ЧАЙ С МЕДОМ

События той ночи остались в памяти Сюэ Яна разрозненными картинками. … Оскалившиеся пасти и вздыбленная шерсть на загривках тёмных тварей, что выплёвывает молочное марево тумана… … Шуанхуа, застывший в теле поверженного им яогуая… … Лежащий неподвижно на земле под скалой Сяо Синчэнь… А потом мир окрасился в алый цвет кровью... … Вот он держит на руках тело Сяо Синчэня, безжизненное, поникшее, как тряпичная кукла… Сюэ Ян помнил, как нёс Сяо Синчэня по лесной дороге, а вокруг клубилась Тьма, не осмеливаясь приблизиться вплотную и расступаясь впереди. И Синчэнь, окружённый белой дымкой, светился в этой темноте. Сюэ Яну казалось, что он несёт чистый Свет в своих руках. И этот Свет души даоджана успокаивал Тьму, бушевавшую в Сюэ Яне. Что его вывело к дому – его Свет или его Тьма – Сюэ Яну было неважно. Уложив Сяо Синчэня на кровать, он метался по комнате, круша всё, что попадалось на пути, орал, срывая голос, пытаясь докричаться до безмолвного даоджана. В своей жизни Сюэ Ян испытал немало, но никогда не думал, что может бояться вот так: до потери контроля. Ему хотелось вернуться в тот лес, к тому кладбищу и сжечь всё, ровняя с землёй. Похоронить под слоем пепла всё живое и неживое. И только страх оставить Синчэня одного его останавливал. Тогда он так и упал, обессилев, на пол у кровати, как будто провалился в бездонное небытие. Как тёмная тварь у ног своего божества. Очнувшись при свете дня, Сюэ Ян увидел Сяо Синчэня в грязно-окровавленных рваных одеждах, оскверняющих его образ. Он помнил, сквозь пелену, затуманивающую разум, как раздевал, бережно, почти с благоговейным трепетом обтирал кровь и грязь с его лица и тела, одевал в чистые белоснежные одежды. Тёмная сила до сих пор бурлила в нем, нарушая движение Ци. Он пытался медитировать – вязкая горечь нахлынула удушливой волной, неся с собой воспоминания из другой жизни. Сюэ Ян не должен быть рядом с даоджаном таким. Он изгонял остатки Тьмы, по каплям выдавливая её из себя. Он уже не мог кричать – голос его осип. Он мог только умолять: – Синчэнь, очнись! Вернись ко мне, – как в бреду повторял он раз за разом. Иногда он начинал смеяться и говорить, как они будут жить вместе, как он будет заботиться о Синчэне, оберегать и защищать его. Или, срываясь в рыдания, обещал пойти за ним, куда бы тот не отправился, ползти, цепляясь хотя бы за краешек его одежд. – Синчэнь, не отбирай свой Свет у меня! Мир вокруг рушился, осыпаясь осколками, оставляя лишь белое, полное холодной отрешённости, лицо на подушке. Дни и ночи, проведённые около кровати неприходящего в сознание даоджана, без еды и сна, в неизвестности, измотали Сюэ Яна. Сейчас, на третий день, он мог только лежать, прижимаясь щекой к его ладони. ************************************* Сяо Синчэнь в белоснежных одеждах неподвижно лежал на своей кровати в похоронном доме. Смоляно-чёрные волосы разметались по подушке, обрамляя бледное до синевы лицо. На полу у кровати, как верный пёс у ног своего хозяина, сидел Сюэ Ян, прижимаясь щекой к раскрытой ладони даоджана и обнимая его руку, безвольно лежащую на покрывале. Узкая ладонь, длинные пальцы, чересчур нежные, чересчур мягкие для мужской руки … – Синчэнь, очнись! Вернись ко мне, – почти беззвучно шептал он. В какой-то момент ему показалось, что пальцы под его щекой дрогнули. Сюэ Ян подхватился, потянулся к лицу Сяо Синчэня, вслушиваясь в его дыхание. – Даоджан… – тихо позвал он. Но лицо Сяо Синчэня оставалось по-прежнему холодно-отстранённым, а бескровные губы плотно сжатыми. Склонившись над лицом Сяо Синчэня, Сюэ Ян осторожно убрал с бледного лица упавшую прядь волос, задержавшись кончиками пальцев на холодной