Zero Squad Vol.1

Запах гнили заполнил темноту, лишь мельком освещаемую тусклым лунным светом. Тела. Мёртвые человеческие тела. Мужчины, женщины, старики, дети – все они лежали друг на друге изуродованные. Перерезанные глотки со стекающими из них ручьями крови, бездонные, выколотые, а порою и выдранные, выцарапанные, выдавленные и выеденные глаза, пёстрые букеты кишок, показавшиеся из вспоротых животов. Десятки, кажется, почти что сотни искалеченных тел застилали длинный коридор, окружённый каменными, покрытыми мхом стенами. Наонис шёл босиком, вслепую, инстинктивно протягивая руку вперёд, и то и дело поскальзываясь на чьих-то кишках. Чем дольше он шёл, тем сильнее нарастал монотонный мушиный гул. Начавшись одной маленькой мошкой, он за считанные секунды возрос до настоящего урагана. Тысячи мух влетали в коридор через окна, загораживая собой и без того слабый лунный свет. Они садились на тела, обволакивали их, истошно жужжали и, казалось, почмокивали, пробуя на вкус человеческое мясо. То были не простые мухи. Наонис почти не видел их на фоне тёмного коридора, но то, как они садились на него, как вцеплялись в кожу и грызли, и грызли, и грызли… они были большими. Чертовски большими и ужасно злобными. Наонис лишь продолжал пробираться через горы скользких тел, пока мухи поедали его живьём. Он знал, вернее, чувствовал, что где-то там, в конце коридора, есть спасение. Он шёл вперёд, пока не упёрся в стену. Глухой удар головой о камень сложно было спутать с чем-то – в конце был тупик. Наонис невольно зажмурился, борясь с подступающей болью. Уши заполнил мушиный гул. Но когда он открыл глаза, перед ним уже было поле. Широкое, непроглядное поле, тянущееся куда-то за горизонт. Под ногами росла невысокая трава, а в небе всё также сияла полная, ослепительно белая луна. Ни мух, ни мёртвых тел уже не было, только он и тихая ночь. Наонис сделал шаг вперёд, и трава под его босыми, бледными ногами, начала гнить. Только что зелёные побеги скручивались, чернели, становились жидкими. И так продолжалось с каждым шагом. Гниль переходила с травинки на травинку, с цветка на цветок, создавая для Наониса собственную ковровую дорожку прямиком в лес. Обворожённый красотой ночной природы, он лишь продолжал ступать по гнилой слякоти, когда за спиной разгорелось пламя. Оно было настолько яркое, что Наонис, даже не оборачиваясь, видел его свет, отражённый деревьями перед собой. В пламени десятки людских силуэтов вскинули руки в предсмертной агонии. Тогда же он услышал крик. И не один, а целое множество. Хор боли кричал из того пламени, объединяя в себе и мужчин, и женщин, и детей. Не в силах бороться с нарастающим ужасом, Наонис обернулся, чтобы лицезреть пламя своими глазами, и увидел чёрную лису. Необычайно крупную, с аккуратно вылизанной шёрсткой, блестящей в лучах полной луны. Наонис увидел пламя в глазах грациозного зверя, и стоило их взглядам пересечься, как голову заполнил мушиный гул, вперемешку с мучительными криками. Словно белый шум, этот адский аккомпанемент выбил все мысли из головы Наониса, став единственным, что он слышал. Наконец, когда звук достиг своего максимума и из ушей у Наониса пошла кровь, он проснулся. Наонис лежал в конюшне, залитый холодным потом. Он не кричал, как это обычно бывает, но тяжело глотал ртом воздух. Всё тело предательски болело. Недолго поворочавшись в сене, он встал, окидывая взглядом товарищей по отряду. Все мирно спали. Наонис тихо приоткрыл дверь, боясь ненароком разбудить кого-то, и вышел на улицу. В небе всё ещё сияла полная луна, которая, почему-то, сначала испугала Наониса. Проделав большую часть пути по небосклону, она медленно катилась вниз, предвещая скорый рассвет. Отойдя от деревни и поднявшись на невысокий холм, он сонно уселся на вздымающуюся к небу траву, тихо колышущуюся в холодном лунном свете. Он просто сидел, смотря на далёкие кроны деревьев и, кажется, даже ни о чём и не думал, когда сзади послышались шорохи. Даже не оборачиваясь, Наонис догадался, что к нему идёт Хосэ. — Я тебя разбудил? — безнадёжно вздохнул Наонис. — Только немного, — хриплым басом отвечал Хосэ, присаживаясь рядом с ним. Он был мужчиной средних лет с неаккуратной щетиной и нестриженными, лохматыми волосами, — Местное сено просто отвратительное. Боюсь представить какого лошадям, которые его жрут. — Как по мне, всё сено одинаковое. — Ту-ту, ты погоди, — бухтел Хосэ, — Это ты в столичных конюшнях не бывал. Там лошадей порой кормят лучше, чем некоторых людей! — Остаётся надеяться, что скоро я увижу столицу своими глазами. — Дай бог, увидишь. Когда мы выезжали из Асфикса, столица казалась чем-то недосягаемым, учитывая сколько «Чёрная Роза» подняла шуму из-за нашего дезертирства. Но сейчас – до неё рукой подать. Остаётся надеяться, что оставшаяся дорога не принесёт нам новых неприятностей. — Разве это было дезертирство? — отрезал Наонис. — Сколько людей столько и мнений. Спроси Марию – она скажет, что это протест. А вот я считаю, что