги все нет.       Ибо понимает, что вопреки предыдущим дням, сейчас в нем бурлят иные эмоции.       Он ощущает беспокойство.       Сидит в столовой и уныло ковыряет вилкой мясо. Аппетита нет. Периодически у него возникает фантомное ощущение запаха персиков, но, оглядываясь по сторонам, Ибо осознает, что омеги, который так сладко пахнет, тут нет.       Тревога нарастает и альфа в конце концов не выдерживает. Он подходит к Биню и настороженно спрашивает:       — Ты не в курсе, почему Сяо Чжань отсутствует? — лицо его выражает показное безразличие.       — С чего вдруг интерес? — закономерно огрызается Бинь. — Соскучился по тому, кого можно безнаказанно обижать? Знаешь, — тут альфа-кот смотрит прямо в глаза Вана, — у меня сильнейшее желание врезать тебе от всей души.       — Я понимаю, — кивает Ибо, не меняя выражение лица. — Возможно, — тут он слегка запинается, — ты не поверишь, но я вел себя нетипично. Не могу понять, почему я так взъелся на него… Буквально вчера у меня будто в мозгах прояснилось и… Черт, — альфа дернул себя за прядь волос. — Я не знаю, как объяснить.       — А ты попытайся, — съязвил Юй Бинь. — Не такой уж я тупой, как ты думаешь. Авось и пойму.       — Мы можем поговорить где-нибудь в другом месте? — Ибо с намеком обвел рукой пространство коридора школы, где они сейчас стояли. — Тут слишком много любопытных ушей.       — Ну, пойдем, — с недоверием протянул кот. — Послушаю, что ты там наговоришь мне. Хотя теперь я вряд ли поменяю свое мнение.       — Я просто хочу, чтобы ты выслушал и попытался понять, — пожал плечами альфа. — Меня не волнует чье-то мнение о себе. Просто сейчас внутри ощущение, что я где-то лоханулся сильно.       — Еще как сильно, — фыркнул Бинь. — Конкретно так. Ладно, — он согласно кивнул, — пойдем подальше от школы. Можем в сквере посидеть, сейчас вроде неплохая погода. Там и побеседуем.              Парни только направились к выходу, как к ним быстрым шагом подошел Лю Хайкуань:       — Ибо, — он серьезно смотрел на альфу, — ты мне нужен. Срочно.       — Прямо сейчас, Лю-лаоши? — тигр беспомощно посмотрел на Биня, но что тот мог поделать.       — Да, — подтвердил преподаватель. — Немедленно. Идем в мой кабинет.       — Встретимся позже, — кивнул Бинь и, махнув рукой на прощание, вышел из школы, направляясь в сторону дома Сяо Чжаня.              Хайкуань в молчании вел Ибо за собой, а когда они вошли внутрь личного кабинета преподавателя, то тот тщательно запер за ними дверь на ключ. Сел на свое место и указал Ибо на стул неподалеку.       — Итак, ученик Ван, — начал он. — Возможно, моя просьба покажется тебе странной, но пообещай выслушать.       — Хорошо, — Ибо сидел расслабленно. Он думал, что речь пойдет о его будущем переезде в общежитие и дальнейших нюансах получения школьного образования.       — Я настоятельно прошу тебя никому не рассказывать, — Хайкуань акцентировал слово «никому», — о том, что происходило и происходит между тобой и Сяо Чжанем. Даже своей матери. Юй Бинь тоже входит в категорию «никому».       — Хм, — Ибо недоумевал. — А собственно почему? И на каком основании вы сделали вывод, что между мной и Сяо Чжанем что-то происходит?       — В настоящее время я не имею права раскрыть тебе все подробности, — покачал головой Хайкуань. — Просто доверься мне. Спустя некоторое время ты поймешь и будешь благодарен. Такая предосторожность вполне может спасти ваши жизни. Твою и Сяо Чжаня.       — А все настолько серьезно? — удивился Ибо. — Альфа проявляет интерес к омеге и это странно? Это преступление? Что за бред?       — Все серьезно именно в вашем случае, — уточнил Хайкуань. — Разве тебе не показалась странной твоя реакция на этого омегу? Ты припоминаешь, чтобы раньше был так агрессивен к ним?       — Как бы сказать, Лю-лаоши, — Ибо был в затруднении. — Вообще-то да, я был агрессивен по отношению к омеге. Одному единственному в моей жизни. Это было еще до появления Сяо Чжаня.       — Вот как? — заинтересовался учитель. — Я могу узнать эту историю?       — А я могу ее доверить вам? — Ибо резанул взглядом лицо преподавателя.       — Ван Ибо, — сокрушенно протянул Хайкуань, — конечно, ты можешь довериться мне. Разве я обманывал тебя когда-либо? Или действовал во вред?       — Ну, не знаю, не знаю, — чуть язвительно произнес альфа. — Ладно, — сдался он, — я расскажу вам. Но обещайте, что об этом никто не узнает.       — Обещаю, — твердо сказал преподаватель.       Ван Ибо 14 и он наблюдает из-за угла за жуткой ссорой своих родителей. Мужчина кричит на мать Ибо:       — Что я могу поделать? — негодует он. — Я полюбил! Как ты не понимаешь?       — Но ты говорил, что любишь только меня, — тихо плакала женщина, сжимая руками влажный от слез платок. — Твои слова были ложью? Зачем тогда ты признавался мне в чувствах? Зачем женился на мне? Почему растил со мной сына? К чему это все было?       — Я и любил! — рычал альфа. — Точнее, мне казалось, что никого дороже тебя и нашего сына у меня нет. Но, — тут он сбавил тон и поник, — когда я встретил его… Джиао, это было как удар молнии… Он стал для меня всем миром. Я задыхаюсь без него. Я так сильно влюбился, что теперь не мыслю и дня без этого омеги… Разве могу я властвовать над этим?       - Кто он? — сдавленно спросила женщина. — Я знаю его?       — Не знаешь, — ответил мужчина. — Его имя — Фэн Цун. Омега с атрибутами белого кота. — Альфа глубоко вздохнул и продолжил, — Джиао, я прошу — отпусти меня. Не удерживай. Мне плохо с вами. Меня тошнит от тебя и Ибо… Только в присутствии а-Цуна я чувствую себя живым. Только для него бьется мое сердце. К нему тянется моя душа.       — Какая же ты скотина, Ван Хао! — вскричала мать Ибо. — Ладно еще ты про меня такое говоришь, но как смеешь ты упоминать нашего, — тут она зло вскинулась, — нет, моего сына, в таком ключе? Ты совершеннейшая тварь, раз отрекаешься от собственного ребенка. Только распоследний негодяй, скажет, что его тошнит и он не может находиться в обществе своего дитя… Ты растил его в течении 14 лет… Дрянь, какая же ты поганая дрянь… — ее голос сорвался и она уже хрипела. — Вон из нашего с Ибо дома. Чтобы я больше никогда тебя не видела. И даже не смей приближаться к моему сыну, — омега зашипела рассерженной кошкой.- Иначе, клянусь — я выцарапаю твои похотливые глаза!       — Я и не собирался видеться с тобой или с мальчиком, — злобно рычал альфа. — Я задыхаюсь рядом с вами. Мне омерзителен плод твоего чрева.       — Я сейчас убью тебя, — Ибо застыл в коридоре, когда услышал эти слова, произнесенные спокойным и каким-то мертвым голосом. — Еще одно слово из твоего поганого рта… и я действительно убью тебя.       По интонации, с которой говорила женщина, было ясно, что она выполнит угрозу. Ибо аккуратно выглянул из-за угла и увидел, что его мать стоит опустив руки вдоль тела и выглядит совершенно расслабившейся. А вот отец — напротив, напрягся и занервничал: видимо он что-то прочел в глазах Джиао, что лучше слов убедило его в серьезности произнесенного.       Мужчина резко развернулся и покинул дом.       В коридоре уже стоял собранный чемодан с его вещами. Ему оставалось только подхватить куртку. Он так резко дернул ее с вешалки, торопясь уйти, что не заметил, как из кармана вылетела фотокарточка и бесшумно спланировала на пол.       В доме наступила гробовая тишина.       Ибо, еще какое-то время постоявший в ступоре, заглянул в комнату и осознал, что мать сейчас лучше не трогать: у нее было абсолютно безумное выражение лица.       Альфа пошел в коридор, желая выйти на свежий воздух и немного проветрить голову и мысли.       Обуваясь, он нагнулся, чтобы завязать шнурки кроссовок и ему в глаза бросилось фото.       