ЧАЙ С МЕДОМ

Даоджан и А-Цин путешествовали по Поднебесной вместе уже несколько месяцев, когда в их «семье» появился Сюэ Ян. Ну как – «появился». Завёлся. «Как таракан», – любила потом уточнять А-Цин. Мол, допустили по недосмотру, теперь не вытравишь. А всё по вине Даоджана с его «святой благостью», с которой он тащил в дом всякую травмированную живность, что находил в окрестных канавах. – Уж лучше бы щенка притащил, чесслово! Хлопот – меньше, а пользы – больше! «И мне спокойнее», – это уже она добавляла мысленно, чтобы не расстраивать Даоджана… *********************************** Случилось это в городе И, где Даоджан и А-Цин задержались «на зимовку». Земля вокруг была «бесхозной» – ни один из Великих Орденов не захотел брать эту территорию под свою защиту. Тёмные твари в конец распоясались, множились, как на дрожжах, бесчинствуя в лесах и водоёмах, не гнушаясь порезвиться и в деревнях, и даже захаживали в город. Жители города И были просто счастливы, когда в их забытый богами и заклинателями город забрёл странствующий даос. Выслушав рассказ хозяина постоялого двора о том, что город и его окрестности часто подвергаются нападениям различной нечисти, особенно в сезон туманов, а заклинатели не спешат им помогать, Даоджан понял – они здесь задержатся. Впереди был сезон дождей, да и зима уже была не за горами. – Надо подыскать жильё. Перезимуем здесь. Негоже маленькой девочке мёрзнуть по дорогам. А-Цин была согласна и под дождями мокнуть и под снегом мёрзнуть, лишь бы под защитой Даоджана. Хотя кто кого защищает?! Эти несколько месяцев показали насколько Даоджан не приспособлен к жизни. «И как он до сих пор не помер?» – удивлялась А-Цин, глядя, как ушлые крестьяне норовят не заплатить за работу: «Подумаешь, яогуая завалил! Не больно-то мы его боялись! Можно сказать, родным стал! Так, раз в недельку кого-нибудь сожрёт или корову утащит. И не страшно вовсе». Или как не менее хитромудрые торговцы выклянчивали на халяву охранные и отпугивающие талисманы. Даоджан не видел хитро прищуренных глаз на сытых толстых мордах. А она видела! Но А-Цин уже знала, как можно «давить» на Даоджана. На себя он мог рукой махнуть, прожить на одной (буквально – на одной-единственной!) редьке неделю и спать на соломе в сарае. А-Цин не так давно тоже могла. Но, глядя на почти прозрачного Даоджана, который отдаёт ей последнюю булочку и укрывает своим верхним халатом холодными дождливыми ночами, сердце девочки обливалось горючими слезами и требовало действовать. – Даоджа-ан! – ныла она, дергая его за рукав. – Я хочу кушать! И ушлые крестьяне стыдливо отводили глаза и расплачивались за работу. – Даоджа-ан! Мне холодно! И Даоджана с девочкой ещё и приглашали на ужин и ночлег. Главное, подобрать подходящий момент – когда «благостный святой» уже готов был в очередной раз отказаться от оплаты своего труда. И слыша этот тоненький жалобный голосок, Даоджан осознавал, что теперь он не один (как сладко это звучало: «Он - не один!»). А взяв на себя ответственность за живое беззащитное существо, он теперь должен позаботится и о еде, и о крыше над головой. Поэтому в городе И, где жители, устав от нашествия тёмных тварей и безразличия Великих Орденов к их просьбам о помощи, с радостью приняли странствующего заклинателя, Даоджан решил задержаться подольше. Им показали пустующий дом за окраиной города. Его хозяин оказывал ритуальные услуги, но из-за зачастивших тёмных тварей, облюбовавших стоявший на отшибе в отдалении от города дом, уехал, бросив всё имущество, что не сумел продать или забрать с собой. Твари Даоджана не пугали. Это им стоило бояться такого соседства! Очистив дом и прилежащие двор с сараями, огород, опушку леса и дорогу до города от всей обнаруженной нечисти и обвесив все подступы охранными и отпугивающими заклинаниями (у него же ребенок!), Даоджан с А-Цин поселились в похоронном доме. А-Цин скакала козой вокруг своего Даоджана, радуясь, что у неё наконец-то будет дом! Она уже не помнила, как это – «свой дом», но по теплой волне, растекающейся в груди, понимала – это не просто «хорошо», это – прекрасно! ************************************ Первым делом, заселившись в свой (!) дом, А-Цин навела порядок. Она сновала по комнатам с тряпкой и веником, создавая столько шума и суеты, что Даоджан, сначала пытавшийся ей помогать, вскоре сдался и сел на лавку, чтобы не мешать. С лёгкой улыбкой на задумчивом лице, он прислушивался к восторженным крикам и воплям А-Цин, оповещавшей его об очередной находке, полезной или не совсем, но «очень - очень нужной». Тёмные твари отпугнули любителей лёгкой наживы от похоронного дома, и охотники за чужим добром не разворовали остатки хозяйского имущества. Всю свою «добычу» А-Цин приносила Даоджану и складывала у его ног. Через какой-то шичень там уже были несколько стареньких, но еще крепких одеял и подушек («Их надо просто вытряхнуть и почистить!»), ворох полотенец и каких-то тряпок («Их надо только постирать!»), ширма, нуждающаяся в ремонте и парочка таких же низеньких столиков и табуретов. Когда А-Цин добралась до кухни, предела её восторгу вообще не стало. Тут были и плошки, и чашки, и миски, и даже горшки и сковороды для приготовления еды. Немного со сколотыми краями, но это же не страшно! Сложив всё в обнаруженное здесь же корыто, А-Цин навела ревизию на полках. Н-да-а… Ничего полезного там не было, только толстый слой пыли. Ну, ничего. Всё они с Даоджаном купят – ведь работы в этом городишке хоть отбавляй. А будет работа, будут и денежки. А уж она-то проследит, чтобы святой Даоджан не слишком часто занимался благотворительностью! ************************************ ТОТ день А-Цин ещё долго поминала «добрым словом»! Они шли с Даоджаном из соседней деревни. Накануне приехавший на рынок крестьянин пожаловался заклинателю на тварь, что воровала скот в его деревне. Слухи о поселившемся в городе даосе, который не отказывает в помощи бедным, уже облетели все окрестные деревни. И Даоджан не отказал, в этот же день отправившись с крестьянином в его деревушку. А-Цин увязалась за ним. Ей было скучно оставаться одной дома («Дома!» - до сих пор сердце А-Цин восторженно замирало от этого слова), крестьянин заверил, что пустит её на ночлег, пока заклинатель будет на Ночной охоте, и Даоджан согласился взять её с собой. Лёжа на сене в повозке за спиной деревенского мужика, глядя на идущего рядом Даоджана, А-Цин лениво думала о том, какой счастливой стала её жизнь благодаря этому «благостному святому» с ликом Небожителя. И она порвёт любого, кто осмелится посягнуть на её счастье! На следующий день они с Даоджаном возвращались в город пешком. Охота была удачной. Тварей, кстати, оказалось две, но не очень крупные и Даоджан даже ханьфу не испачкал. Крестьяне были благодарны и хорошо заплатили заклинателю. Ещё и корзинку с овощами сверху подарили. И теперь довольная жизнью А-Цин вприпрыжку скакала вокруг Даоджана, который степенно и размеренно шагал по дороге и только упрямо ползущие вверх уголки губ выдавали его хорошее настроение. И что могло пойти не так?! Они уже подходили к городу. А-Цин устала и просто шла рядом с Даоджаном, который пошёл чуть медленнее, приноравливаясь к шагу девочки. Вдруг он остановился, настороженно втянув носом воздух, Шуанхуа уже был в его руке. – Пахнет кровью, – даос был встревожен. А-Цин огляделась вокруг. Причину они «увидели» одновременно: А-Цин глазами, а Даоджан почувствовал волнение Шуанхуа на слабые эманации Тьмы, что протягивала свои тонкие щупальца к умирающему. – Это человек. Он валяется в придорожной канаве, – сообщила А-Цин Даоджану. – Он серьёзно ранен и может скоро умереть, – добавил тот, спускаясь в канаву и ощупывая лежащее там тело. – Ты хочешь его похоронить? – с надеждой спросила девчонка. Она-то точно знала – хорошее по канавам не валяется! А плохого им с Даоджаном не надо. – А-Цин, – возмущённо одернул её заклинатель, – он ещё жив! Нельзя бросать тех, кому ты можешь помочь. Тут А-Цин почувствовала лёгкий укол. За время, проведённое в компании с Даоджаном, крупицы её совести, ранее не превышающие размерами клопов, заметно «подросли» и причиняли дискомфорт своими «шевелениями». Но светлые порывы были