R + A

Удары пульса под черной формой участились, тепло прижавшись виском и щекой к груди Кехлер прекрасно слышал заполошный стук родного сердца, хотел было погладить невесомо-нежно по всей спине к охватившему стройную талию поясу, успокоить, да этим кажется только смутит юного художника (рисующего ромашки украденными карандашами). Меж тем рука впившаяся ему в складки рубашки на загривке заметно напряглась, когда Адольф копошился в своих карманах. Штрассер нервничал как мальчишка, глупый. На просьбу дать руку, Кехлер лишь потерся щекой о твердую форменную ткань на груди, безропотно протянул конечность раскрытой ладонью к верху, мол, продолжайте удивлять подарками, штандарт фюрер, вы на правильном пути к прощению. Сверху послышался вздох как будто Ади готовится прыгнуть с высокого бережка в речку, прохлада кожи перчатки робко, а от того щекотно, коснулась ладони. -Глаза закрой, - донеслось к слуху перебиваемое сосредоточенным сопением. -Слушаюсь, - хмыкнул Кехлер, даже отвернувшись и ткнувшись носом в пуговицы на животе, от чего Штрассер вздрогнул. Хозяйственно перехватив ладонь, Адольф завозился почему-то над пальцами. -Вы возомнили себя приличным молодым человеком и решили на мне жениться, после содеянного? - Рюдигер улыбнулся не нарушая приказа не подсматривать. Шутил, робко надеясь на самой кромке сознания. Вот только холод перчатки поменялся металлическим и до сознания даже не сразу доплыло, что на безымянном-то пальце. -Я не возомнил, я такой и есть, - прозвучало резонно дополненное ощутимым поцелуем в макушку. - Смотрите уже, раз вы такой бессовестно догадливый, герр доктор, - Адольф улыбнулся, выпуская руку. Рюдигер распахнул глаза, чтоб разогнать марево своих мечтательных домыслов и узреть что угодно в руке, но не маленькую вещицу охватившую палец, которой люди веками придают слишком много романтического значения. Узрел как раз ее - лишь только свет после тьмы Адольфовой формы перестал резать глаза, те засекли серебристый ободок вокруг пальца, сверкающий даже в тени, создаваемой фигурой Штрассера. -Если решишь терять сознание от счастья, делай это на подушку, - Адольф отстранился и даже отшагнул, чтоб свет от прикроватной лампы удачнее падал на Рюдигера в целом и подарок в частности. Рюдигер нервно сглотнул, мысли и красноречие разбежались куда-то в неведомые дали, оставив лишь жар в щеках и тепло ошеломлённой по-детски наивной радости в груди. Ему бы в пору вякнуть, с чего "изверг в фуражке" решил, что после утреннего происшествия, мечты о кольцах ещё в силе, но... Кого мы будем обманывать? Адольф - лучший и единственный, и желанный, да. -Оно мое? - у Кехлера нелепо сел голос. -Твое, - кивнул улыбчивый Штрассер, самодовольно заложив руки за спину, чуть покачиваясь с носка на пятку, красуясь. -Ты не шутишь? - Кехлер сощурился, пришлось откашляться, чтоб голос хоть как-то пришел в норму. Не помогло, тон совсем сбился в хрип. -Не шучу, - твердо заверил Адольф. -И я имею право считать твой подарок тем, чем я хочу считать? - смирившись с шепотом, поинтересовался Рюди, хотя в груди уже душило от лавины восторга и даже хотелось слететь с кровати, подскочить к Штрассеру и сдавить его в объятиях до хруста костей (позволяло бы самочувствие). -Это уже похоже на допрос, - вздохнув заметил Штрассер, вновь подступая ближе. - Можешь, Чудо мое, - кивнул он, вдруг опускаясь на корточки у кровати. - Довел я тебя своим скверным нравом, да? - протянув руку, он ласково-ласково провел полусогнутыми костяшками по щеке, свет лампы задел лицо под фуражкой, в секунды назад горящих озорным светом глазах плескалось душераздирающее сочувствие и какое-то тихое