это дезертирство. Мы работали на «Чёрную Розу» много лет, убивали ради них, а в один момент помахали рукой и смотались. «Чёрная Роза» — это не просто преступная шайка. Это, как бы сказать… своего рода частная армия. Несколько лет назад, допустим, её ещё можно было назвать классическим преступным синдикатом, свобод было больше, а сейчас - армия. А те, кто бегут из армии, пусть и не без идеи, дезертиры. — Мне кажется, называть себя дезертиром немного оскорбительно. — Разве что для тех, кого ты предал. Мы бросили вызов огромной криминальной империи, отказались на них работать. Не вижу в этом ничего оскорбительного. — А в чём заключался вызов? Что вы хотели доказать? — Наонис вдруг осознал, что раньше не задавал этот вопрос. В какой-то момент он просто принял как факт то, что отряд Марии ушёл из «Чёрной Розы», даже не думая о причинах. — Доказывать никто ничего не хотел. Может Мартин, разве что. А так причин было много, все устанешь запоминать. Мария ещё незадолго до побега много жаловалась на структуру в «Чёрной Розе». Не знаю, что она имела в виду. Я, честно говоря, не слушал. — Что значит «не слушал»? В чём тогда твой мотив? — Наонис удивлённо глянул на Хосэ, пытаясь разглядеть в нём безумца. — Мария – мой лидер, — Хосэ лишь пожал плечами, — Мне нет дела до причин. Если она считает, что так будет лучше – значит так будет лучше. Моя задача лишь следовать её приказам. — Это же глупо, — возразил Наонис, нахмурившись, — Как можно слепо следовать приказам другого человека, даже не задумываясь о его мотивах? В смысле… я уважаю Марию и понимаю, когда люди сплочаются вокруг одного лидера, но ведь для этого нужно разделять мнение лидера! Ты ведь свободный человек! — Свобода… — тихо посмеялся Хосэ, — Свобода – большая ценность. А большая ценность требует большой ответственности. Я рад за людей, которые способны нести на себе эту ответственность, но я не такой. Я пытался, поверь, много раз пытался. Ты прав, глупо служить человеку, не зная его идей, но это лучшее, на что я способен. Я не умею распоряжаться своей свободой, так что пусть лучше Мария сделает это за меня, — он окинул Наониса тяжёлым взглядом, долго изучая его рубиновые глаза, — Слушай, а те наёмники, что в лесу были, они ведь тебя быстро опознали? — он вдруг сменил тему. Наонис было хотел выдернуть его обратно, но, боясь нарваться на конфликт, просто принял слова Хосэ. — Даже как-то слишком… Наверное уже нарисовали плакаты, — ответил Наонис. — И ведь быстро же справились, а? — дивился Хосэ, не отрывая взгляда от Наониса и представляя зарисовку с его лицом, колышущуюся на столбе перед сотней наёмников. — Даже интересно, меня записали дезертиром или сообщником? — иронично усмехнулся Наонис, — С вами то я не сбегал. — Им нет до этого дела. Засветился – значит виновен. Наёмникам лишь бы глотки порезать и забыть нас как страшный сон, — Хосэ отвернулся к небу, плавая глазами по тёмным верхушкам где-то вдалеке. Лес был далеко отсюда и, сложно сказать, был ли это тот же самый лес, в котором они возились последнее время или уже другой, — Знаешь, а я уже и забыл… — Забыл что? — Что с нами ты не сбегал. Клянусь, иногда такое чувство, что ты в отряде по меньшей мере пару лет, — Хосэ снова глянул на Наониса, в этот раз лишь растерянно хлопая глазами, — Не знаю, что думают другие, но, мне кажется, ты очень хорошо к нам вписался. Есть в тебе что-то такое… своё. Что нашим свойственно. Наонис не подал виду, но приятное, тёплое чувство вдруг заполнило грудь. Вопрос интеграции в отряд Марии действительно тревожил его. Начиная новую жизнь как наёмник, он искренне надеялся, что сможет стать полноценной частью отряда, но вместе с тем и понимал, что этих людей связывают годы совместной службы, по сравнению с которыми он – просто попаданец и выскочка. По началу отношение к Наонису в отряде действительно было настороженное, что только подпитывало неуверенность. Он много работал, чтобы завоевать доверие. Первый месяц даже был мальчиком на побегушках, хотя и старался заявлять свою позицию и отстаивал в том числе и личные интересы. Слова Хосэ же явились для него облегчением, которое как бы показывало – его старания не напрасны. — Опять снился кошмар? — прервал его рассуждения Хосэ. Наонис сначала и не понял, о каком кошмаре речь, настолько он увлёкся рассказами об отряде и осознании места в нём для него самого. Лишь через несколько мгновений до Наониса дошло, что они всё ещё сидят на пригорке ранним утром, и что оказался он здесь, потому что проснуться до восхода было лучшей идеей, чем оставаться в мучительном сновидении. Лишь улыбнувшись догадливости Хосэ, Наонис ответил: — Да... Я надеялся, что их уже не будет. — Хреново. И раньше такого не было? — В последние два месяца точно не было. А началось после того, как мы ту бабку встретили. Ну, которая Фрину придушить пыталась. Как давно это вообще было? — Неделю назад, кажется… — Хосэ вдруг притих, задумавшись, — Хорошо ты её тогда, конечно… Такая