путь тернистый

Следующим городом, в который стоит отправиться, мы решили выбрать Арнвектум- небольшой городок за Матарским перевалом. Бермольт аргументировал это тем, что в том городе живёт Дарик, его знакомый-маг, к которому он уже долгое время обещает заглянуть в гости. А раз уж идти-то нам оп сути-то и некуда, так почему бы и не туда? Алития тоже была не против. На том и решили.      Поля и луга проплывали мимо, постепенно переходя в редкие рощицы. Всё было тихо и мирно. На нас даже напали всего лишь 3 раза, любезно предоставив и лошадей, и пропитание, и новую одежду вместе с тугим кошельком, полным серебряных и медных монет. Всё было тихо и мирно. Но потом кое-что произошло…      Поднявшись на очередной холм, мне открылось удивительное зрелище: море колыхалось у моих ног. Закатное солнце окрашивало его в карминово-рубиновый цвет. Цвет крови… кровавое море раскинулось у моих ног, волнуясь под действием невиданной силы.      Но стоило проморгаться и присмотреться повнимательнее, как я стала различать отдельные колосья, и тут я поняла: это-не вода. Это-пшеница! Зрелое пшеничное поле раскинулось перед нами, колыхаемое вольным ветром, и закатное солнце сыграло с нами злую шутку, окрасив его в такой цвет. Нервный смешок сам собой вырвался из груди. Я хотела поделиться с друзьями чуднЫм видением, но, стоило мне обернуться, и табун мурашек прошёлся от ног до макушки: Бермольд стоял, сжимая и разжимая кулаки, с рук капала кровь. Настоящая кровь. Он смотрел на поле так, словно увидел самого Владыку Инферно. Его губы что-то еле слышно шептали, подрагивая. Повторяя одно и то же.  Прислушавшись, я смогла разобрать еле слышный речитатив, который повторялся, словно молитва: «нет. Только не опять. Только не снова. Только не они, молю тебя, нет. Только не опять…» Алития же просто стояла бледная, её ноги тряслись, казалось, дунь лёгкий порыв ветра- и она упадёт. Её губы тоже подрагивали, и услышанное меня очень сильно удивило: она молилась! Я уж было ринулась поддержать подругу, но голос Бермольда меня остановил, буквально пригвоздив к земле.    -Хильда. Ты молитвы знаешь?        Море… кровавое море. опять. снова. Как и в прошлый раз. Нет. Только не опять. Только не снова. Только не они, молю тебя, нет. Только не опять. Не позволю. Не допущу. Костьми лягу, н не допущу. Нет. Только не снова.    Движение на периферии зрения отвлекло меня от транса: Хильда двинулась к Алитии, видимо, чтобы поддержать.    -Хильда- голос прозвучал резче и жёстче, чем я рассчитывал.- ты молитвы знаешь?    -Конечно! –сказала она с напускным пафосом, так, будто задели её самые нежные чувства: подбородок вздёрнут, рука как-бы невзначай касается груди, спинка-ровная, хоть сейчас на картину.- конечно, я знаю молитвы. Я ведь жила возле хра…    -Молись.- и снова голос подвёл. Но мне было плевать. И на её слова, и на её позу. Молись, девочка. Молись. Может, боги услышат хотя бы тебя, и тогда у нас появится хотя бы призрачный шанс пережить то, что нас ожидает. Чёртово знамение.      -Хильда. Ты молитвы знаешь?      Что за глупый вопрос? Ты же сам у меня дома был и слышал, как по утрам слова молитв доносятся из открытых настежь дверей храма. А службу я могу справлять, не выходя из дома: и так всё отлично слышно.     -Конечно. конечно, я знаю молитвы. Я ведь жила возле хра…     -Молись.      Это был не приказ, не просьба, не требование. Это было то, от чего не отказываются. То, что не отрицают. То, что ты выполнишь беспрекословно, н смотр ни на что. Либо выполнишь, либо смерть. Другого не дано. И Бермольд изменился, я никогда раньше не видела его таким: мышцы вздулись, ноги полусогнуты, хвост, немного приподнятый, замер, словно змея за миг до броска, в воздухе повисло сильное напряжение, которое медленно выдавливало воздух из груди, сводило мышцы, дробило кости, поднимало животный, первобытный страх из самых глубин. Страх, граничащий с безумием. Было чувство, что грядёт буря. Буря, что сметёт весь мир, не оставив после себя ничего живого. И его взгляд… боже… смесь ненависти, страха, отчаяния, боли и надежды, перемежаемое твёрдой уверенностью. Одним словом… безумие…    -Господь…      -Господь. Хранитель. Чёрт. Дьявол. Владыка Инферно. Харос. Гавриим. Носферату. Альднейр. Всесильный. –я перечислял имена всех богов, ангелов и демонов, которых знал. – Альдмер. Антея. Ахштан. Фенуяз. Боги! Помогите нам пережить то, что нас ждёт. Выдвигаемся! – Делай, что можешь. Свершиться, что дОлжно.        