ЧАЙ С МЕДОМ

            “ЧАЙ С МЁДОМ - 2“

Словно бешеный пес, по прямой, Забывая дорогу домой, Я бегу, только память моя, будто яблоко, зреет. Ну давай, ну давай, ну давай, Забывай, забывай, забывай… Только память моя ничего забывать не умеет. / Канцлер Ги /

Шипя сквозь стиснутые зубы, Сюэ Ян полоснул по ладони ножом, расширяя небольшую царапину. Сознание уже мутилось и надо было спешить. Быстро отсасывая яд из раны и сплёвывая кровь, он боролся с накатывающей тошнотой и головокружением. Надо успеть. Тогда ещё есть хоть какой-то шанс. Этот гуев даоджан не вернул цянькунь с бутылочками. А там не только были яды, но и противоядия на все случаи жизни! Вернее, не жизни, а, как сейчас, неминуемой смерти. Но что жалеть о том, чего нет. Будем обходиться тем, что есть… Уже на обрывках ускользающего сознания он ещё успел прижечь рану талисманом, и последние силы покинули его. Неподвижное тело в чёрном ханьфу лежало, скрючившись, на поляне. Правая рука всё ещё судорожно сжимала нож, у ног лежал меч, такой же безжизненный, как и его хозяин. В нескольких шагах от человека, свернувшись вялыми кольцами, валялось огромное, не менее четырёх чжанов длиной, мёртвое безголовое тело чёрной кобры, под которым разлилась лужа чёрной крови. В отдалении лежал обугленный змеиный череп с пустыми глазницами и длинными зубами. И только кружащиеся над телами вороны были свидетелями разыгравшейся здесь короткой, но смертельной схватки. *************************************                   1 Покинув похоронный дом, Сюэ Ян не знал, куда он отправится и что будет делать. Тогда ему надо было просто уйти подальше от этого города, этого похоронного дома и этого даоджана! Заглянув к господину Ли и в милой беседе выяснив в каком направлении находятся Великие кланы, сделав небольшие запасы провизии и вина он отправился точно в противоположную сторону – на юг. Там среди варварских свободолюбивых народов найдётся место тёмному заклинателю без роду-племени! И никто его там не достанет, даже если будут искать. Сюэ Ян двигался на юг, избегая крупных поселений. Иногда в немногочисленных деревнях пополнял запасы, но чаще старался останавливаться в безлюдных местах, чтобы выспаться и помедитировать. Да-да! Он медитировал, восполняя духовные силы для полёта на мече, не смотря на то, что каждый раз память обжигалась вкусом и запахом Ци даоджана, не давая забыть его. Сны были томно-тягучими и солёными от слёз. А пробуждения полны злобной ненависти – к себе, к даоджану и ко всему живому и неживому. Тёмное бешенство накрывало с головой и гнало вперёд, в незнакомые дебри, подальше от города И. Сюэ Ян чувствовал, как отрывается приросшая к Синчэню кожа, покрываясь кровоточащими ранами. И он, как пёс, зализывал эти раны, чтобы на следующий день опять погрузиться в отрешённое ничто, разгоняя по меридианам терпкую Ци со вкусом крепкого чая с мёдом. Как он обрадовался, когда наткнулся на неприкаянно бродящего в лесу мертвеца! Неизвестно сколько тот бродил здесь, никому не мешая, в отдалении от людей. Он не успел и шагу сделать, как Сюэ Ян с неописуемым восторгом покрошил его на мелкие кусочки. Задумчиво глядя на неаккуратную кучку, Сюэ Ян усмехнулся – надо же! – он даже не подумал призвать Тьму! ************************************* Путешествие Сюэ Яна длилось уже почти две недели, когда, остановившись отдохнуть и перекусить на с виду спокойной поляне, он слишком поздно заметил шевеление высокой травы и вдруг наступившую тишину – птицы разом замолчали и всё вокруг как будто вымерло. Осторожно вытянув Цзянцзай из наручи, Сюэ Ян приготовился к бою. Но то, что поднялось рядом, в нескольких чжанах от него, могло навести ужас на любого храбреца. Над травой медленно поднималась большая змеиная голова, покрытая крупными чёрными чешуйками. Чёрный раздвоенный язык, казалось, ощупывал окружающий воздух, ловя малейшие запахи. Сюэ Ян заворожённо смотрел, как расправляется огромный, не менее чжана в ширину, капюшон и открывается огромная пасть с не менее устрашающими зубами. Не в силах двинуться с места он, не отрываясь, запрокинув голову, смотрел в светящиеся жёлтым демоническим огнём немигающие глаза твари. Поднявшись на хвосте, кобра неуловимым движением метнулась в сторону человека. В последнее мгновение очнувшийся Сюэ Ян отчаянным