сморщенная была, я уж думал крови и вовсе не будет, — слегка усмехнулся он. — Я проломил ей череп. Конечно кровь была, — Наонис отстранённо глянул на Хосэ, явно не разделяя его насмешку, — Вам бы придумать как её получше защитить. Фрина же совсем не умеет драться. — Это к Марии. Фрина с нами уже давно и, обычно, проблем не возникает. Да, за ней нужен немного больший дозор, но, поверь, то, что она творит своими руками, окупает это в десятки раз. — Если подумать, я никогда не видел Фрину за работой, — добавил Наонис, — Разве что что-то простенькое. — Надеюсь, не скоро увидишь. Мы, наёмники, привыкли разбираться с повседневными недугами самостоятельно. Фрина, бывает, даёт свои советы, но по большей части лишь помогает достать нужные травы, а дальше всё сам. Если Фрина вмешивается в процесс – то дело серьёзное, — Хосэ протяжно вздохнул, — И всё же, нам с ней повезло. Будь в моё время под рукой кто-то вроде Фрины… Да… Было бы неплохо… Наонис было хотел спросить, что он имеет в виду под «своим временем», но тут заметил, что лицо Хосэ, редко выражавшее яркие позитивные эмоции, сейчас пребывало в более свойственном ему меланхоличном виде – уголки губ упали, голова опустилась, а пустые глаза стали тупить пол. Что бы ни говорил Хосэ и как бы ни хотел интегрироваться в отряд Наонис, но он всё таки был здесь не достаточно долго, чтобы в полной мере понимать своих товарищей, и он сам это осознавал. Хосэ, несмотря на, хоть и временами специфичное, но чувство юмора, разговорчивость и общую ясность ума, казался Наонису самым депрессивным из всех. Периодически он мог просто зависнуть на ровном месте, сверля взглядом пустоту, или, когда такая возможность подворачивалась, уединялся на целый день, уходя на долгую прогулку или просто закрываясь где-то в одиночку, иногда даже пропуская ужин. По началу Наонис предположил, что Хосэ просто любит побыть один, но пару раз бывали случаи, когда откровенно чёрный юмор Хосэ переключался со случайных встречных на него самого, становясь во многом самокритичным. Наонис пытался спрашивать у остальных по поводу этого, но те лишь отмалчивались или давали смутные ответы, мол, у Хосэ нелёгкая судьба, впрочем, как и у всех. Все в отряде имели своих скелетов в шкафу и не каждый был готов раскрывать их парню, который в отряде всего два месяца. Это осознание временами лишь усиливало неуверенность Наониса по поводу его интеграции в отряд, но вместе с тем мотивировало двигаться дальше, чтобы заслужить доверие. Они провели ещё некоторое время за разговорами, наблюдая за тем, как чёрное небесное полотно медленно приобретало краски, а над острыми верхушками деревьев показывались густые стайки сонных птиц. Совсем скоро, из-за горизонта показалось ярко-жёлтое утреннее солнце, а где-то в деревне прокричали первые петухи. Утро Марии началось с первыми лучами солнца. Проснувшись, она первым же делом встретилась со старейшиной деревни – горбатым, низеньким мужичком преклонных лет. Понимая, что след за ними всё ещё есть и рано или поздно наёмники «Чёрной Розы» придут сюда, она хотела как можно скорее сориентироваться и подготовить новый маршрут в столицу. Вчерашний побег занял у них порядка двадцати часов и, учитывая, что двигались они вслепую, сейчас они могли находиться где угодно и задачей Марии было понять, где именно. К её счастью, старейшина оказался очень любезным и не просто поделился местными картами, но и вызвался помочь Марии с маршрутом, параллельно угощая медовухой, от которой та вежливо отказалась, ссылаясь на ранний час. Как бы то ни было, пользуясь возможностью, Мария сразу забурилась со стариком в планы местности и карты, ожидая закончить с этим к вечеру. Дом старейшины был старой деревянной хижиной с тянувшимися через высокий потолок толстыми брёвнами. Раннее солнце пробивалось через окна, падая лучами на растения в горшках на подоконнике. Во всём доме пахло древесной стружкой и в целом веяло уютом. Комната, где сейчас находилась Мария, была главным залом, посреди которого стоял широкий стол. Во владении старейшины было множество карт самого разного масштаба – от местных, описывающих деревенскую округу, до глобальных, охватывавших всю страну. Многие Мария разворачивала на том самом столе. Особенно полезной оказалась карта лесов, которая показала, что они вовсе и не покинули те дебри, в которых были последнюю неделю. Деревня находилась на большой поляне, окружённой ещё большим лесом. На карте были отмечены как большие, так и маленькие торговые маршруты и линии, которые позволяли пройти через лес так быстро, как это возможно. Помимо этого, важную роль сыграли карты ближайших графств и герцогств, а также комментарии и советы самого старика, который, как оказалось, в молодости был охотником и отлично знал здешние леса. Мария с большим удовольствием читала эти карты, перенося важные сведения на отдельный лист и делая заметки. Выяснилось, что её отряд ушёл почти на четыреста километров в сторону, отчего путь до столицы