I dream of you, to wake

Драко кашляет до боли в спине, а когда Лавгуд протягивает ему жёлтый кружевной платок, он понимает, что у него идёт носом кровь. Уизли хватает милосердия хотя бы выглядеть обеспокоенным. — Это всегда так? — спрашивает он у Грейнджер, и та лишь мрачно кивает. Драко делает свои заметки, пытаясь вернуть себе контроль над дыханием и медленно потягивая воду из стакана. — Он был в украшенном ракушками коттедже на берегу океана. — Коттедж «Ракушка»! — заявляет Уизли так, словно разгадал какую-то тайну. — Изобретательно, — бросает Драко в ответ, закатывая глаза, за что получает хмурый взгляд. — Кажется, он был правильного возраста, но, по-моему, всё ещё преподавал в Хогвартсе. Мы оба преподавали. — Почему вы были в коттедже? — спрашивает Грейнджер. — Это были выходные. Кажется, он запутался в том, кто там живет. — Билл, Флер и их дети. Драко кивает. Это объясняет декор. Но ему нужно больше информации. Он не может снова пойти туда, не зная наверняка. — Грейнджер, он гей? Уизли вскидывается, но ничего не говорит, ёрзая рядом с ней, пока она не кладет руку ему на колено и не останавливает его. — Не моё дело тебе об этом рассказывать, но полагаю, что ты спрашиваешь, потому что тебе совершенно необходимо это знать, — наконец, говорит она после долгой паузы. — Да, это так. Драко откидывается на подушки и делает ещё один большой глоток воды. Грейнджер выглядит крайне неуютно: — Дело не в том, что он это скрывает. Все его друзья в курсе. Просто... Департамент авроров не особо прогрессивен. И я думаю, он чувствует, что у волшебников есть определенный набор ожиданий в отношении него... — Они представляют его с женой и детьми, в маленьком уютном доме, и всё такое, — соглашается Уизли. Он судорожно сжимает свои пальцы на коленях. Драко чувствует прилив раздражения от их реакции. — О, он и сам представляет себе такую жизнь, только не с женой. Нынешняя идиллия Гарри включает в себя выходные на пляже с Тедди и фотографии в рамке, на которых он обнимается с другим волшебником. Жизнь, которой, как ему кажется, у него не может быть. Дверь открывал домовой эльф Добби. При этих словах Грейнджер слегка всхлипывает и закрывает лицо руками. Уизли, напротив, начинает защищаться. — Он может жить, как ему заблагорассудится. — Правда? А ему ты об этом говорил? Или ты просто шёл домой и наслаждался семейной жизнью? Уизли бросается вперед, но Грейнджер ловит его за руку и тянет назад. — Не надо, Рон. Мерлин, он просто рассказывает нам, что творится у Гарри в голове. — Перестаньте, пожалуйста, — тихо говорит Лавгуд, и все замолкают. Драко снова чувствует кровь на верхней губе и промокает её носовым платком, нащупывая под подушкой свою палочку, чтобы наложить исцеляющие чары. Лавгуд кладет руку на лоб Поттера и произносит тихое заклинание. От её палочки исходит лёгкое светящееся поле, которое полностью окутывает Поттера. От этого его кожа приобретает голубоватый оттенок и ещё более нездоровый вид. Сердце Драко замирает. — Что... — спрашивает Грейнджер, не знакомая с этим заклинанием. — Виво Сустинере. — Лавгуд с грустным видом делает очередные пометки в медицинской карте. — У Гарри больше не хватает сил, чтобы дышать самостоятельно. — Мы должны отвезти его обратно в больницу, — Уизли вскакивает на ноги и начинает метаться по комнате. — Мы попробовали, Гермиона. Это не сработало. Не сработало, но Драко чувствует, что он на пороге чего-то. Теперь, когда во сне Поттер видит себя настоящего возраста, он точно сможет до него достучаться. — Я могу пойти ещё раз, — говорит он, игнорируя Уизли и обращаясь непосредственно к Грейнджер. — Теперь, когда он находится на жизнеобеспечении, это в некотором смысле менее рискованно. Заклинание Лавгуд будет поддерживать его. — Драко, зови меня Луной, — говорит та, чуть нахмурившись. — И сейчас ты и сам не настолько силен, чтобы идти туда снова. Ему кажется странным называть её по имени, но не более странным, чем эта вынужденная близость, когда