Метки
Описание
Кроули яростно копается в памяти и копается — и докопается до таких тайн, которые откапывать точно не стоило. Господь, между прочим, предупреждала. Но кто ж Её слушать-то будет?
Примечания
Интимные части тела и действия с ними тут поминаются чаще, чем в среднем по моим фикам (но всё же реже, чем бы упоминались в «Знамениях», если б до них не добралась рука сэра Терри).
Посвящение
Трём вдохновляющим крутейшим писателям: Нилу, которого тут завались; Дугласу Адамсу, который помог с заголовками; Эпсилону, который единственный это прочтёт, вероятно.
Глава III. Как рыбе огонь
23 июня 2024, 07:25
«Я себя понимаю. Мне доверять нельзя. Мне со мной нужно быть осторожным, как рыбе с огнем».
© Дуглас Адамс, «Автостопом по Галактике»
— Тишина, суд идет! — объявил Вельзевул, строго-настрого долбанув каблуком об облезлый бетон. И от его трона поползла тишина. Затих лорд Дагон, затих герцог Хастур и замерли тысячи обитателей Преисподней, притащившихся поглазеть. В тишине ярче звезд звенел запах присутствия Сатаны — до вкуса на языке, в глотке, в желудке и в анусе (согласно исследованиям американских ученых, эта часть организма тоже имеет вкусовые рецепторы). Кроули не вылазил из недр своего двойника. Демоны проще рангом могли не учуять, но дьявол уж точно разнюхал бы кое-что лишнее. Его. — Ты проебал Антихриста, — процедил очень злой Вельзевул. Иногда Управляющий Адом принимал облик здоровенного алого чудища, но сейчас он был в облике задолбанной тетки, похожей на пассивно-агрессивную преподшу по сольфеджио, то есть действительно внушал страх. — Эт… эт не я, — мякнул Крооли с ликом мученика у доски. Его тянуло нервно растирать руки, но мертвый хват бечевки не давал разогнаться. — …и вместо того, чтобы доложить куда следует и получить справедливое взыскание компетентных органов… «…с селезенкой, набитой опоссумами…» — внес молчаливое уточнение Кроули. — …ты попытался решить проблему своими ничтожными силами, — с ядом цедил Вельзевул. — В результате поставив Армагеддон под угрозу! — Уверяю вас, я хотел сообщить… — бормотал Крооли. — Человечество всполошилось, — безжалостно перебил его Князь. — Наш Молодой Господин подвергся излишнему вниманию. Спецотряд по гипнозу израсходовал годовой бюджет на чудеса, чтоб заглушить инфошум и засунуть младенцев в нужные семьи. — Не говоря о возне с документами, — напомнил Дагон, главный по бюрократии, — уничтожившей уйму демоночасов. Клерки, из которых эти демоночасы выжимали, заулюлюкали в единогласной поддержке. Вельзевул с заманавшимся видом кивнул. — Ну и что ты вякнешь в свое оправдание? Кроули опешил даже сильнее своего двойника. — …вы мне дадите шанс объясниться? — Хотим насладиться твоими жалкими попытками. — О. Да. Хорошо, — оживился Кроули, узнавая родные пенаты. И окончательно перехватил власть над подрагивающими губами Крооли, потому что будь он проклят, если этот дурак еще раз откроет рот в его смену. — Господа! Дамы и твари прочие, небинарные… Если рот откроет этот дурак, с его задушенным голосом сотворятся совсем нехорошие вещи. — …прошу заметить, без моей помощи никому бы и в голову не пришло, что Антихрист попал не в тот дом… В задушенный голос вплывут непростительные слезы, а кто-то расслышит страх одиночества. Мольбу о принятии и своем месте. О чем ты думаешь, Крооли? Кто здесь тебя примет? Ты попал не в тот дом. — …как заправский разведчик я прознал про угрозу, — выжимал из себя бравурный тон Кроули. Немного пижонский, немножко смешной. — И сделал все, чтоб загасить кризис самостоятельно. По нашим, меж прочим, адским заветам. — Каким еще заветам? — фыркнул Вельзевул. — «Не привлекуй казенный бюджет и демоночасы», — Кроули дерзко оскалился. Со зрительских трибун разошлись чахлые хихиканья. Если уж помирать, то на стиле. Не зря Сатана его любит. — В процессе, конечно, было немного накладок, — не преминул признать Кроули. — Но, в це-елом, мы спасли конец света от технических неполадок. Вельзевул закатил глаза. — Уже стихами заговорил. — В свое время я вдохновлял Шекспира. Так вот, мне каж-тся, было б неплохо наградить столь ответственного сотрудника небольшим ростом зарплаты и небольшим отсутствием смертной казни. Что думаете?* * *
