Maze of Dead Memories // Лабиринт мертвых воспоминаний

6 августа. 6:30 A.M.

Окраина г.Пусан — Порт «Пусан»

      Прохладный предрассветный ветер игриво трепал свисающий со столба лист мятой бумаги. Вздымаясь то вверх, то вниз, он исполнял свой грациозный танец, точь-в -точь как заслуженная прима балета, пока мир был наполнен спокойствием и тишиной — нерушимой и величественной. Небольшой круглосуточный магазинчик, притаившийся между многоэтажными зданиями, завлекал усталых путников. Компания парней, припарковавшая свой автомобиль на импровизированной парковке, вошла внутрь, обдуваемая ледяными потоками кондиционера. Зайди они сюда в любой другой день и малоденькая кассирша непременно бы решила, что эта кучка широкоплечих друзей забежала сюда не иначе, как за полудюжиной бутылочек с соджу.       Новый день был иным — в этот день весь их мир лихорадочно вращался и совершал крутые обороты вокруг собственной оси. Привычный уклад вещей, обыденность жизни, стабильность — чужеземные, бесмысленные слова, не имеющие сейчас особого веса. Теперь паника, безысходность и страх неизвестности пролегли на их хмурых лицах.       Тесный магазинчик атаковали снующие взволнованные тела. Паникующая толпа сгребала всё с полок, хватая жадными руками даже самые непригодные в поездке вещи. Безумство населения было неизбежным. Всем хотелось спастись, пусть пока их враг и не приобрел конкретной формы.       «Во время прошлого карантина, кажется, люди меньше с ума сходили», — подумалось Чану, потирающему испещренную множеством крошечных мимических морщин переносицу.       У Криса, кажется, от нервов уже желудок сводило. Сестра всё так же молчала, родители не брали трубку, а интернет едва загружал веб-страницы. Чан решил, что нужно держаться, добраться до этой ебаной спасительной дороги, скинуть с себя груз ввиде двух совершеннолетних подростков и отправиться прямиком к местному «начальству» в попытке договориться о хотя бы одном звонке семье. Эта мысль — единственное, что помогало сохранить его хрупкое самообладание. Бродя между увесистыми стеллажными полками, Кристофер выбирал продукты с большим сроком хранения и самые необходимые в пути вещи: фонарики в количестве двух штук (если один вдруг сломается), батарейки пальчиковые, мизинчиковые, а также аккумуляторы для фонариков, зажигалки, складные ножи, лекарства — всё, что могло бы пригодиться во время далекого и, очевидно, тяжелого путешествия. Его компаньоны, в лице Хана и Чанбина, бесцельно слонялись по крошечному пространству магазинчика. По крайней мере, один из них точно не собирался ничего делать, выказывая всем своим видом, что Кристофер для него не имеет никакого авторитета. Чанбин похуистично присоседился к кондиционеру, а Хан, хоть и не особо расторопно, все-таки притаскивал консервы и закатившиеся между стеллажами одинокие бутылки воды: беснующаяся толпа успела расхватать всё гораздо быстрее.       Выбирать Бану явно не приходилось, иначе бы Крис выбрал бы кого-нибудь посерьезней и поадекватней. Хотя, учитывая их нынешние условия, такие компаньоны — лучше, чем просто ничего. Чану оставалось вынести их присутсвие до приезда на Чеджу, а там уж они разойдутся, как в море корабли, и даже не вспомнят о существовании друг друга.       Шум из-за стеллажей выдернул Кристофера из омута собственных мыслей. Тяжелая брань переменялась несколько встревоженным молодым мужским голосом. Чан сотню раз проклинал себя за излишнее человеколюбие, но слышать, как какого-то парнишку мешают с грязью, он явно не мог.       Тяжело вздыхая, он хватается за ручку тележки и заворачивает за угол, выравниваясь с краем стоящей рядом витрины, на которой завалялись порванные упаковки рамёна и несколько полусгнивших овощей. Мужчина, изо рта которого пачками сыпались угрозы, держал за грудки съежившегося Джисона, прикрывающего худыми ладонями большую пачку лапши быстрого приготовления. От неприятного господина несло убойным перегаром, был он на порядок больше Хана, немного сутулый и массивный, засаленные волосы ниспадали на потный лоб.       — Ты че, не понял меня, сученок? Я тебе ещё раз говорю, отдай сюда! — мужчина яростно трепал парнишку, стараясь то ли вытряхнуть из него всё дерьмо, то ли просто запугать.       Кристофер решительно настиг того со спины и с резким хлопком водрузил свою руку ему на плечо. Лицо Хана озарила спасительная надежда.       — Мужчина, отпустите моего друга, пожалуйста, и мы забудем об этом инциденте, — нарочито улыбаясь, но при этом крепко сжимая плечо толстяка, процедил Бан.       — Чего ты сказал? — гаркнул мужчина, скривившись в недружелюбной гримасе.       — Повторяю ещё раз, отпустите моего друга.       Тем времени небольшая толпа людей стала стекаться к месту заварушки: кто-то тихо перешептывался, кто-то пытался стащить какие-нибудь предметы из брошенной Крисом тележки. Разъяренный такой наглостью толстяк одним разворотом впечатал свой кулак Кристоферу в челюсть, заставляя того пошатнуться и схватиться за место удара. Мужчина победно усмехнулся. Высвободившийся Джисон вынырнул из-за мужчины и дернулся к тележке, расталкивая взволнованных посетителей.       