ЧАЙ С МЕДОМ

Сюэ Ян в изнеможении упал головой на подушку. Паниковать и истерить не в правилах босяка и пакостника из Куйджоу! Нужно всё обдумать и решить, как дальше себя вести. Итак, даоджан Сяо Синчэнь не мог его не узнать, даже будучи слепым – слишком приметна его рука без мизинца. Конфеты он обнаружил, значит и всё остальное тоже. Положим, убивать его Даоджан не собирался – у него достаточно было времени для этого, если бы он хотел. Но лечить заклятого врага, заботиться о нём – это уже слишком даже для такого, как Сяо Синчэнь! И самый главный вопрос – почему Синчэнь не сказал ему, «потерявшему память», что знает кто он?! Синчэнь ведет непонятную игру, правил которой Сюэ Ян не знает. Остаётся лишь подыгрывать, разбираясь по ходу дела. Был бы он здоров или хотя бы в силах самостоятельно передвигаться, то не стал бы вообще забивать себе голову дурацкими вопросами. Перерезал бы им с девчонкой глотки и растворился в тумане. А может, и не стал бы резать ... просто «растворился». По какой причине даоджан «не узнаёт» Сюэ Яна, со временем выяснится. Сюэ Яна здесь нет, есть Чэнмэй, потерявший память. Пока не выздоровеет, не окрепнет, будет так. А дальше… посмотрим. Уже засыпая, Сюэ Ян подумал о Сун Лане. Почему он не рядом с Синчэнем? Неужели слова Сюэ Яна о том, что в гибели Байсюэ виноват Сяо Синчэнь, достигли цели? А куда же подевалась хвалёная духовная связь? Как бы то ни было, Сяо Синчэнь живёт один в каком-то захолустье. Странное незнакомое чувство кольнуло где-то внутри, и это точно не было удовлетворением. ************************************* Сяо Синчэнь опять сидел за столом, закрыв лицо руками. А-Цин он отправил в город, сказав, что собирается на Ночную охоту. Сюэ Ян очнулся. Но он ничего не помнит. И сейчас это совсем другой человек. Сяо Синчэнь слышал его смех. Убийцы так не смеются! Он слышал, как тот разговаривал с А-Цин – в его голосе не было угрозы, была весёлая язвительность и только. Это был Чэнмэй. Пока Чэнмэй прикован к постели, навредить А-Цин он не сможет. Надо только предупредить её, чтобы близко к нему не подходила. Даоджан поставил вариться бульон. ********************************** Сяо Синчэнь зашёл в комнату и тихо позвал Чэнмэя. Тот сонно пробормотал что-то и завозился в кровати. – Даоджан? Что-то случилось? – Я приготовил бульон. Тебе пора поесть. Даоджан наощупь нашёл столик и придвинул вплотную к кровати. – Погоди, я сейчас принесу. Синчэнь приготовил ему бульон. Ему, Сюэ Яну! В груди что-то царапнуло. Удивление? Настороженность? Даоджан принес пиалу с бульоном, аккуратно поставил на стол. – Давай я помогу тебе присесть, – Даоджан сел рядом с Чэнмэем, приподнял за плечи и усадил на кровати. Сюэ Ян осторожно взял из рук даоджана пиалу, всё еще не веря в реальность происходящего. Ему огромных усилий стоило не уронить злополучную чашку, когда Синчэнь сказал: – Обопрись на меня, ты еще очень слаб. И давай я придержу пиалу. У Сюэ Яна взорвался мозг, когда он осознал, что сидит, опираясь на грудь даоджана, а тот практически обнимает его рукой, держащей пиалу. Бульон был горячим, на этом его положительные качества заканчивались. – Даоджан, ты это сам готовил? Или мелкая? – Я. Что-то не так? – Может, в следующий раз пусть Слепышка попробует? У неё может получиться лучше. – Если честно, я не очень часто готовлю, – смущённо признался Сяо Синчэнь. – А-Цин говорит, что мою стряпню есть