Висеть на своем позвоночнике над полыхающей ямой — так себе способ провести многолетний досуг. Ржавый крюк позвонки натирает, из ямы пованивает. Крики корчащихся в адском пламени грешников Кроули тоже никогда не любил. И все же приятней, чем горностаи. Даже не расчленяли особо. Фигурально выражаясь, он выторговал для их тела опцию «постоять в углу, слушая поучительный вой соседских детишек» вместо опции «сдохнуть в муках». Но тело Крооли не было благодарно. От жара адского пламени оно крылось ядовитыми волдырями. Случайные искры из ямы прожигали насквозь. «Да ш-ш-што же с тобой не так, — отчаянно шипел Кроули, ощущая, как вздрагивают раскуроченные горячие мышцы. — Тебе не должно быть больно, ты демон». Адское пламя нормальному демону — что банька для римского легионера. «Приятное покалывание, называется, — ругал Кроули задыхающийся кусок шашлыка, в которое превращался их общий сосуд. — Мне это, вообще-то, нравилось!» — Вона как корчится, — расслышал он голос Хастура. Экс-шеф стоял с Вельзевулом на краю ямы. — Невольно задаешься вопросом, из наших ли этот чудик вообще. Крооли стиснул зубы, силой давя скулеж. С его ободранных щек испарялись слезы в токсичном дыму. «Что же не так-то, на самом деле, — клял себя он. — Тень… Почему я как ты не могу?..» — Даже огонь Преисподней не может принять, — Хастур презрительно сплюнул. — Может, прикончить его уже к божьей матери? — Он нужен согласно Великому Плану, — огрызнулся Вельзевул. — Должен еще повлиять на Антихриста. — Неужто, м, нельзя поручить дело всех наших жизней кому понадежнее? — Нет. Крооли мучительно дергался на крюке, чуть ли не сам порываясь закончиться. Хотелось прижать его к стенке, вцепиться в полы паленого пиджачка и встряхнуть — стряхнуть душную ненависть к себе самому, к чему-то эдакому внутри себя. Только какой там стряхнуть, такую лавину не разгрести экскаватором. Ненависть перла под огненным жаром и воплями грешников, рвала, до самой трещины дорывалась. И раскрывала трещину глубже, сбивая волнами ковер времени. Тик…* * *
…так. Шаг часовой стрелки споткнулся на двух. В стекле духового шкафа мелькнула румяная от жары физиономия Крооли. Сквозь отражение проступало томящееся в противне грешное тесто. Миссис Даулинг столько раз говорила: не пеки, милый мой, я же не влезу ни в одно платье. Хватит искушать этими пирогами с ванилью и яблоками! Ее сын любил пироги с ванилью и яблоками. Ну, номинально ее сын. Де-факто он все еще порождение Сатаны. — Идет, — озабоченно отметил Крооли, кинув взгляд в окно. Горстка детей обогнула белоснежные тенты в саду, пошвыряла как попало велосипеды и рванула к резиденции Даулингов. — Немного не успеваем… — Не надо меня приплетать, — проворчал Кроули, раздраженно бултыхающийся в дрожании струн нестройного бытия. — Не я балую Антихриста пирогами вместо того, чтоб учить его крушить мир. Топот донесся еще из холла. Тиканье. Топот громче… — Мистер Крооли! В кухню шагнул кудрявый голубоглазый пацан — Враг Рода Человеческого, Разрушитель Миров, Ангел Бездны, Великий Зверь, Отец Лжи, он же — Адам Даулинг (он же Дэмиан, Уильям и Уорлок, в зависимости от документа, в котором опечатался очередной нахрен запутавшийся клерк Преисподней). — Ну что там, готово? — юный Адам с любопытством опустился на корточки перед духовкой. — Если ты