Пятый всадник Хаоса

Вики.

Капли воды, опадающие с потолка на холодный каменный пол, разрывали гробовую тишину сырых безжизненных камер темницы. Я вновь попыталась пошевелить рукой, как-то освободиться, но всё было тщетно. Золотые цепи больно впивались в запястья. По всей камере раздавался звон, который заставлял неприятно поёжиться. Я снова оказалась здесь по собственной глупости. Ох, не стоило мне и вовсе выходить из комнаты. Почему я просто не могла тихо сидеть и не высовываться? Первые несколько минут я от досады и нарастающей паники пыталась выбраться, дёргалась, брыкалась, пыталась использовать магию, но цепи не давали мне этого сделать, и очень скоро силы покинули моё тело. Я даже не помню, как сюда попала. Летела обратно в комнату, как вдруг слабость поселилась в теле, а крылья перестали слушаться. А дальше — темнота. Открыла глаза я уже здесь. Сначала не понимала, что происходит, кто я и где нахожусь, но ужасающая реальность постепенно начала доходить до меня. Не знаю, сколько времени я была дезориентирована. В камере не было окон, чтобы я могла понять, что происходит там, во внешнем мире. Уже наступило утро, или всё ещё ночь. В какой-то момент послышался протяжной, разрезающий слух скрип железной двери. Я почувствовала уже знакомую мощную энергию, подавляющую волю. Женская высокая фигура грациозно вошла в камеру, прикрыв за собой дверь и заперев её. На лице Чумы красовалась кровожадная ухмылка, не предвещающая ничего хорошего. И я уже прекрасно знала, что меня ожидает. — Здравствуй, птенчик! — наигранно-сладким голоском протянула она. Ничего не отвечая, я неотрывно смотрела на всадницу, одним лишь взглядом пытаясь передать свою ненависть и презрение к этой особе. — Как тебе у меня в гостях? — вновь игнорирование. Моё молчание лишь сильнее её распаляло. Я изо всех сил старалась сдерживаться и не выдать отчаяние. Нет, не позволю, чтобы она насладилась своей победой. — Молчишь? Постукивая каблуками, Чума подошла сзади, наклонилась, и, больно стянув волосы на моём затылке, ядовито прошептала: — Теперь тебя даже мой брат не спасёт! Острый чёрный коготь всадницы надавил на моё плечо, вспарывая ткани одежды и нежную кожу, а после впился в область над ключицами, проникая всё глубже, словно горячий нож, разрезающий масло. Несдержанный громкий крик вырвался из моего горла. Я непроизвольно выгнула спину, пытаясь хоть как-то избавиться от этой боли, но мои метания сделали только хуже. Разум отключился, уступая место инстинкту самосохранения. Горячая слеза спустилась по моей щеке вниз. Умом я всё ещё понимала, что это только начало, но из-за действия магии Чумы боль только усиливалась. Мне уже хотелось умереть, лишь бы она прекратила. Но всадница лишь прокручивала острый ноготь вокруг своей оси, принося ещё больше страданий. Когда это закончилось, я смогла, наконец, выдохнуть. Кровь продолжала течь из раны в огромных количествах. При потере крови я, конечно, не умру, но сознание потерять вполне могу. И именно на это я надеялась. Серого цвета худи, которое я надела перед выходом, уже практически полностью поменяло свой первоначальный оттенок. Сфокусировав взгляд на виновнице моих страданий, я осознала, что она продолжает использовать на мне свой дар. Вызывает отчаяние. Желание умереть. Правда, сейчас мне не удаётся перевести это чувство в ненависть или злость. Сейчас всё моё нутро сфокусировано на ранении. — Когда ты убила Войну, я не беспокоилась, ведь сама подсказала тебе как действовать. Сочла это за везение. Но теперь ты взялась за второго моего брата. Мне вот интересно, — всадница вновь приблизилась, вцепилась пальцами в мой подбородок и стала поворачивать голову, задумчиво осматривая моё лицо, а я перебарывала в себе желание плюнуть в неё. Это могло разозлить Чуму ещё сильнее. Надежда на спасение ещё теплилась внутри меня. Сейчас я лишь думала о Голоде и том, что глупо поступила, ослушавшись его. Интересно, что он почувствовал, когда не обнаружил меня в комнате? Или же ему было всё равно, что его сестра со мной сделает? Почему-то от последнего больно кольнуло в сердце, — что все они в тебе находят? — тем временем всадница продолжала свой монолог. — На вид ты обычная, слабая, ничем не примечательная, а на деле же намного опаснее, чем я думала, — ласковый тон голоса совсем не вяжется с её словами и действиями, что делает атмосферу ещё более жуткой. — Ч-что тебе нужно? — выдавила я из себя, пытаясь вложить в эти слова всю уверенность и силу, которых у меня не было. — Ты меня раздражаешь, — хмыкнула она. — Будет справедливо наказать тебя за то, что постоянно мельтешишь перед глазами и мешаешься. Она покопалась в своих карманах. Лишь спустя минуту до меня дошло ужасающее осознание, что в руках у Чумы не что иное, как револьвер. Зачем всаднице апокалипсиса, которая может переломать меня щелчком пальцев, понадобилось людское оружие? Предположений было много. Одно не лучше другого. Но кое-что ясно точно — ничего хорошего она не задумала. — Перед тем как отправиться уничтожать этот жалкий мир, я какое-то время наблюдала за ним. В основном, это был скучный быт людишек, который симпатию не вызвал, но есть вещи, которые мне всё же понравились, — ядовитый голос всадницы слышался будто из-под толщи ваты. Голова начинала кружиться, а перед глазами расплывались очертания комнаты. А вот и обморок. Щёку обожгло. Довольно сильная пощёчина заставила меня откинуть голову вбок. Будь мои руки свободны, я бы прикоснулась к ноющему месту. Алая капля потекла сначала по щеке, а дальше по подбородку, к шее. Стерва поцарапала мне щеку. К моему большому сожалению, это всё же привело меня в себя, чего, видимо, и добивалась Чума. — Ты уже всё? Такая слабачка! Мне становится скучно. Не думала, что ты так быстро сдуешься! — она была пьяна. Только сейчас до меня это дошло. Язык всадницы начинал всё больше заплетаться, а в глазах был какой-то безумный блеск вместе с алкогольным дурманом. Открыв барабан револьвера, который был заполнен, всадница вынула все пули, оставив только одну. Движением пальца вставила барабан обратно и прокрутила его. — Слышала про игру «русская рулетка»? — невозмутимо продолжала та, обводя пальцами линии огнестрельного оружия в её руках. Конечно, я слышала про неё. — Мне надоели эти кошки-мышки, — с каждым её словом, моя ненависть к этой персоне возрастает до колоссальных размеров. Откуда во мне столько гнева, я и сама не знаю, но он буквально сводит с ума. То же самое я чувствовала под воздействием Войны, но тот уже мёртв. Его здесь нет. — Давай договоримся, ты мне укажешь местоположение Ордена, а я, так уж и быть, смилуюсь. Умрёшь быстро. — Иди к чёрту! — буквально выплюнула я. Громкий лающий смех разнёсся по всей камере. Чума поднесла револьвер прямо к моему лбу. Подумав некоторое время, медленно опустила руку, и теперь дуло огнестрельного оружия упиралось мне в солнечное сплетение. Костлявый палец опустился на курок, а после нажал. Я инстинктивно зажмурилась, готовясь к боли, но последовал лишь звук щелчка. Он был пуст. Но на этом всадница не остановилась. С каждым неудачным выстрелом, смеясь всё громче, та лишь сильнее распалялась. Кажется, ей приходилась по душе эта игра, а вот я мечтала только о том, как буду собственными руками убивать её раз за разом. Если сложить все картины с расправой над Чумой, которые нарисовала моя фантазия за эти несколько минут, вышел бы полнометражный двухчасовой фильм. В какой-то момент всё моё тело пронзила острая вспышка боли. Я пыталась закричать, но из моего горла вырвался лишь измученный всхлип. В ушах зазвенело. Пульс набатом раздавался в ушах, а после меня окутала спасительная темнота. Мне вспомнились слова Энди, когда я только попала на Небеса и оказалась в школе ангелов и демонов, о том, что дважды умереть нельзя. Забавно, как же он ошибался.

