Pretty boy

Солнечный свет отразился от лица Вильгельма и разбудил его на следующее утро. Он перевернулся, чтобы отвернуться от него, накрыл лицо подушкой и чуть не упал на пол, наполовину свесившись с края дивана. Прошло несколько секунд, прежде чем его мозг пришел в себя, и он вспомнил, почему не спит в своей постели, и его взгляд упал на возвышенность, скрытую под одеялами. Он не мог видеть лица Симона, поскольку тот свернулся калачиком лицом к другой стене, но видел, что тот весь завернулся в одеяло. Его мочевой пузырь кричал на него, поэтому Вильгельм сбросил одеяло и пошел в ванную. Он почистил зубы и попытался что-то сделать со своими волосами (ложиться спать с влажными после душа волосами было очень глупо, потому что теперь он был похож на маленького льва). Это было практически невозможно, он ограничился тем, что просто расчесал их, а затем вернулся в спальню, где Симон все еще спал в той же позе. Вильгельм проверил будильник на тумбочке у кровати. Было почти девять часов, так что его мать, вероятно, была на кухне, готовила завтрак, а отец составлял ей компанию и читал новости на своем планшете. Вильгельм решил разбудить Симона, чтобы они могли вместе спуститься на кухню, но, подойдя к кровати, он заметил, каким напряженным тот казался, даже во сне. Симон оборонительно сжимал простыни, и его напряженное выражение лица подсказало Вильгельму, что у него не мирный сон. Он не знал, что делать. Будить его или нет? В конце концов, он решил дать ему поспать. Он не хотел начинать день с того, что Симон откусывает ему голову. Вместо этого он спустился вниз, чтобы провести время с родителями. «О, любовь моя, доброе утро!» — воскликнула Кристина с улыбкой, увидев его. Она пересекла кухню и поцеловала его в щеку. «Ты хорошо спал?» Вильгельм проигнорировал больную шею от сна на диване. «Удивительно хорошо, мама». «Доброе утро, сынок». — сказал Людвиг и похлопал его по спине одним из своих фирменных жестов. «Где Алекс?» «Он все еще спит», — ответил Вильгельм, садясь за стол. «Ему трудно спать в новых местах, поэтому я подумал, что дам ему поспать еще немного». Он быстро солгал, чувствуя намек на вину. «Хорошо. Я оставлю для него что-нибудь горячее», — понимающе сказала Кристина, ставя на стол кофейник со свежим кофе, свежими фруктами, тостами и яичницей. Вильгельм начал наполнять свою тарелку, его аппетит снова проснулся. «Спасибо, мама», — он благодарно улыбнулся. Все трое сидели за столом, ели и разговаривали в течение нескольких минут, пока Людвиг не оперся на руки и не посмотрел прямо на Вильгельма, давая сыну понять, что он обеспокоен. «Итак, насчет Алекса...» Вильгельм на секунду тупо моргнул от внезапной серьезности в своем голосе, а затем попытался выглядеть равнодушным. «Да?» «Он кажется приятным человеком. Не таким, каким мы его себе представляли, но он все равно кажется хорошим парнем», — задумчиво сказал Людвиг. «Вчера он, казалось, чувствовал себя ужасно неуютно... Ему было комфортно приходить сюда?» «Да, абсолютно да». Вильгельм ответил, пытаясь не обращать внимания на боль, которую он чувствовал от лжи. «Он нервничал. Это совершенно нормально, правда?» «Конечно, это так. Надеюсь, он скоро успокоится». Кристина положила руку на руку Вильгельма и нежно сжала ее. «Пока он делает тебя счастливым, мы будем любить его так же, как любим тебя и твоего брата». Вильгельм почувствовал волну вины и заставил себя улыбнуться. «Это так мило с твоей стороны, мама. Спасибо». «Скажи ему, что беспокоиться не о чем», — добавил Людвиг. «Ну... по крайней мере, пока не приедет Эрик. Он, вероятно, будет дразнить вас, просто ради забавы. Ты же знаешь, какой он... просто дай Алексу понять, что он ничего не имеет в виду и что ему не стоит о нем беспокоиться». Пальцы Вильгельма сомкнулись вокруг его чашки