Сердце, полное тобой

             Дорога стелется прямой стрелой, чернея рыхлой влажной землёй, и копыта лошади то и дело застревают в грязных комьях. Начало весны прекрасно, если бы не вездесущая грязь и холодные дожди. Джордж на минуту жалеет, что не послушался совета и не взял экипаж, но тогда дорога растянулась бы ещё дольше. А он спешит. Невероятно спешит и корит себя, что не смог приехать раньше. Сама мысль, что его прекрасный ангел снова у него дома и он в скором времени вновь увидит его, заставляет сердце юноши трепетать под горлом, а коленям позорно дрожать, так что конь под ним тревожно пофыркивает.       Что, если Эллис не любит его? Что, если откажет в пылких чувствах? От этих мыслей сердце бьётся сильнее и тревожнее, но юноша гонит их от себя — даже если его встретят равнодушно, он добьётся ответного чувства, завоюет непокорное сердце, покажет, сколь сильна его любовь, — Эллис не сможет устоять!       Джордж ухмыляется, шире расправляя плечи, укрытые шинелью, подбитой мехом, и понукает лошадью, пытаясь пустить его вскачь. Да только дорогу по весенней оттепели развезло ещё сильнее, и скакать в брызгах грязи явно не получается. И потому, скрипя сердцем и зубами, всадник едет мерным шагом, полной грудью вдыхая бодрящий весенний воздух. И одно лишь имя, что отстукивает его влюблённое сердце, дарит этому дню невообразимую красоту.