Голод.

Мальбонте безэмоционально смотрел на меня на протяжении нескольких долгих минут. Хоть и напряжение было в теле бессмертного, несмотря на то, что я стоял в нескольких метрах, он с трудом сдерживал себя, чтобы не согнуться в три погибели, корчась от боли. — Прекрати увиливать! — казалось бы, спокойный тембр моего голоса так и звенел угрозой. — Скажи, где Чума и Вики? Полчаса назад я обыскал всю территорию школы от и до. Распознал обрывки энергии демоницы на улице, и к своему ужасу осознал, что энергия сестры тоже отчётливо присутствует в этом месте. Но они просто обрываются, будто женщины просто растворились в воздухе. Нигде их найти не удалось. В школе был только один бессмертный, который знал досконально обо всех делах сестры. И это Мальбонте. Его молчание нервировало. А ещё больше выводил из себя тот факт, что он даже не скрывал осведомлённости о местоположении всадницы и демонессы. — У меня был приказ не сообщать никому, — спокойным тоном продолжает некогда самый сильный бессмертный на небесах. — Да мне плевать! — нехотя, начинаю выходить из себя. Хоть это и странно. Самообладание всегда было моей сильной стороной. Но рядом с этой девушкой, многие закономерности, которые успели набить аксиому, рушатся, словно карточный домик. Она напоминает мне одну мою давнюю знакомую. — Я не могу сказать, — это было последней каплей. В какой-то степени мне даже казалось, что метис специально меня доводит. Но только самоубийца стал бы так поступать. — Не выводи меня, бессмертный! — преодолев оставшиеся несколько метров, разделяющие нас, я схватил метиса за шею, придавив к стене с такой силой, что штукатурка осыпалась. Глаза его остекленели. Он даже не мог двинуться. Просто замер, побледнев, словно труп. Отпустив метиса, дабы не убить его, ведь он был единственной ниточкой, которая приведет меня к Вики. — Говори! Бессмертный закашлялся, схватившись за горло. Лицо его покраснело. Чем дальше я отходил, тем быстрее к нему возвращался здоровый вид.

