Je vais te faire mal

      Каждый день приносил всё новые сюрпризы. Фиме казалось, что его уже ничего не сможет удивить, но у судьбы было другое мнение на этот счёт. И поэтому неожиданные события не планировали заканчиваться, не важно, ждал ли он их или нет.       После неплохой разминки, включающей в себя отжимания, подтягивания, а также несколько кругов по стадиону стоящей неподалёку школы, мужчина планировал устроить небольшой перекус. Удобно устроившись за столом, успел только выпить кружку воды, как в дверь негромко, но уверенно постучали. Метнув взгляд на свои эплвотчи, отмечая время — 16:45, брат вряд ли проснулся после ночной смены, — молча встал и направился в коридор выяснять, кто к нему пожаловал. Переживаний не было, ведь это мог быть арендодатель, соседи или коммунальные службы. Перечень мог продолжаться бесконечно, но в итоге за дверью стоял тот, о ком Фима подумал бы в последнюю очередь. Через глазок на него в упор смотрел Ян и не отводил взгляд, зная, что на него так же пристально смотрят в ответ.       «Чего это его нелёгкая принесла? Да пофиг, откуда он знает мой адрес?». Сомнительно, что Дисс мог растрепать бывшему адрес проживания брата. Логично вырисовывалась версия — он столкнулся с неадекватным сталкером, что следил за ним как маньяк, повёрнутый на своей больной любви. И с таким ненормальным психом контактировать не было никакого желания, тем более маловероятно, что он пришёл мирно поговорить. С другой стороны, тварь ли Фима дрожащая или право имеет, как говорил классик? Игнорировать Жуйко он не будет, не важно, насколько тот безумен. Скорее парню стоит посочувствовать — он ещё не в курсе, с кем связался. Под внешним спокойствием Ефим прятал кое-что и похуже. Если будет нужно, он без всяких прелюдии сожрёт сопляка вместе с потрохами.       Смысла уточнять, кто явился, не было, потому Фима молча открыл дверь, пристально окидывая незваного гостя взглядом. Вроде ничего необычного, взгляд спокойный, лицо ровное, поза собранная, но не агрессивная. Быть может, всё-таки драка отменяется? — Зачем пришёл? Решил закончить начатое? — Типа того, — хриплым голосом ответил Ян, пряча что-то за спиной.       Внутренне напрягшись, вдруг это оружие, Фима незаметно принял удобную для себя стойку: — Драться будем? Но сразу говорю, не в квартире. Она бешеных бабок стоит.       На это Ян демонстративно фыркнул, показывая предмет в руке, коим оказался пакет из «Пятёрочки». — Не нужно в меня своим баблом тыкать, мне не интересно. Или тебе больше нечем выебнуться? — Я не понял, чего ты... — Так вот, — парень не дал договорить медленно закипающему старшему Шерину, грубо его прервав. — Я не драться пришёл. Делать мне больше нечего, пенсионера избивать. — Ты совсем идиот? — не позволя себе лишних эмоций, кроме саркастично изогнутой брови, Фима про себя подивился нахальству малолетки и даже слегка его зауважал, но вслух произнёс другое. — Этот пенсионер тебя с одного удара завалит, и ты это знаешь. Вот и ссышь от страха. — Да-да, конечно, — небрежно парировал Жуйко, просовывая пакет буквально Фиме в лицо. — Успеем ещё с тобой поругаться. Пить будешь? — Что?       Такого предложения от своего соперника мужчина не ожидал. В его молодости так дела не делались, и если кому-то нравилась одна и та же девчонка, всё всегда решалось грубой мужской силой. Неужели сейчас молодёжь таким образом решает свои конфликты? Как долго он спал и что успел пропустить?       Задумавшись, он не заметил, что довольно долго лишь молчит и взглядом Яна раздевает, и тот от неловкости не знает куда себя деть. Ефим был слишком похож на него, и их схожесть пугала, оттого и его глаза, острые как бритва, неприятно чувствовались на коже. — Слыш, если не хочешь, то я пойду... — Ок, давай. Заходи.       Теперь пришёл черёд удивляться Яну. Он до конца не верил, что этот хрыч так легко пустит его к себе в квартиру. Сам-то Ян был готов и к рукоприкладству, и к ругани, и к спорам, но в итоге всё прошло более чем спокойно. Значит первое впечатление его не обмануло — Фима был другим, не таким, как его пацаны с района. В силу возраста или воспитания, кто знает, но с ним можно было вести диалог. И в какой-то степени доверять.       С гордо поднятой головой парень зашёл в квартиру, будто к самому себе, и по-хозяйски прошёл в глубь, не ожидая от хозяина разрешение. Фима тенью проследовал за ним, в молчании наблюдая и ожидая дальнейших действий. Ян кинул косой взгляд на диван, и получив одобрительный кивок, плюхнулся на него со всего размаху, положив пакет на колени. В нём что-то задребезжало, и через мгновение перед старшим предстали несколько «нольпяшек» пива, чипсы, сухарики и пачка семечек. Ему понадобилась недюжинная сила, чтобы не заржать или как-то прокомментировать этот «набор джентльмена», а сказать хотелось многое. Не хватало презервативов, и тогда он бы подумал, что его пришёл кадрить гопник с соседнего двора. Забавно, но внезапно расщедрившемуся Яну портить настроение Шерин не решился. Ни один мускул не дрогнул на его лице.       