Maze of Dead Memories // Лабиринт мертвых воспоминаний

Сеул → Пусан 4-6 августа 2021 года

      Через плотно занавешенные шторы несмело пробивались солнечные лучи, отчего тускло освещенная комната больше напоминала логово вампира, чем обитель среднестатистического молодого парня, ныне тихо посапывающего на широкой кровати. Уж очень он не любил, когда его сон беспокоили. Не любил он это до такой степени, что любому осмелившемуся нарушить его и без того тревожный сон могло сильно не поздоровиться. Однажды Минхо — владелец сумрачной квартиры по закону и весьма ворчливый аджощи по природе — заблокировал номер своего директора лишь из-за того, что та позвонила ему в выходной день с просьбой выйти на дополнительную рабочую смену.       Характер у Ли был не из покладистых, скорее даже из колко-едких и ядовитых, особенно в те дни, когда дела шли не по плану. В остальном, Минхо охотно подтрунивал над коллегами и колко реагировал даже на самые безобидные замечания домочадцев.       Плотнее кутаясь в одеяло, Ли продолжал ворочаться, сминая под собой никелевого цвета простынь. Большая двуспальная кровать, объемное бамбуковое одеяло (спасибо укоренившейся ещё в детстве аллергии на домашнюю пыль) и работающий в умеренном режиме кондиционер — райские условия, как ни крути.       «Ебучий будильник», — с трудом разлепив заплывший ото сна правый глаз, Ли бегло прошелся взглядом по прикроватной тумбе. Найти разрывающийся от рингтона телефон? Задачка. Найти его, не вставая с кровати? Невыполнимая задачка. Не желая выбираться из-под нагретого телом одеяла, Минхо сонно закряхтел и принялся мелко ощупывать столешницу тумбы, а следом полированный паркет под кроватью. Как оказалось, телефон завалился под тумбу. Вот только как? Должно быть, Ли забыл отключить уведомления, а, когда посреди ночи мессенджер стали одолевать сообщения от пьянствующих на курорте друзей, спросонья он не придумал ничего остроумнее, как закатить телефон в эту шумоизолированную в комнате точку.       В сфере его деятельности, отпуск — прекрасная, хоть и труднодостижимая цель. Сам Ли уже лет пять как не был в отпуске (наконец, прервав дурную традицию в этом году), продолжая изнурительно ишачить в танцевальной студии «GrooveLab» в самом центре густонаселенного Сеула. Перечень предоставляемых студией услуг включал в себя помощь в постановке хореографий для различных k-pop артистов и развитие и поддержание творческого потенциала начинающих танцоров, только ступивших на тернистый путь профессиональных хореографов. В свои 24 года Минхо удалось добиться особых высот: собственный танцевальный зал для занятий с закрепленными за ним группами, наличием которых не могла похвастаться добрая половина его опытных коллег. Особо завистливые напарники по цеху не чурались пускать о нем провокационные слухи, всячески стремясь перебить клиентский спрос. В свете последних событий многих шокировала новость о том, что Ли любит гейский секс, причем в позиции снизу. Минхо настолько было похер на все эти бредни, что порой он намерено подогревал всеобщий интерес публики, собственноручно генерируя сенсационные инфоповоды, на которые то и дело велись эти слабоумные стервятники.       Наконец, дотянувшись до телефона, Ли поднес его к лицу и попытался разблокировать экран с помощью Face ID. Черный увесистый IPhone 13 Pro Max протестующее завибрировал.       — Да не могу я открыть глаза, черт тебя дери, — сонно прохрипел Минхо. — Сири, разблокируй телефон.       — Я не могу разблокировать Ваш IPhone вместо Вас, — равнодушно ответил ассистент.       — Айщ, выкину я тебя, — выругался он и, мучительно разлепив оба глаза, ввел код-пароль.       Сообщения, сообщения, сообщения: сплошь спам от магазинов и интернет-сервисов о продлении подписки. Сообщение от босса?       «Какого хера?» — открывая переписку в KakaoTalk, подумал он. Его босс, суровая, но привлекательная женщина лет сорока пяти, отчаянно закрашивающая седину темно-каштановым цветом и гордящаяся своей подтянутой фигурой (это подмечали все, даже Ли Минхо, уж точно незаинтересованный в отношениях с опытными нунами), обладала куда более скверным характером в сравнении с пиздопротивным Ли и не выносила писать сообщения в мессенджерах. Для того, чтобы успешно докопаться до своих работников, ей хватало короткого и доходчивого звонка. И вот, здравствуйте, весточка от неё — «позвони мне, как проснешься».       Не долго думая, Минхо садится на кровати, попутно устраиваясь в позе лотоса, и вызывает контакт из телефонной книги. Раздаются тяжелые и резкие гудки, а следом на другом конце провода вкрадчиво отвечает женский голос.       — Минхо-щи, здравствуй, — в ее голосе звучит требовательная сталь.       — Госпожа Пак-ним? Вы что-то хотели?       — Да, я хотела бы попросить тебя выйти завтра вместо нашего хореографа Чон Уёна. Я могу на тебя рассчитывать? — Минхо чувствует, как она расплывается в псевдо доброжелательной улыбке.       — Нет, не можете, — недовольно процеживает Минхо.       — Как это «нет»?       — Простите, госпожа Пак, но я в отпуске, уже второй день, и до 16 августа выходить на работу не планирую. Поищите другую замену, например, Хван Йеджи. Я думаю, она прекрасно справится с этой задачей.       — К сожалению, она тоже на больничном, — с нарастающим негодованием продолжает начальница.       — Значит, звоните Чхве Ёнджуну, а от меня попрошу отстать, — раздосадованный Минхо собирается повесить трубку, когда из динамика доносится отчетливый недовольный вопль.       — Он тоже на больничном! Из свободных хореографов, помимо тебя, в компании осталось всего два! Подумай о студии, как это будет выглядеть? У людей забронировано занятие, а хореографа нет.       — Это не моя проблема, — злобно цокая, отвечает Ли, — собирайте новый штат, раз уж нынешние работнички разбежались на больничные не в состоянии выполнять свои обязанности. Я не собираюсь подыхать на работе, заменяя всех подряд.       — Единственный, кто не желает выполнять свои обязанности — ты. Я думаю, нам стоит закончить наше сотрудничество, раз уж ты не умеешь подчиняться распоряжениям своего непосредственного начальства.       — Увольняйте. Давно хотел сменить место работы, — сухо съязвил Ли.       — Гаденыш, прибежишь ещё! — густо закашлявшись, предупреждает женщина.       — Аджумма, здоровьем сначала своим займитесь, а потом поговорим, — вешая трубку, нарочито вежливо обращается Ли и швыряет телефон за спину на кровать.       — Вот же ж старая сука! Сама подписала мне отпуск, а теперь «выйди и поработай»! А нахер сходить мне не надо? По слухам твоих подружек я это очень люблю делать.       Ли откинулся на кровать и, тяжело выдыхая, уткнулся лицом в подушку.       «Ну и хер с ними! Найду другую работу. В конце концов, чтобы сделать хорошо работу завтра, надо все приготовить сегодня» — будто бы подбадривая самого себя, подытоживает этот возмущенный опус Минхо и медленно поднимается с кровати. В правом колене звонко щелкает сустав.       — Ай, блять, — мужчина ругается, болезненно морщится и поспешно потирает прохрустевшее место. Тут добраться бы до ванной комнаты, не говоря уже о том, чтобы на работу выйти.       Ванная комната ворчуна Ли Минхо была не большой, но вместительной. Возле душевой кабины любовно присоседился комплект стиральной и сушильной машины, а напротив стояла белая фаянсовая раковина с навесным шкафчиком и туалетным зеркалом.       В ванной он направляется к раковине явно не для того, чтобы презрительно уставиться на своей помятое после сна отражение: усталый вид, хронические от недосыпа мешки под глазами, чуть впалые щеки и раздражение от бритья.       «Мда, красавчик. Надо бы помыться», — он недовольно хмурится, отворачивается от зеркала и, стянув боксеры с бедер, швыряет белые Хилфигеры в стиральную машину.       Образ его тела разительно не вяжется с миловидным лицом. Минхо был счастливым обладателем широких плеч, мощных и мускулистых бедер, выразительных рук с просвечивающими лентами венозных сосудов и подтянутой упругой задницы. Для Ли — рабочая форма, для старательного спортсмена — завидное тело, для учениц — влажная мечта. Минхо определенно знал, как дьявольски он был хорош, когда охотно отвечал на мимолетный флирт заприметивших его девиц.       Теплая вода бережно обволакивает его тело и захватывает в свою власть все его существо: отросшие темно русые волосы, правильный профиль, объемную грудь и внушительный по меркам Кореи член. Разнося по телу парфюмированный гель для душа с запахом сандала, Ли дает волю навязчивым мыслям и признает, насколько сильно он изголодался по чужим возбуждающим прикосновениям. Обычная мастурбация никогда не приносила ему удовольствия — куда интереснее было доставить удовольствие чьему-нибудь извивающемуся под его юркими руками и языком телу. Уж в этом отказать он себе никак не мог.       Ли ловит себя на мысли, что хочет искупаться в ручье. Прямо как детстве. Это открытие в миг вдохновляет его на решительные действия.       «Я же в отпуске! Почему бы мне не уехать в кемпинг на пару дней? Тем более, что у меня друг на одной из баз работает, может скидку какую-нибудь даст», — улыбаясь своим же мыслям, Минхо смывает остатки ароматного геля и блаженно представляет, как незабываемо проведет этот спасительный отпуск.

