Рождение и смерть Ницраила

г. Горький, 2 сентября 2019 г., Дегтярёв

            Незаметно пришло время пойти на первые пары. — Димон, вставай, — под ухом гаркнул Валера. Как обычно. — Десять минут до выхода. Пять, если хочешь покурить ещё. — Ну, если покурить… — ответил я сонно и повернулся на другой бок. — Вставай, говорю.             Эх. Я решил встать — всё равно трясти будет, — быстро оделся и пошёл. — А меня подождать? — спросил Валера. — Я покурить хочу. — Я тоже. Мне только поссать.             Утро. Через пару месяцев в это время здесь ещё будут стоять сумерки. Едва я вышел из общежития, достал сигарету и закурил, Валера сделал то же. Он стоял в ветровке, а я в лёгком чёрном худи. — Чего у нас первой парой? — Да хрен его знает, — ответил Валера и сплюнул. — Знаю, что нам в соседний корпус.             Первая неделя обучения — неизвестность. Тебе известно, куда идти и зачем, но неизвестно, что же там будет. Можно взять халат на лабораторные занятия, иногда сменка нужна, а иногда можно не брать ничего, и всегда готов. Ближайший к общежитию корпус был в пятистах метрах, огромный, с кучей реактивов, чем гордился наш ректор. — Чего куришь? — спросил я. — Шикую. «Blue Earth» курю. — Не очень, по-моему. — Да так, не очень, — охотно поменял мнение Валера. — Кнопка эта хвойная. Тьфу. Димон? — А? — Ты лучше скажи, ты чего всю неделю спишь так беспокойно, как дети, когда у них зубы режутся? — Я не помню, — соврал я Валере.             В последнее время мне снилась… жестокость? Да, пожалуй, одним словом можно было охарактеризовать так. — Ты на меня рычал во сне, — сказал Валера.             Он сплюнул и метнул в эту маленькую лужицу бычок, прищурив глаз. — Димочка, привет! Я соскучилась! — меня бросилась обнимать слабая на передок и задок Аллочка Глызина. Сказать, что мне было всё равно на её объятия, — это не сказать ничего. Мне было неприятно. От неё всегда воняло тоналкой и помадой, из настоящего там была лишь большая жирная задница. Эта маленькая хрупкая сучка с большой сочной задницей — страстная обожательница БДСМ, но никак от своих парней не может добиться даже грязного слова, не говоря о смачном ударе кулаком в хлебало. Я бы ей всё лицо разбил, но как-то даже противно, учитывая, что это ей будет приятно.             Мужчины вообще едва ли соглашаются на БДСМ, когда этого хочет девушка. Мужчине хочется кромсать и бить, пока не выйдет последняя дурь и точно знать, что это не будет приятно девушке. Мужчине хочется владеть, а это? Это смешно. Скорее она владеет тобой, заставляя причинять ей боль. Это неинтересно. Боль должна быть болью, доминирование — доминированием. Единственный выход — причинять Алле действительно серьёзную боль, наплевать на все стоп-слова. Затушить бычок о сосок? Ха, сначала следует затушить о кожу ребра сбоку, затем соска, затем спускаться ниже, зажигая, раскуривая и туша сигарету о тело, о бедро, пах, к… — Привет, Дима, — сдержанно поприветствовала меня Королёва. Вот кому бы я раскрошил лицо. Она стояла, сжимая ручку сумки синеватыми холодными руками, в длинном свитере изумрудного цвета, сводя ноги в колготах вместе, чтобы не было видно её чёрных трусиков. У неё очень тонкая кожа на худом лице, похожем на лица дешёвых порноактрис жанра «домашнее», и называющих себя в честь Русалки или ещё какой принцессы Диснея. Жёлтые глаза смотрели всегда равнодушно, именно этим хитрая стерва подкупала. Я знаю, что даже если у таких был парень, или такие с кем-то переспали, внутри них всё равно была какая-то пломба девственности, которая ломалась только парне на сороковом, когда баба от деструктивности отношений станет нимфоманкой, и это станет заметно даже прыщавым задротам, без устали надрачивающих на фантазии о сексе с такой. — Привет, я по вам соскучился! — я выбрался из объятий Аллы. Валеру никто не заметил, словно он не в этой группе учится. — Здарова, братан, — приветствовал меня Кирилл. Он довольно противно усмехается и задирает голову. — Привет, ловелас! — я прихлопнул его руку сверху в рукопожатии, зная, что это жест доминирования.             