А Ян же, довольный собой, мастерски открыл первую бутылку, громко щёлкнув крышкой, жестом намекая мужчине присоединиться. — Тебе особое приглашение нужно? Или что? — Откажусь, пожалуй, — насмешливо отказался Фима, быстро сбегав на кухню и вернувшись уже с открывашкой. — Я просто до сих пор в шоке от твоей доброты. Пиво что, отравлено?       Жуйко очень выразительно на него посмотрел, будто не понимал, что тот над ним очевидно издевается. — Нахрена мне это? Думаешь, если я тебя прибью, Дисс тут же кинется в мои объятия? — Будь я на твоём месте, так бы и подумал. Тогда что тебе от меня нужно?       Парень не спешил отвечать, ожидая, когда хозяин квартиры откроет пиво и сделает глоток. После этого, слегка расслабившись, он открыл чипсы и протянул их оппоненту: — Поговорить хотел. Понял уже, что мордобоем мы с тобой ничего не решим. — Серьёзно? — хмыкнул Ефим, не в силах удержать ехидную усмешку. — И как давно ты стал таким цивилизованным? Недавно ведь только с кулаками лез. — А ты не провоцируй меня, папаша, я вообще ласковым буду, — оскалился Ян, на секунду возвращая себе старый образ, но быстро пришёл в себя и продолжил уже спокойнее. — Неважно, что раньше было. Сказал, что всё понял, значит понял. Причины для этого есть. — Ясно. Твоё дело, мне всё равно, — пусть старшего распирало от любопытства, с чего это Жуйко резко поменял свои взгляды, но спрашивать об этом он, понятно дело, не будет. Лезть в чужое грязное бельё максимально неэтично.       Давая себе время на передышку, парни выпили и закусили, поглядывая друг на друга, но думая о своём. Вся ситуация была странная и непривычная, такое не должно было случиться ни в одной из вселенных, но что-то пошло не так. И теперь они сидели рядом, почти не чувствуя дискомфорт. Где-то наверняка взорвалось несколько звёзд, не иначе, раз судьба свела их вместе в съёмной квартире в столь необычных обстоятельствах. У этой чертовки весьма извращённое чувство юмора. — В общем, — наконец заговорил Ян, кидая быстрый взгляд на задумчивого Фиму. — Ты и сам наверняка знаешь, что мне нужно. Хоть я и понимаю, раз Дисс выбирает парней по твоему подобию, ты просто так отступать не будешь, не так ли? — Всё правильно понимаешь. И, раз ты узнал об этом, не проще ли тебе свалить? Зачем ему питерская подделка, если у него в руках оригинал? — Я не думаю, что в нашем случае это играет хоть какую-то роль. И ты, как ты выразился, «оригинал», не более чем яркий фантик, ни к чему не приводящий. — С чего такая уверенность? — Фима недовольно сощурился. — Ты, что ли, к чему-то приведёшь?       В глазах Яна блеснула твёрдая решимость. — Да. — Бред. Как не погляди, я более выгодная для него партия. До сих пор не услышал от тебя ни одного внятного аргумента против. — Ты точно хочешь это услышать? — и что-то в его голосе насторожило Ефима, заставило напрячься. С другой стороны, разве они собрались не для того, чтобы открыто поговорить и решить свои проблемы? — Говори уж, чего кота за яйца тянуть. — Всё просто. Я знаю о вас.       Тишина. Не дождавшись продолжения, старший скрестил руки на груди. — Что ты знаешь? — Ваш семейный секрет, если ты понимаешь, о чём я.       Сердце Фимы на секунду замерло, пока он смотрел на спокойно попивающего пиво Яна, прекрасно понимая его намёки. Но как, откуда? Не то чтобы они эту тайну прям строго охраняли, но определённо точно Жуйко не мог узнать об этом от них. И теперь ему придётся разбираться с последствиями, хочет он этого или нет. — Понятно. Я тебя услышал. Что, шантажировать меня собрался? — Я бы мог, да. И изначально так и хотел. — Изначально? — Да. Но передумал. Больше я не хочу добиваться людей такими грязными способами.       