с кофе. Он не думал о том, как Эрик справится с встречей с Симоном. Вильгельм также не был уверен, как Симон отреагирует, если его брат станет слишком навязчивым. Почему его жизнь всегда была такой запутанной? Почему он всегда все усложнял? Как только он смог, Вильгельм побежал обратно в свою комнату, но он не почувствовал себя менее задыхающимся, когда он там оказался. Симон продолжал хмуриться во сне. В любых других обстоятельствах Вильгельм разбудил бы его, чтобы избавить от неприятных снов, которые явно его преследовали, но сейчас он чувствовал себя немного эгоистичным. Если он разбудит Симона, ему придется иметь с ним дело, а утро и так было достаточно напряженным. Вильгельм знал, что это была его собственная вина за то, что он был таким трусливым и поставил себя в эту ситуацию, но от этого ему было не легче с этим справиться. Он просто хотел избегать всех, пока не найдет способ победить. Пока не найдет мужество, необходимое ему, чтобы продолжать лгать всем, кого он любил. Поэтому он порылся в своем чемодане в поисках пары штанов для йоги и старой студенческой футболки, чтобы отправиться на пробежку и на некоторое время отвлечься от всех мыслей. Проблема была в том, что он не мог бежать вечно. --------------------------------------------------------------------------- Симон резко проснулся и попытался вырваться из рук, удерживавших его. Он сел, встревоженный, и обнаружил, что он не на диване в своей крошечной квартире. Он был в большой странной кровати. Он тут же запаниковал — он никогда не ходил к клиентам домой. В этом не было нужды, когда все, чего он хотел, это сделать свою работу и убраться оттуда. Так зачем ему там быть...? О. Точно. Это был дом родителей Вильгельма. Он собирался провести там неделю. Вспоминать об этом было почти так же неприятно, как проснуться в постели одного из своих клиентов после того, как его накануне жестоко трахнули. Симон чувствовал себя... неуютно и неуверенно. Уязвимым. Незащищенным. Он был так далеко от своей зоны комфорта, что постоянно был на грани, и осознание того, что у него еще целая неделя осталась, вызывало дрожь по его спине. Он вообще не понимал Вильгельма. Симон не мог представить себе никакой логической причины, по которой блондин нанял проститута, чтобы тот выдавал себя за его парня. Вильгельм не был уродливым мужчиной (хотя Симон перестал смотреть на мужчин с каким-либо интересом много лет назад. Теперь он видел в них только опасность и потенциальную боль), так почему же у него возникли проблемы с поиском приличного парня, который бы его сопровождал? Что не так с Вильгельмом, что он должен был за кого-то платить? (Потому что с ним должно быть что-то не так. Симон давно понял, что у каждого парня, который к нему подходил, была какая-то проблема). Симон знал, что принятие предложения Вильгельма было глупым шагом. Он был в чужом доме, полностью в их власти. На улице, по крайней мере, он мог быть уверен в пути к отступлению. Здесь... здесь он даже не хотел думать о том, что может случиться. Но он не мог просто упустить такой шанс — он устал, он голодал, и деньги, которые предложил Вильгельм, казались стоящими риска. Потирая глаза от разочарования, Симон попытался отогнать эти мысли. Что сделано, то сделано, твердо сказал он себе. Ты сейчас здесь, так что продолжай, пока это не закончится. Так же, как ты живешь каждый день. Он оглядел комнату. На диване, где спал Вильгельм, лежала стопка одеял, аккуратно сложенных, с подушкой сверху. Симон задавался вопросом, как долго Вильгельм не спал и почему он его не разбудил. Хотя, надо признать, он был благодарен за это. Он хотел бы проспать остаток недели, вместо того чтобы сталкиваться с Вильгельмом и его семьей. Но не было смысла откладывать неизбежное, Симон сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и