новый мир : танец бога ночи

Пламя — как жизнь, вечно меняется,

То радость, то грусть в себе отражает.

В его тепле сердца согреваются,

И в душах людей оно не угасает.

Огонь — это сила, что мир преображает, Он разрушит, но и может создать. Пламя — это свет, что во мраке сверкает, Оно путь твой осветит и дорогу укажет.

***

Сказать что отец разленился значит ничего не сказать. Заперся у себя в комнате, заглушая боль утраты в алкоголе. До выполнения долга ему вообще нет дела, не то уж до сыновей. Фамильное поместье медленно приходило в упадок, даже с поддержкой младшего брата и Мицури. Если ничего не придпринять то все знания потомственных мечников с Дыханием пламени угаснут в лете времен, как сгорает последний уголек в камине. Отец сдался, позволив слабости овладеть сердцем. Бесспорно, смерть Руки Ренгоку потеря невосполнимая, но поддаться слабости он не может. Это не то чему матушка его учила. Он, как первый сын, должет идти с высоко поднятой головой, быть примером для младшего брата и ученицы. Он, тот кому наделена сила защищать других, защищать тех кто слабее. Если жизнь ломает тебя слабостью, то стисни зубы и иди с высоко поднятой головой и пламенем в душе.Даже если оборвется одна жизнь, нужно спасти другие. Однако отец бороться не хочет. Слабость сломала его. На сообщение вороном уз явиться на собрание Шинджуро уже неизменно отвечает: «я не пойду.» Как бы Сенджуро и Кеджуро не взывали к совести отца, пробудить чувство долга, его безразличие и точужденность были непробиваемыми как каменная стена. Поэтому послав птицу в штаб-квартиру истребителей для разьяснения ситуации, старший сын Ренгоку отправляется туда сам. — Аники…ты уверен что все будет нормально? — тихо спросил Сенджуро. — За подобную вольность обязательно последует наказание, — продолжал младший. Хоть Сенджуро и был истребителем, но кроткий характер и тихая манера речи делали его не совсем грозным воином. К тому же следование уставу корпуса были для нерушимой основой поведения. — Я должен братец… хотя бы попытаться, — сказал Ренгоку. Стоит ли говорить что на собрании парню не были рады. Шинагудзава даже мог бы отметелить его такое поведение, однако появление главы не позволило беловолосому это сделать. Оякато-сама воспринял появление старшего сына Шинджуро спокойно, даже позволил доказать серьёзность своих намерений, если тот избавится от демона в столице. Окрылённый парень направился в город, брата он с собой не взял, все-таки если демон из дюжины это будет опасно. А вот его ученица, Мицури Канроджи увязалась за ним. Нехорошее предчувствие грызло изнутри, стараясь погасить пламя в сердце. Смахнув наваждение с глаз, Кеджуро отправился в патруль. *** — Ну Даки это обязательно сейчас делеть, — тихонечко заныл паренек. А дело вот в чем: когда Танджиро пришел попросить разрешения у Мудзана посетить гору Абафангу его поймала Даки. — Я даже не уверен что мне пойдут серьги…- пытался вырваться из хватки поясов красноволосый. Девушка же протирала спиртовым раствором длинную иглу. Рядом с ней лежали ватка, перчатки, тарелочка с кубиками льда и сережки-гвоздики. — Ничего не хочу слышать против! А серьги тебе пойдут идеально… Особенно серебрянные или из какого-нибудь темного металла, — говорила Даки. Вы наверное спросите где Гютаро? А зеленоволосый сидит напротив будущей жертвы крАсАты с зеркалом. Его сестру не переубедить, если она за что-то взялась. — У меня столько серег, что их можно выставлятьв музее. Так что сиди смирно! — демоница взяла один из ледяных кубиков и приложила его к уху. Холодок растекся по коже, Танджиро даже прикрыл глаза от приятного ощущения. Хотя его спокойствие длилось недолго. Игла легко вонзилась в кожу, окрасив ее капилькой крови. — Ай! — Танджиро дернулся. Серьга-гвоздик с тихим звуком защелкнулась. Спустя минуту точно таких же манипуляций во втором ухе была идентичная первой серьга. — Готово! — девушка явно была довольна своей работой. Гютаро приподнял зеркало, для более хорошего ракурса. Два маленьких черненьких круглишка