Улыбайся, чтобы никто не видел слез

Джинджер так и остался на лестничной клетке совершенно потерянный. Он метался от лестницы до дверей и обратно, не решаясь ни спуститься, ни постучать ещё раз. В его голове роились тысячи вопросов без ответа: почему Майлз сначала сказал, что любит Генри, а потом сам полез целоваться? Что ему стоит сделать? Оставить все как есть или постараться спасти? Но, если Майлза все устраивает, тогда он его и слушать не станет. Любовь, как говорится, зла, полюбишь и козла. Самый главный же вопрос он боится задать даже себе. Почему ему понравилось? Нина никогда не целовала его так. В принципе, она вообще мало его целовала. Литтлджон остановился на половине пути и замер. Он поднял руку и коснулся пальцами своих губ. Майлз ему соврал? Не может человек так целовать, если он ничего не чувствует. Или может? По-правде говоря, Рыжику не с кем сравнивать. Ему никогда не везло с женщинами, девушками, девочками. Все те, в кого он влюблялся, никогда не отвечали ему взаимностью. Нина стала первой и единственной, кто согласилась с ним встречаться и то, только из-за денег. У Майлза опыта, в этом плане, на много больше. Может, ему просто показалось? Может, он и с другими целовался так же? Почему-то от последнего вопроса стало больно. Рыжик прислушивается к самому себе и прикрывает глаза. Перед внутренним взором вновь появляется молодой мужчина. Майлз улыбается своей фирменной улыбочкой и смотрит так пристально, что Джинджер может разглядеть в его взгляде боль, грусть и что-то ещё. Он снова и снова прокручивает его образ, но так и не может в это поверить. Только сейчас Литтлджон замечает, влюблённость и нежность. Нет, этого быть не может. Это все его фантазия. Или нет? Тогда бы можно было объяснить смену его поведения. Ему бы встретиться с ним ещё раз. Всего на несколько минут, чтобы окончательно понять. Джинджер резко открывает глаза и оглядывается на дверь. Не сейчас. Может немного подождать? Вдруг Лабуше отправится в магазин за продуктами или на тренировку? Мужчина кивает сам себе и все же спускается вниз. Пробежав парочку пролетов, он замедляет темп. Ладно, а если его подозрения подтвердятся, то что он будет делать потом? Как он сам относится к Майлзу? Рыжик задумался над ответом. Было что-то такое в этом парне, что притягивает к себе, словно магнитом. Таких, как он, действительно сложно забыть. Джинджер медленно толкает дверь, и его тут же захлестывает окружающий шум проезжающих автомобилей, разговоры случайных прохожих и крик мальчишки с газетами. Город, кажется, живёт своей отдельной жизнью, и ему глубоко всё равно на чьи-то переживания и судьбы. Рыжик переходит дорогу и встаёт напротив дома, оперевшись плечом о фонарный столб. Он шарится по карманам и вытаскивает свою трубку с небольшим мешочком табака. После осторожно развязывает, высыпает, забивает его пальцем, зажимает трубку зубами и, достав из другого кармана спички, поджигает. Затянувшись и выпустив дым, Джинджер вновь возвращается к образу парня. Он вспоминает их разговор в автомобиле. Возможно, тогда он хотел ему что-то сказать, но Рыжик так его и не понял. Ему захотелось вернуться назад и остановить, просто взять его за руку и не выпускать из авто. Майлз — парень-загадка, и его хотелось разгадать. С ним не было скучно. Хоть они и виделись всего несколько раз, но с ним легко найти общий язык. Литтлджон вспоминает недавнее событие и опускает взгляд на свои ладони. В объятиях Мейтленд казался таким хрупким и беззащитным. Его хотелось огородить от всех печалей, бед и горя этого жестокого мира. Вот так обнимать, прижимать к себе и целовать. Целовать. Это слово вгоняет его в ступор. Никогда в жизни он бы не поверил, что скажет такое про парня. Если бы ему кто сказал такое, то это бы его спугнуло. Но, Майлз не «кто-то». За такое короткое время он стал ему близок. Даже с Ниной ему, порой, было сложно найти общий язык. Все, что интересовало её — дорогие платья, украшения и вечеринки. Все разговоры сводились к этим трём темам. Ветер стал ещё холоднее, но ему не было холодно. Джинджер и сам не заметил, что стоит неподвижно уже больше часа. Он оторвал пустой взгляд от рассматривания серой стены и поднимает его на окна, проходит по каждому этажу, пока не доходит до нужного и тогда, замечает в одном из них молодую фигуру. Майлз смотрит на него так пристально. Рыжик хочет ему махнуть и крикнуть, что ещё вернётся, когда слышит, как его окрикивают. Литтлджон возвращает взгляд вперёд и видит, как к нему спешит гонщик. — Эй, ты! — Генри подходит ближе, совершенно не смотря по сторонам. — Какого черта ты делаешь возле моего дома? — Этот весь дом принадлежит Вам? — Джинджер совершенно споен. — Я слышал, что гонщикам много платят, но не думал, что на столько. Признаюсь, я Ваш фанат, но даже я такой информации не знал. — Не смешно. — Генри напирает на него и ведёт себя агрессивно. — Я помню, как ты влез в наш разговор. Не смей даже близко к нему приближаться, ты меня понял? — Мы в свободной стране. Я хожу там, где хочу. — Его тон никак не действует на Рыжика. Не с такими приходилось сталкиваться. — К тому же Майлз и моя невеста хорошие друзья. — Невеста. — Лабуше одергивает края своей куртки и отходит от него на шаг, тычет в него пальцем. — Я тебя предупредил. — После разворачивается и спешит покинуть мужчину. Джинджер продолжает стоять. Он только проводит взглядом гонщика, до поворота и возвращается к зданию. Он снова находит нужные окна, хоть и не надеется увидеть в них знакомое лицо. Но Майлз все ещё там. Кажется, что он не сдвинулся ни на сантиметр. Литтлджон смотрит на него несколько долгих минут, продолжая, мысленно, вести диалог со своим «я». Стоит ли идти назад? В конечном итоге, доходит до ответа: «да», и спешит к дверям, ни на что не надеясь.