встал с кровати. Он схватил рюкзак и перебрал одежду в поисках чего-то, что, как он надеялся, будет уместно надеть сегодня перед тем, как принять душ. Он постоял под струями воды некоторое время, наслаждаясь идеальным давлением на спину и шею, пытаясь слить напряжение вместе с водой. Он определенно не скучал по жалкому, вызывающему клаустрофобию душу в собственной квартире, когда ему приходилось спешить, чтобы не остаться без горячей воды. Дом родителей Вильгельма был таким большим, что Симон немного заблудился, пытаясь найти дорогу на кухню, идя не в том направлении, пока не нашел лестницу снова. Часть Симона, которая была похоронена долгое время, не могла не восхищаться каждым дюймом изысканно украшенного дома. Когда-то он мечтал о таком доме, с отдельной комнатой, предназначенной для демонстрации всех его премий «Тони», а несколько лет спустя — футбольных трофеев его сына и танцевальных медалей его дочери. Но эта мечта умерла так давно, что Симон едва помнил о ней сейчас. Он умрет в своей жалкой, грустной квартире. И, ух ты, учитывая вероятные альтернативы для таких людей, как он, он действительно ожидал умереть в своей жалкой, тоскливой квартире. Наконец он нашел дорогу на кухню и заметил, что в доме было совершенно тихо. Где все? Но затем он увидел Кристину, сидящую за кухонным столом с чашкой кофе и компьютером. Она сняла свои (очевидно, дизайнерские) очки, встала и улыбнулась ему. «Доброе утро, Алекс!» — весело сказала она. «Ты хорошо спал? Вильгельм сказал нам, что иногда тебе трудно спать в новых местах, поэтому он решил, что лучше дать тебе поспать». Симон выдавил улыбку в ответ на ее теплый прием. «Я ценю это», — ответил он, гордясь тем, что звучит естественно. Он оглядел кухню, наполовину ожидая, что Вильгельм выскочит из-за холодильника. «Кстати, где он?» «Он решил пробежаться», — Кристина нежно подвела Симона к столу, пока он старался не напрягаться под ее прикосновениями. «Мы приберегли для тебя немного завтрака, дорогой. Я держу его в тепле в духовке. Просто сиди здесь, а я принесу тебе». Симон моргнул, немного недоверчиво. «О. Ах. Спасибо. Это очень мило с вашей стороны». Если он и думал, что вчерашний вечер был странным, то только потому, что не знал, каким будет завтрак. Он сидел там с матерью Вильгельма, съедая лучший завтрак за последние годы (обычно он пил чашку кофе и съедал батончик мюсли, если у него было время на завтрак), пытаясь поддерживать вежливую беседу. К счастью, Кристина, казалось, чувствовала себя вполне комфортно, наблюдая, как он ест. Он неопределенно кивнул, не зная, что сказать. Он боялся сказать что-то глупое. Что она спросит его о чем-то, о чем-то, что он должен знать, но не будет знать, как ответить. Он боялся того, что сделает или скажет Вильгельм, если вернется с пробежки и обнаружит, что Симон все испортил. Рука Кристины внезапно накрыла его руку. Он посмотрел на нее, желая уйти. Он не мог справиться с этим, с этими любящими жестами, утешением и нежными прикосновениями. Он научился жить без них и теперь не хотел этого. Особенно от женщины, которую он не знал. «Милый, тебе не нужно так нервничать рядом с нами», — пробормотала она сладким голосом. «Я знаю, что встреча с родителями твоего парня может быть стрессовой, но мы уже чувствовали, что знаем тебя... и даже если бы не знали, одного знания о том, как счастлив мой сын с тобой, достаточно, чтобы мы тоже полюбили тебя. Нам большего и не нужно». Симон медленно покачал головой, не зная, что от него ожидают услышать. Кристина, казалось, интерпретировала его молчание как то, что он все еще был подавлен. «Знаешь...» — начала она снова, ее улыбка стала шире. «Тот факт, что Вильгельм привел тебя сюда, показывает нам, как он к тебе относится. Ты первый парень, которого он