Плечи в синяках

Проснувшись от будильника ровно в семь утра, Арсений сразу отключает его. Будить Эда так рано не стоит, сначала надо все подготовить, думает Попов. Голова болит сильно, наверно, поэтому Арсений так долго соображает, не в силах даже сразу понять, что он далеко не дома. Первое, что заставляет напрячься — обнимающие его тёплые руки. Обниматься во сне Выграновский не любит, он отстраняется уже через пять минут, сейчас же Попова обнимают непривычно крепко. Взгляд падает на тёплый оттенок бежевых стен, которые совсем не похожи на их с Эдом белые, а Арсений постепенно понимает, что тут что-то не так. — Арсений, рано же, — максимально сонно шепчет Антон. Он даже на часы не смотрит, и так отлично понимает, что уснули они всего несколько часов назад. Попов в его руках испуганно вздрагивает, резко отстраняется и стянув с Шастуна одеяло, полностью кутается в него. — Боже, боже, боже… — шепчет он, смотря на Антона так, будто за ночь тот успел превратиться в инопланетянена. Оставшись голым, Шастун нехотя открывает глаза, удивленно наблюдает за Арсением, не совсем понимая, что его так испугало. — Эй, нормально все? — тихо спрашивает он, сев на кровати. Попов отворачивается. Смотреть на чужого обнаженного мужчину для него сейчас слишком, и все равно, что всего несколько часов назад они занимались сексом на этой самой кровати. Ему больно, страшно и противно от себя самого. Как он мог изменить? Как мог переспать с этим Антоном, которого знает всего одну ночь. — Мне надо уйти, — тихо шепчет Арсений. Он наконец смотрит на Шастуна, выглядит жалко, боится даже пошевелиться. Антон смотрит в глаза, решает, что если он сейчас обнимет Попова, это не вызовет никакой агрессии, поэтому мягко тянет парня на себя, прижав его к груди. Арсений действительно не сопротивляется. Он тихо всхлипывает, но Шастуна обнимает в ответ, сомкнув руки на его спине. Это немного успокаивает, хоть Попов все еще не готов считать объятья с чужим человеком чем-то нормальным. Блондин успокаивающе поглаживает по спине, сам же думает о чем-то своём. — Арсений, я не держу тебя. Ты можешь уйти в любой момент, но перед этим… Может кофе выпьем, позавтракаем? — Антон слегка отстраняется, улыбается мягко, а Попов думает лишь о том, что, наверно, его реакция ужасно бесит Антона, но он, видимо, слишком вежливый, поэтому виду не подаёт, остаётся улыбчивым. — Хорошо. Я сейчас все приготовлю, — тихо решает Арсений, немного помолчав. Он выбирается из кровати, стыдливо собирает свои вещи с пола, а Шастун просто наблюдает за ним, легко улыбаясь. Все-таки парень выглядит очень мило со сна. — Нет, знаешь, тебе лучше сходить в душ и успокоиться, — заключает Шастун. Он, кажется, никого не стесняется, встаёт прямо, не прикрываясь и быстро находит для Арсения чистое полотенце и одежду. — Что? Зачем? Мне не сложно, я умею, — быстро проговаривает Арсений, но Шастун просто провожает его в ванную, указав, где гель для душа. — Верю. Но вода успокаивает, а мне кажется, тебе есть о чем подумать, — Антон будто видит все насквозь. Он слегка улыбается, не встречая сопротивлений, целует в щеку, а сам заворачивает на кухню. Завтрак то сам не приготовится. Арсений этого не понимает. До него не доходит, почему этот парень с ним такой спокойный и в какой-то мере заботливый. Попов не знает, что ему надо и зачем он предпочёл готовить самостоятельно. В голове мыслей слишком много, Арсений не знает, как вести диалог с самим собой после случившегося. Ему стыдно даже в зеркало смотреть. Боже, как он мог, как посмел подпускать к себе какого-то незнакомца, забыть про то, что принадлежит другому? Принятие душа немного затягивается. Антон прав, думать в душе легче, хоть к решению Попов так и не приходит. Поняв, что его нет слишком долго, да и домой надо вернуться пораньше, Попов нехотя покидает ванную. На кухне его встречает уже одетый Шастун, яичница на двоих и ароматный кофе. Антон стоит у окна, пофигистично курит прям в него, хоть и мог выйти для этого на балкон. Попов замечает, что тот и не притронулся к слегка остывшей еде и сразу начинает гадать, ждал ли его Шастун или просто он не слишком голоден. — Пей таблетку. Лучше станет, — говорит Шастун. Он бросает лекарство в стакан с водой, протягивает его Арсению, а тот подозрительно принюхивается. Пить предложенное лекарство страшно, в мыслях Попова Антон уже везёт его спящего либо обдолбанного в лес, чтобы изнасиловать и убить. — Обычная вода. Таблетка от похмелья. Чего ты такой подозрительный-то? — возмущается парень. Он забирает стакан Арсения, делает пару глотков, доказывая, что ничего плохого там нет, а после возвращает стакан Попову. Тот краснеет, сам не понимает, как можно быть настолько параноиком, разом допивая