Всем своим видом Ян показывал, что нисколько не лукавит и говорит чистейшую правду. Что очень странно, честно говоря, ведь до этого он не гнушался ничем. В его жестах, взгляде что-то неуловимо изменилось, но что Фима не мог разгадать. Выдыхать было ещё рано — раз Жуйко знает их тайну, он всё ещё мог ею воспользоваться и выдвинуть свои условия. — Похвально от тебя такое слышать, но прости, я тебе не сильно верю. Сам должен понимать, что мы с тобой соперники, и с чего бы тебе не воспользоваться такой чудесной информацией? Звучит неправдоподобно. — А тебя никто и не просит верить, мне плевать. Говорю как есть. Шантажировать тебя я не собираюсь, но и так просто от Дисса тоже не откажусь, — карие глаза Яна остановились на серых радужках собеседника, ясные и твёрдые в своих убеждениях. — А какая разница, что хочешь ты? Разве Дисс не сам должен решить, с кем ему быть? — Может и так, — кивнул головой парень, не прерывая зрительный контакт. — И тут мне сложно с тобой соперничать, признаю. Кто ж знал, что у него такие извращённые вкусы? — Фима еле заметно нахмурился. — Но сейчас всё это не важно. От тебя я не услышал ничего, чтобы доказало, что ты лучше меня. Я вот так не считаю. То, что происходит между вами, неправильно и запретно, ты не сможешь сделать его счастливым. Никто не примет вас и ваши отношения, для всего мира вы будете изгоями. Я не желаю своему... бывшему партнёру подобной судьбы.       Сделав паузу, Ян открыл очередную бутылку и присосался к ней, давая мужчине подумать над его словами. И они звучали весьма убедительно. Фима думал точно так же, да и что кривить душой, до сих пор не может избавиться от подобных раздражающих мыслишек. Конечно, инцест это плохо, и они с братом знали, на что идут с самого начала. Неправильно, мерзко, отвратительно. Любые эпитеты, показывающие всю гниль человеческой натуры, непринятие подобного рода отношений — всё спокойно можно было применить к братьям Шериным. Но, не смотря на всю грязь, что была на поверхности, для Фимы Одя оставался лучиком яркого света в тёмном царстве, той любовью, которую ты будешь любить, ждать и не отпускать назло всем и каждому. Не важно,что другие считали их отношения гадостью и бредом воспалённого разума — пока они думали иначе, плевать на остальных. Единственное, что было важным — чтобы младший братик оставался рядом. — Вот что я тебе скажу. Мне нет смысла пытаться тебя переубедить, зачем? Кто ты такой, чтобы я тебе что-то доказывал? Но, раз мы тут собрались и разговариваем на равных, так уж и быть. Запомни раз и навсегда — я не отдам его никому. Не важно, что дальше ждёт нас, сколько грязи и мерзости я услышу за спиной и в лицо, но назад свои слова не заберу. Моя любовь не простая условность, поверхностное чувство, не имеющее силы, — Фима не просто говорил, он изливался словами из самого сердца, и в каждом его слове чувствовалась неподдельная власть. — Он мой брат. Самый родной и близкий человек. Мы связанны незримыми узами так давно, считай с его рождения. Не будет его - исчезну и я. И это не шутка.       Ян всё внимательно выслушал, ушедший внутрь себя, в понимающем молчании пил пиво, окидывая всего старшего взглядом. Его поза, лицо, ярко пылающие глаза говорили об одном — Шерин не врал. Он действительно был готов отдать всего себя, ни секунды не сомневаясь. Тому, кого так искренне любил, тому, с кем был связан так глубоко и крепко, как никто другой. Собеседники продолжали в тишине пить пиво, разбавляя её хрустом сухариков, а Жуйко всё думал и думал, глубоко внутри себя убеждаясь в неотвратимость линий судьбы. Здесь всё было понятно. Двери глухо забиты, а на них размашистым почерком написано краской, столь яркой и въедливой: «Я не отдам его никому». Нет, без шанса. Обидно даже.       От своих мыслей стало чуть грустно, но в целом терпимо. Устало ухмыльнувшись под нос, Ян закончил начатую попойку, сделав последний глоток напитка, а затем встал и вышел в коридор, продолжая сохранять молчание. Последовавший за ним Фима оставался только наблюдателем, для которого всё было так же очевидно, как и для погрустневшего, но будто скинувшего с себя невыносимый груз, парня. Иногда мужчинам совсем не нужны слова, чтобы понять друг друга. Видимо, сейчас был тот самый момент.       Напоследок Фима предостерёг, избегая неудобные темы, но желая закрыть разговор раз и навсегда: — Увижу тебя с ним ещё раз — вини только себя. Больше нянчиться с тобой я не буду. — Тебя понял, дедок, — улыбнулся уголками губ осмелевший Жуйко, за секунду до того, как скрыться в подъезде. — Мне с тобой не тягаться. Давай, удачи.       «И тебе, малявка, удачи», — не вслух, но про себя, ибо говорить это было уже некому. А в голове продолжала крутиться мысль, что всё слишком легко прошло. С Яном за это время что-то случилось, то, что изменило его решение по поводу братьев, заставило его пересмотреть всю ситуацию в целом. Для всё понимающего и внимательного Ефима не могло это пройти мимо, пускай напрямую Ян об этом не говорил. Но по лицу этого дурачка и так всё прекрасно видно — наш малышок нашёл новую цель. И влюбился как идиот.       Может, стоит купить Диме в подарок дорогой алкоголь?