прыжком взлетел вверх, уклоняясь и пропуская демоническую тварь под собой и приземляясь за ней. Но передышки не было – кобра молниеносно развернулась и была готова к новой атаке. Сюэ Ян почувствовал, что левая рука онемела – всё-таки тварь зацепила его ядовитыми зубами. Теперь сбежать не удастся. Он просто свалится невдалеке, а змея закончит начатое дело, найдя его. И он рванул навстречу, нанося единственный удар, в который вложил все имеющиеся у него силы, стараясь попасть в мягкое место под челюстью. Устремившаяся к нему тварь только усилила удар, и Цзянцзай распорол горло змея до позвоночника, рассекая и крыло капюшона. Они рухнули на землю одновременно – змей и человек, оба чёрные, с пылающими глазами и залитые кровью. Откатившись кубарем в сторону, тяжело дыша, Сюэ Ян быстро вскочил на ноги, готовый к следующему нападению. Но змей лежал на земле, содрогаясь в конвульсиях, и его хвост скручивался в хаотичные тугие кольца вокруг отсеченной головы. Когда кольца бессильно осели на землю и по телу изредка проходили судороги, Сюэ Ян осторожно, держа наготове меч, подошёл к кобре. В глазах её медленно угасал демонический огонь. Он одним взмахом меча отрубил голову, откинул ногой её подальше от тела для надёжности и поджёг талисманом, уничтожая окончательно. В голове шумело, подкатывала тошнота, мысли путались. Всё-таки эта тварь успела его достать и... … возможно... … убила… ************************************** В тёмном помещении, освещаемом лишь огнём разведённого здесь же на полу в очаге костра, в красно-жёлтых сполохах под звуки бронзовых барабанов и звон серебряных колокольчиков вокруг центрального столба, на котором был подвешен трехуровневый алтарь, металась в диком танце чёрная рогатая фигура. В руке её был металлический обруч, украшенный связкой колокольчиков. Вот уже почти шичень Тхив Ниб Сив Ис пытался догнать потерянную Душу найденного его названной дочерью незнакомца, тело которого в одних лишь нижних одеждах лежало тут же в очерченном водой вокруг алтаря круге. Заблудившаяся Душа его, покинув тело, уже последовала за злыми духами к горе Лэйгуншань в Цзюшицзю. Сив Ис был очень сильным и опытным шаманом, Тхив Нибом, он владел почти сотней добрых духов и призраков умерших героев. И все они сейчас должны прийти к шаману и наделить его силами, чтобы тот смог увидеть всех злых духов, найти потерянную Душу и уговорить её вернуться в оставленное тело. Но злые духи коварны, они ловко запутывают следы. И шаман раз за разом бьёт обручем по ладони и мелодично поёт. Его душа двигается всё дальше и дальше, ища следы, оставленные потерявшейся Душой среди сотен таких же, останавливаясь на развилках и перекрёстках, где отпечатки потерянной Души смешиваются со следами других призраков и людей. Очень трудно среди такого множества следов найти единственные, нужные шаману. И он продолжает петь, «отсеивая» чужие. Отправленные на поиски духи и призраки шамана возвращаются, его тело становится тяжелее, шаги неуверенными, и он в изнеможении падает на пол. – Мэй Лин! Мэй Лин! – поёт шаман, – Я не могу найти его душу. Давай вернёмся назад! К шаману подбегает стройная девушка, так же в чёрных обрядовых одеждах, увешанных серебряными подвесками и колокольчиками, лицо её, как и у шамана, закрыто чёрным платком. Она с трудом поднимает безвольное тело и удерживает его, подставляя своё хрупкое плечо. Она – его проводник. Она связывает тело и душу шамана, привязывает его к этому миру и не позволит его душе затеряться в мире духов. Её голос, как связующая нить, вернёт душу шамана назад. Но ещё не время, ещё потерянная Душа незнакомца не найдена и не возвращена в тело, лежащее у алтаря. – Нет, – поёт Мэй Лин, – мы не можем вернуться. Ты должен подняться выше! И шаман выпрямляется, напитанный свежей силой юной души своего проводника, и танец возобновляется. Он взмахивает руками, как птица в полёте, его пение напоминает клёкот орла. Наконец он издает победный крик – он нашёл! Но потерянная Душа, сбитая с толку злыми духами, счастлива. Она радостно следует за ними в Цзюшицзю. И если шаман не уговорит её вернуться в оставленное тело, то незнакомец умрёт, а его Душа навечно останется в Подземном царстве. – Ги-ги лао, джи-да-ги-да-зии, – тихо и ласково поёт шаман, – Анг канг оу, анг канг оу! Иди