*

      Эллис чувствует некую растерянность, стоя посреди небольшой и светлой комнаты, хоть здесь всё для него более чем привычно — он гостил в поместье каждый год, иногда и по нескольку раз. Но сейчас, понимая свои особенные эмоции и своё новое-старое чувство, здесь всё кажется совсем по-другому: как будто он здесь впервые, не иначе. А ещё это странное щекочущее ощущение, словно он девица перед свиданием с возлюбленным, весь в предвкушении и волнении… Раздражает, злит немного, но всё же приятно… Более чем приятно.       Стук в дверь отвлекает от мыслей. Эллис ожидал кого угодно, но явно не этого человека. — Можно мне войти, Эллиси? — вслед за тонким девичьим голосом появляется и сама обладательница, сияя румянцем смущения и скованная искусно напускной робостью. — Елена? Что ты здесь делаешь? — юноша неприятно удивлён, но учтиво идёт навстречу девушке, волнуясь, не заблудилась ли она. — Почему ты одна? Где твоя бестолковая компаньонка? — Я одна, Эллиси, и пришла именно к тебе, — ещё больше краснеет девушка.       Теперь и юноша заливается краской, во все свои широко распахнутые глаза смотря на девушку. — Как это понимать? — прозвучало немного с осуждением. — Я хотела попросить, — робко начинает Елена. — Я знаю, ты здесь частый гость и знаешь о поместье многое. Я же тут впервые, но уже впечатлена этим невероятным местом! Здесь так красиво и так необычно! — восторженно щебечет девушка. — И ты пришла в комнату к мужчине одна, не страшась быть скомпрометированной, чтобы… рассказать мне об этом? — откровенно гневается юноша, хмурым взглядом сверля бедную девушку. — Не просто к мужчине, а к другу, — оскорблённо поправляет его Елена. — И я надеялась на твоё дружеское участие, — звучит с большой обидой.       Эллис выдыхает, понимая, что действительно становится слишком предвзятым к ней. Он представил себя на её месте — первый раз оказавшуюся в такой далёкой стране, чужой и столь непривычной для неё. Неизвестно, как бы он себя чувствовал в такой ситуации. А то, что он не может принять её чувство влюблённости, не отменяет той дружбы, что была у них столько лет. — Прости, Елена. Ты права, это моё упущение. Мне следовало рассказать тебе о многом ещё до приезда. Но ты уже, наверное, и сама заметила, как здешние традиции отличаются от наших. И самое первое, что нужно запомнить, — не ходить одной, а тем более в комнаты к мужчинам, даже если они твои друзья. — Но Эллиси!.. — Постарайся забыть об этом детском прозвище, — невольно морщится юноша. — Оно более неуместно между нами. И, пожалуйста, придерживайся официального обращения ко всем: к моим родителям, к хозяевам поместья и ко мне.       Елене явно не нравятся слова юноши, но не перечит. — Другом я тебя хотя бы называть могу? Или мне и это нужно позабыть?       Эллис снова нетерпеливо выдыхает: упрямство этой девушки выводит его из себя знатно, или ему уже настолько претит любое женское общество? Он взывает к собственному благоразумию и терпению. — Нет, я всё так же твой друг и буду таковым всегда. Я просто хотел сказать, что здесь, в стенах чужого дома, фривольность нашей дружбы недопустима. Постарайся и ты меня понять. — Я правда этого не понимаю, Эллиси, чем наша дружба оскорбляет традиции поведения в обществе здешних мест. Но постараюсь впредь быть более осмотрительной. Проведёшь для меня знакомство с поместьем? — неожиданно меняет тему разговора Елена. — Я вся горю в предвкушении осмотреть здесь всё!       Эллис замер на полуслове, чуть было не сказав, что это может сделать экономка или главный лакей, но вовремя одумался. Хватит обижать бедную девушку нравоучениями. — Хорошо, с удовольствием, — юноша позволяет себе улыбнуться тепло, замечая, как загорелись глаза подруги от довольства. — Я и сам люблю это место всей душой. Начнём завтра же.       Бесшумно входит слуга, вовремя спрятавший удивлённые глаза от увиденной картины за глубоким поклоном, и просит спуститься к обеду. Эллис хмурится недовольно — не хватало только слухов среди прислуги, что, несомненно, поползут после такой щекотливой ситуации, но спокойно сообщает, что они спустятся.       Минутами позднее Эллис спускается по широкой мраморной лестнице с золочёными роскошными перилами, держа под руку откровенно и восторженно глазеющую Елену. Наивная девушка столь впечатлена роскошью дворца, что могла запросто навернуться на очередную мраморную колонну и расшибить себе лоб или кубарем скатиться с лестницы. Юноша снисходительно улыбается, смотря на свою немного потерянную подругу, и совсем не замечает, как им навстречу поднимается Джордж. Он смотрит на них непонимающим взглядом, всё больше и больше темнеющим от подступающей ревности и ярости.       Когда Эллис сталкивается с этой чёрной бездной смородиновых глаз, он замирает как вкопанный, не в силах отвести взгляда от лица Джорджа. Он не ожидал этой встречи, хоть и желал её всем сердцем. Сердцем, что бешено бьётся в груди, а потом ухает куда-то в ноги. Кровь закипает в тот же миг и хлынет к скулам, выдавая волнение юноши с головой.       Джордж словно в прострации делает шаг вперёд, всё так же не сводя повлажневших глаз с любимого. Он только сейчас осознал всю глубину тоски по нему, и явные, ничем не прикрытые любовь и нежность озаряют его взгляд, пока он поднимается навстречу к нему.       Эллис забывает обо всём: где он находится и что он здесь делает, кажется, забыл собственное имя, а уж о бедной покинутой подруге и подавно. Глаза Джорджа влекут его невообразимо, и он шагает навстречу, не чувствуя земли под ногами. Верно ли то, что он слышит биение чужого сердца? Возможно ли то, что он видит в глазах напротив целый мир? И ему явно не кажется, что собственное сердце стучит чужим-родным именем?       Между ними лишь пара ступеней и глубокое взволнованное дыхание. Но и оно замирает, когда Эллис, едва моргнув, тихо шепчет: — Здравствуй, Джордж.       Тот отмирает, так же медленно смахивая наваждение, шепчет столь же тихо в ответ: — Здравствуй, любимый.       От этих слов сердце забилось так, что было почти больно, и ком в горле стоит — ни продохнуть, ни выдохнуть. Джордж готов поклясться, что видит, как темнеет взгляд его ангела, но не от ненависти или гнева, а от глубинного чувства, названия которому он не может подобрать. Внутри самого бушует ураган, готовый разорвать его в любую секунду: смесь из дикой ревности и необъятного счастья. — Моё почтение, Ваша светлость, — тихий голос девушки доносится до двух мужчин, как сквозь толщу воды.       Эллис опомнился первым. Резко оглядывается на побледневшую девушку, лишь теперь замечая, что она до сих пор крепко держит его под руку. Юноша мягко убирает её пальцы, вновь разворачиваясь к Джордж, и молится про себя, чтобы его взгляд не выглядел виноватым. — А… это, позволь представить тебе, Елена, моя подруга детства. Наши семьи дружат давно, — а самому свой собственный голос до противного кажется каким-то извиняющимся. — Елена, это Джордж, граф Вестминский, мой… друг. — Рада быть представленной Вам, Ваша светлость, и личному знакомству тоже. У вас невероятный дом и поместье. — И я… рад, — наконец-то подаёт голос Джордж. — О-очень. — Граф мотает головой, словно стряхивая наваждение, и берёт себя в руки. — Добро пожаловать, мисс. Смею надеяться, что у нас Вам понравится. — Несомненно, — с восторгом щебечет девушка. — Эллиси обещал мне всё показать здесь. Я вся в предвкушении! — Эллиси? — Граф переводит на юношу непонимающе-ревнивый взгляд, на который он пока что не имеет права.       Эллис лишь едва заметно усмехается, смотря в ответ на мужчину лучистым искрящимся взглядом, снисходительно пожимая плечами. — Граф знает поместье лучше, чем кто-либо, — улыбка Эллиса становится шире, и голубые глаза смотрят лукаво. — Может, присоединишься к нашей прогулке? — И я вам не буду мешать? — Джордж глаз не сводит с лица любимого. — Уж если кто и будет нам мешать, то явно не ты, — так же смотря прямо в глаза. — И… как давно ты… это понял? — звучит каким шёпотом, что у юноши мурашки бегут по коже. — Давно, — тоже шёпотом, но так смело глядя в глаза.       Елене кажется, что оба мужчины разговаривают на каком-то своём особом языке, и в какой-то момент чувствует себя абсолютно лишней рядом с ними. Девичья ревность, совсем юная и неопытная, имеет свойство трансформироваться в обиду, и потому нежные глазки опускаются в пол, а пухлые губки некрасиво поджимаются. Но вместо того, чтобы учтиво побеспокоиться о ней, джентльмены стоят, полностью поглощённые друг другом, и, если бы не появившаяся на лестнице Джулиана, так и стояла бы бедная девочка, глазея на собственные бархатные туфли.