В принципе, неплохо, но со старостой придётся здороваться первым. Староста — человек нужный, может закрыть глаза на отсутствие на лекции, но это если ему регулярно доказывать его важность. Я этого делать не намерен, поэтому внимательно смотрел ему в глаза, а он смотрел на меня. Мой староста — бывший околофутбольщик, ведёт себя как мелкий гопарь и ходит с фингалами и разбитым носом, как непременным своим аксессуаром, подчёркивающим брутальность и всю мощь спермы, бьющей в голову. — Здорова, молчун, — сказал он и стал обходить меня вокруг. — Здоровей видали, — отреагировал я, даже не поворачивая за ним голову. Бить всё равно не будет, причины же не было. — Остряк, — наконец выдавил староста и хлопнул меня по спине. Видимо, стерпело сердце гордое босяка. — Здорова! — я пожал руку Шагабутдину. Это мой товарищ-дагестанец, мы его называем Шагал, обычно стоим и курим после каждой пары, обсуждая насущные проблемы. — Здорова. Чего у нас первой парой? — спросил я у Шагала. — Да вот… — он показал пальцем.             Оказалось, первой у нас пара неведомой доселе биологической химии. Преподаватель — глуповатая на вид женщина лет шестидесяти, полная и довольная, как жирный нестерилизованный кот. Она неспешно прошагала, словно бы не заметив нас, и мы, как утята за мамой-уткой, пошли в аудиторию и расселись по своим местам. Я сидел рядом с Шагалом, Валера — с пассивным курильщиком — Сашей, но не тем, что был моим соседом в общаге. Этот Саша был обычным парнем, любил погреть уши подле нас и поддать критических замечаний в наши концепции. Всё бы хорошо, но есть у него один недостаток — наивность. Он, росший в любви, любил говорить цинично, но оставался наивным в душе, подражалой.             Вот Шагал — другое дело, без мыла в любую щель пролезет, так сказать, Валера — псина, а Саша — русский. Я был неизвестной национальности. У меня тёмно-русые волосы и карие глаза, но светлая кожа. У Шагала был тот же набор, только волосы не тёмно-русые, а чёрные. Валера — русский, вроде популярного в интернетах Петрова, только стихи не читает и так откровенно не задолбал, Санёк — ещё более русский, вроде Безрукова, только немного толще, что поправимо. Если кому-то понадобится в фильме «Сергей Безруков, актёр, обыгравший время» актёр на главную роль, Санёк прекрасно впишется и сыграет Безрукова, играющего Высоцкого, Есенина, Иисуса… а Валера будет читать стихи вместо Петрова. Такая вот у нас театральная компания. — Здравствуйте, детки! — поприветствовала нас преподавательница словно в начальной школе. — Меня зовут Синицына Ольга Александровна, доцент кафедры. Поздравляю вас с началом учебного года. Староста, сегодня все на месте? — Да, все, кроме Амира, — отрапортовал он, прикрывая синяк на скуле рукой. — Одного нет, значит? Хорошо, — она села на место. — Давайте знакомиться.             В конце списка она запнулась. — …Халгиев Ша-га-бут-дин… я правильно прочитала? — Шагал кивнул. — Арсланович. Какое интересное имя. Вы будете как врач Аршавина, да? — она захохотала. — Муж — болельщик, — добавила она, потупив глаза. — Надеюсь, я буду как вивисектор, — ответил Шагал, скорчив траурную мину.             