***

      Выбор Минхо пал на небольшой кемпинговый лагерь в паре часов езды от центра Пусана. Нет ничего лучше, чем шумная река у искусственной бамбуковой рощи с кипарисом и японскими кедрами, в тени которых притаился палаточный лагерь, гарантирующий тотальный релакс от мирских бед. Словом, рай на пусанской земле. Километр за километром серый BMW X1 уверенно покорял городские и природные ландшафты, мча Минхо к долгожданной свободе.       Наконец, остановившись около небольшого магазинчика с морепродуктами, явно принадлежащего семье торговцев, Ли направился внутрь, чтобы подкупить продуктов для чамппона. Внутри крохотной торговой лавки его и застала хозяйка, разглядывающего витрины с жителями морских глубин.       — Здравствуйте! Подойдите, пожалуйста, — вежливо обратился к ней Минхо. Лет ей было явно больше, чем Ли мог себе представить. Седые вьющиеся волосы были спрятаны под сетку, на старческом лице пролегли глубокие морщины.       — Чего Вам, юноша? — учтиво спросила женщина, силясь сфокусировать свои подслеповатые тусклые глаза.       — Аджумма, — растягивая последний слог, произнес Ли, — продайте, пожалуйста, мне два килограмма этих креветок и парочку небольших камбал.       — Куда ж это ты, милый, направляешься? Ещё и один, — испуганно запричитала бабушка.       — Я в поход направился, вот, решил у Вас купить немного рыбки, госпожа, — довольный своим же словам, промурлыкал Минхо.       — Поход? И не боишься? — изумилась женщина.       — А чего бояться?       — Ну знаешь, сейчас такие слухи страшные ходят, да и люди ко мне уже давненько не захаживают. Страшновато им как-то. А ты вот, в поход собрался.       — А что за слухи такие, аджумма?       — Говорят, люди с ума сходят, будто бы новый вирус какой. У меня вот соседка уже все уши мне заболтала этим. Говорит сама видела, как кто-то кого-то из наших соседей укусил. От дура старая, — немного хохотнув, сказала женщина, взвешивая свежие креветки.       — Ну, я в такие сказки не верю. Сколько там с меня выходит?       — 96 тысяч, сынок.       Минхо протянул купюры и забрал довольно увесистые пакеты.       — Я там тебе пару рисовых лепешек положила в подарок. Приготовь себе ттоккук. На удачу.       — Спасибо, госпожа! — улыбаясь, сказал напоследок Минхо и направился к выходу из магазина.       Женщина так и осталась стоять за прилавком, провожая отъезжающую машину Минхо обеспокоенным взглядом.       — Храни тебя бог, милый, — прошептала она вслед.       Разумеется, Ли не поверил словам суетливой бабули. Люди постоянно чем-то болели, болеют и будут болеть, а пожилым людям палец в рот не клади, дай попричитать и позапугивать незнакомцев местными сенсационными слухами. В новый вирус Минхо, будь он не столь скептичен, может быть и поверил бы, но в людей, кусающих друг друга — точно нет.