сюда, моя дорогая, иди ко мне, не спеша иди ко мне! Душа заворожённо смотрит на шамана, но злые духи не желают упускать её из своих цепких лап. Это их добыча! Но Душа всё чаще оборачивается на тихий ласковый голос, зовущий её куда-то. Она не знает – куда, но уже рвётся к этому голосу. Где-то там она оставила что-то важное. Там, куда надо обязательно вернуться! – Ги-ги лао, джи-да-ги-да-зии, джи-да-ги-да-зии! И она верит этому голосу, идёт за ним. Душа вернулась в тело, и незнакомец открыл глаза. Но… в этих глазах не было жизни. Они были пусты, в их чёрной глубине холодом дышала бездна. Шаман лежал на полу перед алтарём, глаза его были закрыты, дыхание тяжёлым и прерывистым – силы покинули его. – Тхив Ниб Сив Ис! Тхив Ниб Сив Ис! – девушка-проводник кинулась к шаману, упав перед ним на колени и приподнимая его голову, – Ты не можешь останавливаться! Надо лететь к Небесному Владыке, – пела она, – ты должен узнать судьбу этой души, посмотрев в Книгу Судеб! Она опять поднимает тяжёлое тело шамана, заставляя его бить по ладони обручем с колокольчиками. Бой бронзовых барабанов, доносящийся с улицы, становится громче и ритм их – быстрее. Душа шамана поднимается выше, в дом Небесного Владыки. Но злые духи не прекращают попыток вернуть сбежавшую от них душу и насылают видения празднеств и гуляний, пытаясь отвлечь шамана. – Мэй Лин! Слышишь, там люди поют и играют на лушен, бьют в бронзовые барабаны! Пойдем, посмотрим на праздник! – поёт шаман. – Нет, Сив Ис! Это ловушка! Ты должен идти дальше! Небесный Владыка лежит в покоях за четырьмя дверями, лениво листая Книгу Судеб. Шаману приходится долго петь, уговаривая его позволить посмотреть судьбу возвращённой души. Он выливает на алтарь чашу рисового вина, взятую из рук проводника, в дар. В Книге прописаны судьбы душ всех живущих на земле людей. И если душа помечена алым, то человеку суждено в скором времени умереть. Только Владыка решает, кто выживет, а кто умрёт. Душа незнакомца была помечена… – О, Великий Небесный Владыка! Только ты можешь решать судьбы наших душ! И только ты можешь изменить своё решение! Прошу тебя, прими жертву за эту душу. Шаман несколько раз предлагает Владыке жертвы, беря их из рук своего проводника – курицу, собаку, утку. При виде гуся Небесный Владыка благосклонно взмахнул рукавом. Жертва была принята. Шаман взял с алтаря ритуальный кинжал и, вспоров живот птицы, вырвал печень и кинул её на угли костра. Обессиленный Сив Ис упал у алтаря, закрыв глаза и тяжело дыша. Он отдал все силы, борясь за душу незнакомого человека. И теперь этот человек будет жить. Его судьба была изменена самим Небесным Владыкой. Значит, он ещё нужен на этой земле. Значит, не всё ещё он успел сделать в этом мире, чтобы покинуть его сейчас. Мэй Лин открыла двери и окна, впуская в комнату свежий воздух. Обряд начался утром, а сейчас солнце уже скрывалось за линией, где небо сливается с землёй. На улице замолчали барабаны и в комнату вошли люди в ритуальных одеждах. Всё это время они сидели вокруг дома шамана, смыкая кольцо, пели ритуальные песни и били в барабаны, помогая своему шаману, питая его энергией своих душ. Женщины забрали жертвенного гуся. Ему предстояло стать ритуальной трапезой. Только когда он будет съеден, вернувшаяся блудная душа окончательно «приживётся» в своём теле, которое она так опрометчиво покинула, поддавшись на уговоры злых духов. Мужчины подняли безвольное тело шамана, уложили его на подготовленную лежанку в этой же комнате. Его путь ещё не закончился, он ещё некоторое время будет медленно приходить в себя и восстанавливать силы. И его помощник и проводник будет рядом, следя за тем, чтобы душа шамана не заблудилась и не «загуляла» между мирами Йиб и Ядж. Мэй Лин сидела на полу возле лежащего шамана и пела тихо и нежно, почти шёпотом зовя и успокаивая душу шамана, раскачиваясь из стороны в сторону, и серебряные колокольчики, вплетённые в её «рогатую» причёску мелодичным звоном сопровождали её пение. Через некоторое время Мэй Лин поднялась и переложила зажаренную на углях гусиную печень в широкую пиалу, подала её очнувшемуся незнакомцу, который уже некоторое время сидел в дальнем углу комнаты, глядя немигающими глазами на происходящее вокруг него, пытаясь в очередной раз понять, где он и кто эти странные люди вокруг.