*

      Ноги дрожат и едва держат, когда юноша поднимается в комнату, в которой был, кажется, раз сто, но впервые заходит с дико бьющимся сердцем. Эллис не стучится, распахивает дверь решительно, хоть внутри всё клокочет от волнения.       Джордж стоит спиной в окружении двух гувернёров, подающих господину одежду, и Эллис застаёт момент, когда по сильной и широкой спине скользит белый прозрачный шёлк рубашки, закрывая смуглую гладкую кожу. Это заставляет замереть его на месте, не чувствуя биения собственного сердца.       Джордж оглядывается через плечо. Глаза его снова загораются уже знакомым огнём, а пальцы замирают на пуговицах. — Оставьте нас, — звучит тихое указание гувернёрам, и те с поклоном уходят, исчезая за спиной Эллиса.       Они идут навстречу, медленно, смотря в глаза, слыша, наверное, как бьётся сердце другого, замирая в полшаге друг от друга. То, что Эллис пришёл к нему, заставляет Джорджа одновременно трепетать от счастья и сжиматься от страха: Эллис всё же не прислал ответа, но, может, он озвучит его сейчас, перед ним? Быть ли ему поверженным безответной любовью или…?       Вместо слов, его хватают за лацканы пиджака, сжимая тонкий шёлк. Тянут к себе, неотрывно смотря в глаза, так что тёплое дыхание касается подбородка. А затем кареглазый взгляд падает на его губы… И Джордж срывается — обхватывает столь же стремительно за лацканы, слыша тихое оханье, и впивается в нежные алые губы. Ему отвечают со стоном, с напором, стукаясь зубами, подбородком, дыша загнанно. Руки Джорджа обхватывают затылок юноши, между пальцами зажимая светлые волосы, чувствуя, как хватка на груди слабеет, а руки любимого перемещаются плавно на его шею.       Эллис разрывает поцелуй первым. Он всё ещё крепко обнимает Джорджа за шею и тяжело дышит. — Это… это ответ? — Джордж спрашивает хриплым голосом из-за сбитого дыхания. — А на что это похоже, глупый? — усмешка Эллиса получается короткой, потому что воздуха всё ещё не хватает. — Я пришёл к тебе и целую тебя, как ненормальный.       В ответ Джордж лишь крепче обнимает его, перемещая руки на спину, и прижимается лбом ко лбу юноши. Он никак не может успокоить свое сердце. — Эллиси! Мой бог… Эллис! — О, в ранг божества меня еще никто никогда не возводил, — хрипло смеется юноша и сам трепетно прижимается к Джорджу. — Джордж, я так скучал по тебе.       Они снова целуются, но в этот раз медленно и ласково, с тихими вздохами и едва слышными стонами. Их руки больше не цепляются мертвой хваткой, а мягко скользят по телу, лаская спину, плечи и нежно зарываясь в волосы. Оба они чувствуют, как растворяются в моменте, который происходит между ними. — Эллис, скажи мне, — шепчет Джордж, покрывая поцелуями прекрасное лицо и обхватывая его широкими ладонями. — Скажи мне, я хочу это услышать. — Многого хочешь, — лениво улыбается Эллис, чувствуя, как целуют его улыбку. — Признайся, — не отступает Джордж, чуть прикусывая нижнюю припухшую губу. — Скажи, что любишь меня, и тогда я поверю, что все это не сон.       Старший все так же страстно целует, горячо шепчет, но замирает с удивленными глазами, когда чувствует, как его… кхм, ягодицы медленно и властно сжимают. Что происходит? — Ну? Теперь тебе точно не кажется все сном? — лукавая улыбка и слегка приподнятая левая бровь заставляют Джорджа напрячься не меньше, чем ладони, сжимающие его ягодицы. Он гулко сглатывает, глядя в смеющиеся глаза Эллиса, пока тот не разражается громким смехом. — Видел бы ты свое лицо, Джордж! — Ох, к черту тебя, — бурчит старший. — Эй! Ты уж определись, кто я для тебя — ангел или черт. — Ангел, — серьёзно и тихо слетает с губ мужчины. — Ты мой ангел, Эллиси. Я тебя люблю, мой нежный. — Я пришёл напомнить о прогулке с Еленой.       Эллис замирает, и словно что-то хочет сказать ещё, но лишь улыбается. — Да? А я думал, что ты хочешь поцеловать меня, — басит Джордж с наигранной досадой.       Эллис снова улыбается, на этот раз смущенно, опуская глаза. Этим он выдает себя. — Да, и очень хочу сделать это снова, — шепчет Эллис слишком тихо и томно, отчего руки мужчины на его спине снова крепко сжимаются, а горячее дыхание опаляет совсем близко. — Поцелуй меня, Эллис, — просит хрипло и ласково мужчина, и Эллис не отказывает ни себе, ни любимому.       Еще несколько долгих минут гувернеры терпеливо ждут у дверей молодого господина, чтобы завершить его облачение, не слыша вздохов и хриплых признаний, и низко кланяются, когда из комнаты выходит Эллис. Они не видят его припухших, зацелованных губ и горящих счастьем глаз.

