Ты хотел, чтобы тебя любили

      Снова приходится держать в руках выписки из карточки из больницы. Я понимаю, что придется поговорить о кое-чем ужасном. Но это необходимо, чтобы понимать, как лечить пациента. Ведь ответ на этот вопрос, ответит на другой: почему не подействовал тот препарат для ослабления течки. Вообще никак. Даже возбуждение не спало. А уж о сухости и мечтать не приходилось. Все было настолько мокрое, что пришлось несколько раз менять одежду и постельное белье. - Серый, скажи, а у тебя были беременности? - нет... Никогда... - я нашел в твоей карточки сведения о препарате, который используют для прерыа беременности И изменения длительности периода течки. - у меня вызывали течку... Доктор хотел знать, как влияет усиленная течка на Птицу и некоторые таблетки. И еще... - что еще? Ты можешь рассказать? - в тот день... Птица решил поглумится надо мной и просто стоял рядом и сомтрел. Хотя обычно он вселялся в тело и сопративлялся. - то есть... Ты был в сознание? - да... Даже когда меня повезли в операционную. Наркоз вовремя не подействовал. - в операционную? Зачем? - Рубенштейн хотел посмотреть, что будет происходить с организмом и с Птицей, если свести течного омегу и альфу с гоном. Нашел санитара с самым большим органом. Потом меня накачали лекарствами, вызвали течку. Дали таблетки и... - послышался всхлип. - Тот альфа был груб. И у него был огромный член... Растяжки не было как таковой. Подготовки тоже. Меня просто привязали... И дальше начался ад. А потом меня держали в сознании... 4 разрыва... 4...       Мне так тяжело это слушать. И понимать, что это хрупкое и разрушенное создание пережило такой ужас. Только сейчас до меня доходит, что именно творилось там с Серым. Это было не просто калечащее лечение. Это были пытки. Это было насилие. Это было убийство личности. - а на следующий день этот доктор... Меня... Привязал... И... И допрашивал... Об ощущениях. В красках. Меня трясло. Но он улыбался и после пришел опять тот альфа и сделал вид, что хочет повторить. Меня спасло только то, что там был еще один санитар. Он убедил не совершать это еще раз, потому что швы могли разойтись... Олег... Меня там не лечили... Это были пытки. Настоящие пытки.       Омежка захлебывается в рыданиях. Дрожит, всхлипывает и стонет. А еще пытается закрыться. Закрыться от этого мира. Я теперь понимаю, почему этот травмированный рыжий котенок так боится даже намеков на близость. - они заплатят за это. Я тебе обещаю... а сейчас... Я пришел сказать, что те ослабители не действуют. - я это чувствую... - омежка всхлипывает и ложится на кровать в позу креветки, прижимая колени к груди. - Мне не стало легче... Мне хочется альфу. Смазки много... Мокро... - давай попробуем? - мне страшно. - мы попробуем...       Я сажусь к омежке и аккуратно убираю с лица рыжие прядки. Если у нас опять ничего не получится, то я не знаю, что еще сделать. Да, есть еще одни таблетки, которые ослабят приступ. Или хотя бы снимут возбуждение. - давай так... Хочешь, ты будешь в футболке? Я еще могу не раздеваться сам. Или как тебе комфортно? - нет... В одежде не стоит... Это все происходило в смирительной рубашке... С меня просто снимали другое и... У меня... Я больше не хочу это вспоминать.       Омежка вскакивает с кровати и садится на пол, грормко плача. А я чувствую, как ненависть и злоба закипают в моем теле. Мне хочется расправится самым жестоким с теми, кто посмел издеваться над этим хрупким созданием. Кто воспользовался беззащитностью. И безнаказаностью. Ведь кто будет слушать жалобы психа, если они будут. А если и будут, то скажут, что это заслужено. И могут добавить еще. Альфы очень жестоки к омегам. Особенно к тем, кто не имеет альфы или кого никто не защитит...       