невозможно. – И она не врёт! – Тем более, что мясо у нас бывает редко. Этот бульон я сварил только потому, что тебе надо восстанавливать силы. Сюэ Ян пил бульон медленно, растягивая удовольствие. Не от сомнительного варева, конечно. А от странно-будоражащего чувства, которое ему давали объятия врага. Опустошив пиалу, Сюэ Ян со вздохом полностью откинулся назад, прислоняясь спиной к груди Даоджана и закрывая глаза. Он действительно устал. Поставив пиалу на стол, Даоджан обнял Чэнмэя руками, прижимая к себе и устраивая его голову на своём плече. Зачем думать о том, почему тот или другой поступает так? Пусть это приятное спокойствие продлится еще немного. *********************************** Сюэ Ян находился в состоянии ленивой дремоты, когда всё слышишь и осознаёшь, но даже пошевелиться не можешь. И мысли в голове были какие-то заторможенные. Даже опасаться рук Даоджана было лень. А ведь Сюэ Ян знал, насколько обманчива их видимая хрупкость – встречался с ним в бою и на своей шкуре ощутил их стальную силу! Но выработанные годами инстинкты хищника молчали – от Даоджана не исходило ни малейшей угрозы. Сюэ Ян позволил себе расслабиться чуть ли не впервые в жизни. Никогда ещё он не чувствовал такого спокойствия в присутствии другого человека. – Даоджан! Можно задать тебе один очень важный вопрос? Сюэ Ян почувствовал, как напряглись мышцы груди, на которую он опирался, а обнимающие его руки налились силой. – Да, конечно, спрашивай, – голос Даоджана ничем не выдавал его напряжения. – Скажи, зачем ты устроил…. – Сюэ Ян не отказал себе в удовольствии подёргать даоджана за нервы и говорил преувеличено серьёзным тоном и даже с толикой угрозы, – … мне лысину? – закончил он уже весело, поворачиваясь лицом к Даоджану. Сюэ Яну показалось, что он даже услышал вздох облегчения, сорвавшийся с губ даоса. Закаменевшее кольцо рук, обхвативших его, тут же расслабилось. Уголки губ на бледном лице Сяо Синчэня поползли вверх. О, святые Небожители! Этот высокомерный чопорный даос умеет улыбаться! – Извини, это было необходимо – рана была очень грязная, а волосы вокруг слиплись в один комок, – смущенно сказал Сяо Синчэнь и улыбнулся ещё шире, вспомнив свои недостойные Светлого пути мысли при этом. – Ты не представляешь, Даоджан, как я тебе благодарен…. – Сюэ Ян заворожено смотрел на Синчэня, стараясь говорить как можно серьёзнее и не рассмеяться раньше времени, – … что ты не обрил мне всю голову! – закончил он, уже не сдерживая смех. Даоджан смеялся! У Сюэ Яна чуть сердце из груди не выскочило, когда он увидел лицо смеющегося Сяо Синчэня! Как он был красив! И как портила это прекрасное лицо небожителя повязка на глазах. «Надо узнать у Слепышки, что случилось с его глазами», – подумал он. *********************************** А-Цин вернулась домой ранним утром. Кто знает, что мог натворить этот очнувшийся Таракан, пока Даоджан на Ночной охоте? Но дома всё было спокойно. Даоджан медитировал на улице под навесом – он любил это время, когда солнце только-только появляется над горизонтом. А-Цин сразу заметила тюфяк на полу около печи – значит Даоджан никуда не ходил и спал здесь. Заглянула в спальню – Чэнмэй (будем называть его так, раз он сам захотел) ещё спал. Убедившись, что всё в порядке и в её отсутствие ничего нехорошего не случилось, А-Цин отправилась на кухню. А вот здесь – случилось! И к хорошему это точно отнести было нельзя. А-Цин заглянула