все они сидят вокруг кровати Гарри Поттера. — Я просто подхватил грипп или что-то подобное, Луна. Дай мне немного Бодроперцового, и я буду в порядке. — В горле першит, а конечности болят. Носовое кровотечение раздражает: должно быть, воспалились носовые пазухи. — Это не грипп, Драко. Луна показывает график с результатами диагностики Поттера, а рядом с ним — ещё один лист пергамента с его собственными результатами. Линии на графике Драко не такие острые и резкие, как у Поттера, но они безошибочно повторяют ту же последовательность. — Это Гарри. — Какая глупость, — хмурится Драко, глядя на оба графика. — Сон не заразен. Кроме того, я не в коме. У меня не было проблем с пробуждением. — Ты же говорил нам, что просыпаешься только потому, что он тебя изгоняет, — к его раздражению, вмешивается Грейнджер со своего места у окна. — Проведи тесты ещё раз, у тебя тут что-то не так. — Я провожу их постоянно, пока ты там, Драко. Что бы ни вызывало стресс Гарри во сне, с тобой происходит то же самое. Это абсурд. Ему нужно второе мнение. Луна всегда была немного сумасбродной, она явно совершила какую-то ошибку. Какие-то следы диагностики Поттера искажают результаты его собственных тестов. — Мне казалось, ты говорил, что он испытывает нагрузку, потому что не хочет покидать сон, — размышляет вслух Грейнджер, одаривая Драко таким взглядом, словно нашла недостающий кусочек головоломки. — С чего вдруг это накладывает такой же стресс и на тебя? Драко сглатывает, преодолевая боль в горле. Это просто смешно, вот что. Эти чертовы сны Поттера. Он тут ни при чем. Луна ошибается. — Я в порядке. Я могу пойти снова. Давайте так и сделаем. Он начинает читать заклинания, прежде чем кто-то из них успевает возразить. *** Клуб набит до отказа танцующими мужчинами, большинство из них моложе его, многие без рубашек. Драко не знает, куда смотреть. Музыка гремит, ему уже жарковато, его толкают со всех сторон. Поттер прислонился к барной стойке с пивом в руке. Когда он замечает Драко, протискивающегося к нему сквозь толпу, его лицо озаряется светом. — Ты пришёл! На Поттере тёмные джинсы, значительно более узкие, чем те, на которые сам он решился бы обратить внимание в магазине, а футболка обтягивает грудь так, что Драко кажется, будто в этом чёртовом подвале кондиционер совсем не работает. — Огневиски? Значит, клуб волшебников. Интересно. Драко, конечно, бывал в таких в Париже и Берлине. Но в Лондоне? Есть ли они вообще в Лондоне? — Спасибо, — говорит он, принимая переданный Поттером напиток. Тот освобождает Драко место у барной стойки, прижимаясь тёплым телом к его боку. Это совершенно не способствует душевному равновесию Драко. — Довольно много народу, — умудряется выдать он, делая большой глоток своего напитка. — Я знаю! — Поттер, кажется, в восторге. — Это так здорово! Мы соберем много денег. Драко оглядывается по сторонам в поисках хоть какого-нибудь намека на то, для чего проводится сбор средств. Над баром висит плакат, написанный всеми цветами радуги: «Мы сильны настолько, насколько мы едины, и слабы настолько, насколько разъединены. — Альбус Дамблдор». К ним проталкивается невысокий, потный мужчина, сжимающий в руках волшебную камеру: — Снимок для «Пророка», мистер Поттер? Драко готовится к противостоянию, но Поттер просто обнимает Драко за плечи и улыбается для фотографии. У Драко в груди всё переворачивается от одной мысли, что Гарри Поттер был бы счастлив быть запечатленным таким образом. Здесь. С ним. Драко с трудом переводит дыхание. — Хочешь потанцевать? — спрашивает Поттер, придвигаясь невероятно близко к Драко и, кажется, не замечая, что только что вызвал у него полнейший ментальный сбой. Драко качает головой. Он этого просто не переживёт. Он даже представить не может, как это отразится на его жизненных показателях в реальном мире, если Гарри Поттер будет прижиматься к нему. Он делает ещё один глоток своего напитка. — Или мы можем свалить отсюда, — предлагает Поттер, одаривая Драко