голоден, то всегда можешь обратиться к вашему повару, — Крооли скромно махнул в сторону сада, где прислуга готовилась к празднику. — Уверен, что человек с кучей мишленовских звезд накормит не хуже. — Да ну, мне твоя выпечка нравится. Она, что ли… с душой. Подобно шустрым мышам, дети мигом навели свой порядок в просторной сияющей кухне: пораскидывали ранцы, телефоны, учебники, еще какую-то свою детскую дрянь; девочка с двумя хвостиками по-свойски залезла на тумбу и потянулась за шоколадом на верхней полке. — Адам, почему тебе готовит твой тьютор? — спросила она между прочим. Хороший поинт. Кроули вопросительно глянул на Крооли. — Не знаю, — пожал плечами Адам, с естественной царственностью усаживаясь во главе стола. — Мистер Крооли должен учить меня истории, но по факту чем только не занимается. Иногда мне кажется, будто я помню его с рождения. — А эссе по литре мистер Крооли случайно не пишет? — оживился негроидный пацан. — О. Точняк, — закивал малорослый мажор с пышными шторами, дизайнерски ниспадающими на лоб. — А то че-т ваще впадлу думать. Еще и тема странная. Почему мы вообще изучаем Оскара Уайлда? Он же педик. — Ой, — Крооли просиял сквозь привычную свою помятенькость. — Это очень сильный писатель. Он часто обращался именно к детям, потому что надеялся, что они еще могут услышать… Вряд ли в инструментарий демонического наставника, призванного готовить шкета к уничтожению мира, входили десерты и лекции по литературе, но с Крооли это работало именно так. Начальство не зря сомневалось в его профпригодности. — Сказка и правда странная, — Адам задумчиво смял щеку ладонью. — Почему рыбак должен был отрезать себе душу? Его мажорный товарищ достал из портфеля тонкую книжку — за край, подчеркнуто двумя пальцами. На обложке был грустный мужик с резаком и отсеченной тенью, под тенью — название: «Рыбак и его душа». — Это метафора, — пояснил Крооли. — Герой был вынужден… — Это пидорская метафора, — вяло буркнул мажор. — Соль в чем? Чувак хотел на русалке жениться, а русалка, она кто такая? Телка с хвостом вместо письки. С хвостом, ну, вон там, шарите? Он подергал бровями. — Идиот! — припечатала девочка. — Она же русалка, а не мужик. Никакое это не пидорство. Это фудфетиш. — Какой еще фетиш?! — Ну, она рыба по факту, — поддержал негроидный мальчик. — Он как бы все равно что втюрился в роллы. «Так и пишите в своих сочинениях», — Кроули хрюкнул от смеха. И хрюканьем поперхнулся, ощутив на себе пронзительный и печальный взгляд Антихриста. Адам не просто заметил-услышал — насквозь просверлил. — Хватит, — негромко попросил он всех сразу. — Мистер Крооли?.. Крооли нагнулся проверить пирог. Будто нарочно поглубже сунувшись в духовой шкаф, бормотнул: — Я думаю, то, что герой влюбился в русалочку… это значит, что он пытался последовать за своим сердцем. Но там, куда его сердце рвалось… в океане, — он сглотнул, — его не приняли. — Почему, из-за того, что у него была душа? — спросил Адам и нахмурился. — Я не совсем понимаю. Разве это не одно и то же? Сердце, душа… — «Сердце» тут чувства, а «душа» — ну, вроде как разум свободный. Смелость мыслить. Куда угодно бежать и не мучиться совестью, не зависеть и потому добиваться: легких благ, мудрости… Вы понимаете? — Крооли поставил на стол пахнущий теплым и сладким пирог. Снял рукавицы. — Он мог выбрать сердце и отправиться в океан… — …и стать рыбой? — уточнила двухвостая девочка. — Допустим, — Крооли улыбнулся. Кажется, болтовня с детьми его размягчала. — Но рыбе душа что огонь. Такая лишь спалит себя и других. — Люблю запеченную рыбку, — объявил негр. — Только печься ей… будет больно. «Так вот что с тобой не так», — дошло до Кроули. Они швырнули в адское пламя рыбешку. Это все рыба горела. — Так что не думаю, что дело тут