Нужное подчеркнуть

🤍🤍🤍 Начинается время камбэка. Пробегая мимо номера Лино, Джисон заглядывал на пару серий аниме, чтобы поужинать вместе. К ним часто присоединялись другие мемберы, и Джисон пытался убедить себя, что это не Лино просит Феликса заходить почаще. Ещё сложнее было поверить, что это не Феликс отправляет Хёнджина в номер к Лино почти каждый вечер. Хван бледнел, стоило Джисону надавить на него, но не кололся. Похоже, Феликс крепко держал его яйца в маленькой кошачьей лапке с острыми, как иглы, коготками. Так что, альфья солидарность не сработала. Это было до абсурдного просто и так же сложно. Им ничего не стоило остаться наедине раньше. Но сейчас омега был в каком-то иррациональном напряжении. Что называется, умом всё понимал, но инстинкты самозащиты срабатывали безукоризненно. Он отчаянно улыбался, устраиваясь рядом с Ханом на кровати, пока тот включал ноутбук. Серьёзно, эта пластмассовая улыбка могла бы даже напугать, потому что её сопровождал такой напряжённый взгляд, что волосы вставали дыбом. Лино был натянут, как струна, смеялся неестественно высоко и всё продолжал улыбаться, сидя очень прямо. На том расстоянии, которое позволяет положить ему руку на плечи. И они просто обнимались, неловко поглядывая друг на друга. Как школьники, честное слово. А Джисон, что Джисон? Он поклялся себе, что больше никогда не надавит и не подтолкнёт Лино к тому, к чему он не готов. И, нерешительно притянув его к себе, целовал в уголок губ, словно спрашивая разрешения. Лино задерживал дыхание и отвечал, технично работая языком, пока не начинал задыхаться. О, техника у него была на высоте, это Хан помнил. Лино мог одними поцелуями сделать его твёрже камня, а потом выдоить досуха, не давая передышки. И оставить альфу без сил и без гордости, а себя без удовольствия, и это его механизм защиты, как сейчас понимает Хан. Взять всё в свои руки, околдовать взглядом, лишить воли ласками и поцелуями, быть сверху. Контролировать. Чтобы не дай бог не оказаться открытым, уязвимым, возбуждённым, зависимым, нуждающимся. 🤍🤍🤍 Сегодня у них вечер ужастиков, и Ликс с Хёнджином, похоже, решили, что ужасов им и так хватает. Чего стоит только оставаться друзьями этих малохольных. А может Хёнджин, наконец, сказал своё веское слово альфы, и теперь Феликс отключил режим курицы-наседки и послушно заваривает рамён на двоих, пока Хван мнёт его попку. Чем чёрт не шутит. Как бы то ни было, сегодня Хан и Лино вдвоём. И Джисон полон решимости сделать то, что страшнее всего. Поговорить. Он мог бы просто надавить своей аурой, смутить, возбудить, нависнуть широкой фигурой. Удержать, заставить отвести взгляд и взять то, что принадлежит ему по праву. "По какому блять праву, - проносится у него в голове отрезвляющая мысль, - ты ещё даже не взял ответственность за омегу, твоё право - дышать с ним одним воздухом, не больше!" - Страшно? - Спрашивает Хан, когда на экране очередная бабайка выныривает из темноты под резкий звук. - Не очень, - показушно зевает омега, а потом хихикает, и альфа невольно любуется такой редкой непринуждённой игривостью. Боясь спугнуть расслабленного Лино, Хан решает не прижимать его к себе, а изредка поглядывает на него, пока тот внимательно смотрит фильм, и правда даже не вздрагивая на жутких моментах. - Ты сейчас во мне дыру просверлишь, Хани... - внезапно поворачивается к нему Лино с мягкой улыбкой. - Тогда не будь таким красивым, отвечает тот первое, что приходит в голову, мысленно убивая себя за такую пошлость. Но омеге, похоже, нравится. Потому что тот смеётся, запрокинув голову, а потом смотрит кошачьими блестящими в полумраке глазами. - Ты правда очень красивый, - на автомате выдыхает Хан, и почти не чувствует смущения. - О, спасибо! Естественность в голосе и позе омеги расслабляет и альфу. Он делает вдох и решается. - Лино-я... - зовёт он, - я сделал тебе предложение по телефону, - он правда чувствует вину за это и нервно теребит завязки шорт, - и это было опрометчиво, потому что... Взлетевшие вверх брови Лино заставляют его дать объяснение. - То есть, я хотел это сделать красиво, романтично, а не так, потому что ты... достоин самого лучшего... - он робко ловит благосклонный мягкий взгляд и берёт маленькую тёплую руку своей рукой. - Хани... - омега качает головой, - всё в порядке, правда... - Нет, Лино, не надо. - Хан, наконец, говорит то, что давно готовил и формулировал. - Не облегчай мне задачу. Я хочу всё сделать правильно, чтобы ты знал, как сильно я тебя люблю и ценю. Чтобы у тебя не было ощущения, что могло бы быть лучше. Чтобы... ты был уверен в своём выборе. Он переводит внезапно сбившееся дыхание. - Когда мы вернёмся в Сеул, пойдём со мной на свидание? В тот самый ресторан. - То... тот самый...? - Вспыхивает Лино. - Тот самый, где все делают предложение. - Хан умирает от робости, но продолжает держать лицо, потому что должен. - Это вовсе не обязательно... - Да, тебе не обязательно