взглядом, который и более сильного человека сразил бы наповал. — Ты же это не серьёзно, Гарри. — Как ни обидно это говорить, но Драко нужно сосредоточиться. Ему нужно вытащить их обоих отсюда. Но не из клуба, а из этой возмутительной чёртовой фантазии, которая оказывается слишком притягательной для них обоих. — Я это совершенно серьёзно. Я хотел этого с тех пор, как ты приехал преподавать в Хогвартсе, — настаивает Поттер, шепча ему в самое ухо, и его дыхание согревает шею Драко. По телу Драко пробегает дрожь. — Я живу в Вене. — Он говорит это как для себя, так и для Поттера. Время тонких намёков прошло. Поттер на мгновение растерянно моргает, нахмурив брови. Но затем он стряхивает растерянность, и его возмутительная ухмылка возвращается. — Ты так хорош в своем деле. — Я очень хорош, — соглашается Драко, пытаясь сориентироваться. — Аннабелла вернулась совершенно другим человеком. Что? Драко знает только одну Аннабеллу, британскую ведьму, которую он лечил два года назад. Она потеряла обоих родителей во время войны, и ей постоянно снились кошмары о Фенрире Сивом. Драко понадобилось две недели, чтобы справиться с ними. — Откуда ты знаешь Аннабеллу, Гарри? Поттер снова моргает, оглядывая Драко с ног до головы, словно удивляясь тому, что видит его. — Она учится в моём классе, — заикается он. — И в твоём. Я имел в виду — её оценки стали намного лучше с тех пор, как ты начал её учить. — Ты не это имел в виду. — Я... — Она была моей пациенткой, Гарри. В моей клинике в Вене. Она сказала, что меня ей посоветовал друг с работы. Это был ты? Поттер начинает выглядеть обеспокоенным, поддевая этикетку на своей бутылке пива. — Я прочитал твою монографию об особенностях тем ночных кошмаров и посттравматическом стрессе и подумал... Драко задерживает дыхание. Поттер никак не мог прочитать это. И всё же. Фотограф снова протискивается к ним сквозь толпу. — Еще одну, ребята! — с ухмылкой произносит он, поднимая камеру. Поттер отмахивается от него. — Нет. Низкорослый волшебник потрясён переменой в его поведении. — Ладно, ладно. Предыдущая была прекрасной, ничего страшного. — Нет! — повторяет Гарри, внезапно напрягаясь рядом с Драко. — Никаких фотографий. Фотограф бросает на него взгляд, как на человека, которого следует избегать — непредсказуемого и раздражённого — и быстро удаляется в толпу. — Мы должны остановить его, — настойчиво говорит Поттер, дёргая Драко за рукав. — Ничего страшного, если люди узнают, Гарри. — Он говорит это так мягко, как только может, взяв Поттера за плечи и развернув его так, чтобы тот смотрел ему в глаза. Выражение лица Поттера безумное, неуверенное. Поттер качает головой, на лице написана мольба. — Нет. Если они знают, значит, тебя здесь нет. На самом деле, тебя здесь нет. Драко беспомощно наблюдает за тем, как Поттер пытается вплести мир снов в своё понимание реальности. На этот раз голос Поттера звучит задушенно, почти печально, когда он достает свою палочку и говорит: — Тебе не место здесь. *** Драко просыпается от острой режущей боли в животе, окружённый хаосом и шумом. В комнате в три раза больше народу, чем было, когда он погружался в сон. Он узнаёт старшего целителя Дэнфорта, которого встречал на прошлогодней конференции. Все остальные — в мантиях больницы Святого Мунго. Рядом с ним звучит пронзительный вой диагностической сигнализации. В дверях всхлипывает Молли Уизли, и он на секунду задумывается, куда подевались дети. У него ощущение, словно его ударили несколько раз кирпичом по голове, и он вырывает запястье из рук целительницы, которая держит его, разрушая какое-то бесполезное заклинание, которое она пыталась произнести. — Что, во имя Салазара, происходит? Целители не обращают на него внимания, продолжая читать заклинания над светящимся голубым пузырем, окутывающим Поттера рядом с ним. Физически тот выглядит так же, но сигнал тревоги говорит о том, что не всё в порядке. Луна обходит кровать и присаживается рядом с ним. — Вам обоим стало намного хуже