ЧАЙ С МЕДОМ

Сюэ Ян очнулся от лёгкого прикосновения к плечу. – Чэнмэй, – Даоджан склонился над ним. – А-Цин вернулась, готовит праздничный ужин. Уже вечер. Сюэ Ян ошарашено оглядывался. Что происходит? Он провел в медитации больше шиченя, тогда как раньше и палочку благовоний еле выдерживал. И чувствовал себя прекрасно. Хотелось смеяться. Даже нога, согнутая в колене, не болела. Наверно, это всё даоджановские штучки. Чем там он его лечил? Или всё-таки мозги от удара пострадали? – Праздничный ужин – это отлично! Я готов корову съесть! – Коровы нет. Есть курица, рис, овощи и пряники. – Буду всё! Они еще немного поспорили: нести ли «праздник» к Чэнмэю, или Чэнмэй сам пойдёт к праздничному столу. Решили, что такой день должен быть праздничным до конца и Чэнмэй торжественно опустил ноги с кровати. Первый же шаг показал, как он переоценил свои возможности – голова закружилась, а ноги (даже не сломанная) предательски подкосились и он позорно рухнул, цепляясь за Даоджана. – О, демоны Диюя! – Сюэ Ян присел на край кровати. – Но я не отступлюсь. Даоджан, я за столом в нижних штанах сидеть отказываюсь! Мне надо что-то приличное надеть. – Вот, это твоё, – Даоджан протянул ему чёрный ханьфу. Сюэ Ян оделся. Непривычно широкие рукава мешались. Интересно, куда Синчэнь его наручи припрятал? – А ты так и будешь в халате сидеть? А-Цин! – позвал Сюэ Ян. – Иди сюда, неси многострадальный ханьфу Даоджана – у нас для тебя подарок. – Что ещё за подарок, если для этого нужна одежда Даоджана? – А-Цин была удивлена, но быстренько принесла требуемое – интересно же! Сюэ Ян разложил ещё сырой и уже не очень белоснежный от частых стирок ханьфу на кровати. – Смотри, Слепышка! – он дёрнул Даоджана за рукав, притягивая его руку к ханьфу. – Давай, рисуй. Кто не рискует, тот не пьет османтусовое вино! Даоджан заразился отчаянной решимостью Чэнмэя и нарисовал голубой иероглиф заклинания на ткани. Сюэ Ян послал Ци в нужную точку, и через мгновение на кровати лежало белоснежное сухое одеяние, достойное Сяо Синчэня. А-Цин, потерявшая дар речи, стояла рядом с Даоджаном, открыв рот. – У нас получилось? – почти шёпотом спросил Даоджан. – Почему вы молчите? Мне придётся покупать новую одежду, так как эту мы уничтожили? – Даоджа-ан! Это сказка! Теперь стирать будете вы! – А-Цин в восторге захлопала в ладоши. – Вот это подарок! Это я понимаю! – Даоджан, у нас с тобой вдвоём всё очень хорошо получается. Я думаю, что у нас даже получится дойти до стола и не упасть по дороге. Сяо Синчэнь с облегчением выдохнул. Оказывается, он всё это время не дышал! – Конечно, получится! – с этими словами он подхватил Чэнмэя и понёс к столу. ************************************* Сюэ Ян сидел на лавке за столом, его левая нога покоилась на низком табурете на сложенном одеяле. Он наслаждался компанией своего врага, которого знал уже очень давно, и бесявой девчонки, с которой познакомился несколько дней назад. Он был почти счастлив. Во всяком случае, другого определения своему состоянию радостного спокойствия он не находил. – Даоджан, тебе вообще мясо есть нельзя или по праздникам можно? У А-Цин получилась очень вкусная курица. Может, попробуешь? – он поднес палочками кусочек ароматного мяса ко рту Синчэня и, затаив дыхание, смотрел, как тот взял кусочек губами и медленно прожевал. – Нам не запрещено мясо, запрещены излишества в еде. Я считаю, что мясо – излишество. Но курица действительно вкусная. А-Цин стала очень хорошо готовить,– Даоджан вернулся к своему рису с овощами. – А я считаю, что нужно наслаждаться жизнью. Вот сейчас не помешала бы чашечка вина! – В погоне за наслаждением можно обрести лишь разочарование. Наслаждение временно. Истинное удовольствие можно обрести в личной преданности делу, более великому, чем ты сам. – Даоджан! Я всего лишь сказал, что мясо – это вкусно, а с вином – ещё лучше, а ты мне чуть ли не философский трактат озвучил! Моя больная ушибленная голова не способна на такие подвиги. Пощади! Во имя своей добродетели! – С вами стало скучно, – заявила А-Цин и, схватив со стола пряник и яблоко, вышла на улицу. – Даоджа-ан! Здесь такая огромная луна! Идите сюда! – Вот. Слышишь? Ребёнок правду говорит – скучно это. Пошли луной любоваться. Я понаслаждаюсь и тебе расскажу … без излишеств! *********************************** Они