соглашаться на моё предложение, но я всё же хочу сводить тебя туда. - Я не это имел в виду! - Быстро говорит Лино, пока деревянный от смущения Хан не успел наплести и надумать ерунды. - Эй, выдохни... - шепчет он, гладя его по щеке, - я схожу с тобой на свидание в тот самый ресторан. "Какой милый - думает омега, чувствуя горячую кожу под ладонью." Он обожает этого альфу, и смотрит с такой нежностью, что у Хана сердце щемит. Они просто утопают друг в друге, как в сладкой вате, чувствуя себя влюблёнными придурками. Кем они, в общем-то, и являются. - По... поцелуй меня... - шепчет Лино, и Хан готов бросить весь мир к его ногам за этот доверчивый шёпот. Он плавно приближается и, всё так же целомудренно держа за руку, легко целует, мнёт и посасывает губы, глядя на прикрывшего глаза омегу. Затем отстраняется, не углубляясь, и ищет в любимых глазах разрешение. - Е... ещё, Хани... - на грани слышимости произносит Лино, и сам сокращает расстояние между их губами. Хан обвивает рукой гибкую талию, одновременно ставит фильм на паузу. Он чувствует напор омеги и аккуратно забирает у него инициативу, потому что тот по привычке пытается вести. Хан гордится собой, потому что ему удаётся мягко подчинить Лино в поцелуе, а тот трепещет в его руках, задыхаясь. Язык альфы нежно, но настойчиво лижет его ротик, массирует твёрдый юркий язычок, который пытается залезть ему в рот, но его не пускают. Хан чередует мягкие касания губами с глубокими поцелуями, и это сводит Минхо с ума. Его рот наполняется слюной, а язык послушно двигается в заданном Джисоном ритме. - Мммм... - стонет Минхо в поцелуй, когда его мягкий язык засасывают, чтобы поиграть и пустить волну мурашек по телу. При этом альфа гладит его спину сквозь футболку, всё так же сидя и не пытаясь зайти дальше. Но Лино уже чувствует себя разнеженным и растаявшим, словно мороженное. Он теряет равновесие, так как голова кружится от ощущений, и его осторожно укладывают на кровать, на бок, продолжая целовать. Да, у них был секс раньше, но сейчас Лино впервые чувствует себя таким податливым. Он словно в танце реагирует на малейшие прикосновения рук партнёра, и его бережно ведут, отвечая на любое движение. Джисон невесомо гладит обнажённое короткими шортами бедро, и омега закидывает ногу на него. Его колено греет широкая ладонь, а узкую щиколотку осторожно сжимают, заставляя вытянуть носочек. Потом рука ползёт под шорты, почти приближаясь к кромке трусиков, и омега невольно вжимается уже влажной киской в чужое бедро, оказавшееся между ножек. Его заставляют выгнуться, просто положив руку на спину и слегка надавив. Но омега уже так возбуждён, что не замечает чрезмерной самоотдачи. Поцелуи переходят на шею, губы прихватывают кожу, язык горячо и влажно мажет, пока Лино пытается отдышаться, прочёсывая жёсткие волосы Джисона. Его бёдра непроизвольно двигаются, стоит бедру между ног чуть надавить на горячую промежность. Он сжимает ножки, обвивая ногу альфы, и хнычет, когда киска, скрытая бельём, пульсирует желанием. Его "качают на коленке", пока он совершенно бесконтрольно цепляется за волосы и футболку Джисона, задыхаясь и жмурясь. Хан прикусывает шею, обхватывает мочку губами, теребит серёжку и продолжает сдавливать киску бедром, сквозь влажные шортики и бельё, пока его ногу объезжает совершенно забывшийся от ощущений Минхо. Альфа довольно впитывает каждый стон, дрожащие ресницы, хаотичные движения рук и судорожное трение бёдрами, а омега рушится в его руках, гонясь за таким близким наслаждением. И Хан позволяет ему это. Плотно сажает его киской на бедро, прижимает к себе, заставив выгнуться сильнее. И несколько раз "качает", сминая набухшие губки, сдавливая торчащий клитор, потираясь сквозь ткань, стимулируя всю промежность. Под нарастающие стоны он продолжает "катать" сладкого омежку, подталкивая его к краю. Лино уже закатил глазки и жалобно стонет, чувствуя предоргазменные импульсы, чувствуя, как киска сжимается и горит. Ещё пара движений в крепких объятиях, и Лино расслабляется, отпуская себя. Он громко хнычет, вжимаясь лицом в плечо альфы, кусает его сквозь футболку, а затем протяжно стонет, пока его жёстко и коротко подкидывают на бедре, крепко зафиксировав в сильных руках. Он кончает долго и сладко, всхлипывая, непроизвольно сжимая и разжимая пальцы, отчего пара ноготков ломается, когда он царапает подушку. Его ноги переплетаются с ногами альфы, напрочь закрепляя их максимально близко друг к другу. Лино роняет голову на подушку, когда судороги оргазма отпускают его. Он загнанно дышит, слегка подрагивая от лёгких волн наслаждения, которые пробегают по телу. Чувствует невесомый поцелуй на лбу. Пальцы в волосах. Чужое дыхание на лице. Он чуть вжимается лицом в подушку, поддаваясь импульсу спрятаться. Потом разлепляет влажные ресницы и встречается со спокойным нежным взглядом. Уголок губ непроизвольно дёргается в улыбке. И альфа улыбается в ответ.