Как обретают крылья

- Ну вот, получите и распишитесь, дорогой командир, к нам едет ревизор. Капитан Месснер смотрел на своего начальника хмуро и неодобрительно, наблюдая, как тот неторопливо заваривает чай. - Честное слово, Герман, ты обзываешь врагов чаехлёбами, а сам же им подобен! Майор Фальк повёл мощными плечами с золотыми витыми погонами и добродушно отозвался: - Уж чай безвредней кокаина, коим я в своё время увлекался. Ты б и сам сел, выпил чашечку, а тут у меня и печенье имеется? Кажется, трофейное французское вино из местных «шато» тебе вредит и прибавляет не весёлости, а уныния – с этим надо бы завязывать, пока ты совсем летать не разучился и не завяз в бумагах. Хотя ты лучший заместитель, я бы по административной части без тебя не справился, старина. Так что с тобой мне и никакой ревизор не страшен. Франц ухмыльнулся и взъерошил пятернёй свою пышную тёмную шевелюру, в которой изрядно прибавилось седины за последний год – серебристая прядь пересекала всю голову ото лба назад. По словам Германа, это придавало ему «интересности», вот только барышни не особенно жаловали угрюмого капитана, в отличие от национального героя, кайзеровского сокола Фалька – крупного, статного, русоволосого, чьё тяготеющее к прямоугольнику, но снабжённое милыми ямочками на щеках при улыбке, лицо красовалось на пропагандистских фотокарточках и плакатах. Однако тот плевать хотел на женское внимание, у него уже имелись свои устоявшиеся страсти: авиация, азарт битвы и любимая жена Карин, урождённая Хаммаршёльд, талантливая художница, чьей кисти и принадлежали плакаты, украшающие улицы от Берлина до вмёрзшей в лёд Кируны в союзной Швеции. - Так что он хочет проверить? – осведомился Фальк, отпивая чай из фарфоровой кружки – авиаторы не чета окопным воякам. – Да я ему сам нажалуюсь на все беды. Бензин как будто лошадиной мочой разбавляют, машины глохнут, садиться приходится хоть в поле, хоть на ничейной земле, там и отстреливайся из пистолета, как хочешь. - А по новым самолётам вообще швах, - подхватил Месснер. - Мы месяц назад ждали свеженькие хвалёные «альбатросы», их бы облетать ещё, как положено, а что нам пригнали? Тухлые «хальберштадты», которые в воздухе, как колода! Месснеру ужасно нравилось брюзжать, Фальк это знал и потакал своему товарищу – их сетования стали доброй традицией и способом снять напряжение. Если эти двое не орали друг на друга на утренних совещаниях, верно, случилось что-то страшное, это знали все пилоты. Но оба исправно ругались и рискованно шутили, так что дух лётчиков оставался на высоте: командиры шумят – всё в относительном порядке. - И откуда этот проверяющий? - Из столицы, от самого кайзера. Ещё и профессорское звание имеет, скотина, притом технических наук. - Ну, скотина ли он, Франц, судить мне как командиру полка! Пусть хоть нос сюда покажет. Как его зовут хоть? - Некий Т. Воланд. Могу угадать, что Теодор. - Проверь документы, чтоб я не опростоволосился, когда приглашу его отужинать. - Уж это сделаю, - проворчал Месснер. – Нашлют тут всяких... - Это наш шанс, Франц, - настойчиво сказал Герман. – Я не рисуюсь, но повторяю – когда Его Величество награждал меня орденом «За заслуги», сам сказал, мол, обязательно сообщайте обо всех трудностях – ни один авиационный полк, тем более, наш, первый, не должен знать ни в чём отказа. Мы передовая сила. Больше Вильгельм любит только флот и по старой памяти кавалерию. Но мы – флот воздушный. И воздушные рыцари – вооружённые смертоносными мечами в виде пулемётов, пусть они порой и заклинивают, но всегда есть старый добрый таран, который показал нам всем русский, господин Нестеров. - Скорее, мы варвары, - азартно и недобро усмехнулся Месснер, помня о методах боя своего командира. - Ну, пусть так, дикие