потухшее осознание. - Подозреваешь, что буду издеваться? - обречённо спросив, перехватил руку окончательно растерявшегося Рюди и прижался поцелуем к костяшкам. Секунды Кехлер мог лишь моргать, осознавая всепоглощающую глубину самобичевания Штрассера. Почувствовавший именно себя бездушным средоточием глупости доктор не нашел выхода лучше успокоить "ребенка", чем вдруг потянуться к голове, стянуть с обречённо застывшего штандарт фюрера фуражку и откинув ту куда-то к себе на колени, зарыться пальцами в мягкие темные пряди челки, пригладить те под по-оленьи влажным растерянным взглядом шикарных зелёных глазищ, а потом сгрести галстук в кулак и подтянуть к себе. Губы Адольфа всегда были нежны, мягки и желанны, особенно когда так доверчиво-потрясенно распахнуты (а ещё особеннее, если Ади не кусался) - Кехлер целовал долго и ласково, насколько располагало состояние собственных сгрызенных до саднящих ран. -Ади, вы обрекаете себя на жизнь со мной, дайте мне секунды осознать мое счастье и заодно вам посочувствать, - губы в губы ухмыльнулся Рюдигер, цепляя все ещё встревоженных взгляд... жениха? С позволения сказать "жених" фыркнул тычась носом в нос. -Это вы от синичек нахватались способов целоваться? - не выдержал доктор проводя своим "клювом" в ответ, от кончика до горбинки. -Разумеется, - Адольф сдержал улыбку, но по глазам за показным деловым согласием стало очевидно, что от сердечка ему качественно отлегло - зелень радужки приобрела знакомые оттенки спелого крыжовника, а бледность физиономии четкий намек на румянец. - Синички и кольцо выбирать помогали. Видите, там тоже птичка изображена? - кивнул штандарт фюрер все так же серьезно. - А вы, кстати, даже не удосужились разглядеть со своим гипертрофированным сочувствием, - он состроил укоризненную гримасу. -Надеюсь ваши пернатые друзья мне простят? - Кехлер сощурился внаглую строя глазки, а следом мурлыкнул: - Покиньте пол, право слово, моя кровать теперь ваше законное место, - для пущего эффекта даже настойчиво потянул за все так же смятый в кулаке галстук. Заверив, что перед синичками уж как-то замолвит слово, планомерно краснеющий мужчина на приглашение буквально соскочил с пола и плюхнулся на кровать. Стоит ли говорить, что покалеченную "невесту" от маневра и дернувшихся пружин матраца прошибло болью по всем пострадавшим местам? Давя рвущееся с горла шипение, Рюди приплющился к боку Адольфа, дабы скрыть гримасу боли за чужим воротником. Его жалеюще обняли окутав теплом рук, прижали крепко и бережно, твердо уткнулись подбородком в макушку. И принялись гладить почти что баюкая, признаваясь, что не хотели причинять боль, соврав, что больше не будут. -Будь, - возражающе фыркнула разнеженная мазохисткая душа. - Так когда вы обзавелись этой красотой? - переводя тему, сминая рукав в ласковых почухиваниях, полюбопытствовал Рюдигер. Взгляд его мазнул по выставленной за пределы Адольфа, на клочок осветленный жёлтым теплым светом, руке - утонченные кости, белая-белая кожа, четко проступающие вены, багровая линия отменит на запястье - тонкая полоса темного серебра с выгравированным орлом зрелище дополняла идеально. Инициалы имен с обратной стороны ещё прекраснее грели душу. -Летом ещё, - отмахнулся Адольф ероша дыханием волосы. Спокойно так, словно не признал, что имел недвусмысленные планы на персону доктора все это время и зазря трепал тому нервы своими "не хочу/хочу". - На заказ сделано, - резонно добавил он, ожидая комплиментов. Рюдигер и не собирался на них скупиться, вещица нравилась до глубины души, равно как и простенький но самый милый рисунок, а ещё больше любимым и ненаглядным являлся сам Адольф.