***

      В первую же ночь по приезде в кемпинговый лагерь сил хватило только на то, чтобы разгрузить машину и перетащить все вещи в палатку. Ли вскоре отрубился и, на удивление, крепким сном, о существование которого не догадывался на протяжении пяти последних лет.       Следующий день прошел несколько продуктивнее: Минхо проснулся рано утром и разложился все вещи, придирчиво обустроив палатку в лучших традициях походной жизни. Он оборудовал импровизированную кухню, поставил небольшой обогреватель около надувной кровати, расположенной за тонкой мембранной стенкой, отделяющей спальную зону от общей площади палатки, надул парочку диванчиков и поставил небольшой кофейный столик со встроенной газовой плиткой — для удобства обжаривания горячо любимого самгепсаля или морепродуктов на гриле.       Минхо стал лучше спать и меньше тревожится. В целом идиллия, исключая тот факт, что почти все его соседи по кемпингу куда-то разъехались, оставшиеся почти не выходили из палаток, а если и выходили, то вели себя довольно отстраненно. Ли этому был даже рад, предаваясь своим интровертным будням сполна.       Выйдя на улицу, Минхо направился к большим каменным раковинам в центре палаточного городка. Держа грязную посуду в руках, он застегнул вход в палатку и смахнул со лба проступившие капли пота. Безрукавая футболка с шортами не спасали от аномальной жары, но натюрморт из немытых тарелок начинал действовать ему на нервы.       Вдруг оголенной лодыжки касается что-то пушистое. Опустив взгляд вниз, Минхо видит черного кота, лапы и пузико которого были очаровательно помечены белым цветом. Ли тяготел безумной слабостью к котам. В юности он часто помогал различным приютам или ветклиникам, собирал пожертвования, находил добровольцев и принимал активное участие в жизнях этих ангельских существ. И даже сейчас, преисполненный трепетом и желанием потискать мурлыкающее создание, Минхо боролся с самим собой, чтобы не накинуться на кота с жадными объятиями.       — Дакхо! Дакхо! Где ты, малыш? — раздается громкий голос слева от Минхо.       Кот всё также продолжает тереться об ноги, довольно мурлыкая и поглядывая на возвышающегося незнакомца.       — Вот ты где! Я тебя весь день искал, — мужчина лет пятидесяти приближается к Минхо, подхватывает кота на руки и осыпает довольную морду мелкими поцелуями.       — Спасибо, что нашли моего кота, — мужчина почтительно кивает головой и с несколько придурковатой улыбкой, как отмечает про себя Минхо, протягивает руку.       — Он сам меня нашел, не за что благодарить, — Ли быстро пожимает протянутую руку и стремительно исчезает в палатке. Не нравились ему такие гипер радостные люди.       День прошел незаметно за чтением новой книги, которую Ли давненько хотел почитать. Ближе к полуночи, он расстелил надувную кровать и теперь вяло болтался по палатке, разбирая небольшой завал из продуктов и кухонной утвари на невысоком обеденном столике. Тем временем по периметру лагерю кто-то неустанно продолжал кого-то звать. Мужчина, искавший до этого своего пушистого товарища, теперь слонялся среди палаток, встревоженно выкрикивать новое имя.       — Боми! Женушка, куда ты пропала? Боми, Боми, Боми…       Минхо высунул голову из палатки, чтобы попросить мужчину быть потише. Заприметив старого знакомого, мужчина ринулся к палатке, держа в руках черного кота.       — Вы мою женушку Боми не видели? Она такая невысокая, волосы длиной до лопаток, черные. Не видели?       — Нет, не видел, простите, — заныривая обратно в палатку, прошипел Минхо.       — Ну что за день странный? Сначала кот, потом жена, — озадаченно протянул мужчина, направляясь в глубь палаточного лагеря.

***

      Время шло, а Минхо все не мог уснуть, недовольно уставившись на встроенное в потолке палатки окно. Далеко за полночь возле его палатки раздался приглушенный подозрительный рык. По началу, он не обратил на него никакого внимания, но когда шум усилился, его настороженность заставила прислушаться к стоящему за палаткой рычанию. Смелый по своей натуре, он все-таки встревоженно поднялся с кровати, закутавшись в мягкое одеяло, и затаился в неподвижной позе. Звук настойчиво приближался.       Ли покрепче ухватился за края одеяла и подошел ко входу в палатку. Тихонько расстегнув молнию, он опасливо выглянул наружу. Нет, рык точно не принадлежал собаке.       Его глаза ошарашенно уставились в темноту.       «Что это, нахер, такое?» — только и подумал Ли.       Невысокая женщина стояла к нему в полоборота. Часть плоти на ее лицо обезображено свисала, на месте левого глаза зияла кровоточащая дыра. Ли бросило в пот, а к горлу подступил сьеденный чамппон.       При виде жуткого зрелища Минхо пятится назад и задевает какую-то кастрюлю. Грохот незначителен, но вполне различим для затаившейся снаружи женщины. Ли сдавленно выругался.       Резко повернув изуродованную голову на источник шума, она жадно тянет руки к палатке и стремительно набрасывается на брезентовую стену, ненадолго защищающую от нее омучевшего Минхо.       Едва не запнувшись о полы одеяла, Ли сбрасывает его на пол и словно в бреду хватается за стоящий у кровати походный рюкзак. Он и сам не понял, в какой именно момент решил съебывать из палатки в паническом бегстве. Пульс зашкаливает, на лбу выступает холодный пот, сердце бешено стучит в груди. Минхо мечется по палатке, ища кухонный нож. Нужно вспороть противоположную сторону палатки и выбраться наружу. Не пытаться объяснить увиденное, а скрыться от угрожающей опасности.       «Лес. Около кемпинга есть лес», — вспоминает Минхо, хватая нож.             Навалившаяся на палатку женщина продолжала угрожающе рычать и хаотично прорываться внутрь. Не медля ни секунды, Минхо срывается с места и ведомый одним лишь инстинктом самосохранения, вспарывает брезентовый материал и выскакивает на ночной прохладный воздух.       Ли не знал сколько бежал. Час? Два? В горле саднило так, будто съел острый бульдак в прикуску с чили перцем. Сердце бешено колотится, голова кружится. Остановиться сейчас, значит, погибнуть. До рассвета ещё далеко, а впереди лишь темная усыпанная галькой тропа. Минхо не знал, куда она его приведет, но ясно ощущал, что назад дороги больше нет. Остался только страх, безусловный животный страх, который приказывал ему выжить.