Реакция Чана не заставила себя долго ждать — он вцепился в мужчину, роняя его на пол. Усаживаясь сверху, он несколько раз ударил его кулаками по лицу, превращая из без того пухлую физиономию в перемолотое кровавое месиво. Выгадав несколько секунд форы, Чан вскочил с толстяка и вернулся к Хану:       — Вот ключи. Хватай тележку и Чанбина и бегом в машину, всё из тележки сложите в багажник. Что не влезет — в салон. Бегом! — всучив Хану ключи, Чан оглянулся на своего противника.        Бесчувственное тело мужчины распласталось по полу. Он рвано хрипел, массивная грудь тяжело вздымалась. К счастью для Чана, пьяный верзила был жив. Самая большая слабость Кристофера — его приступы агрессии, которые захватывают разум и вытесняют сознательное. В ситуации «бей или беги», он всегда придерживался части «бей».       «Он жив. Просто вырубился», — облегченно вздыхая, Чан услышал звук, доносящийся с улицы. Он стремительно развернулся и, преследуемый возмущениями и возгласами испуганных людей, быстро вышел из магазина, попутно кидая на кассу деньги, которые, как ему показалось, с лихвой покроют «украденные» ими продукты. Его в любом случае либо посадят в КПЗ, либо депортируют обратно в Австралию, так что переживать больше не о чем.       Хан, сидевший на переднем пассажирском сидении, вынырнул из автомобиля, попутно кидая подбегающему Кристоферу ключи. Всё же ни он, ни Чанбин водить не умели. Первый ввиду отсутствия транспортного средства, второй по причине наличия личного водителя. Чан запрыгнул на водительское кресло, вставил ключ зажигания и завел Hyundai.       — Время поджимает, нужно успеть доехать до порта раньше, чем основная масса людей, — сухо бросил Чан.       Путь был далек, несмотря на то, что сотня-другая километров для автомобиля с мощностью в 170 лошадиных сил — раз плюнуть. Проблема таилась в увеличивающемся числе транспортных средств на дорогах.       Километр сменялся другим, безлюдный пейзаж оживал. Чан, всё ещё несколько взволнованный от произошедшего в магазине, то и дело возвращался в своём сознании к той богомерзкой картине изуродованного лица мужчины. Знал же, что так получится, но всё равно полез. Хотя, другого выбора у него не было.       — Крис, это… спасибо тебе, — тихо протянул Джисон, привлекая к себе внимание водителя.       — За что? — бросая беглый взгляд на пассажирское сидение, сказал Бан.       — Ну, если бы не ты, то этот бугай меня прибил бы, наверное, — неловко колупая заусенцы на большом пальце, подытожил Хан.       — Да не за что, он первый нарвался, вот и получил по заслугам. Не бери в голову, — покрепче сжимая руль, Кристофер вытянул губы в дружеской улыбке. Всё же, союзники ему сейчас как никогда нужны и если он своими действиями распугает этих двоих, то ему придется самостоятельно давать отпор всем надвигающимся проблемам, которых, очевидно, будет не мало.       — Ой, освободите меня от своих телячьих нежностей, — манерно закатывая глаза и устраиваясь поудобнее на заднем сидении, сказал Чанбин.       — Ну извините, Ваше высочество, что потревожили Ваш покой, — неожиданно нагло подал голос Джисон. Заебала его, Джисона, напущенная храбрость и равнодушие Чанбина.       — Чего сказал? Повтори-ка, мелочь! — вскакивая проворчал Со.       — Чего слышал, вечно недовольный. Тебе что не скажи, так ты постоянно ворчишь. Не думал к психиатру сходить? Нервишки проверить? — поворачивая корпус в сторону заднего сидения, Джисон с небольшой толикой неприязни посмотрел на Чанбина. Снаружи он казался довольно большим парнем, мышцы проглядывали даже сквозь плотную ткань бомбера. Крупная грудная клетка, сильные кисти рук, мощные бедра. Одним словом — качок. А характер как у чихуахуа: злобный и вспыльчивый.       — Так, успокоились оба, пока обоих не высадил, — практически гаркнул Кристофер, — развели балаган, как дети малые!       — Ага, кто бы говорил про балаган, — пробурчал Бин, скрещивая руки и утыкаясь взглядом в окно.       Следующие полчаса они ехали молча. Разговаривать не хотелось, да и не о чем было. У этих троих из общего была только задница, в которую они все попали по случайности.       Молчание прервал Джисон.       — Чан, смотри! — тыча пальцем в сторону обочины, пропищал Джисон.       — Я вижу.       — И ты ничего не сделаешь? Это же моя соседка, она с ребенком. Мы можем ей помочь. Она сигналит, ей нужно уехать!       — Мы не можем помочь всем. К сожалению. Я уверен, что другая машина её подберет, — хмуря брови, Чан вдавил гашетку в пол. Скорость плавно увеличилась.       — Правильно! Нас уже трое, а тут ещё и ребенок, нам самих себя бы прокормить, — раздался возмущенный бас Чанбина.       Джисон резко замолчал, разочарованный и пораженный услышанным. Возмутись он сейчас, и, может, его бы тоже уже выкинули на обочине. Такое выживание любой ценой ему претило, но вселенная выбор не давала. Как Джисону и всей Корее, так и его несчастной соседке. Вот ей точно уже никто не поможет, потому что в этот день умерла не только стабильность, но и человечность. Сейчас все стремятся к выживанию, словно кучка тараканов собираясь в стайки, а такие слабые особи ничего кроме вечных проблем не несут.