в стоящий на печи горшок. Наверно, Даоджан пытался приготовить бульон из курицы. А-Цин попробовала – м-да-а… курицу было жалко… И Чэнмэя тоже! Ну, что же, придётся исправлять. Не так они богаты, чтобы курами разбрасываться. Вынув из «бульона» куски мяса, А-Цин поставила горшок опять на плиту, добавила кореньев, приправ и стало более-менее сносно. Сколько раз она просила Даоджана не экспериментировать с едой: если ему всё равно, что у него в пиале, то другим – нет! Тушёная с овощами курица вышла очень даже неплохо. Из спальни Даоджана послышался какой-то шум. А-Цин заглянула – проснувшийся Чэнмэй с тихими ругательствами пытался сесть и подтянуться к изголовью кровати. – Ты чего это тут шумишь, Таракан? – И тебя с добрым утром, Слепышка! – Моё имя – А-Цин! – А моё – Чэнмэй! – Вот и поговорили, – А-Цин развернулась, собираясь уйти. – Погоди! Не принесёшь мне умыться и чаю? – Не принесу! – отрезала А-Цин и, задрав нос, вышла. «Вот мелкая зараза!» – подумал Сюэ Ян беззлобно и даже с капелькой восхищения. Заваривая чай, А-Цин думала, стоит ли доверять этому Чэнмэю. Даоджан вроде как доверяет. Но Даоджан в случае чего и постоять за себя сможет. И этот Чэнмэй не дурак портить с ним отношения – так можно быстро обратно вернуться, где бы он до этого ни был. Взяв миску с водой и чистое полотенце, А-Цин вернулась в спальню и замерла на безопасном расстоянии. – Предупреждаю, если ты задумал что дурное – я закричу, и Даоджан тебе ещё и руки переломает! – И где же твой Даоджан? – Во дворе, – А-Цин не стала уточнять, чем он там занимается. – Ну, я точно не буду рисковать ещё и руками, мне и ног достаточно! – Чэнмэй смотрел на девчонку, весело прищурив глаза. – Не боись! – Да кто тут тебя боится! А-Цин поставила миску с водой на столик, кинула полотенце Чэнмэю и отбежала к дверям. – Чай заваривается. Или, может, тебе бульона принести? – Вчерашнего? - подозрительно спросил Чэнмэй, невольно поморщившись. – Не-а! – рассмеялась А-Цин. – Этот я приготовила! – Тащи бульон. Посмотрим, насколько он лучше даоджановского варева! – присоединился к её смеху Чэнмэй. ************************************* Сяо Синчэнь провёл странную ночь. День накануне был насыщен событиями. Сначала эта многочисленная мелкая одержимая живность, которая в конец измотала его даоджановское терпение! Потом очнувшийся Сюэ Ян и «сюрприз» с его потерявшейся памятью! И если изменения в Сюэ Яне он ещё мог объяснить этим, то собственное, мягко выражаясь, странное поведение он не мог объяснить ничем. Даоджан лежал на тюфяке в общей комнате и думал о своём отношении к Сюэ Яну. Именно к Сюэ Яну. Ведь он точно знал, кто перед ним, даже если тот себя не помнил! Сяо Синчэнь так долго откладывал эти мысли «на потом», что уперся в этот «потом» носом! Он помнил до сих пор ощущение худого жилистого тела, доверчиво опирающегося на его грудь. И то чувство лёгкости на душе, возникшее от весёлого заразительного смеха, который хотелось разделить. И это тот самый Сюэ Ян, что уничтожал целые кланы, что разрушил жизнь самого Сяо Синчэня, ослепив его друга и соратника. Сяо Синчэнь ничего не забыл, но странным образом, уже не чувствовал оглушающей ненависти к нему. К этому Сюэ Яну. Боль в душе осталась, а вот ненависти не было. Была память о терпком пряном вкусе сюэяновской Ци, разбавленной его собственной, и ощущение волос, скользящих между пальцами. На выжженном болью и ненавистью