щеке, провел, едва касаясь, по линии глазниц, прикрытых тонкими веками, очертил линию губ и, поддаваясь внезапному порыву, коснулся холодных бескровных плотно сомкнутых губ своими, сухими и горячими. Всего на бесконечно короткое мгновение... А уже в следующее Сюэ Ян опять сидел на полу, прислонившись спиной к кровати и запустив пальцы в копну спутанных волос, чувствуя глухие удары сердца, пытался осознать случившееся. И пусть это было мало похоже на поцелуй, но всё-таки больше, чем просто прикосновение. ************************************* В груди что-то болезненно ныло, лицо горело, а кончики пальцев рассеяно блуждали по сухим обветренным губам, как будто пытаясь запомнить прикосновение губ даоджана. Язык облизнул потрескавшиеся губы, запоминая вкус чужих. В ушах шумела кровь, сердце заполошно билось. И это всё из-за какого-то недо-поцелуя?! Сюэ Ян прошёл на кухню и вылил прямо на голову ковш холодной воды, пытаясь привести царящий в голове хаос хоть в какое-то подобие порядка. …это просто усталость… …это последствия использования тёмной энергии… …его Ци нестабильна – в этом причина… Сюэ Ян ещё плеснул на лицо воды горстью прямо из ведра. …нужно поспать. Сюэ Ян снял грязную ещё с ТОЙ ночи одежду, опять промокшую после его «водных процедур», вытер волосы подвернувшимся под руку полотенцем и лёг на свою кушетку, пытаясь заснуть. Но находиться так далеко от даоджана было невыносимо. Его место там, у ног человека, который внезапно обрёл абсолютную власть над его душой. Сюэ Ян босиком, в одних нательных штанах и рубахе улегся всё на той же циновке у кровати, завернувшись в тонкое одеяло. Сяо Синчэнь дышал глубоко и ровно, и успокоенный этим дыханием, Сюэ Ян позволил себе уснуть. Пробуждение было резким. Сюэ Ян вырвался из объятий душного беспокойного сна, покрытый липким потом. В темноте комнаты он всё ещё ощущал дрожь сплетённых тел, жадные требовательные губы на своей коже, слышал жаркий шёпот Сяо Синчэня и собственный сладострастный крик, прорвавшийся из сна. Сюэ Ян с широко открытыми глазами, ничего не видящими в темноте ночной комнаты, зажал рот ладонью, прерывая сорвавшийся крик, как будто боялся разбудить спящего Синчэня. Сюэ Ян рванул вон из комнаты, из дома. Если бы он мог, то выскочил бы и из этого мира. Куда угодно, хоть в Диюй! И только уже за входной дверью, прижавшись затылком к холодной стене, позволил себе отнять закушенную острыми зубами до крови ладонь ото рта, выплёскивая вместе с остатками воздуха крик, переходящий в протяжный стон. Память угодливо подбрасывала картинки из недавнего сна, где прекрасный в своей наготе Сяо Синчэнь среди бескрайнего поля полыни, на сброшенных белых одеждах ... – Проклятье! – прошипел Сюэ Ян сквозь сжатые зубы, спускаясь руками к завязкам штанов. «Система «Помоги–себе–сам» никогда не подводила ************************************* Тело было удивительно лёгким. Сяо Синчэнь медленно шёл по цветущему лугу, и зелёная трава мягко пружинила под его ногами, пригибаясь и вновь распрямляясь за его спиной. Бескрайняя равнина простиралась до линии, где небо сливается с землёй. Свободная, открытая настежь всем ветрам! Мир превратился в мелькание зелёного, голубого и золотого – солнечные блики отплясывали перед глазами. Сладко пахло медуницей и травой после дождя. А ветер издалека приносил ощутимый запах полыни. Сяо Синчэнь шёл, шёл и шёл… Он знал, что где-то там, где земля сливается с небом, стоит тот, кто его ждет, тот, чей голос он слышит в песне ветра. Где-то там… И Сяо Синчэнь обязательно дойдет до него. Дойдет, что бы наконец-то сказать ему правду. И они вместе встретят рассвет в звёздной пыли и утонут в океане полыни.