увеличился примерно на день. Помимо простого определения дороги, планирование маршрута заключалось и в нахождении пути, на котором шанс встретиться с наёмниками «Чёрной Розы» был бы сведён к минимуму, поэтому работы предстояло немало. Лишь один раз Мария отвлеклась от дел, чтобы проконтролировать, весь ли отряд проснулся и договориться с хозяином конюшни. Вчера вечером они сошлись на том, что мужчины из отряда будут разбирать завалы в стойле, кормить лошадей и помогать по хозяйству, чтобы отработать ночлег. Так и поступили. Хосэ и Наонис пришли на рассвете. Тогда же они и получили первые задачи. Всего в отряде было трое мужчин – Наонис, Хосэ и Мартин. Последний был русым лохматым мальчишкой с горящими глазами. Мартину было всего шестнадцать лет, что делало его самым младшим членом отряда. Несмотря на юный возраст, он показывал впечатляющие результаты в качестве наёмника, стремительно рос и совершенствовался, что во многом обеспечило ему место в отряде Марии ещё во времена, когда они были частью «Чёрной Розы» и считались элитой. Их первой задачей в обслуживании конюшни стала уборка стойл. Хотя деревня была маленькой, в местной конюшне помещался десяток лошадей, что, впрочем, только затрудняло уборку. Большинство стоил выглядели запущенными – уже засохший навоз, перемешанный с сеном и грязью облеплял стены и калитки, а сами лошади, жившие в них, хотя и казались сытыми, были очень грязными. Складывалось ощущение, что работа здесь велась через раз. Работая втроём, парням, хотя и не без трудностей, удалось привести стойла в более или менее аккуратный вид. Впереди их ждала кормёжка, потом мойка самого десятка лошадей и множество другой работы, которая, несмотря на тяжесть, оказалась очень сплочающей. Начав с чувством обязательства перед хозяином конюшни, они быстро влились в процесс и вскоре Наонис с Мартином стали соревноваться друг с другом, весело таская сено и кидая его в стойла. Так летели часы. Работа была завершена уже к полудню. Не сумев найти хозяина чтобы отчитаться, парни просто приняли это как конец рабочего дня и ушли на заслуженный отдых. Хосэ, как это обычно бывает, пропал на несколько часов, безмятежно слоняясь по цветущей лесной поляне, на которой находилась деревня. Мартин исчез почти сразу, как эти трое вышли из конюшни. Полный юношеского энтузиазма, даже в свободное от работы время он продолжал думать о наёмнических делах, заполняя свой досуг изучением техник боя, исследованием разного оружия и, конечно, тренировками. Когда попадался случай, он даже занимался рукоделием, вырезая из костяшек и кусков древесины рукоятки для кинжалов. В этот раз, бесцельно шатаясь по деревушке, Наонис видел, как Мартин, усевшись на какую-то бочку, внимательно ковырялся ножом в чём-то твёрдом, выводя аккуратные линии. В отличии от остальных, Наонис не имел хобби. Вернее сказать, он ещё не успел их найти. Он предполагал, что в прошлом у него были увлечения, но два месяца назад они были безвозвратно утеряны. У отряда Марии в последнее время не было возможности много отдыхать, а потому проблема отсутствия увлечений не слишком тревожила Наониса, но в такие моменты как этот, когда работа внезапно заканчивалась и все с удовольствием шли заниматься любимыми делами, Наонис терялся. Он находил спасение в тренировках. В любых – с оружием и без. Они оказывали хорошее влияние на его успехи в качестве наёмника, помогали набирать мышцы, которых, к слову, ему не хватало, а также позволяли самосовершенствоваться, но вместе с тем он понимал, что тренировки – лишь продолжение работы, и если в случае с Мартином одержимость собственной работой была оправдана юным возрастом и максимализмом, то для Наониса полная фиксация на одном только наёмничестве и постоянном стремлении научиться резать глотки как можно быстрее была непозволительна. Что-то внутри него говорило, что в его новой жизни должно быть что-то помимо наёмничества и постоянных боёв. Не то чтобы он это не любил, даже напротив – нахождение в отряде было огромной радостью для него, и он едва мог представить себя в другом месте, но он просто чувствовал, что здесь должно быть что-то ещё. Не обязательно радикально новое, но что-то помимо ежедневного махания мечом. Он хотел быть в чём-то особенным и развиваться в нескольких направлениях, боясь иначе стать лишь пустой оболочкой без намёка на настоящую личность. — Наонис, — холодный женский голос окликнул его из-за спины. Он невольно вздрогнул. Наонис в мгновение опознал в голосе Сириус и испугался, ощутив, как его мысли вдруг стали реальными. Дело в том, что нежелание Наониса зацикливаться на одном лишь наёмничестве во многом имело чёткую причину и сейчас эта причина стояла перед ним: Блондинистая зверолюдка с парой глубоких, но совершенно холодных янтарных глаз, пристально смотрящих прямо на него. С аккуратным личиком, не выражавшим абсолютно никаких эмоций и, казалось, бывшее лишь фарфоровой маской. С заострёнными кошачьими ушами на макушке, одно