***

      Вечером следующего дня старший вышел на улицу, желая встретить брата, направляющегося к нему в гости. Как раз сходят за продуктами, необходимыми для ужина: Дисс пообещал, что сегодня он главный по готовке. Готовил младший весьма недурно, и Фима уже вовсю предвкушал предстоящую трапезу. Из-за этого он не сразу заметил спину братишки, стоящего неподалёку от его дома. А то, что это был именно он, сомнений не было: в окружении дошкольников, облепивших его и о чём-то спорящих, его фигура казалась ещё выше. Этакий фонарный столб, взирающий на детей со всем вниманием и интересом. Подивившись необычной картиной перед собой, Фима направился в их сторону максимально бесшумно, желая подслушать, что же они обсуждают.       Остановившись рядом с занятой разговором компанией, старший постарался слиться с окружением и прислушался. Стоящий напротив брата чумазый ребёнок недовольно хныкал, вытирая лицо грязным кулаком: — А что я сделал? Он первый начал! — Зачем ты обманываешь? — укоризненно покачал головой младший, — Я же видел, что ты его первый ударил. — Нет! — захныкал пуще прежнего парнишка, недовольно зыркая на другого мальчика, испуганно прижимающегося к Диссу. — Ну зачем ты обманываешь меня? Я же не ругаю тебя, просто говорю, что так нельзя. Понимаешь?       Задира потупил взгляд, насупившись и шмыгая носом. Спокойный голос Оди действительно не нравоучал, а больше успокаивал. Казалось, он в такие ситуации каждый день попадает и давно привык к общению с детьми. Что для старшего было удивительно — об этом он был не в курсе. То, что братишка хорошо ладит с детками... Удивительно. — Больше не будешь драться? — Одиссей присел на корточки, мягко заглянул в глаза переставшему плакать юнцу. — Хорошо? — Хорошо, — буркнул мальчик, снова переводя взгляд на второго участника ссоры. — А он пусть не кусается! — Оу, неужели ты кусался? — в притворном удивлении охнул младший, отчего даже Фиме стало смешно. Подавив смешок, он снова вернулся к разговору на площадке.       Конфликт был разрешён, младший помирил детей между собой и довольный поднялся, отряхнул колени. Не успел он отойти подальше, как перед ним появился старший, успев напугать и вызвать удивлённый восклик. — Ты чего... Напугал, блин! — пискнул Дисс, переводя дыхание. — И как долго ты тут стоишь, изврат? — А почему изврат? — поинтересовался Фима, вставая с братом рядом. — Я всего лишь подождал, пока вы свои важные дела решите, а не то, о чём ты там подумал.       Щёки Дисса покрыл лёгкий румянец, а взгляд метался из стороны в сторону, не фокусируясь на чём-то определённом. — И много ты слышал? — Не особо. Но то, что услышал, мне понравилось. Ты не думал быть воспитателем? — Очень смешно, — громко фыркнул парень. — Ерунду не говори. Я только с виду хороший. Оставь меня с детьми подольше, есть риски, что мы друг друга поубиваем. Так что даже не думай делать мне подобные предложения!       Что ж, он очевидно лукавил, и Фима это понимал, но спорить с ним не стал. Ну хочется младшему брату показаться холодным и неприступным — почему бы и нет. Его право. А старший же будет знать, что это далеко не так.       В руках Одя держал нечто длинное, завёрнутое в пакет. Этим предметом он полностью приковал внимание Ефима, но поведать, что же у него там припрятано, не спешил. Лишь когда они зашли в квартиру с пакетами полными продуктов, разместили их на кухонном столе и приступили к готовке, Дисс с улыбкой до ушей порвал пакет и показал братишке свой любимый паддл, ловко постучав им по бедру. — Ты всё же притащил его? — присвистнул Фима. — Конечно! — в глазах младшего пламенел игривый огонёк. — Я не мог оставить его. Знаешь, я очень постараюсь и приготовлю вкуснющий ужин, но за это хочу получить десерт. Понимаешь, о чём я?       Старший понимающе кивнул. Да, он тоже постарается, чтобы его десерт удовлетворил такого требовательного потребителя.