Моей ошибкой было то, что я предал любовь своей молодости, пообещав вернутся. И не сделал это. Я так погряз в своих проблемах и желаниях, что решил, что Серый все равно дождется меня рано или поздно. Подумаешь, омежка ждет альфу несколько лет... Подумаешь... все обернулось очень плохо...       Нет, я виноват перед этим созданием за то, что произошло. И вину надо исправить. Надо расправится с обидчиками. Но сначала помочь. Надо помочь. Так как и надо. - тебе надо принять таблетки... Иди сюда.       Я подхожу к омежке и подаю блистер и стакан с водой. А после уже выпитой таблеточки начинаю возбуждать это хрупкое создание, чтобы помочь. Хотя, таблеточки пришлось дать не простые. Они с небольшой дозой афродизиака, чтобы все в этот раз точно получилось. И у меня получается поднять на руки это создание и отнести на кровать. Там, снять брюки и насквозь мокрое белье. А после начать ласкать. Целовать бедра, гладить колени, а потом плавно перейти на икры и услышать стон. Значит все хорошо. Можно дальше продолжать. И немного глубже. Поднять край футболки и поцеловать низ живота прямо над тем самым местом. - хочется? - Олег... Только нежно. - всегда нежно...котенок.       Хитро улыбаюсь и после опускаюсь ниже, чтобы доставать удовольствие омежке. Сладкие стоны только звучат как-то тихо. И мне приходится действовать более активно. Более страстно. - не хочешь такую прелюдию? Я думал тебе понравится оральная прелюдия...       Приходится отлипнуть и раздвинуть ноги пошире. Подняться и сразу надеть презерватив. Пойду другим методом. Буду целовать омегу и просто тихо и внезапно войду внутрь. - тебе понравится. - понравится? Мне?       Светлые реснички дрожат. По щеке снова течет слезинка. А с обветренных губ срывается: - Олег...       Я вхожу глубже и вижу, как голубые глаза, на которые я смотрю, блестят от слез. И как зрачки медленно расширяются. А после... С губ срывается: - мне не нравится... Хватит!       Глаза желтеют и мне прилетает пощечина. Я резко хватаю за руку омежку и вжимаю в постель, начиная работать телом более активно, но Птица только усмехается и выдает: - для кого стараешься? Не оценит же!       Голос звучит свирепо. И как-то демонически. Слышна хрипотца. А после глаза снова приобретают привычный голубой цвет и после с кровоточащих губ срывается испуганный крик: - ты обещал нежно! Хватит!       Но я не желаю останавливаться, понимая, что Птица сидит в этом теле прямо сейчас. В глазах снова мелькает желтый цвет и вот глаза снова привычного цвета. Но я не останавливаюсь. Понимаю, что сделаю хуже нам обоим. И тело должно получить разрядку.       И это случается. А после... После омежка захлебывается в рыданиях и просит дать таблетки, чтобы забыться. Я осознаю все только после того, как это рыжее создание сжимается в клубочек на кровати и издает истошный крик: - за что? За что ты так со мной? Доктор... Доктор! Я не хочу. - доктор? Эй, ты чего? - оставьте меня. Я не хочу. Я могу не хотеть этого? Не правда, что все омежки хотят. Я не хочу... Доктор Рубенштейн... Прошу... У меня был альфа. Был... Мы любили друг друга, а потом... Потом он оставил меня...       Бред. Бред и Галлюцинации снова. Без таблеток нельзя. Надо дать. Надо... Надо помочь. Надо... - он заплатит за это... - Олег? Ты живой? - да... я люблю тебя... Снова приближаюсь к лицу своей любви и целую ее в самые губы. Обветренные, искусанные и кровоточащие. Но такие желанные. Только вот... Эти губы больше не отвечают взаимностью. Они больше не отвечают той привычной нежностью. Они будто... Не понимают, что происходит... Нам кажется, нужен другой метод лечения...