в, эм… пидорстве. Мир просто не дал ему шанса быть целым, — Крооли рассеянно утопил нож в пироге. — Или сердце отсечь, или душу. — Мне все равно не нравится, — мелкий мажор с претензией ткнул пальцем в обложку. — Ну отсек мужик душу, о’кей. Как он сделал это обычным ножом? Не пирог режет. — Так ему этот нож дала ведьма, — фыркнула девочка. — Ты хоть текст видел? Она отняла у него книжку, листнула страницы и зачитала: — «Юная ведьма узнала о его приближении… с хохотом распустила рыжие волосы…» — Не то, дальше, — негроидный пацан притянул к себе книгу. — «Она вынула из-за пояса маленький нож и подала ему. Рукоять у ножа была обтянута зеленой змеиной кожей». Ну и сказала она тут, короче: «Выйди на берег моря, стань спиною к луне и отрежь у самых своих ног свою тень, это тело твоей души, и повели ей покинуть тебя». — Видал? Это крутой нож от ведьмы. — От самого дьявола, если быть точным, — поправил Крооли. — Ведьма тут как бы его посредник. — Это мой нож, — отстраненно сообщил Адам. Друзья с удивлением к нему повернулись. Крооли чуть не выронил с лезвия кусок пирога и застыл с робким «ась?» — Эм… — Антихрист сморщился. — В смысле, тот, которым ты пирог разрезаешь. Я этот нож сто лет назад выковал. Как ты его отыскал? Крооли заторможенно глянул на ножик в своей ладони. Маленький. Рукоять из змеиной кожи. — Я… не знаю. Кажется, из кармана достал. «Видать, я оставил, — просек Кроули. — Еще когда был в тебе». Адам снова смотрел сквозь него, взглядом вспарывая, только больше разбалтывая нестройное бытие. Захотелось в ответ зашипеть, огрызнуться (и спрятаться в кринолинах, как какой-нибудь дамочке). — Что? — буркнул Кроули с раздражением. — Я нашел этот нож в земле фикуса. Своего. Можешь быть благодарен, шкетяра. — Тень… — странным голосом позвал Крооли. — Ты случайно не ведьма? — Э. Вчера еще не был. Понять бы еще, когда оно было, это «вчера». Кроули обратился к часам. Смайлик на циферблате с пробирающим смехом перехватил его взгляд. Короткая стрелка дотянулась до трех. Из сада разнесся собачий лай. — Адская гончая, — дернулся Крооли. — Почему так рано? Должна ж была завтра в три! А может, уже «завтра в три». Судя по этому смачному рыку… — «В лесу вдруг залаяла собака», — нарочито жутко зачитал темнокожий пиздюк, плененный натекшим воздухом инфернальщины. — «Танцующие остановились, и пара за парой пошли к незнакомцу и, преклоняя колена, припадали к его руке». Антихрист вошел в зенит силы. Обратный отсчет начался, и темные твари вот-вот подойдут на поклон. Первая, псина, уже появилась. Крооли проглотил пять таблеток валокордина.* * *
— Ты постоянно теперь пьешь таблетки, — с простодушной заботой заметил Адам. — Почему? — Взрослые пьют их, чтоб успокаивать сердце, — ответил Крооли. — И как они помогают? — Никак. Ветер смыл с губ Антихриста легонькую усмешку. На белоснежный тент плюхнулся осьминог, газон осыпало градом из мелкой рыбешки. Осадки на пороге Армагеддона всегда были бурные. — Мне кажется, лучше им побыть тут, — сказал Адам. — Скоро закипят океаны. Морские ежи поднялись на отрощенных лапках, сбились в стаю и погнали сквозь низкотравное полотно, чтобы толпой зажать адскую гончую. Пес удирал с радостным воем и скулежом. — «Пес», — цыкнул Кроули, пытаясь прокусить слово. — Имя должно было определить суть этой твари. Его функцию, смысл его жизни. То, как он будет разрушать мир. И ты назвал его «Пес». — Ну, а кто он еще, — пожал плечами Адам. Крыть было нечем. — Почему ты вообще существуешь? — Ам-м… какой-то нахальный вопрос, если честно. — Меня это немного смущает. То, что вас двое… Кроули с Крооли беспомощно переглянулись. — …это как-то неправильно. — Так говорят голоса в твоей голове? — съязвил Кроули. Антихрист кивнул, точно так же беспомощно. — Они