из которых оказалось небрежно обрезано. С двумя деревянными мечами в хрупких на вид девичьих руках, видневшимися из-под затасканного и перепачканного в грязи плаща травяного цвета. Сириус была самой способной в отряде, превосходя даже Марию, но вместе с тем она была последним человеком, на которого Наонис хотел бы быть похож. О ней он знал меньше всего. Можно сказать, не знал ничего. По сравнению с Сириус, Хосэ был настоящей душой компании, ведь в отличии от него, Сириус обращалась к другим только лишь по делу. Она почти не говорила, не шутила и не смеялась. В компании её можно было увидеть разве что за общим столом. Наонису ещё не доводилось участвовать в полноценных миссиях, но, со слов других, будучи ассасином, Сириус даже в бою остаётся в тени, появляясь обычно лишь под конец с десятком убитых. Даже ребята, проработавшие с ней долгие годы, знают о ней немного. Её не интересует ничего кроме наёмничества. Словно боевая кукла, она покорно выполняет все приказы Марии, а свободное время проводит в тренировках, совершенствуя свои и без того совершенные навыки боя. Она живой анти-образ того, чем хочет стать Наонис, и в разговоре с ней Наонис чувствует, будто сам воздух начинает на него давить. Холодная, совершенно апатичная и безэмоциональная, она производит впечатление ходячего мертвеца и вгоняет в ужас. — Да? — наконец ответил Наонис, глядя на неё. — Мария сказала потренироваться с тобой, когда вы закончите — она говорила монотонно, бездушно, и почти не делая пауз. Как Наонис и ожидал, Сириус пришла по делу. Будучи самой сильной в отряде, она то и дело служила способом сравнения членов отряда между собой – кто дольше продержался против Сириус, тот и сильнее. При этом о том, чтобы победить Сириус, не шло и речи. Впрочем, Наонис не был против. Как бы он того ни хотел, но пока другого увлечения кроме тренировок у него не было и, выбирая между дуэлью с мешком и с Сириус, второй вариант звучал хотя бы интересно. В качестве места для поединка была выбрана равнина за конюшней. Местные ожидали видеть новые лица именно в этой части деревни и внезапно начавшийся бой не должен был вызвать слишком острой реакции. Тут стоит отметить, что «тренировки с Сириус» подразумевали тренировочный поединок и только. Хотя и обладая обширными знаниями и навыками, Сириус была совершенно неспособна как-либо объяснить или передать эти знания. Лучшее, что она могла сделать – это подраться и позволить сопернику самому понять, где и когда он допустил ошибку. Оба заняли позиции. По договорённости, бой начинался, как только Наонис поднимет меч. Дистанция между ними была около семи метров, что давало Наонису некоторое преимущество. Сам бой проводился на старых, затёртых деревянных мечах, когда-то давно отшлифованных Мартином. Это было ещё одним преимуществом для Наониса, поскольку меч был его основным оружием, тогда как Сириус предпочитала кинжалы. Обычно она имела при себе пару деревянных ножичков, но в этот раз почему-то отказалась от них. Глядя на Сириус, собранную и сверлящую его хищническим взглядом, Наонис понимал, что даже так шансов на победу у него нет, как и не было ни у кого из отряда до него. Он недолго изучал её, пытаясь предугадать первый шаг, вместе с этим прикинув примерное время, которое он сможет продержаться. На ум пришли вышеупомянутые факты – дистанция и выбранное оружие. Наконец, собравшись с силами и обхватив рукоять покрепче, Наонис вскинул меч. Сириус подорвалась с места, стоило Наонису только напрячь мышцы рук. Упав на корточки, она преодолела расстояние между ними в один длинный прыжок, буквально в следующее мгновение оказавшись у Наониса перед носом с мечом, занесённым на удар. Наонис, конечно, ожидал этого и сделал широкий шаг назад, одновременно с этим задирая меч кверху и ставя блок. К этому моменту он уже не видел ничего кроме летящего на него клинка. Деревня, поляна и даже холодное лицо Сириус ушли на задний план. Сердце, отбивающее агрессивный ритм, жадно качало кровь, а зрачки сузились. Деревянные мечи столкнулись, издав глухой хлопок. Оказавшись ногами на земле, Сириус шмыгнула в сторону, пытаясь обойти Наониса, нанося удар сразу на развороте. Она двигалась быстро – второй удар подоспел тогда, когда Наонис только закрепился на новом месте. Его первый ход был спланирован, но на это Наонису потребовалось несколько секунд перед боем. Сейчас же счёт шёл на мгновения, и реакция начинала подводить. Впрочем, прямо сейчас он держался неплохо – Наонис заметил летящий на него меч и ударил в ответ, намереваясь обезоружить Сириус. Вот только чего он не ожидал, так это того, что Сириус окажется куда сильнее него. Словно те девичьи руки, что держали меч, принадлежали вовсе не ей. Затея с парированием удалась - мечи яростно столкнулись, то ли стуча, то ли трескаясь, но вот только напор со стороны Сириус оказался в разы сильнее и Наонис ощутил, как рукоятка выскальзывает у него из рук. Интуитивно он шагнул вперёд и выставил левую руку – и меч приземлился в неё. Растерянный собственной ловкостью, Наонис пропустил шанс нанести удар и Сириус, перехватившая инициативу, всё ещё бывшая в полуобороте, ударила Наониса кожаным сапогом в бедро. Поддавшись импульсу, он расслабил ногу и удар оторвал его от земли, отбросив в сторону. Между ними снова образовалась дистанция и Наонис знал, что Сириус не сможет подскочить также, как сделала это в первый раз, ведь для начала ей нужна была твёрдая земля под ногами. Выдавшееся ему свободное мгновение он использовал чтобы встать с колен, на которых оказался после толчка. Сириус подскочила ровно в тот момент, когда он занял боевую позицию. Прыжок во многом напоминал тот, с которым она начала, то теперь она целилась ниже. Наонис понял это в тот момент, когда она сама упала на колени, начав скользить по земле. Ему оставалось лишь блокировать – шанса успешно парировать он больше не видел. Ещё один хлопок, и Сириус буквально укатывается прочь по траектории скольжения. Наонису потребовалось недопустимо много времени чтобы осознать, что теперь Сириус у него за его спиной. Вскинув меч и отдав все силы в разворот, он встретил её меч почти вслепую. Нехотя он парировал снова и в этот раз лишь везение позволило ему удержать меч, непокорно извивающийся в руках. То, как Наонису удавалось совсем неосознанно распознавать атаки и траектории мечей до сих пор казалось ему странным, хотя и преследовало с самых первых дней в отряде. В бою он чувствовал, как его тело входит в связь с мечом – он ощущал меч как продолжение собственной руки, хотя и не помнил, чтобы вообще держал его до вступления в отряд. Сама Мария ещё в самом начале обратила внимание на то, что руки у Наониса грубые, крепкие и все в мозолях, как это обычно бывает у тех, кто долго и упорно ими работает. Это, в особенности, плохо сочеталось с его откровенной худобой, особенно заметной в самом начале, когда на бледной груди у Наониса проступали рёбра. То, что Наонис орудовал мечом, умел вставать в боевую стойку, блокировать и парировать, а также мог выстоять против Сириус говорило о явном боевом опыте, о котором самому Наонису оставалось лишь догадываться. Находясь в бою, он вёл себя неосознанно, словно тело принадлежало вовсе не ему. Мозг каждую секунду панически кричал, только готовясь к новым ударам и лишь изредка пытаясь предугадывать ходы соперника, в то время как руки сами двигались в нужном направлении. Словно пианист, не задумывающийся о каждой ноте, Наонис дрался автоматически – так, как знало его тело. Ударив мечом о меч в слепом развороте, он чудом смог удержать оружие в руках. Парирование сработало и Сириус открылась, но, как и в прошлый раз, Наонис не успел нанести удар, а потому лишь вывел меч в относительно стабильную позицию, когда последовал следующий удар. Сириус делала выпад. Будь меч настоящим, Наонис бы рисковал оказаться проколотым как шашлык. Блокировать было сложно, а потому оставалось лишь отступать, вернее, пятиться назад. За одним выпадом следовал следующий. Удары были настолько быстрыми, что, глядя со стороны, казалось, что Сириус не двигается вовсе, а просто пугает Наониса мечом. Она стала окончательно доминировать, не давая Наонису, осторожно втянувшего живот, сделать ни единого вдоха. Шаг за шагом она, казалось, гнала его прочь из деревни. Он даже не думал куда идёт. Вместо этого, воспользовавшись предсказуемостью ударов, он начал думать. Деревянный клинок ездил взад-вперёд, намереваясь нагло тыкнуть Наониса в живот. Мысли собрались из хаотичного пазла и тут его осенило – пока Сириус делает выпады, её фланги открыты. Один грамотный удар сбоку, и он сможет стать первым, кто одолел её в дуэли. Он собрал все силы в ногах, готовясь прыгнуть в сторону, когда Сириус вдруг занесла меч и, схватившись обеими руками, ударила строго по горизонтали. Её атака накрыла оба фланга Наониса и он, только оттолкнувшись для прыжка в сторону, встретился с мечом на той же стороне. Взглянув на летящий в него клинок, Наонис понял – Сириус ему поддавалась. В следующее мгновение твёрдая древесина залетела ему под рёбра. Кожа ласково обволокла клинок и, казалось, он уже успел коснуться желудка. Удар с двух рук оказался настолько сильным, что, будь меч настоящим, Наониса бы, вероятно, разрубило пополам. Колющая боль разлетелась по всему телу и, непроизвольно вскрикнув, Наонис отлетел в сторону, выронил меч, упал на землю и недолго покатился, сделав пару оборотов, в конечном итоге оставшись лежать на животе и опустив лицо в землю. Сириус наступила ему на спину и демонстративно приставила меч к лицу. Бой окончен. Наонис лежал в пыли ещё некоторое время, борясь с нарастающей болью и легонько покашливая. Когда он наконец приподнял голову то увидел Сириус, тянущую ему руку. Наонис принял помощь. Взявшись грязной, перепачканной в земле рукой за удивительно чистую руку Сириус, он обратил внимание, что та была очень нежной – почти что шёлковой. Словно та чудовищная сила, что только что