после этой попытки, Драко. Заклинание жизнеобеспечения автоматически передало сигнал тревоги в больницу Святого Мунго. Дэнфорт сверкает на него глазами из-за очков. — Это был совершенно безрассудный поступок, Малфой. Вы поставили под угрозу жизнь Поттера, и вы понесете за это ответственность. Драко со вздохом падает обратно на кровать. Он так устал, и ему очень больно. Всё это не имеет никакого смысла. — Нам нужно перевезти его в больницу, его состояние никак не стабилизируется, — объявляет Дэнфорт, отдавая ряд приказов целителям, которые начинают суетиться вокруг, откидывая с Поттера покрывало и накладывая подготовительные заклинания. — Подождите, — голос Грейнджер пробивается сквозь хаос со всей внушительностью аврора, отдающего приказ. Дэнфорт возмущенно восклицает: — Мы не можем ждать, мисс Грейнджер. Это срочно. — Аврор Грейнджер, — поправляет она ледяным тоном. — И у меня есть медицинская доверенность моего партнера. Так что вы будете ждать моих указаний. Рот Дэнфорта открывается, но из него не вырывается ни звука. Целители, снующие вокруг него, замирают в растерянности. Грейнджер встает с кресла у окна, подходит и приседает около лежащего на кровати Драко. Ему хочется сесть, но всё болит, и он не уверен, что у него хватит сил. — Где он был? — спрашивает она, её тон мягкий и ободряющий. Как будто в комнате только они двое, а за спиной у них не вопит истошный сигнал надвигающейся катастрофы, и нет толпы зрителей. — В волшебном гей-клубе. Было похоже на сбор средств. Может даже, прайд. Грейнджер кивает, побуждая его продолжать. — Он был расслаблен, счастлив. Не возражал, чтобы люди его фотографировали. Но потом... Звучащие вокруг сигналы тревоги мешают сосредоточиться. Они заполняют собой пространство в голове Драко, усугубляя его головную боль. — Он знал, кто я, Грейнджер. В конце. Он знал о моей работе. И это было не так, как в начале. Он не был... зол из-за этого несоответствия. Он был... он был опечален. Грейнджер опускается на пятки и смотрит на Драко долгим, задумчивым взглядом. — Ты сможешь это сделать? — спрашивает она. — Сможешь вытащить его? Драко думает о Поттере, который, похоже, всё это время отслеживал работу Драко. Вспоминает восхищённый взгляд, которым тот одарил Драко, когда он вошёл в клуб. Думает об измученном, сломленном Поттере на грани смерти, лежащем рядом с ним. — Я смогу это сделать. Грейнджер поднимается на ноги. — Спасибо, что уделили нам время, целитель Дэнфорт. Я забираю Гарри Поттера из-под вашей опеки, вопреки медицинским рекомендациям. *** Уизли выпроваживает всё ещё всхлипывающую мать из комнаты, предлагая ей пойти приготовить еду для них всех. Луна соглашается остаться, вне рамок своих служебных обязанностей, чем заслуживает недоверчивый и неодобрительный взгляд Дэнфорта, когда он и другие целители уходят. — Я не уверена, что это действительно хорошая идея, Драко, — говорит она, наблюдая за тем, как он принимает тщательно отмеренные дозы зелий из своей сумки. Раньше ему никогда не приходилось прибегать к их помощи, но она права: сны сильно ослабили его. Ему нужно сделать всё возможное, чтобы укрепить свои силы. — В последнем сне он всё понимал. Он знал, кто я, и знал, что мир, который он создал, не тот, которому я принадлежу. Клянусь, Луна. Я бы не стал делать это снова, если бы не был уверен, что всё получится. Позволь мне попробовать ещё раз. Она смотрит на Грейнджер, и та кивает. — Один раз, — говорит Луна со вздохом. — А потом ты либо позволишь мне отвезти его обратно в больницу Святого Мунго, либо будешь справляться сам. Драко чувствует большее облегчение, чем следовало бы, учитывая его состояние. Где-то в глубине его мозга звенит тоненький голосок здравого смысла, советующий ему немедленно собрать вещи и отправиться домой. Но всё, о чем он может думать, — это о том, как Поттер... Гарри беззаботно обнимал его за плечи и улыбался для фотографии. Драко Малфой никогда не был храбрецом, но сейчас ему придётся попытаться им