говорят, этот мир в принципе какой-то неправильный. Его бы исправить. — Именно этим ты скоро займешься, — вздохнул Крооли, взмахом запястья материализуя замызганный планшет со смайликом в уголке. — Если время не утечет, через двадцать часов мы двинем в долину Мегиддо. Там будет ждать мистер Хастур… Антихрист не светился энтузиазмом. Скорее, он выглядел сбитым с толку. Не рассеянным, но сосредоточенным наизнанку — будто пытался внутри себя что-то прочесть. И Кроули, чьей чуйке завидовали девять кругов Ада, вреднейше осклабился. О да. Дождется мистер Хастур в долине Мегиддо. Пустынный ветер вдосталь растерзает его бородавчатую кожу. Ось разрушения мира обнимут магнитные бури; наверное, примчатся всадники Апокалипсиса. Покажутся похоронные форды секретной службы, и мистер Хастур, затрепетав, понесется наконец-то увидеть Юного Господина. Навстречу выйдет посол США и, может быть, миссис Даулинг. А Господин…* * *
— Мы прогуляли конец света, — шепнул Крооли, то ли в безумном ужасе, то ли в безумном восторге. — Разве так можно было? Мы обманули Хастура и… — Все в мире обман, — философски отмахнулся Кроули. По песку ползли три инфернальные тени: демон, Антихрист и адская гончая. Но демон был демон-недемон, Антихрист — обычным мальчишкой, а адскую гончую звали «Пес». Болезненно-белая луна швыряла на воду яснейшее серебро. Мертвое море журчало и кипятилось, в завеси пара дрожала звездная пыль. Соленую ночь заполнил рой ночесветок, отныне летучих, почему бы и нет. Пес время от времени за ними гонялся, как простой… пес. Имя определяет сознание. — Я бы побыл тут подольше, — с сожалением сказал Адам. Конец света не прогуляешь без отработок. — Но мы и так задержались. — Не хочешь попробовать спасти мир? — спросил Крооли. — А ты? — Мое мнение… не имеет значения. Адам качнул головой. — Имеет. Твое — в первую очередь, мистер Крооли. Оно ведь неправильно дышит из-за тебя. В тоне мальчика — ни оттенка упрека, одно лишь сочувствие. Но Крооли затравленно замер, как промороженный. Сам, видно, чувствовал в себе какую-то неправильность. — Кто, — вхолостую надергавшись ртом, выдавил он. — Кто неправильно дышит? — Время. Вселенная, — пояснил Адам. — В тебе скрыта трещина. Ты разве не слышишь? — Кого? — …скрип колес, — прохрипел Кроули. Для ладного хода нужна гармония всех частей механизма. Одна деталь диссонировала. Из горла Крооли вырвался мучительный смешок. Он поскорей отвернулся и побрел к кромке берега. Кипящая пена почти что коснулась его смешных кед. — Ты не плохой, — Антихрист подошел к нему со спины. — Я бы хотел быть плохим, — пробурчал Крооли. — Мне не положено быть хорошим. — И не хороший — как знаешь. Ты просто как человек. А значит… — Адам вытащил нож из подсумка. — Имеешь право на выбор. Лезвие млечным блеском словило сияние луны. — Да. Правда, — Крооли горько улыбнулся ребенку. — Если я это сделаю… Кроули что-то не нравилось, куда дует ветер. — …все наконец-то будет нормально? — За трещиной ждет еще один мир. Не сказать, что от и до нормальный. Очень не нравилось. — Вот как, — непутевый двойник потоптался на месте. — Я, м-м… должен поцеловать тебе руку, твое дьяволейшество? Рожица Адама предсказуемо скривилась. — Иу. — Иу, — согласился Крооли и без формальностей принял ножик с чешуйчатой рукоятью. — Он пропитан змеиным ядом, — поведал Адам. — Почему? — Змеи крутые. С растроганным смятым «спасибо» Крооли опустил взгляд и решительно сжал рукоять. Адам отшагнул назад, чтоб не пересекались их силуэты на горбатом песке. Тот ритуал. Выйди на берег моря. Стань спиною к луне. Отрежь у самых своих ног свою тень. — Ты что творишь, — Кроули сам не знал, к чему протестует. Просто тоска продирала. — Идиот. Это ни хрена хорошо не закончится. Та сказка ни хрена хорошо