отбила ему почки, вовсе и не принадлежала этим рукам. Снова оказавшись на ногах, он огляделся. Зрение пришло в норму, Наонис снова видел деревню и окружавшую её поляну. Немного в стороне, застыв в восхищении, стояла группа мальчишек. Большие детские глаза смотрели на двух наёмников, ожидая продолжения. Наонис не знал, радоваться ему подоспевшей публике или нет. — Ты засекала время? — тяжело дыша, без задней мысли спросил Наонис, допуская, что для Сириус бой вышел достаточно простым, чтобы параллельно ещё и считать. — Около пятнадцати секунд, — отчиталась она. Значит действительно считала. Пятнадцать секунд было хорошим результатом для Наониса. Случилось так, что незадолго до вступления Наониса в отряд, Мария натравила на него Сириус. Он тогда проиграл за шесть секунд. Наонис, конечно, ничего не знал ни о способностях Сириус, ни о традиции измерять силу при помощи неё, ни о том, что его вообще хотят позвать в отряд. К тому же бой проходил не на тренировочных мечах, а на самых настоящих. Одним словом, это было самое обычное нападение и тогда Наонис был уверен, что его вот-вот убьют. Сама Мария после оправдывалась тем, что хотела лишь посмотреть на боевые навыки Наониса, но, учитывая, что бой закончился лезвием в сантиметре от его горла и только после того, как сама Мария приказала Сириус остановиться, у него были все основания полагать, что Сириус восприняла начало боя как настоящий приказ к устранению и в моменте действительно собиралась убить Наониса. Эта ситуация в первое время отбила у него желание тренироваться с Сириус. Впрочем, как видно, такие жестокие тренировки пошли на пользу. — А почему на мечах? — поинтересовался Наонис. Сириус, как он в очередной раз убедился, мастерски владела многими видами оружия, но её основным всё ещё оставались парные кинжалы. В тренировках с другими ребятами она тоже обычно использовала их, а потому внезапная замена вызывала вопросы — Мария сказала готовить тебя к бою с мечниками. Они чаще всего встречаются в «Чёрной Розе», — говорила Сириус почти монотонно. Мысль реального боя пугала Наониса. За два месяца им доводилось уходить от погоней и попадать в стычки немало раз, но все эти разы рядом были его товарищи по отряду, с которыми он чувствовал себя в полной безопасности. Несколько раз ему приходилось вступать в бой, но обычно он заканчивался после первого блока, когда на помощь подлетал кто-то другой и бил противника в спину. Наонис понимал, что однажды ему предстоит сразиться по-настоящему и, видя успехи в боях против Сириус, он понимал, что у него есть все шансы на победу, но глубокий страх неизвестности нещадно продолжал терзать его. — Ну чего вы встали?! Деритесь уже! — послышалось издалека. Один из мальчишек злобно вскрикнул и уже намеревался бросить в этих двоих камень. Народ жаждал зрелищ. Наониса такое поведение раздражало, и он уже было хотел что-то ответить, но быстро переключился обратно на Сириус. Молча взглянув друг на друга, они снова заняли позиции. Бок Наониса всё ещё побаливал, и он старался не обращать внимание на ноющую боль. Деревенский мальчишка, взявший на себя инициативу, прокричал обратный отсчёт и бой начался. Второй раунд прошёл по тому же сценарию – Наонис предполагал, чего ожидать от Сириус в начале, но быстро терялся, не успевая за её молниеносными движениями. После нескольких успешных блоков он снова падал и бой заканчивался очередным поражением. Так повторялось ещё несколько раз. Всегда, когда Наонис вставал с земли, он обнаруживал, что толпа зевак, с любопытством наблюдавших за боем с расстояния, значительно росла. Мальчишки привели друзей, друзья мальчишек привели сестёр, сёстры привели подружек, а те привели матерей. Что интересно, мужчин среди них почти не было. Толпа сопровождала поединки шокированными вздохами и восхищёнными возгласами. В конце каждого боя, одним и тем же монотонным голосом, Сириус называла его продолжительность: «двенадцать секунд, четырнадцать секунд, одиннадцать секунд». После четвёртого боя тело Наониса сковывала жгучая боль, а потому на этом они решили закончить. Он глянул на толпу зрителей, которая, казалось, вобрала в себя вообще всю деревню. Когда они поняли, что боёв больше не будет, быстро потеряли интерес и толпа рассосалась. Наонис, болезненно откашлявшись, как раз собирался вернуться в конюшню и оценить степень своего избиения, когда из толпы выплыла особа. Он по началу даже не обратил внимания, но, когда та окликнула его, невольно повернул голову. Это была невысокая девушка лет девятнадцати с длинными, вьющимися тёмными волосами. Она улыбалась, глядя на Наониса большими зелёными глазами. — Ты здорово сражался! — воскликнула она полным жизни голосом. После недолгой беседы с вечно холодной Сириус и жестокого избиения это тепло в голосе казалось Наонису особенно уютным. — Четыре поражения без видимого результата, — самокритично рассмеялся Наонис. — Ну девочка-то сильная! Жуть какая быстрая! — парировала она, а после, протянула