направлены только в сторону Даоджана, на остальных же её благосклонность не распространялась. Не заслужили. Но с Даоджаном спорить было бесполезно. Это А-Цин поняла ещё тогда, когда тот притащил домой побитую псину. Лечил это блохастое недоразумение, которое ещё и цапнуло его за палец! А-Цин едва удержалась, чтобы не добить собственноручно эту тварь неблагодарную. Но Даоджан бы расстроился… Кстати, только-только окрепнув, этот поганец сбежал. Даоджан сокрушался, А-Цин ликовала, но тихонько – как бы не спугнуть такую удачу! Новая подобранная «псина» сулила новые проблемы. И А-Цин пятой точкой чуяла (она ещё не знала, что это называется женской интуицией) – на этот раз укушенным пальцем Даоджан не отделается! ************************************** Незнакомец был без сознания. Он даже не стонал. Его Ци практически не определялась, Золотое ядро угасало. А-Цин всегда с благоговейным трепетом наблюдала за тем, как заклинатель лечит с помощью своей духовной силы. Завороженно смотрела, как ладони Даоджана светились голубым светом. А с кончиков пальцев начинали исходить серебристые нити и впитывались ранами. Не раз Даоджан залечивал её разбитые коленки и порезанные пальцы. Мелкие ссадины и царапины исчезали на глазах! Раны незнакомца были ужасны. Огромная рваная рана на левой ноге ниже колена, А-Цин даже показалось, что она видела кость. Кровоточащая рана у плеча, как будто туда ткнули мечом, весь правый рукав был пропитан кровью. И лицо залито кровью так, что невозможно было разглядеть черты. Волосы на затылке слиплись в колтун от крови. Да уж! Досталось этому несчастному не хило! А-Цин даже пожалела беднягу. Немного. Больше она жалела Даоджана, который тащил его на себе до дома, и себя, потому что теперь ей пришлось нести корзину. И почему жизнь такая несправедливая?! Только расслабишься, подумаешь, как хорошо жить, так сразу и начнут валиться неприятности в виде «побитых псов»! Дома Даоджан уложил «находку» на высокий кухонный стол и попросил А-Цин принести побольше воды (Ну вот! Опять ей тяжести таскать!) Пока девочка, бубня себе под нос что-то явно ругательное, носила воду из колодца во дворе, искала чистые полотенца и ткань для повязок, Даоджан освободил незнакомца от верхней одежды, оставив только нательные штаны (у него же ребенок!). Левую штанину пришлось обрезать выше колена, чтобы «осмотреть» лёгкими касаниями пальцев рану. Кость была сломана. Очистив рану, наложив заживляющую мазь и чистую повязку, Даоджан примотал пару ровных дощечек по бокам, чтобы при движениях раненый не тревожил место перелома. С правой рукой дело обстояло не так плохо. Рана была глубокой, но чистой – явно от меча! – поэтому Даоджан быстро наложил мазь и повязку, и этого было достаточно. Когда он осторожно обтирал мокрым полотенцем лицо незнакомца, пытаясь мысленно представить его черты, проблеск узнавания острым шипом больно уколол память. – А-Цин, посмотри, пожалуйста, – попросил он, – опиши, как он выглядит. – Да что тут разглядывать? Молодой, лицо круглое, нос прямой, один глаз украшает синяк! – А-Цин в своём недовольстве была немногословна. Даоджан с замиранием сердца взял левую руку незнакомца и охнул , нащупав кожаную перчатку. А-Цин с удивлением наблюдала, как Даоджан задрожавшими вдруг пальцами снял перчатку и, замешкавшись на мгновение, ощупал ладонь и пальцы незнакомца, рвано вдохнул, задержал дыхание и шумно выдохнул. Сказать, что А-Цин была удивлена – это ничего не сказать. Подумаешь – нет мизинца! Ерунда какая. Его давно уже нет: шрам старый, перчатку носил, скрывая недостаток пальцев. Вон на ноге какая ранища, так Даоджан даже не вздохнул над ней. А тут.… В животе змеёй свернулось леденящее чувство. Ох, вот как знала – не надо было этого недобитка из канавы доставать! Сяо Синчэнь, закрыв лицо ладонями, сидел на лавке у стола, на котором лежало его прошлое. Как не старайся, как не убеждай себя, что прошлое осталось позади, «в другой жизни» – оно догонит тебя, ткнёт носом в зловонную канаву и спросит с паскудной ухмылкой: «Ну что, узнаёшь? Я же предупреждал – не забывай обо мне, даоджан!»