месте в душе рождалось новое чувство, которому даоджан пока не знал названия. Он так и не уснул этой ночью… ********************************* Выйдя из медитации, Даоджан поспешил в дом. Чэнмэй там один. Наверное, проснулся уже. Скоро придёт А-Цин – с ней надо поговорить. С порога он услышал смех из своей комнаты. И голосов было два! А-Цин уже была дома и опять общалась с убийцей. Почему то, когда сам Синчэнь был с Сюэ Яном, он не думал, что тот – убийца. А вот когда рядом с ним была эта девчушка, все инстинкты вопили об опасности. Сяо Синчэнь широким шагом прошёл в свою комнату. – А-Цин, что ты здесь делаешь? – пропуская все приветствия, строго спросил он. – Даоджан! – А-Цин вприпрыжку подбежала к нему и обхватила за талию. – Ты уже закончил свои дела? Будешь завтракать? Я сварила вкусненький бульон. Он даже Чэнмэю понравился. И курицу потушила. Но ему я не давала, вдруг ему ещё нельзя, – А-Цин тараторила, как всегда, когда волновалась или чувствовала за собой вину. – Ты большая молодец, – похвалил её Даоджан, погладив по как всегда растрёпанной голове. – Пойдем завтракать, – А-Цин потянула Даоджана за рукав. – Иди, я задержусь ненадолго. А-Цин, что-то весело напевая, ускакала из комнаты. – Доброе утро, Чэнмэй! - от голоса Сяо Синчэня повеяло холодом. – Доброе, Даоджан! – настроение Сюэ Яна как-то резко упало. Утро переставало быть добрым! – Мне не нравится, что А-Цин постоянно находится здесь… «Конечно, тебе не нравится! Я же – босяк и пакостник из Куйджоу! Мало ли что я могу с ней сделать!» – Я знаю, что ты ничего плохого ей не сделаешь… «Откуда тебе это знать?» – Не спрашивай, откуда я это знаю – просто чувствую… «Он что, мои мысли читает?!» – Но будет лучше, если она не будет так близко с тобой общаться. Сегодня я уйду на Ночную охоту. А-Цин опять уйдет в город, переночует на постоялом дворе. Ты останешься один, но не беспокойся – дом под охранными и отпугивающими заклинаниями, ни одна тварь сюда не проникнет! «Кроме той, что здесь уже поселилась». – Послушай, Даоджан! Я понимаю – ты меня совсем не знаешь… «О! Уж я-то тебя очень хорошо знаю! И знаю, на что ты способен!» – Я сам-то пока не знаю, на что способен. Но знаю точно, что не причиню тебе или этой малявке зла… «Зато я знаю, насколько ты опасен! Достаточно того зла, что ты уже причинил!» – Но я понимаю твои опасения. И если ты считаешь, что Слепышке лучше ночевать у чужих людей, то кто я такой, чтобы возражать? «Он что, мои мысли читает?!» – Кстати, твою малявку явно воспитала улица. Она не так наивна, как ты думаешь. Ещё ни разу она не подошла на расстояние вытянутой руки, да и палка у неё знатная! – Чэнмэй рассмеялся, разряжая накалившуюся обстановку. – И готовит она лучше тебя! – Хорошо, я подумаю над твоими словами! – Сяо Синчэнь не стал уточнять, над какими именно. – После завтрака я проверю твои раны и сменю повязку. ************************************* – А-Цин, – Даоджан не стал откладывать разговор, – я должен предупредить тебя. Мы не знаем Чэнмэя… – Да он сам себя не знает! – Мы не знаем, что он за человек, кто и за что так его поранил. О нём не знают и в городе, я спрашивал… – И что? – Пожалуйста, будь осторожна. Он кажется мне … не опасным для тебя, но пока мы в этом не убедимся, ты не должна … – Да поняла я, поняла! Близко подходить не буду, а догнать меня он не сможет! Руки коротки. Вернее – ноги! Даоджан вздохнул – воспитание улицы!