маленькую, но на удивление крепкую руку, — Меня звать Хельга. — Наонис, — он легонько пожал руку девушки, несколько теряясь. За последние два месяца отряду не доводилось слишком часто пересекаться с другими людьми, а те немногие, с кем Наонису доводилось говорить, всегда выполняли какую-то функцию или пришли по делу. Наонис осознавал, что между ним и Хельгой назревает более непринуждённый разговор, но не до конца понимал, что ему следует делать с этим осознанием. Он молча уставился на девушку, надеясь, что она сама начнёт говорить или, что даже лучше, просто уйдёт. Но всё же она заговорила: — Вы же солдаты, да? Наонис был готов возразить, но вдруг остановился. Он не знал, как местные могут отреагировать на то, что у них живёт отряд головорезов. К тому же это могло бы вызвать ненужные вопросы, которых Мария наверняка хотела бы избежать. Точных инструкций по тому, что им можно говорить, а что нет, никто не получал, а потому Наонис решил, что раз Хельга считает их солдатами и вполне принимает этот факт, то пусть так и будет. — Да. Сейчас как раз едем в столицу, — он добавил немного правды, чтобы хоть как-то компенсировать свою ложь. — А как у тебя дома? Многих забрали? — Куда забрали? — растерялся Наонис. — Ну, служить. Ты же из деревни родом? — также растерялась и Хельга, явно ожидая, что её вопрос будет Наонису понятен. — А, ну… да нет, — снова соврал он. — Понятно. Далеко, наверное, от столицы? — в голосе Хельги почувствовалось уныние. — Да... Да…, — Наонис уже просто смерился с тем, что раз изначально не сказал Хельге правду, то теперь будет всё время врать. — Ясно. Повезло вам. У нас, вот, почти всех забрали. Из моих всех трёх братьев и отца. Только дядю оставили. Сказали, что кто-то должен хозяйством заниматься. Мужчин совсем не хватает, а женщины… где-то справляются, а где-то нет. Скот покормить ещё не сложно, но ведь кто-то же должен поля пахать и брёвна рубить. Ни мне, ни матери сил на это не хватает. И действительно. Хотя деревушка была совсем маленькая, настолько, что Наонис уже успел обойти её всю, мужчин он почти не видел. По началу он предполагал, что все заняты работой где-то в полях, но рассказ Хельги ставил всё на места. Единственное, чего Наонис пока не понимал, это почему всех вдруг взяли и забрали, не подумав о благосостоянии деревни, но спрашивать не стал, решив, что, как якобы солдат, он и сам должен это знать. — Мне жаль, — не зная, что ответить, шаблонно проговорил Наонис. — Ты тут не виноват. Извиняться должны те, кто развязывает эти войны каждые несколько лет. И те, кто совсем не думает о простых людях, считая, что можно просто вот так взять и забрать всех мужчин из деревни. Наонису никто не говорил о том, что идёт война. Оставалось лишь гадать о её масштабах. Между тем он не заметил, как они с Хельгой начали неспешно идти и уже успели сделать круг по деревне. — Мы помогаем чем можем, — вдруг заговорил Наонис, — Конечно, трое ребят за один день мало на что повлияют, но, надеюсь, это хоть немного облегчит ситуацию, — так нагло солгав Хельге о своём происхождении, он теперь чувствовал себя виноватым, а потому всеми силами пытался загладить эту вину хотя бы на словах. — Да, я знаю, дядя говорил, — улыбнулась она, — Вы очень здорово помогли ему. У нас деревушка небольшая и даже вы втроём можете много чего изменить. — А кто твой дядя? — вдруг осенило Наониса. — Конюх, у которого вы остановились. В нашей деревне уже много поколений и мужчины и женщины занимаются верховой ездой, поэтому конюшня большая. Раньше за ней ухаживали мои братья, но как их забрали дядя перестал справляться в одиночку и стойла совсем запустились. — Твой дядя замечательный человек. Он очень радушно принял нас! — И отправил спать в вонючую конюшню, — посмеялась Хельга, — Но да, он хороший. Только временами чересчур требовательный. — А ты, выходит, тоже на лошади ездить умеешь? — Наверняка лучше некоторых из вас, — Хельга кокетливо подмигнула, — Сколько вы ещё будете в деревне? Могла бы прокатить тебя, если хочешь. Но Наонис не знал, что ей ответить. Он предполагал, что сегодня вечером они уже уедут, но точных указаний от Марии не поступало. В то же время, ехать ночью было бы нецелесообразно, значит, надо ехать после полудня, но полдень уже прошёл, а новых сведений не поступало. Наонис терялся в догадках и, пока Хельга молча смотрела на него, к ним подбежал обеспокоенный Мартин: — Наонис, хватит трепаться! — вскрикнул он, разорвав царившую атмосферу, — Конюх засрал всю нашу работу. Сказал, что стойла только грязнее стали. Если до заката не исправим, то на ужин будем жрать сухари. Наонис смущённо глянул на Хельгу, разразившуюся прерывистым смехом. Даже без слов он понял, что в описании Мартина она узнала своего дядю. Распрощавшись на жестах, краснеющий от стыда и нелепости ситуации Наонис удалился с Мартином, между делом разглядывая портрет Хельги, образовавшийся в его памяти и отмечая для себя, что та была действительно хороша собой.