привел домой. Ну...» Она наклонила голову, размышляя. «Был один парень, с которым он всегда был в старшей школе. Иногда он приходил на ужин, или Вильгельм проводил день у него дома... но я не думаю, что они были настоящими парнями. Я думаю, они были просто хорошими друзьями, которые просто были друг у друга, когда дело касалось симпатии к парням и всего такого». Кристина покачала головой. «Но это неважно. Это первый раз, когда он чувствует себя достаточно комфортно в отношениях, чтобы познакомить нас с мужчиной, которого любит». «Серьёзно?» — проворчал Симон, в основном потому, что это было единственное, что пришло ему в голову. «Да, я серьёзно!» — заверила его Кристина. «Я знаю, что были и другие парни. Я имею в виду, я не дура. Я уверена, что он встречался не с несколькими, но... ты единственная, кто действительно для него особенная». Симон отчаянно желал, чтобы в первый раз, когда кто-то сказал ему что-то подобное, это не было ложью. На мгновение он пожалел, что он действительно Алекс. Он хотел, чтобы Симон был трагической ролью, а Алекс, человек, у которого есть всё, был настоящим. «Просто помни об этом, Алекс». Она нежно сжала его руку. «И знай, что тебе не о чем беспокоиться с нами». У Симона в горле застрял ком, от которого он никак не мог избавиться, поэтому он просто кивнул и прошептал: "Спасибо." Он задавался вопросом, сказала бы Кристина то же самое, если бы знала правду. Она, вероятно, не сказала бы этого. Все всегда считали Симона никчемным, как только узнавали, кто он такой. Он на самом деле не винил их. Он разделял то же мнение. --------------------------------------------------------------------------- Вильгельм осторожно закрыл входную дверь своим задом, вытирая пот со лба предплечьем. Он отпустил ошейник Отиса, и собака немедленно пошла на кухню, виляя хвостом в поисках миски с водой, которую Кристина всегда ставила для щенка. Вильгельм последовал за ним, его тело чувствовало свободное, расслабленное тепло, которое он всегда получал после хорошей пробежки. Оно определенно было ему нужно, чтобы расслабиться этим утром. Он остановился, когда вошел в кухню. Симон сидел за столом со его матерью, выглядя ужасно неуютно. «О, привет». Вильгельм пробормотал, внезапно снова встревожившись. Они говорили о нем? Симон ошибся и сказал что-то, что заставило его мать понять правду? «Привет, моя любовь». Радостно сказала Кристина. «Алекс и я говорили о тебе». Вильгельм надеялся, что его глаза не выдавали ужаса, который вызвали у него эти слова. Он повернулся и схватил бутылку воды из холодильника. «Вы говорили? Правда?» «Да. Но не бойся так! Я бы не сказала ничего постыдного твоему парню». Она закатила глаза, вставая, чтобы поставить пустую чашку в раковину. Затем она подошла к Вильгельму и прошептала достаточно громко, чтобы Симон услышал: «Я бы очень хотела, чтобы ты осталась с ним». Вильгельм нервно рассмеялся и почесал затылок, а Симон неловко посмотрел на стол. Боже, они были такими неловкими... Как, черт возьми, его мать не заподозрила неладное? «Ну, я, наверное...» — начал говорить Вильгельм, отчаянно желая выбраться оттуда, в то время как Симон уставился на него, словно говоря: «Не смей снова оставлять меня здесь наедине с твоей матерью». «Может, вам с Алексом стоит прогуляться?» — предложила Кристина, все еще улыбаясь им. «Покажи ему немного окрестностей. Я уверена, ему будет интересно увидеть, где ты вырос». Симону эта альтернатива показалась гораздо лучше, чем оставаться здесь и продолжать бояться разговора с Кристиной, поэтому он встал, чтобы убрать посуду после завтрака. «Конечно, я бы с удовольствием!» — сказал Симон с улыбкой, которая показалась бы искренней, если бы Вильгельм не знал этого лучше. «О, оставь это там, дорогой. Я об этом позабочусь». «Нет, нет, все в