***

— Ахм! А... Ах, о-о...       Да, это именно то, что было нужно. Стоны подрагивающего Дисса, потирающего набухшими от зажимов сосками обивку дивана, сводили Фиму с ума. Они успели разогреться и начать сессию, предвещающую нечто весьма увлекательное. Подготовив младшего, Фима держал в руке паддл и ненавязчиво поглаживал полностью обнажённого парня по бедру, туда-сюда, по напряжённой спине, а затем возвращался к сочным ягодицам. Шершавый материал царапал кожу, возбуждая всё сильнее. Дисс от нетерпения сжимал обивку, послушно прогибая спину, влажную от пота. Сегодня Фима был особенно горячим, игрался с ним пуще прежнего, заводил, кружил голову. От каждого постукивания, раздававшегося паддлом по коже, младший ёрзал активнее в мучительном ожидании.       Наконец Фима, вдоволь поигравшись с телом братишки, положил игрушку на его ягодицу, слабо шлёпнул, рассматривая еле заметный след на белой коже, а затем повторил шлепок, но уже сильнее. Удары повторялись, и с каждым разом они становились всё увесистее, брат же после очередного удара дёргался и стонал так громко и протяжно, будто получал самый яркий оргазм в его жизни. И сейчас старший понял, почему тот так рьяно настаивал на этой игрушке — от паддла Дисс просто с ума сошёл, похрюкивал и хныкал от боли и удовольствия, содрогаясь всем телом, — для Фимы это было в первый раз. Но подобное зрелище заводило и его тоже. Удобная палочка оказалась, вроде ничего такого, а у младшего словно течка началась. Его ярко-красные ягодицы, пышущие жаром, а между ними влажное и пульсирующее анальное колечко так и манили уже сжать со всей силы, а после от души засадить поглубже до самых яиц. — Ты такой мокрый, прям как течная сучка. Тебе нравится? — низким голосом прошептал Фима, проводя паддлом между ног Оди.       В ответ брат лишь скулил, покрываясь мурашками и пуская на диван слюни. Но старшего это не устраивало: его игрушка должна быть послушной и покорной. И он сделает всё, чтобы до него дошло.       Он опустил руку на чужую шею, сжал пальцы, вырывая из груди Дисса хриплый вздох, и вжал того лицом в диван, всем весом укладываясь на мокрую спину: — Ты меня не понял? Твой хозяин задал тебе вопрос. — Простите... — невнятно пробурчал брат, чувствуя между своих ног пожар и возбуждённый член Фимы. Не в силах сопротивляться дикому желанию, он потёрся об него бёдрами, не замечая боль от саднящей кожи. — Да, хозяин, да! — Молодец, какой послушный, — усмехнулся Фима, чуть ослабевая хватку на шее и чувствуя, как об него настойчиво трутся. — Ну и похотливый же ты извращенец, тебя это заводит? Хочешь уже мой член? — Да, да, да! — Одя задыхался, весь мокрый от пота, слюней и слёз, проступивших из-за сильного давления между ягодиц — брат убрал паддл, но всё это время шарил у него между ног, то погружая внутрь пальцы, то сжимая пульсирующую кожу.       Сегодня он играл так, как никогда до этого. И доминировал, и делал больно. Прекрасно. — Говори нормально! — рявкнул старший, опять впечатывая младшего в обивку дивана. Тот бился в его руках, намокая везде всё больше и лепеча что-то нечленораздельное, а Фиме только и оставалось, что из последних сил сдерживать себя и биться бёдрами об млеющего мелкого, совершая движения, похожие на фрикцию. Но нет, ещё рано.       Кое-как справившись с собой, Одя проблеял тихим голосом: — Я хочу вас, хозяин, хочу ваш... ч-член... Хочу... — Lubrique gars, — Фима опять взял в руку паддл. — Погоди, ещё не всё. Я заставлю тебя кончать столько раз, пока ты не будешь выжат досуха. Ну-ка ляг на подлокотник задницей кверху. Устроим веселье.       Словно в пьяном бреду Дисс выполнил требование своего верхнего, приподнимаясь и укладываясь животом на подлокотник. В такой позе ничего нельзя было скрыть, всё как на ладони, и этим во всю был готов пользовать старший, что смотрел и не мог отвести от промежности брата взгляд. Какой он там нежный и покрасневший, истекающий собственными жидкостями и каплями пота, медленно стекающими дорожками по его ногам и вниз... Возбуждающая картина, но сделать её ещё прекрасней — это задача для Фимы. И он её выполнит.       Прозвучал новый шлепок по ягодицам, после ещё один и ещё. Старший не останавливался, а младший стонал до хрипоты, вздрагивая и съёживаясь от боли, приносящей нереальное наслаждение. И остановился Фима только тогда, когда был полностью удовлетворён проделанной работой — ягодицы и бёдра брата были краснющими и наливались кровью, очевидно, завтра его ждут сочные синяки на пол тела. Что ж, именно такого результат Дисс от брата и ждёт, все оставались в плюсе. Зато теперь можно приступать к следующему этапу.       В душной комнате раздался тяжёлый вздох Дисса, переходящий в болезненный всхлип — брат неожиданно провёл языком между его ягодиц. Это было так... неописуемо приятно! Холодный и мокрый язык Фимы охлаждал чувствительную кожу, слизывал чужую влагу, а губы касались подрагивающих мышц нежно и мягко. Вдоволь облизав соблазнительную дырочку братишки, он проник в неё кончиком языка, тщательно вылизывая того уже изнутри, в тоже время неспешно двигая рукой по влажному от смазки члену младшего. Стоны, ставшие эротичнее и нежнее, ярко сигнализировали о приближении Одиссея к оргазму. Просто чудесно. — Вкусно... вам?.. — положив голову набок, Дисс кинул мутный взгляд на брата, активно работающего языком у него в промежности. — Ага. А ты рот не открывай, пока тебя не спросили, — за такую наглость Фима прикусил ягодицу, всосал кожу и оставил засос. Давно уже надо было наказать глупого мелкого за дерзость. Ещё и шлёпнул ладонью погрубее, чтобы тот прочувствовал всё намного ярче.       