Он поднял карточку и всмотрелся в изображение. На фото был его, светящийся счастьем отец и омега, который обнимал Ван Хао за талию и улыбался томно и похотливо. У него были атрибуты белого кота: аккуратные пушистые ушки и длинный, короткошерстный белоснежный хвост, который он держал в руке, а кончиком прикасался к губам альфы в завлекающем жесте.       Альфу всего затрясло от ненависти и ярости. Он изорвал фото на мельчайшие клочки и разбросал их по полу прихожей. Потом втоптал их в пол кроссовками и выскочил из дома, задыхаясь. Захлебываясь в эмоциях, что не находили выхода.       Ему хотелось кричать. Громко, надрывая голос. Во всю силу легких.       Ему хотелось разбить что-нибудь. Ударить кого-то. Чью-то смазливую кошачью морду…       Ему хотелось плакать… Забиться в дальний уголок, где его никто не отыщет. И выплеснуть всю боль.       — Я сбежал в парк, довольно далеко от дома, — Ибо сидел с абсолютно сухими глазами, но кулаки его были крепко сжаты и ногти впивались в ладони. — Там я нашел самый темный и заброшенный уголок и просидел всю ночь. Явился домой я под утро, но мама мне ни слова не сказала. Только обняла и прижала к себе, — альфа невидяще смотрел в стену, куда-то в точку над левым ухом Хайкуаня. — С тех пор мы с ней негласно пообещали друг другу не вспоминать ни отца, ни его… любовника, — выдавил более приемлемое слово тигр.       — Ты поэтому так среагировал на Чжаня? — тихо спросил Хайкуань. — Когда заметил его атрибуты барса? Белый хвост?       — Вначале — да, — кивнул альфа. — А потом? — он растерянно посмотрел на учителя. — Лю-лаоши, честно, я не знаю, что произошло потом. Меня будто перемкнуло.       — Расскажешь подробнее? — смотрел на него без осуждения Лю Хайкуань.       — Он оказался таким красивым, — беспомощно сказал Ибо, — я растерялся. А потом этот хвост и в мозгу произошел взрыв. Мне хотелось порвать его на клочки, ударить. Собственно, я и толкнул его, — тут ушки Ибо прижались к голове. — Честно, я не хотел толкать так сильно, — он с надеждой заглянул в глаза преподавателя. — Понимаете? Когда позже я увидел этот синяк на его спине… мне было не по себе, но внутри все равно что-то нашептывало, требовало уязвить омегу.       — И ты намазал спинку стула клеем? — подтолкнул учитель. — Такой глупый поступок, Ибо.       — Вначале я еще наступил ему на ногу, — виновато пробубнил альфа. — А потом сорвал с него рюкзак и он рассыпал учебники. А еще, — тут его вид стал совсем унылым, — я говорил очень, очень плохие слова про него…       — Ибо… — тяжело вздохнул преподаватель. — Что еще?       — Ну вот потом уже я намазал стул клеем, — буркнул альфа. — Я не думал, что он приклеится хвостом! Честно! — Ибо вскинулся. — Я рассчитывал, что прилипнет его рубашка и только. А вышло вон что… — парень с такой силой впился зубами в нижнюю губу, что прокусил ее и капелька крови скатилась на подбородок. — Тут моя сущность будто взбесилась и одновременно впала в ступор, Лю-лаоши. Я совершенно перестал контролировать себя. Что было дальше я просто не понял.       — Ибо, успокойся, — мужчина заметил, как сильно молодой альфа переживает. — Я знаю, что с тобой происходило и причины этого.       — Так объясните же мне, наконец, — чуть не плакал расстроенный альфа. — Что со мной было?       Сейчас, когда он вспомнил все, что творил, перед его глазами то и дело вставали картины того, как плохо, больно и обидно было омеге.       Внутри альфы все переворачивалось от ненависти к себе.       — Я же ощущал, где-то в глубине себя, — сказал Ибо, — что поступаю будто против своей воли. Что меня что-то подталкивает. Какая-то темная моя сторона. Но это же был не настоящий я? — он с такой надеждой смотрел на мужчину, что у того даже сердце заныло. — Я же не мог испытывать такие желания?       — Ибо, — Хайкуань был в затруднении. — Я не могу сейчас объяснить тебе всё. Только скажу, что это были лишь отчасти твои чувства, но не полностью настоящий ты.       — Это как? — недоумевал Ибо. — Я виноват, но не совсем?       — Скорее, виноваты обстоятельства, усугубившие процесс, — искал слова Хайкуань. — Кто же мог предсказать, что звезды так сойдутся? — риторически спросил он вселенную. — Ситуация с твоим отцом и его омегой с атрибутами белого кота. Злополучный хвост… И вот это всё…       В кабинете наступила гнетущая тишина.       Хайкуань не знал, как донести до Ван Ибо происходящее, не выдав секрета раньше времени. А Ибо не знал, как ему воспринимать все услышанное: вроде и не он виноват, но вроде и он…       — Лю-лаоши, — все-таки нашел в себе силы альфа. — А что мне теперь делать? Я бы хотел принести извинения Сяо Чжаню, но его нет в школе.       — А, да, — Хайкуань вернулся из своих мыслей. — Он приболел. Некоторое время его не будет в школе. Беспокоить его категорически не рекомендуется.       — Что-то серьезное? — Ибо внезапно разволновался. Сущность альфы потребовала защитить омегу. — Но как мне быть? — он поник. — Я же скоро уеду…       — У тебя еще будет время, — успокоил его Хайкуань. — Через несколько месяцев ты приедешь в школу для сдачи тестов. Тогда и поговоришь с Сяо Чжанем. Вы оба как раз остынете к тому моменту. Вот и извинишься перед ним.       — А как думаете, Лю-лаоши, — робко спросил альфа. — У меня есть шанс на прощение?       — Уверен, что есть, — мужчина кивнул. — Просто тебе надо будет всё, что ты только что рассказывал мне, рассказать и Чжаню. Он — хороший парень, добрый. Он точно поймет твои мотивы. Но сейчас я буквально требую — не ищи встречи с ним. Еще не время. И никому больше не говори про свою реакцию на этого омегу. Договорились? Это очень важно, Ибо.       — Хорошо, — альфа кивнул. — Но потом вы должны будете мне объяснения.       — Конечно, — мужчина встал и сделал знак, что их беседа завершена. — Такой разговор будет необходим и тебе, и Чжаню. А сейчас, — он указал на дверь, — тебе пора домой.       — Спасибо, что выслушали, Лю-лаоши, — сказал альфа уже от самой двери. — Мне стало намного легче.       — Знаю, Ибо, знаю, — печально ответил мужчина и кивнул. — Хорошего вечера.       Когда альфа пришел домой, то первым делом подошел к матери и крепко обнял ее, сжимая в руках. Он вдыхал нежный запах ее духов и умиротворение окутывало его сердце. Он был дома, с родным человеком и все обещало наладиться.              — Ибо? — удивленно улыбнулась Джиао, когда сын сдавил ее, прижимаясь. — Все хорошо? По какому поводу нежности?       — Да, мама, — сказал альфа. — Теперь все будет хорошо. Должно быть. Я постараюсь.       — Неужели ты поговорил с тем омегой? — обрадовалась женщина.       — Нет, — качнул отрицательно головой парень. — С ним я не разговаривал еще. Он приболел и к нему нельзя. Но я поговорил с учителем.       — Вот как, — улыбнулась омега. — Вот и хорошо. О некоторых вещах тебе лучше узнать от мужчины-альфы.       — Эй, мама! — возмутился Ибо. — Что за намеки? Фу…       — Да тебе уже 16, Ибо! — тоже возмутилась женщина. — Какие еще намеки? Ты скоро совсем взрослым будешь. Вон и пару себе нашел. Должен же тебя кто-то просветить в вопросах межполовых отношений.       — Ааааа, — зарделся по самые уши альфа, вырвался из рук матери и позорно сбежал в свою комнату. — Ничего не слышу! — проорал он из своей комнаты и захлопнул дверь.       Внутри, Ибо упал на кровать, уткнулся пламенеющим лицом в подушку и простонал:       — Кошмар… говорить о таком с собственной матерью. Какой кошмар…       А потом ему стало смешно и он, перевернувшись на спину, легко рассмеялся.       Джиао, на цыпочках подкравшаяся к дверям его комнаты, услышав этот смех, облегченно выдохнула и так же тихо спустилась вниз, на кухню.       Вскоре на плите уже весело шкворчал будущий ужин.