Улыбайся, чтобы никто не видел слез

Время тянется словно резина. Майлзу и вовсе кажется, что оно остановилось, как минимум, внутри ванной комнаты. Он прижимается к Джинджеру всем телом, стараясь слиться с ним одним целым. Они целуются, пока хватает воздуха в лёгких. Рыжик первым прекращает поцелуй и отодвигается от парня, тяжело дыша. Мейтленд издаёт недовольный стон, но никуда не отпускает мужчину, продолжая обнимать его за шею. — Майлз. — Джинджер говорит тихо, боясь разрушить интимную тишину и упирается лбом об лоб парня. — Да. — Майлз говорит так же тихо, продолжая заглядывать влюблённым взглядом в тёмные глаза. Он отпускает короткие волосы и переводит ладонь на гладкую щеку. — Я… — Рыжик собирается сказать что-то, но его перебивают жарким поцелуем. Майлз ничего не может с собой поделать. Ему чертовски хочется целовать этого мужчину, быть в его объятиях, проводить каждую свободную минуту рядом. Мейтленду сейчас абсолютно плевать на все вокруг. Нина все равно никогда не полюбит Рыжика так, как он. Все, что её интересует — количество нулей после единицы, на банковском счёте её жениха. Генри настолько напился, что, скорее всего, уже спит где-то в квартире. Друзья проводят хорошо время и без них. Их языки переплетаются, «танцуют» свой собственный танец. Майлз даже не закрывает глаза, он просто не может поверить в то, что все это не сон и не эффект от «пудры». Джинджер реален и так хорошо целуется, что он немного завидует Нине. Мейтленд бы продолжал, но Рыжик снова прерывает поцелуй и прячет голову где-то в изгибе между шеей и плечом. — Прости. — Голос Джинджера звучит приглушенно. — Я должен втереться в доверие к Генри, чтобы можно было узнать: где лежат письма? Я хочу, чтобы ты смог нормально жить. С каждым новым словом Майлз чувствовал, что влюбляется в этого мужчину все больше и больше. Он даже и не подозревал, что способен на такое. Его губы сами собой растянулись в счастливой улыбке. Парень обнял Рыжика и коротко поцеловал куда-то выше уха. — Мне нужно вернуться. — Джинджер выпрямляется и смотрит в голубые глаза. — Да, конечно. — Майлз заставляет себя отпустить Литтлджона и отступить от двери. Джинджер коротко кивает, дарит Майлзу последний лёгкий поцелуй в губы и выходит в коридор. Мейтленд закрыл дверь и остался в комнате один. Он стоит возле неё где-то с минуту, прижавшись лбом к дереву и не может перестать улыбаться. Его переполняет чувство счастья. Ему хочется танцевать, петь и обнять весь мир. Майлз пытается успокоить свое колотящееся сердце и убрать с лица улыбку. Ему кажется, что если он сейчас выйдет, то быстро спалится. Если же до Генри долетят хоть малейшие слухи, то очередных избиений не избежать. Да и это навредит плану Рыжика. Он не может так себя повести по отношению к нему. Потом, когда он станет свободным, то сделает все возможное, чтобы быть вместе с Джинджером. Даже если это разрушит их долгую дружбу с Ниной. Постояв так несколько минут и сделав парочку глубоких вдохов-выдохов, Майлз все же выходит из ванной комнаты и спешит в гостиную. Но, войдя в комнату, обнаруживает, что Нина и Рыжик уже ушли. Да и, в принципе, оставшиеся гости тоже собирались по домам. Он старался не показывать разочарования и показательно зевнул. Генри не было видно и Майлз мысленно вздохнул. Ему не придётся обнимать его и делать вид, что рядом с ним он счастлив. Счастье — при упоминании этого слова, в голове само собой, всплывает образ Рыжика. Его губы, его руки. Мейтленд старается держать себя в руках, но, провожая последнюю гостю — Агату — все же расплывается в счастливой улыбке. — Знаешь, как только я увидела вас рядом, то так и подумала, что вы понравитесь друг-другу. — Агата остановилась возле дверей и обернулась на друга с хитрой улыбкой. — Да, поэтому мы столько лет вместе. — Майлз пытается удержать улыбку. — Я не о Генри. — Агата улыбнулась ещё шире, когда увидела удивление на лице парня. — Нина все ещё любит Адама и будет очень обидно, если она испортит жизнь такому хорошему мужчине. — Это настолько заметно, что я по уши влюблен в него? — Майлз понижает голос и смотрит в сторону коридора. — И это взаимно. Я следила за ним весь вечер. Если бы Нина сама не смотрела на Адама, то тоже смогла бы заметить, что её жених в ней вовсе не заинтересован. — Она резко кидается к другу и крепко обнимает за шею. — Пожалуйста, не женись на Тигре. Я хочу чтобы ты был счастлив. — Это не от меня зависит. — Со вздохом говорит Майлз и тоже коротко её обнимает. — Ладно, дорогой, я пошла. Завтра увидимся. — Подруга отпускает его и открывает дверь. — Твоя пудра стерлась. — Говорит напоследок и выходит из квартиры. Майлз не сразу понимает: к чему была последняя фраза? Осознание приходит к нему очень медленно. За всеми этими любовными переживаниями он вовсе забыл про то, что именно скрывал под слоем косметики. Как давно все видели синяк? Они поэтому так рано ушли? Только Агата догадалась или все? Его начинает мелко трясти. А ведь Мейтленд столько времени потратил, чтобы скрыть следы. Получается, все это в пустую. Единственное, на что он рассчитывает, так это то, что все были пьяны и не обратили внимания. Иначе, он просто не знает: как ему выкрутиться? Майлз собирается с силами и обречённо выдыхает. Они снова остались в квартире одни. Изначально парень собирался убраться, но на это не осталось ни сил, ни желания. Он медленно плетётся в спальню, мысленно молясь, чтобы Лабуше уже спал. Подойдя поближе и заглянув внутрь комнаты, Мейтленд коротко улыбнулся, обнаружив, что его новоиспеченный жених развалился на всю кровать прямо в одежде. Судя по тихому похрапыванию, Генри и правда спал. Майлз тихо поблагодарил судьбу, что ему не придётся ложиться в его объятия и у него есть веская причина поспать сегодня на диване. Поэтому он разворачивается на пятках и, как можно тише, возвращается в зал. Стоящую грязную посуду он так и не трогает. Завтра. Все завтра. Вместо этого Майлз подходит к небольшому шкафчику и садится на корточки. Открыв нижний ящик, вытаскивает небольшую перьевую подушку, тонкое одеяло и тащит все это к дивану. Сам ложиться, не раздеваясь, и кутается в холодное одеяло. Как только его голова касается подушки, так он сразу вырубается.