Внезапно Дисс издал протяжный всхлип и кончил, дрожа от всплеска возбуждения и адреналина. Пока он кончал и извивался, Фима продолжал ласкать его языком, не убедившись, что увлажнения более чем достаточно. Младший не успел ещё отойти от сильного оргазма, а старший уже резко поднялся, натянул презерватив и прижал головку члена к его сокращающемуся колечку мышц, без всяких прелюдий надавил посильнее, проталкивая возбуждённый орган в податливое тело как можно быстрее. От столь яростного напора у Дисса закружилась голова, снова перехватило дыхание, а в глазах звёздочки заискрились. Было такое ощущение, что брат хочет разорвать его пополам, да и прошедший оргазм не давал ясно мыслить. Это чувство... Оно непередаваемое, одновременно крышесносное и такое убийственное, словно тебя задавила стотонная фура. — Хозяи-ин... Нет, нет! Я же только к... к-кончил... — из глаз младшего брата текли слёзы, он мелко трёсся в сильных руках старшего и безудержно хныкал, но тот никак на это не реагировал. Наоборот, он одним рывком перевернул братишку, укладывая его на подлокотник уже спиной — ему до ужаса хотелось видеть это заплаканное лицо, искривлённое от желания, боли и удовольствия.       За подобное зрелище было ничего не жалко.       «Мой, только мой. Только я могу видеть его таким».       Засадив младшему чуть ли не по самые гланды, Фима мгновенно увеличил темп, вдалбливаясь в размякшего брата с силой, от которой у того непроизвольно закатывались глаза. В этой позе член старшего доставал до всех нужных точек разом, погружался глубоко внутрь, не давая Диссу ни шанса выбраться. По его щекам текли слёзы, по подбородку слюни, грудь ходила ходуном, а внутренние стенки сжимали набухший член тем сильнее, чем интенсивнее Ефим тёрся об них. Ничего не понимая, путаясь в словах и мыслях, Дисс снова кончил, в этот раз обильнее и мощнее, залив спермой живот и ляжки. Но старший даже не думал останавливаться, а продолжал свой небывалый напор. Его член уже готов был взорваться, и подождать он попросту не мог.       Младший братик слишком соблазнительный, так бы взял и всего его съел. Впрочем, что он и делает сейчас. Он его заслуженный десерт.       Толчок.       Громкий вздох.       Толчок.       Всхлип, переходящий в срывающийся стон.       Глубоко. Больно. Невыносимо приятно. — Я... Фима-а-а! — надрывно кричал Дисс, пытаясь хоть как-то вырваться из железобетонной хватки. — Прекрати! Остановись! Я сейчас... А... Ах!       Фима не останавливался. Он почти дошёл до конца. Все знали правила игры, а значит, можно продолжать. Одя умеет выбесить и завести до предела. Немного, ещё чуть глубже... — Бля-я-я, сука, остановись! Красный, красный!       До воспалённого сознания мгновенно дошёл призыв остановиться, стоп-слово, которое в крайнем случае должен был произнести кто-то из них. Изрядно удивившись, что до этого дошло, старший замедлил свой темп. Но было уже поздно — глаза младшего закатились, оставив только белок, а всё тело содрогнулось в спазме. Спина столь эффектно изогнулась, изгибая парня в немыслимую позу, в которой можно было отчётливо видеть бугорок на животе. Секунда, и из члена Дисса вырвалась струя жидкости, заливая его торс и руки Фимы. Тот же кончил следом, не сдержавшись — в своём буйном оргазме Дисс сжал его член внутри, и сокращающиеся мышцы, сдавливающие плоть, послужили лучшим стимулятором. Несколько секунд они восстанавливали дыхание, а затем Фима вышел из всё ещё пульсирующего отверстия и задумчиво почесал затылок. — Не знал, что у парней такое бывает. Впервые вижу, если честно.       Не пришедший в себя окончательно, но уже раздражённый Дисс фыркнул, еле ворочая губами: — Блядь, иди ты... Не видел он. А много ты мужиков до этого трахал? — Ох как мы заговорили, дорогуша, — криво ухмыльнулся старший, пройдясь ладонью по влажному животу брата. — Это ты так меня благодаришь за охуенный оргазм?       Ответил Одиссей не сразу, он всё не мог остановить слёзы и восстановить дыхание. Да и пульс, что зашкаливал выше нормы, не давал ясно мыслить. — Господи... Я.... — Спасибо, мне очень приятно. — Да я чуть не сдох, серьёзно! Нахуя ты тычешь в меня своим орудием убийства, когда я кончил? Гандон, хнык...       В конце он не сдержался и шмыгнул носом, послушно позволяя улыбающемуся старшему брату подхватить его на руки и унести в душ. Да, ранее настолько сильного оргазма у него не было, это точно... Но об этом в открытую он Фиме явно не скажет. Не хватало ещё, чтобы в следующий раз он его своим хуем забил до смерти!       После душа Шерины улеглись на кровать, усталые, выдохшиеся, но при этом счастливые и удовлетворённые. Было как-то лень одеваться, поэтому на них были только трусы, и лежа рядом, они касались обнажёнными плечами. Отдыхали, расслаблялись. И смотрели друг другу в глаза. — Мне стало интересно, — младший нарушил молчание, потянувшись и хрустнув руками. — Почему наш секс такой? Мне нравится трахаться с тобой, правда, но когда-нибудь мы точно прибьём друг друга. Это нормально? — Не думаю, — взгляд Фимы пожирал соски брата, что были до сих пор красные и набухшие. — Но что-то в этом есть. Смертельный секс. — Ах-хах, это точно, — засмеялся Дисс. — Наверное, только у нас могло быть подобное. Но ты смотри, сам добровольно на это подписался. Если что, я не виноват. — Без проблем. Но к тебе это тоже относится.       