*

      Прогулка по поместью оказалась лучше, чем ожидала Эллис. Елена была спокойна, но искренне и с восторгом говорила о каждом уголке дворцового парка. Она отказалась от конной прогулки, так как не умела ездить верхом, и проводила печальным взглядом двух всадников, которые все больше удалялись от нее. К сожалению, девичье сердце и женская интуиция подсказывали ей, что между этими двумя мужчинами ей нет места.       Уже ночью, находясь в прекрасно обставленной комнате, лежа на непривычно широкой и пышной кровати, девушка не спит и всё думает и чем больше, тем отчетливее понимает, что Эллис любит… Но не её. Её первые нежные чувства останутся без ответа. И её маленькая темноволосая голова, в которой никогда не было мыслей тяжелее, чем выбрать наряд для очередного приема, сейчас разрывается от выбора куда более тяжелого: что ей делать — бороться ли за любовь или отступить, так и не начав борьбу. Ответ не нашелся даже с рассветом.

*

      Вечером всех гостей ожидает большой торжественный прием в честь предстоящей свадьбы. Гости прибывают на это мероприятие один за другим. Елена в восторге от прекрасного хозяина поместья — Харпера, искренне восхищаясь его радушием и красотой. Она также в восторге от дома, людей, которые окружают её, и от этого великолепного приема. Но внутри всё равно словно пустота зияет — всё это не то, чего желала её юная девичья душа. Ей хочется пылких взглядов, мимолетных трепетных касаний и красноречивых взглядов от одного единственного мужчины.       В какой-то момент Елена действительно замечает всё это: огненные взгляды, томные вздохи и еле уловимые трепетные прикосновения. Но всё это не в ее сторону — Эллис всё время рядом с другом.       В какой-то момент ревность Елены стала невыносимой. Она стоит скромно в углу великолепного зала, где прекрасная музыка звучит в воздухе, а нарядно и торжественно одетые гости танцуют под ритмы головокружительного вальса. Её взгляд не отрывается от двух юношей, которые полностью поглощены друг другом, отвлекаясь лишь для приличия на других гостей.       Белый кружевной платок комкается в её маленькой ладони от бессилия и тихой ревности. За что судьба посылает такое испытание, делая её первое светлое чувство не только безответным, но и унизительным? Ведь ей предпочли не другую девушку, а мужчину! Но что она может сделать? Как хрупкая и беззащитная девушка может противостоять судьбе, и стоит ли это делать?       Взгляд её, слезливы и жалостливый, вновь падает на двух мужчин, цепляя совсем незаметно переплетенные пальцы за их спинами. Елена уверена: если бы не было людей в зале, эти двое решились бы на что-то более смелое, чем прикосновение рук.       И в этот момент Елена понимает: она тоже способна на большую смелость, чем может себе представить. И она это докажет.