стать. Он ложится на спину, слыша, как Луна добавляет дополнительные слои к своему заклинанию жизнеобеспечения, и закрывает глаза. *** Он не узнаёт этот ресторан, но он любит посещать подобные места. Строгие белые льняные скатерти и красное вино в огромных бокалах размером с бочонок. Перед ним вычурный и сложный десерт, и на языке у него взрываются восхитительные оттенки вкуса, когда он откусывает кусочек. Гарри нарядно одет: сшитый на заказ пиджак, галстука нет, рубашка расстегнута у ворота, волосы уложены. От этого у Драко пересыхает во рту. Он опускает взгляд на себя и не удивляется, обнаружив, что на нём костюм. Но он совершенно ошарашен тем, что на нём костюм, который в самом деле ему принадлежит. Это невозможно. Но ошибки быть не может. На нём насыщенный тёмно-синий костюм-тройка, сшитый в Париже прошлой зимой. Есть только два объяснения, и ни одно из них не имеет смысла: либо Гарри каким-то образом видел его в этом костюме, либо сам Драко теперь вносит свой вклад в ткань этих снов. Нет. Гарри поднимает свой бокал в тосте и широко улыбается. — С годовщиной, — говорит он, звеня своим бокалом о бокал Драко, и тому вдруг становится невозможно думать, не говоря уже о том, чтобы говорить. Сосредоточься! Или ни один из вас не выберется отсюда. — Как ты знаешь, я не очень люблю произносить речи, — продолжает Гарри, коротко наклоняя голову, и на его щеках появляется румянец. — Но я хочу, чтобы ты знал, каким счастливым сделали меня последние несколько лет. — Гарри... — Драко не уверен, что выдержит это. Ему нужно поскорее лопнуть этот пузырь, пока у него не закончились силы — и физические, и моральные. Гарри переплетает их пальцы на столе: — Нет, позволь мне. Я никогда не думал, когда мы детьми впервые встретились под тем деревом, все эти годы назад... Драко качает головой, чуть сжимая пальцы Гарри: — Мы встретились у мадам Малкин, когда нам подбирали мантии. Он ожидает увидеть знакомый отблеск раздражения или замешательства, но Гарри лишь шире улыбается. — А когда ты приехал преподавать в Хогвартс, ты был так самоуверен и так чертовски привлекателен, что я не мог этого вынести, — усмехается он. — Это пробудило во мне все самые лучшие школьные воспоминания, как когда мы вместе смотрели квиддич. В груди Драко что-то сжимается. — У нас нет хороших школьных воспоминаний, Гарри. Мы ненавидели друг друга. Ты сражался и выиграл войну, в которой я был не на той стороне. И снова он ждёт, что Гарри будет сопротивляться правде. Не согласится или, того хуже, выхватит палочку. Он не ожидает, что Гарри просто улыбнётся ему, как будто он его самый любимый человек на свете. — Я знаю, что ничего из этого там не произошло. Но это неважно. Это произошло здесь. Ты потрясающий, Драко. Я так счастлив, что ты меня нашёл. — Это всё только в твоей голове, Гарри. Ничего из этого не реально. Гарри смеётся. Это искренний, радостный смех. — Дамблдор однажды сказал мне: «Конечно, это происходит в твоей голове, Гарри. Но почему это должно означать, что это не может быть правдой?» Драко не знает, как это понимать, и услышать имя Дамблдора для него — шок, будто его окатили ледяной водой. — Нам нужно домой, Гарри. В твою комнату на Гриммаулд Плейс. Там Рон, Гермиона и Луна, Молли и дети. Они все там и ждут тебя. — Нет, мы должны остаться здесь, — твердо говорит Гарри. — Здесь мы вместе. Драко отрывисто смеется: — А там мы лежим в одной постели. К тому же, когда ты проснёшься, ты не захочешь этого. Ты не захочешь меня. Выражение лица Гарри, наконец, становится печальным. Он выглядит грустным и серьёзным. — Ты ничего не знаешь о том, чего я хочу. Грудная клетка Драко кажется ему слишком тесной для его легких. Всего неделю назад он бы сказал, что так оно и есть. Но он прожил целую жизнь в этих крошечных, разделённых на двоих мгновениях снов. — Я был здесь, Гарри. Я видел, чего ты хочешь. Ты всё это можешь получить. Другую работу. Жизнь, которая тебе подходит. У тебя может быть всё это. Гарри безнадёжно