Вики.

Разлепив глаза, я ощутила лишь жгучее разочарование. Я не умерла. У всадницы не было намерения избавиться от меня, а следовательно, второй круг ада ещё только впереди. Скривленное ехидное лицо Чумы было напротив моего. В голове всё ещё гудело, всё тело невыносимо болело, особенно рана, оставленная пулей, которая уже лежала на полу. Кровь полностью пропитала мою одежду и стекала по стулу, к которому я была привязана, на каменный пол, впитываясь в него. Слишком уж много крови я потеряла. Было холодно, очень холодно. Меня всё ещё тянуло в сон, а мозги перестали соображать. — Доброе утро! — чуть ли не вскрикнула всадница, заметив, что я уже пришла в себя. — Прекрати играть в недотрогу! Чем дольше ты молчишь, тем хуже будет, — вкрадчиво, выделяя каждое слово, пропела она, оставляя когтем царапины на моих руках, плечах и шее, одну за одной. Я уже почти ничего не чувствовала, только лёгкий дискомфорт. Вероятно, это из-за обильной потери крови. — Молчишь? Как тебе угодно. Остановившись передо мной, Чума занесла руку. В ладони начала появляться черная материя, которая с каждым мигом становилась всё больше и приобретала угрожающий вид. Она собиралась спустить её на меня. Не знаю, как именно это должно было повлиять, но уверена — приятно мне не будет. Приготовившись к очередной вспышке боли, я зажмурила глаза и буквально вжалась в железный стул. Руки сжались в кулаки так, что ногти поцарапали нежную кожу ладоней, оставляя кровавые полукольца. Но ничего не произошло. Ни через секунду, ни через минуту. И даже спустя большое количество времени, боли не последовало. Осторожно приоткрыв один глаз, я, к своему огромному облегчению, обнаружила знакомые черты бледного лица, которые были искривлены гримасой злобы и отчаяния. Но мне было плевать. Не знаю почему, но в это момент я ясно осознала, что теперь спасена. Если бы мне пару месяцев назад сказали, что я буду безгранично рада видеть кого-то из всадников апокалипсиса, я бы как минимум рассмеялась в лицо этому человеку. Длинные аристократичные пальцы сжимали плечо Чумы, которая сидела на коленях, скорчившись от боли и шипела какие-то нечленораздельные слова. — Пусти… — удалось выловить внятное. — Что я тебе сказал насчёт неё?! — гневу Голода не было предела. Я отчётливо чувствовала его энергию, которая даже меня наполняла гневом. Да что это такое?! Неужто после смерти Войны всадники обрели его силу? Это весьма интересная мысль, но обдумаю я её позже. — Правда думаешь, что я бы послушалась и не стала приближаться к твоей любимой игрушке? — несмотря на боль, всадница нашла в себе силы едко ухмыльнуться. — Если я хоть раз увижу тебя рядом с ней… ещё раз подумаешь тронуть то, что принадлежит мне — ничто не остановит меня! И тогда тебя ждёт участь Войны, которого ты самолично толкнула в пропасть! — буквально прошипел он ей в лицо. Затем Голод резко убрал свою руку и выпрямился, повернувшись ко мне всем корпусом. На секунду смоляные брови изогнулись домиком, а в малахитовых глазах промелькнула боль, которая тут же была спрятана за занавеской недовольства. Я его не послушала и была виновата в том, что нахожусь здесь полуживая, полумёртвая. Мне было стыдно перед ним за свою опрометчивость и глупость. Казалось, его злость я в полной мере заслужила. Подойдя ближе, всадник разорвал золотые нити и цепи, что не давали мне двигаться. Сняв плащ, Голод бережно укутал меня в него, настолько, что я почувствовала умиротворение, о существовании которого за последние месяцы успела забыть. А после я почувствовала, как сильные руки, успевшие за такой короткий срок стать настолько родными, приподнимают меня. Голод прижимал меня к себе, словно я самое ценное сокровище в этом мире. И как бы самая правильная часть меня не была против, я не хотела, чтобы он меня отпускал.