тевтонцы, - снисходительно отозвался Фальк. – Ох и достанется от нас саксам! С твоей помощью, друг. Франц прыснул: «Умеет же Герман польстить!». Но ему и правда было приятна поддержка Фалька. Месснер был эльзасцем, которого вечно подозревали в симпатиях к «лягушатникам», а Герман стоял за него горой и всех уверял, что нет вернее человека. Капитан и сам давно выбрал, куда ставить ударение в его фамилии и как произносить его имя – не Франсуа Ксавье Мария, а Франц Ксавер Мария – но в военное время всем верилось с трудом, и это было понятно. Только усилиями майора Фалька и держался, да ещё должность имел почётную. Правда, Герман порой был невыносим из-за своей бравады, но платил той же монетой и говорил, что Франц невыносим из-за меланхолии – и так они уравновешивали друг друга, ворчали, грызлись, но никогда не всерьёз, и просто делали общее дело. - Так что этот Воланд? Когда он прибудет? - Через неделю. Самое худшее, что с ним целая свита. - Ого, грандиозное мероприятие. И кто там ещё? - Некий Ринд, счетовод... - Только не бухгалтерская отчётность! – скривился Фальк. - Известное дело, что это собой представляет в военное время, да ещё на театре боевых действий! Даже тебе придётся попотеть! - Предвижу, что это некий господинчик в пенсне и с усиками, - ехидно отметил Месснер, - этакий сухощавый, который действительно превратился в насекомое среди бумаг – тут ты не смей надо мной шутить, я ещё знаю, как взлетать, и садиться, и жать на гашетку, и таки сбивать противника! - Да боже упаси, Франц, я хоть слово против тебя имею? - Ладно, извини. Так ещё с ним и секретарша, говорят, прехорошенькая, напоминает твою бывшую пассию. - Такая же рыжая и зеленоглазая? - Сам увидишь. Герман усмехнулся, вспомнив баронессу Зигрид фон Стуре – командира добровольческого женского бомбардировочного полка из Швеции. Она была старше его на пять лет и в своё время научила его премудростям любви, прояснив, как на самом деле доставить женщине удовольствие. Но она и сама в некий момент поняла, что предпочитает возлюбленных своего пола, и так они уважительно, полюбовно расстались, хотя Герману было грустно прощаться с той, что познакомила его со столь многим – в том числе, с ролью пулемётчика, когда они отправлялись бомбить Лондон на огромной величественной «Готе» - он сам испросил разрешения принять участие в этом рейде. - Там ещё и итальяшка, - продолжал Месснер, - некий Азазелло. - Ну и фамилия! Он-то откуда взялся? Дражайшие союзники пристегнули? Они поминали итальянцев тихим незлым словом. - Да, из конструкторского бюро Капрони – якобы хочет посмотреть, как у нас тут поставлено дело, как на практике себя показывают машины, набраться опыта и всё такое. - Турист, короче. Вообще, разношерстная компания, - заметил Фальк. Ох уж это стремление выполнить несколько задач одновременно, как бы они противоречиво ни сочетались между собою! Но командиру первого истребительного полка было это не впервой. - Ну, и интересно, что они тут у нас разнюхают... - Бодрись, дружище, я планирую сделать этого Воланда нашим союзником – профессоры бывают разные, у всех свои причуды, но если это техник, то человек и интеллигентный, и трезвомыслящий, а если что, я всё ему доступно объясню, как и всем сопровождающим – честь нашего полка не пострадает, - утешительно улыбнулся Фальк. Месснер ответил зеркальной ухмылкой: - Ну, товарищ, я в тебя верю – ты ведь у нас записной дипломат? - Бог неровно делит, Франц, - поддел майор, - с тебя отчётность, с меня правительственное обаяние, договорились? Капитан хлопнул рукой по столу и сердечно воскликнул: - Да иди ты!.. - Пойдёшь вслед за мной, ведомым! Или мы зря тут практиковались четыре года, а? Ни с кем так не сработались. Месснер, добродушно ворча, удалился.