качает головой, его глаза влажные. — Ты не понимаешь, Драко. Ты покинул Британию и не оглянулся назад. Ты проложил себе новый путь. Создал себя заново. У Драко перехватывает горло, а на глаза наворачиваются слёзы. — Я хотел помочь тогда, на суде, — говорит Гарри низким голосом. — И я... не смог. Драко думает о признании Грейнджер. Она, конечно, была права. Драко не заслуживал тогда помощи Гарри. — Но я следил за тобой, — с горьким смешком говорит Гарри. — Господи, я следил за тобой с тех пор, как мы были детьми. Трудно отказаться от привычки длиною в жизнь. Ты всё время двигался вперед. Учился, тренировался, лечился, а потом помогал другим. А я просто застрял. Делаю то же самое, что и всегда. То единственное, что я умею делать: гоняюсь за Тёмными волшебниками. Гарри проводит рукой по лицу. Драко отчаянно хочет его утешить. — Драко, я думал, что после Волдеморта мир для меня распахнётся. А вместо этого он становился всё меньше и меньше. Но ты... ты не скован прошлым. Ты нашёл способ жить. Драко берёт руку Гарри в обе свои. — Ты тоже можешь, Гарри. Ты можешь найти способ жить. Там, снаружи, ты умираешь. Глаза Гарри наполняются слезами, и Драко подозревает, что его собственные — тоже. — Я уже умирал. Это не так уж и страшно. Ужасно слышать от этого человека такое признание поражения. — Нет. Ты не можешь сдаться, Гарри. Не сейчас, когда ты показал мне, какой может стать твоя жизнь. Какой может быть наша жизнь. — Она такой не будет, — печально говорит Гарри и тянется за своей палочкой. Драко паникует. — Она не будет именно такой, — быстро соглашается он. — Наша история гораздо сложнее. Но мы можем начать создавать свою версию. Вместе. Драко чувствует, что серебряный якорь на его запястье начинает гореть. Должно быть, его тело начинает отказывать. — Пойдём со мной, Гарри, — умоляет он, и слезы текут уже открыто. Сон вокруг него начинает рушиться. Стены ресторана исчезают, другие столики и посетители превращаются в туман. Гарри достает из пиджака свою палочку. — Пожалуйста, Гарри. Мы можем это сделать. Ты поймал столько Тёмных волшебников, что хватило бы на несколько жизней. Пришло время сделать что-то для себя. Это нормально — хотеть чего-то для себя. Их столик исчезает, и Драко оступается, обнаружив, что находится в пустом безликом пространстве, странно напоминающем железнодорожную станцию. Он цепляется за руку Гарри. Тот поднимает палочку. — Не оставляй меня, Гарри. Пойдем со мной. Его запястье горит. Из горла вырывается всхлип. Гарри говорит: — Тебе... *** Когда Драко просыпается, вокруг лишь тьма и боль. Его запястье горит огнём. Тошнота накатывает волной, и он перекатывается на край кровати, где его рвёт, и он задыхается и отплёвывается. Невозможно набрать воздух в лёгкие, и всё очень громко. Ему нужна тишина. Ему нужен... — Драко. Драко! Шея затекла, а челюсть болит, будто он ею скрежетал. Он хочет открыть глаза, но его веки слишком тяжёлые. — Драко. Драко, ты меня слышишь? Грейнджер. Мерлин. Он слишком слаб, чтобы сразу аппарировать, хотя мысль об этом кажется заманчивой. — Драко, давай, садись. Тебе нужно выпить немного воды и принять несколько зелий. Это кажется немного бессмысленным. Если он откроет глаза, ему придется сказать ей, что он старался изо всех сил и не смог, а потом она всё равно проклянет его до смерти прямо на месте. — Драко, пожалуйста. Ты не можешь занять его место, только не теперь, когда он вернулся к нам. Что. Он с трудом открывает глаза, моргая от света в комнате. — О, слава Мерлину, — говорит Грейнджер, осторожно поддерживая его голову и протягивая ему стакан с водой. Холодная жидкость успокаивающе действует на его измученное горло. Грейнджер явно плакала, и глаза у неё красные. — Прости, — говорит он хриплым голосом. Она издаёт придушенный всхлип, из её глаз снова льются слёзы: — Не извиняйся, Драко, боже мой. Ты это сделал. Драко переводит дыхание и задерживает его, с трудом пытаясь приподняться в сидячее положение. Рядом с ним на