Парень кивнул, разгадывая татуировки на руках старшего. Он постоянно смотрел на них во время секса, но не особо фокусировался на отдельных элементах. Зато сейчас он смог внимательнее всё рассмотреть, и его заворожили эти узоры из чернил на коже. Не заметить интерес младшего Фима бы не смог, поэтому спросил, аккуратно проводя прохладными пальцами по его бедру: — Тебе нравится? — О да, — согласно закивал Дисс, откидываясь на спину. — Тоже хочу себе такую красоту. Как думаешь, куда мне набить?       Старший приподнялся на локтях и навис над братом, делая вид, что он раздумывает над местом. Но он-то уже давно знал, что и куда хотел бы набить на теле мелкого. — Знаешь, что бы я хотел? — шепнул он ему на ухо, прикусив мочку. — Моё имя. На всю твою аппетитную задницу. — Да ты что, — кокетливо облизнув нижнюю губу, Дисс шутливо толкнул брата в грудь. — Хочешь, чтобы все знали, кто имеет мой зад? — Конечно. Но я не думаю, что её ещё бы кто-то видел кроме меня. — Ты слишком самоуверенный, братик. Оставь свои влажные мечты при себе, — отмахнулся от него младший. — Ну ладно, может, ещё бы родители случайно увидели... Интересно, какие у них были бы глаза?       На словах о родителях Дисс заметно погрустнел. Понятно дело, ему наверняка до сих пор не сильно приятно о них вспоминать, зря Фима это сказал... Во всю коря себя, он решил мягко перевести тему. — Хотя, если другим захочешь... — Погоди, — перебил его брат. — Я давно хотел тебе сказать, но не было удобного случая.       Он набрал в грудь побольше воздуха, вдохнул, выдохнул, и заговорил. — Мне недавно мама звонила. Не знаю, почему я ответил, если честно. Вот чёрт меня дёрнул... — Понял. Что она сказала? — Долго рассказывать. Что удивительно, мы протрындели с ней не меньше часа. Сам был в шоке.       Фима еле дышал, боясь спугнуть откровенность братишки. Ему действительно было интересно, выполнила ли мама обещание. И главное — смогли ли они помириться. Хотя бы немножко. — Ну, можно сказать, что мы с ней смогли отчасти понять друг друга. И поговорить по душам, так, как смогли, — Дисс перевёл взгляд на замершего старшего брата, улыбаясь вымученной, но искренней улыбкой. — Твой приезд положительно повлиял на нас всех. Спасибо тебе, братик. — Да я тут причём? Это всё вы... — Ты думаешь, я не знаю, из-за кого всё это происходит? Не строй из себя дурачка, Фима, и меня за идиота не считай. Просто прими мою благодарность, понял?       «Он такой милый. И как же можно противостоять?». — Понял, — без лишних слов согласился старший. — В общем, — подытожил младший. — Я совру, если скажу, что мы с мамой помирились, но по крайней мере сейчас мне стало намного легче при разговоре с ней. Возможно, в будущем что-то и поменяется. Кто знает? Но вот отец...       Его рука непроизвольно метнулась к спине, тому самому шраму на лопатке, что оставил ему папа. Ефим часто его видел во время любовных игр, но старательно игнорировал. Болезненные воспоминания давили на них обоих, и думать лишний раз об этом не хотелось. Но он больше не останется в стороне. Перевернув Дисса на плечо, он нежно коснулся кончиками пальцев давно зажившего шрама, пытаясь прочувствовать его через кожу, наклонился и провёл языком по выпуклым очертаниям, заставляя брата вздрогнуть. Таким образом он показывал, что стыдиться этого не стоит, ведь это тоже часть его тела. Его младшего братишки. — Ух, — выдохнул Одя, расслабляя спину. — Я подтвердил свои догадки, что с отцом нам не по пути. Его деспотичный характер просто невыносим, и именно он был виноват в нашем разладе. Он подавил мать и буквально за неё всё решал, не давая ей дышать свободно. Пусть идёт в жопу, там ему самое место, — ухмылка исказила его лицо. — Надеюсь, мы с папочкой ещё встретимся в аду, и тогда нас ждёт просто чудесное воссоединение! — Не неси чуши, — прошептал ему в спину старший, вдохнув запах чужого тела. От Дисса соблазнительно пахло персиковым гелем для душа и его собственным запахом, дурманящим и ароматным. Желая закрыть тему с отцом, он вспомнил их давний разговор про запахи и решил его возобновить. — Помнишь, ты говорил, что не чувствуешь свой запах? — М? — Одиссей кинул на него заинтересованный взгляд. — Припоминаю. Я так его и не чувствую, тем более, когда твой шоколад с кардамоном стал ещё интенсивнее. Я просто окружён им... — Зато я знаю твой запах. Веришь?       Вот это было максимально неожиданно, и от удивления младший аж рот открыл. Неужели у брата тоже появились эти странные способности?       Но нет, Фима говорил о другом. Прижав к себе тёплого jeune посильнее, он постарался припомнить всё, что знал о своём младшеньком. Его яркие глаза, красивая внешность, обиды и боль прошлого, сексуальность и нежность, ответственность и характер, что закалился и стал твёрдым и неуступным. Вся его доброта, с которой он общался с детьми на площадке. Милые игрушки на кровати и статуэтки котов на полке. Всё это был его брат — такой противоречивый и разносторонний. Его любимый. Слова шли легко, одним потоком между ними, как будто кто-то другой говорил за него, так точно и искренне:

Ты пахнешь проблемами

Детскими травмами и сигаретами.

Ты пахнешь агрессией, словами несносными

Своей недоступностью, гранями острыми.

Ты пахнешь тревожностью

Обидами, болью, царапающей ложностью.

Ты пахнешь уютом, своей человечностью

Как то, что на сердце оставит шрам вечностью.

      Дисс слушал внимательно, очарованный тихим пленяющим голосом старшего брата. Он и не догадывался, что брат-то у него поэт. Оттого и удивился, часто моргая и с удивлением уставившись в глаза Фимы, сверкающие в тусклом свете ночника. То, что он говорил, было поистине прекрасно, но вместе с этим безумно печально. И очевидно неправильно. Так... быть не должно. — Удивил так удивил, честно. Мне правда приятно, aîné. — Я рад, что смог тебе угодить, — Фима улыбнулся в ответ. — Это ещё не всё. Я давно заметил, пока тусил с тобой, что ты... Ну, понимаешь: песни, которые ты слушаешь, слова, что говоришь, действия, как ты ухаживаешь за мной, даришь подарки и делаешь всякое... — в попытке объяснить младший щёлкнул пальцами, не находя нужных слов, и брат решил ему помочь. — Хочешь сказать, что я очень романтичный? — Не совсем, — хмыкнул Дисс. — Я бы сказал, что ты натуральная ванилька. От тебя только радуга во все стороны не рассыпается и единороги над головой не играют на саксофоне. — Звучит как-то сомнительно. Разве плохо быть таким? — лицо Фимы стало совершенно непроницаемым. Слова младшего умудрились его задеть. — Не знаю, — пожал плечами Одя. — Просто мне это не близко. Слишком уж всё сопливо и приторно.

***

      Глубокой ночью Дисс проснулся, по началу не понимая, где он и что происходит. Потерев глаза, он сонно зевнул, пытаясь различить предметы в темноте. Заметив, что брата в кровати не было, он приподнялся и сел на диван, на котором спал, покрутил головой в попытках найти потеряшку. Тот был найден на подоконнике, согнувшись в три погибели и слушая музыку в наушниках. Взгляд его был обращён к окну, на улицу, поэтому он не заметил, как к нему подошёл младший и вытащил наушник из правого уха, вставив в своё. Ничем не выдав удивление, Фима отвернулся от окна и взял Дисса за руку, невесомо, позволяя тому в любой момент избавиться от чужого прикосновения. Вдвоём они слушали песню, звучащую особенно проникновенно в тишине ночного Петербурга.

Расплавь меня взглядом Взорви словами Останься рядом И пусть обманешь

Читаю по губам Пью тишину Я не отдам Тебя никому

— Это в твоём стиле, — на губах Одиссея появилась слабая ухмылка. — Сильный голос. Кто поёт? — Неудивительно, что ты не знаешь. Это группа моей юности, Animal ДжаZ называется. Раньше я много их песен слушал...       Поток воспоминаний прервал брат, отдавая наушник обратно. — Всё, всё, я понял. Очередные твои розовые сопли. Ты неисправим, братик, и может, оно и к лучшему.       На душе было тоскливо и грустно, а спина младшего братишки, исчезающая в ночи, приносила только новую порцию щемящей боли. Ничто не могло успокоить изнывающее от одиночества сердце, даже присутствие неподалёку любимого человека.