втроём сидели на перевёрнутом гробу в углу двора. Даоджан усадил Чэнмэя, осторожно уложив его больную ногу вдоль и оперев спиной на своё плечо. С другой стороны под рукав протиснулась А-Цин. Ночи были уже холодными, и они развели костёр. – Даоджан! – торжественно произнёс Сюэ Ян. – Буду краток, как и обещал. Небо – чёрное. Луна – круглая. И большая. Представь яичный блин – вот такая! – А ещё на ней пятна! – вставила свой фэнь медяками А-Цин. – Ага. Как подгорелый яичный блин! И мы им любуемся. – А вы знаете, что это за пятна? – спросил Даоджан. – Это Чань Э – женщина, которая живёт на луне. – Это как она туда попала? – Когда-то на небе было десять солнц, – начал рассказывать Даоджан. – Они всходили друг за другом, и люди всегда видели только одно. Но что-то нарушилось в великом движении и все десять солнц стали всходить одновременно. Их жар обжигал землю, реки и озёра пересыхали, а поля выгорали. Стоял такой зной, что плавились даже камни. Жар палящих солнц изнурял людей, ночь с её прохладой стала блаженным временем. Велика была разница между безжалостным солнцем и задумчивой, тихой, кроткой луной, льющей мягкий холодный свет на измученную зноем землю. Сюэ Ян тоже с интересом стал прислушиваться к рассказу Даоджана. Это было получше даосской мути. – Тогда люди попросили самого искусного стрелка Хоу И сбить девять солнц и оставить только одно, – продолжал Даоджан. – Раз за разом пускал стрелы в палящие светила доблестный лучник, пока не осталось только одно солнце, которое до сих пор освещает землю. – Вот это я понимаю! Стрелой в солнце. Ордена Цишань Вэнь на него не было! – Сюэ Ян поёрзал на лавке, устраиваясь поудобнее. Ему вообще-то хотелось, как А-Цин, подлезть под руку Даоджану, но он постеснялся такого детского желания. – Узнав о подвиге Хоу И, богиня Сиванму решила наградить его и подарила ему лекарство бессмертия. «Человек, который не побоялся сразиться с солнцем, достоин бессмертия», – сказала она, даря два рисовых зёрнышка. «Если ты проглотишь одно – станешь бессмертным и никогда не постареешь. Если проглотишь два – вознесёшься на луну». Придя домой, Хоу И рассказал любимой жене Чань Э о подарке. Когда муж был на охоте, Чань Э взяла рисовые зёрна и проглотила оба, и сразу же её тело стало лёгким, как сухой лист, и взлетело вверх. – Вот какая же гадина! – тут не выдержала уже А-Цин. – Муж, значит, подвиги ради всех людей совершает, а она взяла и всё себе забрала! – Так Чань Э вознеслась на луну, где был дворец и большое коричное дерево, под которым сидел белый заяц. И больше никого не было. Чань Э почувствовала холод одиночества, ей было скучно и грустно. И тогда она поняла, как ей было хорошо на земле среди людей. С тех пор Чань Э раз в год зажигает фонари и ярко освещает землю, пытаясь разглядеть своего мужа. – А могли бы поделить зёрна, – задумчиво сказал Сюэ Ян. – Стали бы оба бессмертными и жили бы вместе на земле. Он - то всё себе не забрал, ей принёс. А она … Вот и поплатилась. Боги – они такие, что ни подарок, то подстава! На какое-то время повисла тишина. Трое сидели на перевёрнутом гробу во дворе похоронного дома, и каждый думал о своём… Луна была такая недоступно далёкая. Она смотрела сверху на людей, а они с благоговейным трепетом смотрели на неё снизу. «Она величественна и печальна. А мы так ничтожны и недостойны её!» – Сюэ Ян и сам не понимал, чего это его так понесло. Вроде и не пил… Тихо потрескивали сухие ветки в костре. Напряжённую тишину прервал неугомонный Сюэ Ян: – А я думал, что ты расскажешь легенду про лунного зайца. Она как-то больше тебе подходит, – откровенно насмешливым тоном произнес он. – Расскажи! – Жил на земле очень добрый заяц, – начал Сюэ Ян. – Он уговаривал своих друзей быть милосердными и отдавать бедным людям часть своей еды. Но люди не могут жить, питаясь одной травой, и добрый милосердный заяц решил при случае пожертвовать для них своей жизнью и плотью. Боги узнали о его решении, и Верховный Бог явился к зайцу просить подаяния под видом умирающего от голода. И заяц бросился в огонь, чтобы накормить того своим мясом. Бог был изумлён таким поступком и вознёс милосердного зайца на луну. Там он до сих пор и живёт … Эх, жаль всё-таки, что нет вина, у меня такой тост есть! «За милосердных зайцев, что живут на луне!»