порядке, мэм», — поспешил сказать Симон, относя все к раковине и открывая кран, чтобы ополоснуть посуду. "Тебе не нужно быть таким формальным. Пожалуйста, просто зови меня Кристиной и позволь мне..." Вильгельм воспользовался отвлечением и побежал наверх, чтобы быстро принять душ. Проводить время наедине с Симоном было почти так же неприятно, как оставлять его наедине с матерью. Вильгельм сгорбил плечи, защищаясь, и засунул руки в карманы, когда они молча шли рядом. Он на самом деле пытался провести Симону экскурсию, но тот не был особенно восприимчив. «Эм, так вот где я...» «Мне все равно, Вильгельм. Я просто хотел уйти от твоей матери». --------------------------------------------------------------------------- Они шли бесцельно уже больше двадцати минут, достаточно долго, чтобы Вильгельм снова усомнился в этом идиотском плане. Он был далек от того, чтобы признаться родителям в том, что он сделал. Он знал, что сказал Симону, что им не нужно любить друг друга или даже разговаривать друг с другом, когда они одни, но эта враждебность все усложняла. Они могут быть «застрявшими» друг с другом, но Вильгельм всегда верил в то, что из плохой ситуации нужно извлекать максимум пользы. К сожалению, Симон, похоже, не разделял его точку зрения. Симон крепко скрестил руки на груди. На нем был зеленый свитер и узкие джинсы, которые не оставляли места для воображения. Его глаза упрямо смотрели вперед, отказываясь признавать присутствие Вильгельма. Вильгельм направился в свою любимую кофейню. Ему нужно было больше кофеина, если они собирались продолжать эту уловку. Они были почти там, когда Симон провел пальцами по своим вьющимся волосам и фыркнул от разочарования. «Ладно, хорошо. Расскажи мне больше об Алексе», — твердо сказал Симон, все еще не глядя на него. «Расскажи мне об этом твоем парне. Мне нужно знать больше подробностей, если мы собираемся продолжать это делать. Мы должны быть намного умнее, чем были до сих пор». «Бывший парень», — тут же поправил его Вильгельм, внутренне поморщившись, потому что ему все еще было больно. «Он расстался со мной». «Что ты сделал?» — спросил Симон. Вильгельм неловко нахмурился. «Почему ты думаешь, что я виноват? «Ну... это он тебя бросил», — задумчиво сказал Симон. «Неважно». Рана была еще свежа, и Вильгельм не хотел с ним ее обсуждать. «Главное, чтобы они не узнали, что мы расстались, пока не закончится эта вечеринка, на которую придут все, кого мы знаем. Вот почему ты здесь». «Тогда расскажи мне все, что я должен знать!» — нетерпеливо сказал Симон. «Мне кажется, что все, что ты мне сказал в машине, было совершенно бесполезно». «Бесполезно? Я сказал, что Алекс работает в ветеринарной больнице, а когда его спросили о работе, ты начал говорить о беременных женщинах!» — воскликнул Вильгельм. Он был не из тех, кто легко выходит из себя, но Симон, казалось, вывел его из себя, просто идя рядом с ним. «Ты просто меня не слушал!» «Но я сейчас слушаю!» — парировал Симон, когда они пришли в кафе. Вильгельм глубоко вздохнул, решив спросить Симона, есть ли смысл ему рассказывать. «Слушай, я... я не буду винить тебя, если ты скажешь «нет», но... ты действительно хочешь продолжать это делать? Я имею в виду, ты можешь идти домой, если хочешь. Я оправдаюсь перед родителями и скажу, что были семейные обстоятельства или чрезвычайные обстоятельства на работе, неважно. Но я не могу этого сделать, если тебе действительно все равно». Вильгельм был удивлен, увидев, как в ответ на его вопрос на лице Симона промелькнуло смятение мимолетных чувств. Он понятия не имел, что они означают, но это была самая честная эмоция, которую он видел у Симона до сих пор. Впервые он пожелал понять человека перед собой. «Да, я хочу продолжать это делать». Наконец Симон ответил, снова нейтральным голосом и с