содержимое стакана. — Прости… Мне правда неловко. Я просто осторожный, — тихо говорит Попов, выдавив из себя легкую улыбку. Антон качает головой, усмехается. — Зашуганный больше, — комментирует Антон. Он жестом приглашает за стол, садится и сам, пододвинув тарелку со своей порцией поближе, а потом будто одумавшись, поднимает глаза на Попова. — Едой меняеться будем или вдруг это мой план и отравлена именно моя порция. Как считаешь? — фыркает Шастун, приподняв брови. Попов чувствует, как Шастуну от недоверчивости неприятно. Арсений глаза стыдливо отводит, молчит какое-то время, но яичницу пробует, будто желая доказать Шастуну, что он совсем не зашуганный. — Прости, что расстроил. Мне точно лучше уйти, — решительно съев пару кусочков яичницы, тихо говорит Попов. Напряжение между ними чувствуется сразу, но Шастун отпускать парня не хочет. Не сейчас, не так. Попов безумно странный, явно со своими секретами и тараканами, но Антона он привлекает. — Ты прости. Хотел пошутить, вышло грубо. Может попытаешься расслабиться и остаться ещё ненадолго? Обещаю тебя сегодня не убивать, — прикусив губу, тихо говорит Шастун. Он снова слегка улыбается. — Мне действительно надо домой. Прости, — тихо шепчет Арсений. Он снова кусает губы, боится, что просто так его не отпустят, но Шастун лишь понимающе кивает и даже провожает до двери. — Номер хоть оставишь? — обаятельно улыбается Антон. Отказать ему безусловно сложно. Арсений думает ровно три секунды. В первую он решает просто отказать. Потом думает дать вымышленный номер, а спустя ещё одну секунду уверенно диктует настоящий, даже перепроверив в собственном телефоне, все-таки он очень редко дает кому-то свой номер. — Ну… Удачи? — усмехается Антон. Попов неловко стоит в дверях. Он честно не знает, как правильно прощаются в таких ситуациях. Увидит ли он Шастуна когда-нибудь ещё? Скорее всего нет, но Попову хочется обнять его, поэтому парень позволяет себе совершить ещё одну маленькую ошибку. Он тянется к Антону, боязливо смыкает руки у него за спиной, а сам утыкается куда-то в грудь. Шастун от удивления брови приподнимает, но передумать Попову он не даёт. Сам прижимает к себе и даже целует в щеку на прощание. Уже дома, оставшись наедине с собой, Арсений наконец может спокойно восстановить хронологию вчерашней ночи, вспомнить все, что было. Он до крови кусает губы, чувствует, как внизу живота тянет от одних мыслей о вчерашнем сексе. Попов даже себе боится признаться — ему понравилось и очень хочется ещё. Попов уверяет себя, что больше себе такого не позволит, что сделает все, чтобы Эд об этом никогда не узнал и ещё долго будет искуплять свою вину перед ним, но Арсений знает точно, вчера была одна из лучших ночей в его не слишком насыщенной жизни. Он до покраснения трет нежную кожу мочалкой в попытках избавиться от запаха Антона и больше не чувствовать его фантомные прикосновения. Парень больше часа проводит в ванной, в какой-то момент незаметно даже для себя начав тихо плакать. Он в себе разочарован. Арсений понимает, он совершил ошибку, но отчего-то ему совсем не хочется воспринимать вчерашнюю ночь чем-то неправильным. От этого на душе гадко. А Антон? Попов ведь больше никогда его не увидит. Арсению с ним понравилось, отрицать это сложно и глупо. Дело даже не в сексе. Парень в восторге от того, как Шастун учтиво обращался с ним, воспринимал как равного и даже защитил, хоть помощь и не была такой необходимой. В отношениях с Эдом все эти действия воспринимаются слишком странными, с ним Попов всегда в потенциальной опасности и он отлично это осознает. А утром? Для Попова парни ещё никогда не готовили, даже обычную яичницу. Выграновскому Арсений готовил завтрак даже с высокой температурой, даже когда после ссоры с Эдом рука сильно болела. Попов ведь и сам понимает, это его обязанность, но впервые за самостоятельную жизнь Арсению преподнесли вкусный завтрак, да ещё и позаботились, чтобы он обезболивающее выпил. Это подкупает. До прихода Выграновского Попов придумывает легенду о том, как вчера пораньше лёг спать, очень сильно скучал и не звонил только, потому что понимал, что Эду надо спокойно поработать. Он готовит любимый ужин своего парня, делает пасту, от запаха которой аж голова кружится. Попов сегодня с утра не ел. Кусок в горло от чего-то не лезет. — Какой ты красивый сегодня, — слегка улыбается Эд, коротко поцеловав в губы. Он слегка шлепает парня, идёт переодеваться в спальню, а Арсений остаётся в прихожей, стараясь успокоиться. Все хорошо, на нем ведь не написано, что эту ночь он провел не дома, Выграновский не заметит, не подумает даже. Глубокий вдох — медленный выдох. — Милый, ты будешь ужинать? — чуть громче спрашивает Попов, чтобы его услышали. Эд отвечает