***

      Дорога до порта была достаточно быстра, кому-то удалось добраться до места назначения раньше. Большая пробка собралась около КПП на порт Пусан. На посту стояла небольшая группа военных в полном обмундировании, снаряженных разного вида оружием начиная с простых телескопических дубинок и шокеров и заканчивая стрелковым и холодным оружием.       — Пошлите, сходим, посмотрим почему никого не пускают, — сказал Кристофер, выходя из машины.       Число скопившихся на дороге автомобилей пугало. Впереди стоял крупный туристический автобус, зажатый несколькими легковыми автомобилями. Позади кучковались грузовые машины. Целая сборная солянка из железа.       «Так много машин. Успеют ли все попасть на паром?», — подумал Чан, поправляя и приминая вьющуюся копну волос.       Подходя к посту, они увидели, как десятки мирных граждан окружили военных. Они рукоплескали и недовольно гудели.       Чан возглавлял их немногочисленную группу, а его решительный шаг вел их к солдатам. Хан, некогда бывший заядлым весельчаком, неуклюже вышагивал следом. На его лице пролегла доселе неведовая ему тень отчаяния: он все никак не могу забыть соседку с малышкой на руках. Чанбин, замыкающий их небольшую группу, нервно оглядывался по сторонам, надеясь, что скоро они всё же попадут на паром.       — Эй, Чан, что думаешь, может, тоже встанем в толпу? Может, там раздают билеты на Чеджу? — Хан осмелился пошутить. И как понял сам, некстати.       Чан лишь бросил на него короткий взгляд, не реагируя на шутку. Он был сосредоточен на задаче.       — Тебе там только пизды дать могут, — как обычно проворчал Чанбин.       Джисон повернулся, показал ему средний палец и вернулся в исходную позицию.       — Нам нужно узнать, что происходит, — сухо ответил Кристофер.       Чанбин нервно вздохнул, недовольство пропитывало всё его существо, а мысли были чернее самой темной ночи.       «Естественно, как будто у нас есть выбор. Только и остаётся, что на чудо надеяться», — подумал Чанбин, поправляя рукав бомбера.       Толпа перед КПП сгущалась, как надвигающаяся буря. Люди кричали, требуя доступа в порт, где, как они надеялись, их ждала безопасность. Солдаты стояли на страже, их лица были скрыты за забралами шлемов. За этими прочными бронированными масками не возможно было вычислить и понять какие чувства они сейчас испытывают. Наверняка ведь страшно. Страшно как всем им.       — Мы не можем пропустить вас. Прошу всех отойти от ворот! — военный с мегафоном пытался перекричать толпу.       Несколько человек начали выкрикивать обвинения, раздражённо махая руками. Несколько из них, почти в унисон, яростно заскандировали:       — Вы не имеете права нас задерживать! У нас семьи!       Чан, приблизившись к толпе, пристально наблюдал за происходящим. Он заметил, как один из солдат снимает с себя шлем и с напряжением на лице, начинает говорить по рации. Его взгляд был тревожным и обеспокоенным, но профессиональный холод тут же полготил проклюнувшиеся человеческие чувства.       — Приказ ясен. Не допускаем до дальнейших распоряжений, — убирая рацию в нагрудный карман и надевая обратно шлем, сказал военный.       