бесстрастным лицом. Вильгельм медленно покачал головой. Он толкнул дверь кофейни и придержал ее, чтобы Симон вошел. «Тогда я тебе все расскажу». Между ними стояли две чашки кофе на столе у окна. Симон наблюдал за людьми, пока Вильгельм схватил салфетку и рассказывал Симону все, что он мог вспомнить об Алексе — его хобби, его причуды, его семейную историю, любопытство по поводу его работы. Симон не казался особенно заинтересованным, но, по крайней мере, было похоже, что он обращал внимание. Ему было больно описывать то, что они делали вместе, и это заставило его снова задуматься, почему Алекс находил их отношения неуместными. Вильгельм был так счастлив с Алексом, но ему этого было недостаточно. Он все еще не понимал, что он сделал не так. Симон допил последний глоток кофе и положил локти на стол, впервые с тех пор, как они сели за стол, его взгляд упал на Вильгельма. «Твоя мама упомянула, что ты впервые привела домой парня, чтобы познакомить его». «Да». Вильгельм кивнул, затем закатил глаза и фыркнул. «Разве это не ирония? В первый раз, когда я действительно привел мужчину, чтобы познакомить его с моими родителями, он...» «Проститут?» — закончил за него Саймон, выразительно изогнув бровь. «Я собирался сказать «совершенно незнакомый человек», — сказал Вильгельм, и уголок его рта горько изогнулся. «Я действительно думала, что Алекс — тот самый...» «Вся эта романтическая хрень случается только в художественной литературе». Симон сдержанно пробормотал, играя крышкой своей чашки. «В наши дни все брошены, обмануты или разведены. Никто больше не верит в любовь». Вильгельм удивленно наклонил голову. Это было самое глубокомысленное, что он слышал от Симона с тех пор, как они встретились, и самое обескураживающее. «Ты правда так думаешь?» Симон просто небрежно пожал плечами. «Я не согласен. Мне сейчас грустно и я убит горем, но однажды я найду кого-то, кто будет мне идеален. Я верю, что для каждого найдется идеальная пара». «Но ты не думал так об этом Алексе?» — насмешливо спросил Симон. Вильгельм неохотно кивнул, признавая, что на этот раз он был неправ. «Хм, тогда как ты все еще можешь верить в эту чушь?» «Я не думаю, что любовь — это чушь, Симон». — ответил Вильгельм, не имея ни малейшего представления о том, почему они вообще это обсуждают. «Это сложно, конечно. Но это все равно прекрасно». «Мне это не кажется красивым. Особенно, когда парень, в которого ты влюблен, бросает тебя за неделю до встречи с родителями, и тебе приходится нанимать мужчину-проститута, чтобы заменить его». Вильгельм содрогнулся. Он не хотел, чтобы Симон до него докопался, но его резкие слова невозможно было не заметить. Симон вздохнул и снова посмотрел в окно. «Неважно. Продолжай говорить о нем. Какой его любимый цвет?» Вильгельм упомянул все, что пришло ему в голову об Алексе, но его что-то отвлекло. Взгляд Симона на любовь заставил его желудок неприятно сжаться. Тот факт, что Симон выразил самые большие заботы Вильгельма так небрежно, грозил лишить его дыхания. Был ли Симон очень озлобленным и измученным жизнью или он был очень наивным и старомодным? Вильгельму хотелось верить, что однажды он встретит мужчину, который удивит его и заставит прожить его собственную настоящую сказку, но, возможно, пришло время отказаться от этих фантазий и понять, что с мужчинами, которые отказываются от обязательств, что-то не так, или что-то не так с ним самим. Вильгельм пытался убедить себя, что с ним все в порядке, что это просто невезение. Но если нет ничего, что могло бы помешать тому его любить... почему он сидит за столом с парнем, за которого ему приходится платить, а не с тем, с кем он представлял себе провести остаток своей жизни? Вильгельм сделал глоток холодного кофе и попытался проигнорировать ответы, которые кричал ему мозг.