кровати, свернувшись в его сторону калачиком, как ребёнок, лежит, слабо покашливая, очнувшийся Гарри Поттер. Светящееся поле Лавгуд рассеялось. — Я сняла Виво, Драко. Он очень слаб, но дышит самостоятельно и больше не в коме. — Она выглядит сияющей и счастливой. Гарри снова кашляет, словно в подтверждение её слов. Его веки слегка вздрагивают, и он делает дрожащий вдох. — Гарри? — зовёт Драко, осторожно откидывая влажные волосы с его лба. Гарри приподнимает одну худую руку и берёт Драко за ладонь, переплетая их пальцы. — Я устал, Драко. Дай мне поспать. Облегчение разливается по телу, как бодрящее зелье. Гарри действительно здесь — живой и в сознании. Они оба выкарабкались. Гарри притягивает их соединенные руки к себе, прижимаясь сухим поцелуем к костяшкам Драко. И тогда Драко позволяет пролиться собственным слезам. — Двенадцать часов, — шепчет он. — Или я приду за тобой. Гарри улыбается. *** Гарри идет навстречу ему из Большого зала, его мантия развевается вокруг него, а трость мягко стучит по каменному полу. — Вы выглядите очень солидно, профессор Поттер, — говорит Драко, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что поблизости нет студентов, которые станут им свистеть, прежде чем наклониться для поцелуя. — Тебе не кажется, что трость делает меня похожим на твоего отца? — спрашивает Гарри, подмигивая. Драко корчит гримасу отвращения. — Это был не тот мысленный образ, который мне нужен, большое спасибо. — Ну и как ты сегодня? — с улыбкой спрашивает Гарри, ведя их по коридорам в своём более медленном темпе. — Всё подписано. Ремонт начнётся на следующей неделе. Я смогу начать принимать там пациентов весной, как мы и планировали. — Коттедж, который станет офисом его клиники, находится на окраине Хогсмида. Он уже мысленно представляет себе, каким уютным тот будет: с низкими потолками, открытыми деревянными балками и пышными кустами роз, цветущими в саду. — Как ты себя чувствуешь? Гарри легонько пихает его свободной рукой: — Не суетись, я в порядке. Прошло шесть месяцев с момента его выписки, и до сих пор в какие-то дни кажется, что его выздоровление идёт слишком медленно. Луна регулярно навещает их в школе, чтобы осмотреть его, и уверяет, что всё идет хорошо. Но Драко всё равно беспокоится. Они доходят до своих комнат в крыле для персонала, и Гарри отворяет дверь. Драко вешает плащ и снимает ботинки. Они живут здесь с тех пор, как Драко закрыл свою практику в Вене в прошлом месяце. Это довольно размеренное существование. Гарри легко устаёт и много спит. Они держатся особняком, отказываются от интервью с прессой и каждые выходные берут Тедди с собой летать. По воскресеньям они ходят обедать в Нору, и это всё ещё неловко — видеть, как близкие Гарри люди разрываются между своей благодарностью к Драко и чувствами по поводу его прошлого, — но он знает, что для Гарри это важно. Сердце Драко наполняет радость от того, что они вместе обрели дом в Хогвартсе. Как будто он получил шанс переписать историю, так, как это делал Гарри в своих снах. Он так и говорит, когда они опускаются на диван, наслаждаясь бокалом вина перед камином. — Мы можем переписывать нашу историю так, как захотим, — с довольным вздохом говорит Гарри, подсунув свои ноги под ногу Драко. — Пока мы делаем это вместе. Драко нежно обхватывает рукой его лодыжку, радуясь, что она уже не такая хрупкая, какой была тогда, когда Гарри только покинул больницу Святого Мунго. Вскоре Гарри начинает дремать, его глаза закрываются. Обычно Драко заставляет его подняться и пойти в спальню, но сегодня он просто позволяет ему лежать тут, накинув на него мягкий плед, связанный Молли, и подоткнув его вокруг плеч. Устраиваясь поудобнее, Гарри что-то бормочет, едва слышно шепча. Драко наклоняется ближе, чтобы расслышать. — Твоё место здесь. Это больше, чем он смел надеяться. И намного больше, чем он заслуживает. Драко целует его в лоб и отправляется в постель. Он знает, что Гарри — этот Гарри, его Гарри — проснётся утром. Конец