Синицына засмеялась. — Ну ладно, а вы откуда? — Из Дагестана. — О, понятно, — запнулась она. — Давайте поговорим о биохимии.             Биохимия оказалась скучным предметом. К счастью, на биохимии, по крайней мере, в нашем вузе можно почти ничего не учить. Таджики в группе факультета давно опубликовали ответы на все вопросы, что интересуют студентов. Так вот, там были документы с ответами на все задачи, что будут в наших билетах. Прочитай всё — и ты готов к любой паре или экзамену.             Я не мог не поражаться мастерству таджиков, ведь они находили даже экзаменационные билеты за год до экзамена, и те совпадали в вопросах, и даже ответы были верные. Казалось, что сами преподаватели дают все исходники. Что не могло нас не радовать.             Мы вышли покурить. — Ну как первая пара? — задал дежурный вопрос Санёк. — Да как… — решил ответить я. — Дрисня, — закончил Валера. Вполне близко к тому, что хотел сказать я. — Как сказал бы Мэд.             Мэддисон — любимый стример Валеры. Остальные здесь, то есть, я и Шагал, терпеть не можем его многослойные. Санёк ещё может смотреть, он как бы тут стоит, но он и не совсем в нашей кампании курильщиков. — Шагалыч, как жаркое солнце Дагестана? — спросил я. — Димоныч, ты же знаешь, что я давно уже не в Дагестане живу, а рядом с Горьким, — ответил Шагал, и повисла тишина. — Пацаны, а я Сыендука смотрю, — наконец нарушил её Санёк. — И чего там? — спросил Валера, закатив глаза. — ГТАшка там. — Круто, — ответил он как отрезал.             Мы докурили. Обычно у нас случался более продуктивный разговор, но сегодня мы не нашлись, что сказать друг другу. — Етить, трамваев-то… — сказал Валера.             Один я не знал, куда ехать, потому что мне было в сущности плевать. Я вообще подумывал, следует ли накуриться перед парой. Я нашёл немного гашиша или, как его называл Лысый, липкого в матраце с прошлого года, можно было бахнуть. Липкий — добрая штука, не опасная, знай только смех сдерживай и не садись на измену, всем на тебя плевать. Ну, а глаза — капаю, у меня зрение плоховатое стало, снимаю спазм, так сказать. Правда, его на пару раз всего отломить, там катышек-два. — Да, трамваев как собак нерезаных, — я сделал ударение на последнее слово, — ни одного. — Давайте на такси, — подал мысль Санёк. Действительно, обычно по Лицейской улице, длинной и прямой, всегда можно было увидеть трамвай хотя бы вдалеке, но сейчас не ходило ни одного. Цены на маршрутки с января этого года подняли, так что такси до другого корпуса, если разделить на всех, выходило… — Мальчики-зайчики, вы на такси? — это была Алла. — Да-с, — подтвердил Шагал. — Отлично! Мы уже вызвали. Сядете с нами? Только мы двоих возьмём. Димочка, Шагабудда, бросьте этих дураков, поехали с нами! — Хорошо, только в пекарню забегу, — ответил я. — А мы пешком любим ходить, да, Санёк? — Валера ткнул его в бок. — ВОЗ рекомендует не менее десяти тысяч шагов в день делать. — Ага, мы пешочком, так веселе… — начал Санёк, но Валера снова ткнул его в бок. — Мы пойдём. — Погоди, Аллочка, погоди, Викуся, погодите, я в пекарню, — сказал я возбуждённо, с каким-то торжественным тоном: на Валеру не нужно было тратиться.             Шагал, похоже, понял меня без лишних слов. Липкий. А может, просто хочет перекусить, кто его знает… — Я тоже, — сказал он.             Я принял волевое решение и забежал в пекарню за водой и печеньем. Пара зёрен липкого, и они мне очень понадобятся. Шагал всё купил, и мы пошли. Это, может, и нечестно, но дурь-то с меня! — Ну вас и много. Влезете хоть? — спросил молодой таксист. — Ой, зайчик, не волнуйся, — подруга Аллы загадочно улыбнулась ему, — мы ж не индусы какие-то.