не закончилась. Душа там до смерти хотела вернуться. Да и в конце концов… — Будет больно. — Змеиный яд обладает нейротоксинами, — ободрил его шестиклассник. — Заткнись, — Кроули нервничал, а когда он нервничал, кое-что в нем сжималось до радиуса сечения нанотрубки. — Конечно, я знаю. Я сам змея. Так. Погоди-ка… Блядь. Осажденный ночесветками, Крооли оторвал взгляд от тени. И обернулся к луне. — Для времени и Вселенной не так уж и важно, что отсекать. В кипящее море полетели таблетки валокордина. Он мог выбрать сердце и отправиться в океан. — Прости. Я так задолбался, — под странную почти-что-молитву дрожащее острие елозило по груди. — Так что, ты, знаешь что… Замах. — Катись-ка ты к господу! Нож с хрустом раздробил кости. Зрение выжгло слезами и серебром лунных отсветов, ослабшие руки подхватила заботливая надсила, его собственными пальцами стиснула рукоять и загнала лезвие глубже в рану. С глушащимся пульсом пульсировало оглушающе чистое зарево, и трещину порвало от конца до конца. Секунды подходят к пределу и умирают — голову заполняет наваристый громкий момент. Это же так легко, останавливать время. Раз поймаешь — научишься навсегда. Он исторгает тягучий болючий комок, и клетка раздробленных ребер дышит куда как свободней. Ком сердца, столько раз его беспощадно душивший, сам в себе бьется и напивается благодатью: она повсюду рассыпана тут, на рестарте творения, — кажется, собрана из сияний последнего мига: ночесветок, белых отблесков, белой пены… Оно все распахивается белыми крыльями. Перед ним зависает, глядит глубоко, светло и прозрачно, как морская вода; улыбается робкой улыбкой, мнет пальцы, и ощущение, что вот-вот выдаст: «извините, не скажете, как пройти в библиотеку?» …Азирафэль. Господи, как же Ты любишь смеяться. Вниз оседают связующие их липкие струйки. Кровь терпко стынет на руках и на лезвии. Чернеют обрезанные сосуды, расхристанную плоть обдает холодом змеиного яда. Кто мог подумать, что это анестезия? Под грузом новых расчетов Вселенная перестраивает свои жернова. Кости спаяются, время запустится, и он задавит мысли о пустоте между ребрами и спустя тысячи лет небрежно обронит: «О, я сменил его». «Сменил что?» — спросит друг. «Свое имя». Ведь имя определяет сознание, а «Кроули» звучит чуточку круче.* * *
Храповик спешно крутится, пытаясь нагнать нужный час. Под ногами обратно прорастает ковер. Кроули нагибается за лунным кружочком, смотрит в лыбящуюся жуткую морду и тонет в том, что хочет сказать. В итоге безмолвно водружает жуткую морду на место. Он, может, возненавидел бы Бога, но Крооли выбрал сам. Нож со змеиным ядом — тому доказательство. Кто обещал, что боль не сменится болью? Дом вспомнит, где вещи лежали. Стены заново набиваются призрачной пылью, призраки книжных полок расплываются на прощание. Кроули дефилирует в зимний сад, не глядя швыряет нож. Лезвие врезается в почву кого-то из фикусов. Он застывает на миг посреди графитовых сводов. Смелость мыслить — вот что ему досталось. Бежать куда-то, не мучиться совестью, не зависеть от стороны. Еще эта необрутальная показуха… да непонятный, до скрежета зубного злой страх. Страх вернуться. «Я не хороший. Я никогда не хороший! Хороший — запретное слово…» За пределом чертогов сознания размазано серое небо. Салон Бентли, уморенный Лунной сонатой. Торопливое тиканье в голове замедляется: нагоняет что нужно, — и Кроули проверяет свои элитарные часы на запястье. В двадцать одной мировой столице наступило одно время. Он усмехается с горечью и глядит в непроглядное небо. Ну надо же. Благословил, называется, точно по адресу. Спустя шесть тысяч лет, в 2:22 по всем обозримым столицам (и даже столице Мира Иного, где всегда «слишком поздно»), он наконец осознал. Ты тоже боишься вернуться.