Вторник, 31 августа.

«... Здравствуй. Хотя имеет ли смысл приветствие сейчас, когда я пишу тебе уже в сотый, тысячный раз? Вот, и я нахожусь в догадках. Ты устал от этих бесполезных тонн бумажек. Сдал все в макулатуру? Да по любому. Ими только и подтираться, правильно считаешь. Я рад, правда. Очень рад, что ты это не прочитаешь. Бесполезная трата времени. Лучше прочти какую-нибудь рекламную бегущую строку в телевизоре. Довольно с меня. Хватит. Спешу досрочно тебя поздравить. Это последний огрызок бумаги. Больше не получишь ни одного. Больше не пощупаешь ни один шершавый лист. Больше не увидишь ни одного не разборчивого размашистого почерка, зная чей рукой он написан. Больше не наполнишь урну ни одним смятым, залитым моими солеными каплями слез обрывком. Больше ни разу не полезешь судорожно доставать ни один несчастный смятый листик, рвано вдыхая воздух и ловя мимолетные из глаз слезинки. Больше никогда не прочтёшь ни одного моего нелепо и плохо составленного предложения. Больше никогда не почувствуешь этот привкус горячи на языке, доставая из почтового ящика очередной конверт. Этого всего не будет больше. Больше не напомню о себе ни разу. Не заставлю больше чувствовать разочарование горькое, до тошноты. Не заставлю больше чувствовать обиду бешенную и пробирающую до дрожи внутри. Вспоминать больше не заставлю наши моменты, проведённые вместе. Это уничтожает безумно резко. Не заставлю больше чувствовать себя тошно, словно душа мертва давно, насколько это возможно. Больше никогда не почувствуешь, что скучаешь, начиная задыхаться. Дышать нечем. Я - был твоим единственным кислородом. Больше ты не узнаешь обо мне абсолютно ничего нового. Я всегда хотел, чтобы ты радовался каждыми моментами этой далеко не самой лучшей жизни. Радуйся пока есть возможность. Я свою уже всю растратил, профукал, упустил, проворонил, прошляпил, просрал или же просто проебал. Думай, как хочешь. Но я конкретно проебался, когда тебя потерял. В этом только моя и только моя вина, ничего уже не изменить. Но мне так неимоверно давяще с этим ощущением жить. Сердце режет в самой его глубине, внутри. Изнемогаю я от чувств, саднящих в самой душе. Меня режет, колит, бьёт током мощностью под 140. А остро наточенные предметы в квартире попадаются на глаза все больше. Ты сообразительный мальчик, знаю, что обо всем уже догадался. Не хочу озвучивать все прямо. Это слишком звучит резко. Въедается в глубины сознания и в до сих пор кровоточащие, не зашитые там раны. Прости. Хотя, нет, не прощай. Не важно, что уже давно и простил, ведь ты - такой ты... Но ведь такое нельзя. Бог простит. Ты не он. Тебя прошу всего лишь о том, чтобы помнил. Помнил и не забыл. Ты и не сможешь. Ты - это ты. В общем не справился я со своей головой. Не смог. Не вижу дальше абсолютно пути. Дороги назад тоже не смогу теперь найти. Выход получается только один. Слишком много ты значить стал для меня. Чувства? Сколько во мне их? Не счесть. Я устану описывать все. Я задыхаюсь снова и снова. Рыдаю, проглатывая сдавленные оры. Я виню себя без конца. Потому, что, блять, это и есть моя вина. Потерял свое всё, тоесть тебя. Разрушил все сам. Не выношу. Гублю и тебя. Надеюсь, хоть ты с этой невыносимо сумасшедшей болью справишься. Ты сильный. Ты сможешь. Ты - обязательно. Я знаю, что будешь помнить, перед сном вспоминать. Спасибо за это, я буду очень сильно скучать. Знаю, что плачешь. Знаю, что все же читаешь. Знаю, что трясёт. Знаю, что кричишь, глотку дерешь. Знаю, что в припадке дикой ярости лист на мелкие клочки разорвешь. Знаю, что в груди что-то ломит. Знаю, что сердце изломленно. Знаю, что боль пронзает внутри. Знаю, что не знаешь, как выход из мыслей найти. Знаю, что плохо. Понимаю насколько. Мучительно, раняще, нестерпимо, адски, давяще, режуще, колюще, жгуче, пекуще, обжигающе, ломяще, на куски разрывающе. Знаю, что без писем моих смысла жить не видишь вовсе. Знаю, что любишь. Знаю, что до сбитого дыхания и мурашек на коже. Знаю, что любишь до потери рассудка и памяти. Знаю, что любишь, как солдат любит руки матери. Знаю, что отдал бы все, открывая мне душу, чтобы я оставил там ещё одну глубокую рану. Знаю, что действительно любишь тайно, секретно, скрывая даже от самых близких. Но не её. Её - понарошку, для всех, на показ. Знаю, что её не любишь абсолютно сейчас. Знаю, что куришь. Знаю, что окурок своими слезами вновь незаметно тушишь. Знаю, что бросил. Знаю, что отнюдь не сигареты. Знаю, что зависимость. Знаю, что не от этой гадости. Знаю, что от меня. Знаю, но так усердно отрицаю, что тоже откинешься здесь, если прочтёшь всю эту весть. Я так и не смог отправить это письмо, я не хочу сломать тебя целиком и всего. Итак принёс слишком много боли для тебя одного. Ты достоин жить счастливо и забыть обо всём. Но я не справился, я не такой. «Не смог прожить больше и дня. Для меня остался теперь навсегда вторник злополучного 31 августа...»