что-то положительное, и парень сразу направляется на кухню, чтобы переложить ему пасту. Выграновский ест молча, Арсений же внимательно рассматривает его, не находя следов его очередной измены. Жаль, так было бы проще. Можно было бы в очередной раз за сегодня оправдать себя, обвинить во всем Эда. — Странный ты сегодня. Не скучал что ли? — фыркает Эд, вскоре отложив от себя пустую тарелку. Попов чувствует, как от нервов аж шея красными пятнами покрывается. Ему страшно. Боже, как же Попову страшно. — Скучал. Очень скучал, — как-то слишком резко выдаёт Арсений. Он берет тарелку со стола, спешит помыть её, только бы Эду в глаза не смотреть. Так он точно себя выдаст. — Может покажешь мне, насколько сильно ты скучал? — усмехается Эд. Он подходит сзади, прижимается к телу Попова, крепко сжав руки на его талии так, что даже дышать сложнее становится. Сердце бьётся слишком быстро. — Эд… А спать? Ты столько работал, устал, наверно, — тихо возражает Попов. Он глаза прикрывает, слишком тщательно трет губкой уже давно чистую тарелку. Выграновский фыркает, сам закрывает кран и довольно резко поворачивает Попова к себе, заглядывая в испуганные глаза. — Я устал. А ты нет. Понимаешь, к чему я? — усмехается Эд, выразительно посмотрев вниз. Попов шумно сглатывает. Как же не хочется. Арсению откровенно лень. Нет, не противно, наверно, но очень лень. Нет в этом ничего интересного или приятного, да и горло весь вечер болеть будет. Жаль, что отказать Арсений не может никак. Он прям так, прижимаясь спиной к тумбе скользит вниз, приземляясь на колени. Он видит, что Эд довольно улыбается, но больше на него не смотрит. Не хочет. Парень прикрывает глаза, вслепую расстегивает ремень и брюки. Долгие прелюдии Эд не любит, поэтому сам приспускает с себя боксёры и тычется полувставшим членом в чужие губы. Попов чувствует на них солоноватый привкус, вздыхает тяжело, нехотя проводя языком по головке. На секунду он думает, что будь это Антон, он бы не стал намекать так, чтобы нельзя было отказаться. Он бы не поставил Попова на колени в таком неудобном месте и уж точно не стал бы так больно хватать за волосы, чтобы ускорить процесс. Попов тихо шипит от боли, послушно открывает рот, позволяя Выграновскому толкаться обрывистыми толчками. С глаз быстро начинают капать слезы, а по подбородку течёт слюна. Темп максимально некомфортный, а стоящая сзади тумба, в которую Арсений упирается головой и часто стукается, не позволяет отстраниться и на миллиметр. Попов честно старается думать о чем-то другом. Он вспоминает интересный фильм, который смотрел пару дней назад, думает о том, что надо будет сделать завтра, а потом в мыслях как-то неожиданно всплывает Шастун с его позитивной улыбкой и спокойным голосом. Арсений будет ещё долго ненавидеть себя за это, но сейчас вместо Эда он представляет именно Антона. Это придаёт хоть какой-то интерес происходящему. На этот раз Попов хоть старается участвовать в процессе, сам слегка двигает головой и мягко поглаживает Выграновского по ногам, проявляя нежность. Кончает Эд быстро. Он сильнее прижимает голову парня к тумбе, делает особенно резкие толчки и кончает в рот, с улыбкой наблюдая за тем, как Арсений краснеет от нехватки воздуха и долго кашляет. Когда рука с волос парня исчезает, а Выграновский делает шаг назад, Попов отползает подальше. Он прикрывает глаза, откидывается спиной на стену и старается восстановить дыхание. Всё лицо мокрое, липкое, от этого чувства очень противно. — Похоже, действительно скучал, вон как старался сегодня. Ты заслужил награду, купи себе что-нибудь, — довольно проговаривает Эд. Он оставляет тысячу на столе, целует Попова куда-то в макушку и спокойно уходит в душ, правда ведь устал, спать ложится надо. Арсений встаёт только минут через пятнадцать. Он моет лицо прямо на кухне, ставит чайник, желая выпить что-нибудь горячее. Горло действительно болит. Телефон издает какой-то звук и Попов нехотя берет его со стола, решив проверить прямо сейчас. Привет. Это Антон. Ну… Как дела, Арсений? Пишут с незнакомого номера, добавив несколько странных эмодзи в конце. Арсений долго смотрит на текст на экране, а на лице появляется глупая улыбка. Наверно, отвечать — плохо, но… Попову ведь так хочется… Арсений медлит несколько минут, но после все-таки удаляет сообщения. Нельзя. Ему нельзя. — Арс, блять, ты спать ложишься, нет? — доносится недовольно из спальни. Попов вздыхает. Вылив недопитый чай в раковину, он шагает в душ, зная, что без него Эд спать не будет. Надо же обязательно проконтролировать, что Арсений тоже спит, он ведь сам решить не в силах, злится Попов, но уже через десять минут послушно ложится в кровать и покорно укладывает голову на плечо Эда. Внутри все неприятно сжимается.