Чем ближе был перевал, тем отчётливее чувствовалось напряжение. Как-то на привале Бермольт ушёл в лес на всю ночь, и лишь утром вернулся. На него было страшно смотреть: глаза были, как у мёртвой рыбы, волосы-словно их неделю жгли на солнце, местами их вообще не хватало, на их месте зияла не заросшая плоть. Не хватало пары ногтей и рога. Кожа местами гнила прямо на теле отвратительными оспинами или была похожа на обгоревшие струпья. Ссутулился, словно нёс за спиной гору. Пожалуй, даже оживший утопленник месячной выдержки и то выглядел бы красивее. Даже Алитии он не позволил к себе прикоснуться. Восстановился он за 4 дня, за всё время не проронив ни слова. И после того ночного похода у него появился меч. На все вопросы он отвечал молчанием или смотрел в упор, после его взгляда ничего в принципе говорить не хотелось. И он всегда шёл сзади. Как-то раз я попыталась пойти сзади него-благо. Он всё время смотрел в круп лошади, совершенно игнорируя обстановку вокруг него. Зря я это делала- на долго меня не хватило. Было чувство, что меч смотрел мне в душу, оценивал, проникал склизкими щупальцами под сердце, окутывал душу. Но стоило отвести взгляд-и наваждение пропадало, будто ничего и не было. Но всё же жутью несёт от этого оружия. Жутью и потусторонней силой. Боги, каково же Бермольду носить его за спиной…      На подъёме к перевалу лес будто сгустился, ощетинившись ветками и тенями, словно не желая пропускать никого через свои владения. Стоило скрыться от солнца в чащобе, как неприятный зуд появился в районе затылка, будто кто-то пристально смотрит тебе в спину. И он не один. Да и солнечный свет с каждым шагом всё хуже пробивался сквозь плотные кроны деревьев, из-за чего казалось, что уже давно наступил вечер. Озвучив эти чувства я узнала, что Алития чувствует то же самое. Бермольд лишь жестом приказал ускориться.      Чем дальше мы уходили вглубь леса, тем сильнее становилось это чувство. Казалось, что нас берут в клещи. То тут, то там слышались шорохи. Или это просто воображение разыгралось? Стоило мне остановиться и вглядеться в чащобу, как я стала замечать в глубине какое-то движение, словно тени носились туда-сюда, но вот одна из них остановилась и стала медленно поворачиваться в мою сторону… резкий подзатыльник чуть не выбил меня из седла. Сфокусировав взгляд на том же месте я увидела лишь пустоту, но тени будто подобрались ближе…сильный рывок- и лошади бегут галопом в сгущающийся мрак чащобы, подгоняемые лаяньем и пинками Бермольда.    -Дура- слышу его бормотание. – ещё бы чуть-чуть…      Но чем быстрее мы скакали, тем явственнее чувствовалась опасность вперемешку со страхом: тени уже не прятались, а двигались параллельно с нами, едва различимые среди мелькающих силуэтов деревьев, постепенно сокращая дистанцию…        Лес слился в чёрное марево. Мы с Хильдой, направляемые Бермольдом, неслись куда-то, куда ведал только он. Тени, что нас преследовали, оказались лютоволками, еле видимыми на фоне чернильного мрака леса. Их выдавали только смазанные контуры и пылающие кровавым огнём глаза. Размером они были с корову. Интересно, чем они тут питались?      Красные глаза, налитые жаждой крови, были всё ближе. Ещё секунда-и они порвут нас. Дальше события были будто в тумане. Вот огромная, чернильная туша перепрыгивает лошадь и одним мощным укусом отрывает ей голову. Бермольд рывком снимает меня с падающего трупа и сажает на круп. Погоня продолжается. Вот лошадь Хильды выбивается из сил, начинает отставать. Споткнулась обо что-то во мраке, кубарем полетела вперёд. Бермольд в полёте ловит подругу и также сажает к себе, из-за чего лошадь немного присаживается, но продолжает бег. Часть волков отстала, и позади слышится дикое ржание испуганной лошади, которое резко обрывается, слышен лишь отдаляющийся хрип. Вот и наша лошадь замедляет бег, пена крупными хлопьями валит из пасти. Бермольд хватает нас обеих, как в тот раз, в городе, и мощным прыжком устремляется вперёд, судя по громкому хрусту, ломая бедному животному позвоночник. Теперь нам не скрыться, мы обречены. Я с ужасом наблюдаю, как кровавые пары глаз всё ближе подбираются к нам, еще чуть-чуть, ещё мгновение и…      Но вдруг они замедлились, отступили, а через секунду непроглядная тьма рассеялась, солнце яростно ударило по глазам, ослепляя и дезориентируя. Лес кончился, будто его отрубили мечом. Из непроглядных зарослей мы вылетели на плато меж скал. И нашим глазам предстала воистин ужасающая картина…