Толпа становилась всё более агрессивной: люди толкались, кричали, кто-то умудрился запустить в военных стеклянной бутылкой. Она разбилась о пластиковый щит одного из солдат, стекло сыпануло на асфальт, рассыпаясь словно звезды по ночному небу. Чан почувствовал, что ситуация выходит из-под контроля. Стоит возвращаться в машину, как можно скорее. Неконтролируемая толпа гораздо хуже, чем стая бродячих собак. Псов хотя бы напугать можно.       Он повернулся к Хану и Чанбину, стараясь перекричать нарастающий шум:       — Возвращаемся к машине!       Пожалуй, единственное разумное предложение за весь день. Чанбин, нервно держащийся позади, взглянул на солдат, державших оружие наготове.       — Эти парни явно не в игрушки собрались играть. Лучше не испытывать их терпение, — заметил он.       Как только команда отступила, один из солдат приказал стрелять в воздух. Выстрелы эхом разнеслись по округе, заставляя людей в панике пригнуться к земле и отступить на несколько метров назад.       — Да что тут вообще, блять, происходит?! — взвизгнул Со.       — Не время разбираться, уходим! — приказал Чан.       Хан и Чанбин следовали за ним, отступая в сторону автомобиля. Джисон впервые испытывал подобные эмоции и дал бы палец на отсечения, сказав, что Чан и Чанбин сейчас испытывали тоже самое. Эмоция это называлась никак иначе, как чистой воды ахуй.       Добравшись до машины и, тяжело дыша, загрузившись в духоту салона, Чан оглянулся на своих спутников. Джисон был напуган и его руки мелко тряслись, а Чанбин молча пялился на ноги.       — Да что это за херня? — ударяя со всей силы по рулю, выругался Чан.       Чанбин, до сих пор напряжённый, тихо, но твёрдо произнёс:       — В следующий раз, Чан, предупреждай, если планируешь вести нас к такой мясорубке, окей?

***

      Неосязаемое ощущение времени теперь приобрело тягучую липкую субстанцию. Оно давило, сковывало и изматывало. Мужчины оставались в автомобиле, стараясь сохранить остатки рассудка в тщетных попытках начать незамысловатую беседу. Основная масса людей расползлась по своим машинам, но наиболее дотошные так и болтались вдоль рядов из машин.       Утро сменилось днем, день сменился вечером. Закатное солнце медленно ползло за горизонт. Люди устали. Люди не понимали. Люди решили действовать по своему.              Несколько впереди стоящих автомобилей решили уехать, дав возможность Крису проехать вглубь колонны. Мозги плавились от непонимания и голода, но кошмар никак не хотели, чтобы люди забыли его имя.       Внезапно оглушительный взрыв разрезал собой тишину, сотрясая прохладный вечерний воздух. Огромной силы взрывная волна пронеслась по пробке, выбивая окна автомобилей. Колонна из машин взрывалась тревожными режущими слух автосигнализациями. Уши в миг заложили. Чан попытался открыть рот, чтобы не получить сотрясение или, чего лучше, разрыв барабанных перепонок. Чанбин и Хан закрыли уши руками. Чан схватился за подбородок Джисона, заставляя его раскрыть рот. Со повторил это же действие самостоятельно.       Это мгновение показалось бесконечным. Казалось, будто сам апокалипсис опустился на землю, а все находящиеся здесь люди только и могли, что корчится в предсмертных муках. Слух отказывался работать и лишь гул в ушах напоминал о том, что они всё ещё живы. Им обещали спасение, но спасение ли это?