Беспомощность

      Сугимото устало вздохнул, подтягивая ноги к себе, и уставился в постепенно угасающее пламя костра. Летом темнело поздно, поэтому закат держался долго, оставаясь на горизонте розово-оранжевой широкой полосой. Температура воздуха была наиболее комфортной сейчас — не холодно и не жарко, а костёр давал приятное дополнительное тепло.       Сегодня их команде приходилось ночевать под открытым небом. Поблизости не было населённых пунктов. Впрочем, такому опытному бывшему солдату, как Сугимото, не привыкать.       Да и остальным тоже. Шираиши, Танигаки и Асирпа уже растянулись на импровизированных «футонах» из природных материалов, застеленных тканью. Сугимото думал о том, чтобы присоединиться к ним, однако из-за чего-то медлил, да и спать пока не особо хотелось. Ну, а Огата, как обычно, ложился позже всех и вставал с рассветом. Почему-то он очень мало спал, Саичи давно заметил это. Однако в чужие дела не лез — какая ему разница. А нелюдимый снайпер и не ответил бы на личные вопросы.       Сугимото посмотрел на застывшего Огату, который сидел в обнимку со своей винтовкой и бессмысленно пялился на огонь. «Ну, точно кот», — подумал Саичи, заглянув в чёрные глаза. Отсветы костра отражались в бездонных зрачках, и снайпер, казалось, даже не дышал. «Он… такой красивый сейчас», — мелькнуло вдруг в мозгу Сугимото. Мужчина потряс головой, отгоняя неправильную мысль.       Сугимото провёл по лицу рукой, как будто это могло стереть запретные размышления. Конечно же, это не подействовало. Нужно было остудить голову. Ни слова не говоря, он поднялся на ноги и скрылся за деревьями.       Если бы Шираиши и Асирпа не спали, то кто-нибудь из них уже давно участливо поинтересовался бы, не пошёл ли Саичи по нужде. Ёшитаке ещё и следом бы точно увязался — любил он всё делать за компанию, даже ходить в туалет. Но так как бодрствовал лишь Огата, то никакого вопроса не было задано. Снайперу, казалось, было плевать на всех, кроме самого себя. По крайней мере, Сугимото так полагал. О, как же он ошибался!       Но пока что скрывшийся в кустах за деревьями Саичи не знал этого. На самом деле ему не нужно было в туалет, он просто хотел побыть один. Мужчина отошёл подальше и свернул вбок, обойдя полянку с другой стороны. Он ступал тихо, стараясь не шуметь. Таким образом, он обошёл место их привала по дуге и остановился в противоположном направлении. Благодаря этому Сугимото был уверен, что его никто не побеспокоит. Тут-то Саичи и просчитался.       Он примял траву ногами и сел под куст прямо на задницу. Деревья и листья кустарника надёжно защищали его со всех сторон, зато на небо и догорающие на нём отблески заката открывался прекрасный вид. Казалось бы, идеальное место, чтобы просто побыть в одиночестве, подумать или помечтать, сделав перерыв в их суматошной гонке за золотом айнов.       Посидев так в тишине какое-то время и вслушиваясь в стрекотание насекомых и щебетание птиц, Сугимото уже хотел было вернуться обратно и всё-таки лечь спать. Как вдруг его внимание привлёк посторонний звук.       Кто-то шёл в его направлении. Саичи замер — скорее по привычке, на всякий случай, нежели по необходимости. Он пожалел, что так легкомысленно оставил винтовку у костра. Вскоре из-за деревьев показался Огата. «Тьфу ты. Всего лишь он», — подумал Сугимото.       По роковой случайности кусты, в которых засел Саичи, надёжно скрывали его от глаз Хякуноске. Однако благодаря пробелам в листве Сугимото мог хорошо видеть Огату. Получилась отличная природная маскировка.       Хякуноске повертел головой, осматриваясь по сторонам. Привычка снайпера смотреть вдаль сегодня подвела его, сыграв с ним злую шутку. Он поглядел вперёд, не обнаружив ничего подозрительного, а то, что было практически у него под носом, не заметил. Сидящий сбоку буквально в метре от Огаты, почти возле его ног, Сугимото остался необнаруженным.       «Вот надо было ему пойти именно сюда, — с неудовольствием подумал Саичи. — Я специально сделал круг, чтобы за мной никто не следовал». И тут Сугимото понял, как же он ошибся! Ведь снайпер наверняка видел, что Саичи пошёл в одну сторону, и поэтому сам он направился в противоположную, не подозревая, что Сугимото обошёл по дуге их импровизированный лагерь.       Огата, удостоверившись, что никого, как он полагал, поблизости нет, постоял немного, а потом вдруг потянулся рукой к своим штанам. Саичи не знал, куда ему деться. «Чёрт, он что, хотел в туалет? — с ужасом подумал Сугимото. — Так… Ладно, спокойно. Рыпаться поздно, если я сейчас себя раскрою, то попаду в неловкое положение. Это максимально странно! Он же надо мной до конца жизни насмехаться будет из-за того, что я неизвестно зачем в кустах сидел. Так что я просто подожду, пока он сделает свои дела, а потом, когда он уйдёт, тоже тихонько уйду. Не буду смотреть, да и всё. Подумаешь, другой мужик отлить собрался. Шираиши вон всё время за компанию со мной ходит, и ничего». Решив так, Саичи окончательно окаменел и закрыл глаза. Он даже дышать старался как можно реже и тише.       Однако уже через несколько мгновений Сугимото нахмурился. Звуки, которые издавал Огата, вовсе не походили на справление нужды! Покрывшись холодным потом, Саичи осознал, что снайпер тут собрался заняться кое-чем другим.       «Не смотри, не смотри!» — твердил сам себе Сугимото и, несмотря на это, всё равно открыл глаза. Веки его не слушались, и, замерев без движения, Саичи тупо пялился на Огату, ощущая собственную беспомощность. Сугимото оказался загнан в ловушку.       Всё потому, что Хякуноске, прислонившись спиной к дереву, задрал полы снайперского плаща, расстегнул штаны и немного спустил их вниз вместе с бельём. Взяв в руку уже вставший член, он поглаживал его, размазывая выделившуюся естественную смазку по головке и длине.       «Он что, всё это время со стояком у костра просидел? — подумал Сугимото. — Чёрт… Прекрати смотреть, это же другой мужик, у него там всё то же самое, что у тебя!» — мысленно уговаривал сам себя Саичи. Но это не помогало. Он не мог отвести взгляд, чувствуя, как сердце рухнуло куда-то в район живота.       Тем временем Огата уже вовсю дрочил, и его рука, двигаясь туда-сюда на члене, ускорилась. Характерные звуки, которые при этом получались, казались особенно громкими в лесной тишине. А сбившееся тяжёлое дыхание Хякуноске красноречиво говорило о его состоянии.       Сугимото сидел ни жив ни мёртв. Его сердце колотилось, как бешеное, и Саичи боялся, что это его демаскирует. Но Огата, увлечённый своим занятием, пока не замечал наблюдения. К своему удивлению, Сугимото осознал, что и сам начинает возбуждаться.       «Что со мной? — мысленно спросил Саичи, понимая, что ответ и так очевиден. — Лучше бы я сразу ушёл, лучше бы он до бесконечности надо мной насмехался, чем это! И почему… Почему я не могу перестать смотреть?»       Судя по сильно участившемуся дыханию и очень быстрым движениям руки, Огата был близок к оргазму. Заметив это, Сугимото ощутил жар внизу живота, а одежда стала невыносимо давить в районе паха. Но, не в силах пошевелиться, чтобы не выдать себя, он никак не мог облегчить свои сладкие страдания.       Хякуноске слегка наклонился вперёд и, находясь на грани, вдруг сдавленно прохрипел: — Сугимото…       Белые капли жидкости упали на траву под ногами Огаты. Он загнанно дышал, отходя от пережитого оргазма. Его рука всё ещё держала член, медленно поглаживая.       Когда Саичи услышал это, ему показалось, что он умер и вознёсся. «Он знал, что я здесь, знал с самого начала, — думал Сугимото, лихорадочно пытаясь сообразить, что же ему делать. — И специально… сделал это при мне! Какой же он мудак!»       