Чувства-пропаганда.

«Извини, - обратился я к Вите, - мне нужно срочно уехать». «Что-то случилось?» - взволнованно поинтересовалась она. Я кивнул. Быстро набрал сообщение Сереге, чтобы тот забрал меня. Внутри все нервно сжималось. Я моментально забыл о том, что ещё две минуты назад прижимал к себе светловолосую, собираясь перевести наши отношения в другую плоскость. Теперь же моя голова была занята только Адель. Ее плач звенел у меня в ушах. «Ты же сказал, что тебе с Витой ничего не помешает», - съязвил внутренний голос. Но мне было совершенно не до этих едких замечаний. Я нервно перебирал свои пальцы в ожидании Сереги. Наконец-то, через 15 минут он подъехал. «Будешь дома, напиши, все ли нормально», - попросила девушка. Я снова кивнул и выбежал из квартиры. Практически слетел вниз, плюхнулся на переднее сиденье Майбаха. Мне было стыдно перед Витой, что я вот так бросил ее в разгар нашего свидания ради совершенно посторонней девушки. «Посторонней ли?» - внутренний голос снова ввернул свои пять копеек. Подсознание сегодня резвилось по полной, и я, честно говоря, уже устал отвечать на эти выпады. Игнорировать это было сложно, но я, все-таки попытался не обращать внимания. «Гони», - крикнул я водителю. Эти двадцать минут до дома показались мне целой вечностью. Я нетерпеливо барабанил пальцами по приборной панели, раздражая этим и себя, и Серегу. Напряжение внутри меня росло. Я сам не понимал, почему звонок Адель так вывел меня из равновесия? Почему я подорвался и побежал к ней по первому зову? «Хороший вопрос», - заметил внутренний голос. «Просто я - нормальный мужик, и не могу бросить девушку в беде», - мысленно произнёс я. Но ответа не последовало, подсознание молчало. Решив, что молчание - знак согласия, я больше не стал возвращаться к этой теме и сконцентрировался на дороге. Наконец, автомобиль подъехал к воротом жилого комплекса. Я выпрыгнул из него чуть ли не на ходу и бросился к подъезду, через пару минул я уже звонил в дверь Адель. Мгновение, и она возникла на пороге. Увиденное повергло меня в шок. Коленки и костяшки на руках темноволосой были содраны, из губы текла кровь, а под правым глазом расползался огромный, багровый кровоподтёк. Ее всю трясло, девушка плакала, хватаясь тонкими пальцами за дверной косяк. «Господи, Адель», - я протянул к ней руку, и темноволосая просто бросилась мне на шею, содрогаясь от рыданий. Это была самая настоящая истерика. Я затащил девушку в квартиру, усадил на диван, сел рядом и снова прижал ее к себе. Сейчас спрашивать Адель о чем-то было абсолютно бесполезно, сначала ей нужно было успокоиться. А пока она все ещё плакала, пропитывая кровью и слезами мою белую футболку. Через какое-то время темноволосая начала затихать. Я продолжал обнимать ее, легонько поглаживая ладонью по спине. Наконец, девушка окончательно успокоилась и могла рассказать, что случилось. «Ко мне приходил мой бывший, - начала она, - за вещами. Мы договорились заранее, что он приедет, ничего такого. Но не успев переступить порог квартиры, он начал скандал. Заявил, что заберёт не только вещи, но и собаку». Адель всхлипнула, из ее глаз снова брызнули слёзы. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы собраться и продолжить. «Я сказала ему, что Лёню он не получит, но мой бывший схватил его и потащил на выход, - дрожащим голосом произнесла темноволосая, - я бросилась за ним». Она замолчала. Слёзы стекали по подбородку, смешиваясь с кровью. Девушка снова дрожала. «Это он тебя так?» - ошарашено спросил я. Адель лишь чуть заметно кивнула. «И забрал Лёню», - закончила она, изо всех сил стараясь не зарыдать. «Сука», - мои руки непроизвольно сжались в кулаки, внутри все кипело. Избить слабую, хрупкую девушку, украсть собаку, каким же моральным уродом надо быть, чтобы такое сделать. «Не переживай, - я погладил Адель по голове, - поедем в полицию, напишем заявление, они найдут его, вернут Лёню, а бывший твой поедет по этапу в Воркуту». Мои слова звучали убедительно, и темноволосая снова уткнулась мне в плечо, но уже не плача. Мы сидели так несколько минут, потом девушка отстранилась и посмотрела прямо на меня. Казалось, я навсегда запомнил пронзительный взгляд этих серых, заплаканных глаз. «Руслан, - хрипло произнесла она, - поцелуй меня». Голос Адель звучал настойчиво, совсем как в моем сне, и я почувствовал, как по телу побежали мурашки. Мне стоило остановить ее, сказать, что сейчас был не самый подходящий момент, да и вообще, о том, что у меня появилась девушка, но я ничего из этого не сделал. Мое сознание как будто помутилось. Я схватил темноволосую за запястье, одним рывком усадил на себя и впился в ее губы с каким-то животным желанием, без капли нежности и ласки. Девушка издала лёгкий стон, мгновенно включаясь в игру. Этот поцелуй был больше похож на борьбу. Мы сминали губы друг друга, кусали их и сразу же зализывали ранки. Кровь у Адель продолжала бежать, размазываясь теперь уже и по моему лицу. Я отчетливо ощущал ее вкус. Это было дико, странно и жутко возбуждающе. «Руслан, - простонала темноволосая, заставляя меня дрожать всем телом от ее голоса, - Руслан». Она откинула голову назад, оголяя свою тонкую шею, и я моментально представил, как красиво на ней будут смотреться мои укусы. Словно брюлики «Cartier». Я медленно провёл языком по нежной коже, потом прикусил, сначала аккуратно, потом чуть грубее. Девушка снова застонала и активно заерзала на мне. Я судорожно втянул носом воздух и снова хотел ее, как тогда, в моем сне. Хотел до безумия. Взять Адель прямо на этом диване, жестко, грубо и без намёка на нежность. Ведь она сейчас добивалась именно этого. «А как же Вита? - услужливо напомнил внутренний голос, - ты уж как-то определись». Вита…. Да твою же мать. Я резко остановился, выпуская темноволосую из рук. Стояк все ещё больно упирался в ткань моих узких джинсов, но возбуждение начало стремительно пропадать. «Русь, - глаза Адель блестели, - иди ко мне». «Прости, - ответил я, аккуратно стаскивая темноволосую с себя, - Я не могу». Я встал с дивана и стремительно направился к дверям. «Руслан, подожди», - кричала мне вслед девушка, но я ее не слышал, двигался, как будто в вакууме. Лестничная площадка, моя квартира, холодная бетонная стена, по которой я медленно сполз на пол. Мне предстояло во многом разобраться, но ясно было одно: я окончательно запутался.