размером меньше ногтевой пластины. Хотя признаться честно ему правда они идут. — Но заживать будет долга недель 6, и промой теплой водой с мылом. И по возможно меньше касайся своих ушек, потом вставим другие, — давала указания шестая луна. Её пояса отстали от тела парня и обвились вокруг талии демоницы. — Кстати ты зачем шел к господину? — нарушил тишину Гютаро. — Хотел сходить кое-куда, но это место далеко поэтому нужно спросить у него разрешения, — пояснил парень, втавая с пола. — Ясно понятно, — сказал Гю. Танджиро скрылся за поворотом. До заветной двери кабинета прародителя оставалось примерно половина пути, как вдруг на его пути опять кто-то встал. Такой тяжелый запах и аура был либо у самого Мудзана, либо у… — Добрый вечер Кокушибо-сан, — уважительно поприветсвовал учителя парень. — Здравствуй… ты уже поправился…? Решил… проколоть уши…? — взгляд мужчину прицепился к ушкам Танджиро -Да вот Даки поймала. сказала что мне пойдёт. Рана практически затянулась, вот зашел к господину. Я хотел сходить кое-куда, но сначала надо уведомить его, — сказал Танджиро, потеребив правое ухо. — Я… хотел попросить… у тебя помощи… как у человека…- вновь заговорил первая высшая. Парня заинтриговали эти слова. Не каждый день ссенсей обращался к нему за помощью, а отказать ему было бы в крайней степени грубо и неуважительно. — Интересная у вас просьба. Впрочем я могу зайти к господину попозже, — младший подошел поближе. Бывший самурай кивнул. — Накимэ перемести нас в моё поместье, — стоило фразе сорваться с губ, двое красноволосых оказались вне крепости. Поместье первой высшей луны располагалась в удаленной от любых людских построек местности. По сути это была небольшая долина, окруженная неприступными горами и густыми лесами. Само поместье было очень большим по площади и имело форму русской буквы «н». В центре располагалась большая спальня, по каждой стороне от ней шли другие комнаты и помещения, которые соединялись между собой широкими крытыми галереями. На западе были построены огромные входные ворота из красного дерева.Таким образом, все строения располагались так, что в южной части поместья образовывался внутренний двор.На юге этого двора был японский сад с искусственным прудом и островами, которые соединялись небольшими мостиками. По всей площади шел глиняный забор. Мужчина сразу же пошел в одну из удаленных комнат. Парень едва поспевал за ним, на ходу рассматривая архитектуру здания. — Только прежде чем читать нотации помоги, — сказал Кокушибо откравая седзи. Парня напрягли эти слова, но он ничего не ответил. В полумраке комнаты Танжиро увидел расстеленный футон и какого-то человека. Парень чуть старше красноволосого, с черными колючими волосами. Рядом с изголосьем футона была акуратно сложена чёреая форма охотника и катана. Неизвестный хрипло кашлянул и поморщился во сне. — Я нашел его недалеко от своего поместья, раненного и без сознания, — пояснил первая луна. Танджиро подлетел к парню тут же осматривая его. Бинты на грудной клетке, левой руке и на обоих ступнях. Царапины и гематомы по всему телу. — Видимо он упал с какой-то возвышеннсти… У него ведь сломаны рёбра так? — спросил Танджиро. Кокушибо кивнул. — Я… купил в деревне парочку мазей… но сам понимаешь… в людской медицине ничего не смыслю, — сказал краснволосый. Примерно часа два два красноволосый разбирались с больным. На поместье уже опустилась ночь, прихватив за компанию и бурю. — «видимо не судьба мне пойти сегодня к горе.» — подумал Танджиро. Сердце неприятно закололо, тоска охватила тело и душу. Страно. — Накимэ может переместить тебя домой если что, — Кокушибо возник за спиной. — Хорошо. Я завтра заскочу и осмотрю вашего больного, — сказал Танджиро. ---- Уже знакомый звон бивы и парень оказался на пороге дома. Буря была и здесь. Красноволосый уже хотел зайти в помещение, но остановился. Он опустился на колении протянул руки под дом. Холодный и мокрый комочек оказался поднятым на уровень лица. Почувствовав человеческое тепло он замурчал не хуже трактора.