Наконец распрямляя затёкшие ноги, Саичи шумно поднялся, игнорируя неприятное давление в области паха, и с угрозой проговорил: — Огата!       Хякуноске так и замер с членом в руке. Он медленно повернул голову в сторону резко появившегося в метре от него Сугимото. Лицо снайпера превратилось в маску, а глаза расширились. Севшим голосом он спросил: — Что ты здесь делаешь?       Саичи со злостью посмотрел на него. Даже в начинающихся сумерках было видно, как сильно Огата покраснел и вспотел. По глазам снайпера и всему его виду в целом Сугимото заметил, что Хякуноске действительно пребывал в шоке.       И тут Саичи всё понял. Огата позвал Сугимото не потому, что знал о его присутствии, а потому, что в момент наивысшего удовольствия произнёс его имя, так как думал о нём.       «Итак. Он дрочил, фантазируя обо мне. Его винтовка висит у него за спиной. И он меня убьёт», — осознал Сугимото и бросился наутёк. Петляя между деревьев, он надеялся, что будет не слишком хорошей мишенью для снайпера. Саичи бежал так быстро, как только мог, чтобы успеть вернуться за своей винтовкой на полянку к костру раньше, чем Огата подстрелит его. Выйдя на открытое место, Сугимото схватил оружие и вновь скрылся в лесу. Он не знал, что Хякуноске даже не пытался его преследовать.       Всю ночь Сугимото провёл настороже, боясь отходить далеко от лагеря, но и подойти к нему не мог. Хотелось спать, а мысли, крутившиеся в голове, делали её слишком тяжёлой. Он продолжал обдумывать произошедшее. Вспоминал войну и секреты, которые теперь похоронены вместе с его погибшими сослуживцами. Но, как считал мужчина, то, что происходило на фронте, оставалось на фронте. «Там — другое дело, — убеждал себя Саичи, — это был просто опыт! Мне ведь точно девушки нравятся…». Лишь утром, услышав обеспокоенные голоса Асирпы, Танигаки и Шираиши, он смог вернуться.       Огата был с ними. Судя по его поведению и синякам под глазами, он тоже провёл бессонную ночь. Сугимото соврал, что просто встал немного раньше, чем они, и хотел подстрелить какую-нибудь дичь к завтраку, да только ничего у него не вышло. Огата лишь хмыкнул на эти слова, однако, как ни странно, промолчал, воздержавшись от едкого комментария по поводу охотничьих навыков бессмертного.       Прошло несколько дней. Конечно же, Саичи не собирался обсуждать с Хякуноске этот случай. Сугимото пытался вести себя, как ни в чём не бывало, делал вид, что ничего не произошло, и надеялся, что всё как-нибудь само забудется. Вот только подавляемые за день мысли возвращались по ночам в виде снов. И как бы ни уговаривал себя Саичи, что ему не нравятся мужчины и тем более не нравится Огата, в глубине души он понимал: это не так.       Хякуноске же просто начал избегать Сугимото. Исчезли саркастичные подколы со стороны снайпера, а если он и говорил с Саичи, то очень коротко и по делу. Из всей компании именно Асирпа заметила перемены во взаимодействиях Сугимото и Огаты. Как-то раз во время пути она подловила Саичи и тихо спросила у него: — Что произошло между тобой и Огатой? — Да нормально всё, — буркнул мужчина. — Что не так? — Вы не ссорились? — Я же сказал, всё хорошо, — в голосе Сугимото послышались нотки раздражения. — Не злись, я просто не хочу, чтобы ваши разногласия повлияли на общее дело, — пояснила Асирпа. — Не повлияют, — огрызнулся Саичи и тут же осёкся. Ему стало стыдно, что он нагрубил девушке, которая за него искренне беспокоилась.       Обрывок их разговора услышал Шираиши. Он приблизился к ним и спросил: — Чего ты такой злой в последнее время? У тебя что, запор, что ли? — Заткнись! Достали… — Сугимото надвинул фуражку на лоб, словно желая спрятаться от всех. — Пей больше воды, — посоветовал Ёшитаке и похлопал друга по плечу в утешающем жесте.       Асирпа больше ничего не сказала, только покачала головой, поджав губы.